ий Грозный  Атаман.  --
Погнался  за  мной,  я сюда шмыгнул,  а тут  вы вошли... -- Пятясь  задом  в
сторону двери, Петрович споткнулся о край ковра и растянулся на полу.
   --  Вон!  --  рявкнул Виктор,  и  Петрович на четвереньках очень быстро
покинул кабинет, отворив двери лбом.
   -- Вот  с  кем  приходится иметь дело,  --  вздохнул Виктор,  оставшись
наедине с гостем.
   --  Вы  сами выбрали  этот путь,  Ваше  Высочество, -- возразил  боярин
Василий. -- Так что же я могу передать вашему дяде?
   --  Передайте мои  сожаления,  что так все вышло, --  помолчав  ответил
Виктор.  -- А насчет  ваших предложений  я должен  подумать.  Если что,  дам
знать.
   --  А  теперь, Ваше  Высочество,  позвольте мне откланяться, --  сказал
гость. -- Темнеет рано.
   --  Ну что  ж, не  смею задерживать, --  кивнул  Виктор. -- Счастливого
пути.
   --  Извините,  Ваше Высочество,  у  меня к вам  одна не совсем  обычная
просьба,  -- вспомнил Василий. -- Не  могли бы вы  лично проводить  меня  до
кареты?
   -- С  удовольствием, -- несколько удивленно ответил  Виктор. -- Теофил,
где вы?
   -- Я здесь, Ваше Высочество, -- тут же  вошел в кабинет старый слуга. В
руке  он держал некое  подобие швабры с тряпкой, от которой неприятно пахло.
-- Тут наш уважаемый господин Петрович, выходя от Вашего Высочества, немного
обмочился...
   То, что увидел  Василий, когда  вместе с Виктором  и Теофилом вышел  во
двор,  утвердило  его  в  самых худших  подозрениях:  посреди  двора,  вдоль
каменной дорожки от  выхода из  замка, до площадки, где ждала карета, стояли
несколько человек  в  темных плащах с  капюшонами --  по всей видимости,  те
самые наемники, что ночью схватили и сторожили Василия и Надежду.
   Увидев, что боярин Василий  выходит  из  замка в  сопровождении  самого
Виктора,  наемники  топтались  в  нерешительности,  и  детектив  даже  успел
заметить,  как один  из  них  спрятал  в  широкий  рукав какой-то  блестящий
металлический предмет -- им вполне мог бы оказаться и нож, и  кастет. Сделав
вид, что хочет поправить штанину, Дубов  кинул мимолетный взгляд на замок --
и  в  нескольких окнах увидал  Анну Сергеевну,  Каширского,  Длиннорукого  и
Петровича.
   Поравнявшись с одним из наемников, Дубов чуть пригнулся и заглянул  ему
под капюшон. От  такой наглости тот чуть было не  обнажил вновь свой  не  то
нож, не то кастет, и только присутствие Виктора заставило его сдержаться.
   Василий же удовлетворительно  хмыкнул и поспешил к карете.  Все  поняв,
Виктор не отставал от него ни на шаг. У самой кареты Виктор и боярин Василий
по  царь-городскому  обычаю  три  раза  расцеловались,  Теофил  вскочил   на
кучерское  место, и  запряженный тройкой вороных коней  экипаж  быстро повез
Дубова прочь из негостеприимного замка.
   Василий Николаевич прокручивал  в голове послужной список наемника, чье
лицо он только что как следует  разглядел: Мстислав Мыльник, командир отряда
особого  назначения, Кавказ,  Прибалтика,  опять  Кавказ;  октябрь девяносто
третьего   --  Москва,  штурм  Останкино,   оборона  Белого   дома,   особая
благодарность  генерала Макашова. Погиб  при артобстреле четвертого октября,
затем был оживлен шарлатаном Каширским, который  превратил  его в  зомби.  И
новые  места  службы: Кислоярск, Придурильская Республика,  снова Кислоярск,
затем переход в  "параллельную реальность", наемничество  у  князя Григория,
участие в провалившемся походе на Царь-Город и, наконец, Новая Ютландия... И
всюду кровь, разрушения, насилие, смерть.


x x x


   Иван Покровский и  Марфа сушились возле  небольшого  костерка на опушке
елового  перелеска,  отделявшего  "грядки"  от  того  болота,  где произошло
чудесное превращение.  Они пили горячий  чай  из маленького  ковшика,  а  из
котелка  побольше,  висящего  на  перекладине  прямо  над   костром,  вкусно
попахивало боровиками,  собранными тут  же под елками и сваренными в бульоне
из кубиков, которыми Иван запасся в путешествие.
   -- Значит,  ты  не Иван-царевич? --  с некоторым удивлением  произнесла
Марфа.   Голос  ее   звучал   как-то  неуверенно  --   видимо,   по  причине
двухсотлетнего   перерыва,   когда   ей   приходилось   изъясняться   только
по-лягушечьи.
   -- Увы, -- вздохнул  Покровский и  помешал  варево  длинной  деревянной
ложкой. --  Но ты не беспокойся -- и я, и  мои  друзья, мы все  поможем тебе
вернуться  на верный путь... -- Поняв по взгляду  девушки, что сказал что-то
не то, Иван замолк.
   -- Погоди, Ваня, -- удивленно заговорила Марфа, -- что значит на верный
путь? Разве твои друзья не говорили тебе, кто я такая?
   -- Ну, вообще-то говорили, -- нехотя согласился Покровский, -- но зачем
старое ворошить? Главное,  что ты  вернулась в человеческое  обличье,  а все
остальное пустяки!
   -- A все-таки? -- допытывалась девушка.
   -- Ну,  будто бы тебя  заколдовали в  наказание за...  --  Иван пытался
подобрать  наиболее  мягкие  выражения  того,  за  что наказали Марфу,  но в
голове, как назло,  вертелись только неприличные  слова. --  Ну, в общем, за
нехорошее поведение...
   --  Чего?  --  Марфа  уставилась  на Ивана,  по-лягушечьи выкатив  свои
прекрасные серые глаза.
   -- A что, разве это не так?
   --  Я --  Марфа,  из  рода князей Шушков,  превращенная  в  лягушку  по
указанию князя Григория, мужа  и убийцы моей двоюродной сестры Ольги. -- Все
это Марфа произнесла как-то устало и даже грустно.
   -- Ух ты! -- несколько невпопад изумился Иван. -- Как жаль...
   -- Тебе жаль, что ты освободил из  многолетних пут не падшую  девицу, а
княжну? -- покачала головой Марфа. -- Может быть, если бы ты знал,  кто я на
самом деле, то не стал бы этого делать?
   -- Нет, ну  почему  же, -- совсем  смутился Покровский, -- я очень рад,
что помог Вашей Светлости  вернуть  прежний облик. Только видишь ли,  Марфа,
выходит, что меня просто использовали... Но я не в обиде!
   -- Как это, использовали? -- Марфа с удовольствием отпила глоток чая. И
хоть заварен  он был на болотной водице, но  в  сочетании с черносмородинной
заваркой из пакетиков вкус получился неожиданно приятным.
   --  Когда  мне  предложили отправиться  на твои поиски, то  нажимали  в
основном  на  чувство  сострадания  --  нужно, мол, освободить  бедняжку  из
лягушачьей шкуры, -- объяснил Иван. -- A про то, что ты княжна, ни слова. Но
я на  своих  друзей без претензий -- они  люди порядочные и  дурного дела не
стали бы предлагать в любом случае.
   --  A что это за друзья такие? -- пристально глянула Марфа на Ивана. --
Можешь не называть  их имен, скажи только,  откуда они  -- из Белой Пущи, из
Царь-Города, из Новой Ютландии? Или еще откуда?
   -- Из Кислоярска, -- простодушно ответил Покровский. Княжна промолчала,
но ясно  было,  что  это  название  мало о чем ей говорит.  Ну разве  что  о
Кислоярском царстве.  --  A их  имена  никакой тайны  не представляют -- это
частный детектив Василий Дубов и журналистка Надежда Чаликова.
   Марфа  кивнула,  хотя  ни  имена,  ни  род занятий  тоже  ничего ей  не
говорили. Возможно  даже, что  названия  профессий она  приняла за  какие-то
неведомые ей заморские почетные титулы.
   Тем временем Иван снял  с костра котелок  и поставил его прямо на кочку
перед Марфой:
   -- Прошу к столу!
   Княжна   зачерпнула  немного  варева   в  ложку  и,   подув,  осторожно
проглотила.
   -- Ну как? -- чуть заметно улыбнулся Покровский.
   --  Бесподобно!   --  совершенно  искренне  ответила  Марфа.  И  ничего
удивительного -- даже столь незатейливая стряпня могла показаться изысканным
блюдом  после двух сотен лет  питания  мошками, комарами, бузиной,  осотом и
прочими дарами болота.
   -- Как  же я не сообразил сразу, -- заговорил Покровский, -- что  здесь
что-то не так. Например, что я должен проводить тебя не куда-нибудь, а прямо
в королевский замок.
   --  Вот оно  что!  --  протянула Марфа. -- A ведь именно туда, к королю
Иову, я и  бежала от злодея Григория. Он ведь сгубил всю мою семью -- и отца
с матерью,  и  дядю,  и сестру  Ольгу...  -- Не  очень красивое,  но  чем-то
необычайно привлекательное  лицо княжны  на миг омрачилось. --  Да, я должна
идти в  замок. Немного  огляжусь, а  потом  решу,  что делать  дальше, если,
конечно, твои друзья уже  этого не решили за  меня... O, уже вот-вот  начнет
темнеть. Так  что скоро  пойдем.  -- Марфа зачерпнула еще  ложку  похлебки с
кусками грибов и с удовольствием проглотила.
   -- A я,  по  правде говоря,  не  очень-то  в тебя  верил, --  признался
Покровский. -- Думал, что все это просто красивая легенда.
   -- Но ведь сюда пошел? -- проницательно глянула на него княжна.
   -- A отчего ж не пойти! Если честно то, мне здесь  нравится, -- ответил
Иван,  -- тишина, покой... Вот как вернусь домой, непременно напишу поэму  о
том, какие чудеса на свете творятся.
   -- Ты еще не  знаешь  всех  здешних чудес, -- вздохнула  Марфа. -- Вот,
помню... когда ж это было? И счет годам потеряла. Давно, хоть к тому времени
я уж долго в лягушках прожила.  Как-то вижу --  едет прямо по болоту золотая
телега, запряженная четверкой черных коней. A на телеге -- хрустальный гроб.
Подскакала я поближе и увидала, что куда кони идут, там болота расступаются.
A лошадьми правит тот самый  колдун, что надо мною надругался. Тут я недолго
думая вскочила сзади на телегу и спряталась в уголке. A колдун правит  прямо
к Черной трясине, это самое топкое место на наших болотах. A как раз посреди
трясины стоит такой как бы островок с невысоким пригорком -- туда-то он гроб
и завез. Я спрыгнула с повозки и в траве затаилась -- жду, что дальше будет.
A колдун стащил гроб с повозки и поставил его прямо на землю. Открыл крышку,
а там женщина лежит. Этот  колдун  что-то  над ней проговорил, должно  быть,
какое заклинание. A когда крышку закрывал, то пробормотал так  злорадно: "Ну
все,  Наталья Кирилловна, лежи здесь до скончания веков, пока  за тобой твой
внучек не явится!". И захохотал так, что  вся трава полегла. A потом  сел на
повозку и обратно поехал. A  за ним дорога опять в болото  превраща... Ваня,
что  с  тобой?  --  перебила  сама себя  Марфа,  увидев,  как  побледнел  ее
слушатель.
   -- Наталья Кирилловна, -- прошептал Покровский. -- Значит, это она...
   -- Кто -- она?
   -- Баронесса Наталья Кирилловна Покровская, бесследно исчезнувшая более
полутора века назад. Моя прабабушка.
   -- Да что ты говоришь! -- изумилась Марфа.
   -- Все сходится, --  радостно подхватил Иван. -- В бумагах моего предка
барона Саввы Лукича,  супруга Натальи Кирилловны, сохранились сведения о его
знакомстве  с  неким  Херклаффом. И  похоже,  что это тот самый  колдун, что
заколдовал и тебя, и мою прабабушку.
   --  Ну, меня-то понятно почему, -- вздохнула Марфа, -- чтобы убрать еще
одну помеху князя Григория на пути к власти. A Наталью-то Кирилловну зачем?
   --  A  вот  это  мы от нее самой и  узнаем,  -- заявил  Иван.  --  Хотя
выяснилось,  что  я к  тем баронам Покровским прямого отношения не имею,  но
попытаться можно.
   -- И не думай! -- замахала руками княжна, едва не опрокинув котелок. --
Там ведь топи непролазные.  A этот колдун, как из трясины  выбрался, наложил
на нее страшное заклятие, и теперь там не только человек не пройдет  -- даже
лягушка не проскочит.
   --  A  я все-таки пойду,  -- упрямо повторил Покровский. -- Вот провожу
тебя  в  королевский замок, и... Постой, но  ведь в замке теперь нет короля.
Будто бы  какие-то  лиходеи свергли  Александра с престола,  а  на его место
посадили кого-то другого. Так что не знаю, стоит ли тебе туда идти?
   --  Пойду в  замок,  -- решительно заявила Марфа. -- Не съедят  же меня
там, в самом деле!
   -- Не съедят, пожалуй, -- вынужден был согласиться Иван, еще не знавший
о недавних нашумевших событиях в королевском замке.
   --  Я  тоже так думаю, -- улыбнулась княжна. --  Но  тебе со мною лучше
туда не идти.
   --  Ну, как знаешь, --  пожал плечами Иван.  -- Да, уж вечереет.  Пора.
Кажется, и одежка совсем высохла.  -- Покровский встал и принялся укладывать
вещи  в  рюкзак.  Марфа,  как  зачарованная,  глядела на угольки догоравшего
костра.
   -- A ты куда? -- спросила княжна, легко вскочив.  Иван привычно накинул
рюкзак на плечи:
   -- В корчму. A завтра попрошу водяного,  чтобы провел  меня к этой, как
ты сказала, Черной трясине. -- И, заметив протестующий жест княжны, добавил:
   -- Но я буду осторожным, ты не беспокойся.
   За  разговорами они довольно быстро прошли  по сквозной "грядке", менее
заросшей кустарником,  чем  та, ставшая роковою для  Марфы, миновали опавший
клен, а когда тропинка вывела их на дорогу, уже почти стемнело.
   -- Ну, теперь тебе  туда,  а  мне сюда, -- сказала Марфа. -- Спасибо за
все, Иван-царевич.
   --  Тебе  спасибо,  --  ответил  Покровский.   --  Только  какой  уж  я
Иван-царевич. Скорее, Иванушка-дурачок.
   Княжна рассмеялась  и крепко  расцеловала  своего избавителя -- видимо,
чтобы надежнее закрепить чудесное превращение.


x x x


   Совещание в зале Беовульфова  замка напомнило Дубову знаменитую картину
"Совет  в  Филях",  о  чем детектив  не  преминул тихонько сообщить  Надежде
Чаликовой.
   --  A Беовульф  --  прямо вылитый  Кутузов, --  смешливо шепнула Надя в
ответ.
   Сам же "Кутузов" тем временем брал  осадой короля  Александра. Впрочем,
"крепость"  не была  столь уж  неприступной, и Беовульф, чуя  это,  усиливал
натиск:
   --  Поверьте, Ваше Величество, все наши  славные рыцари только и  ждут,
когда  будет  кинут боевой  клич. Но мы слишком разобщены, да еще  всякий со
своим гонором.
   -- В том-то и наша беда, -- вздохнул король. Он сидел в глубоком кресле
у тлеющего камина и довольно рассеянно слушал речи Беовульфа.
   -- Увы,  это  так, -- подлил  себе немного вина славный  рыцарь. -- Вот
скажи  мне  кто  угодно, дескать, нужна  твоя помощь в благородном  деле, но
придется встать под начало какого-нибудь, ну, скажем,  Дионисия. Нет,  ну я,
конечно  же, глубоко  уважаю  Дионисия  и всегда готов  признать его  лучшие
качества,  но чтобы сражаться под его началом -- ни в жизнь! И сам  Дионисий
то же самое, и все остальные!  A вот ежели поход возглавите Ваше Величество,
так  это  уже  совсем другое  дело  --  всяк  рад  служить  своему Королю  и
Повелителю!
   -- Но я  же мало смыслю в военных походах, -- тихо промолвил Александр.
-- Да и вообще, ничего у нас не получится...
   -- Конечно, не получится, если  ничего не делать! -- громогласно заявил
Беовульф. -- И  вообще,  нам надобно поспешить, чтобы взять  их тепленькими.
Пока эти упыри не прислали подкрепления.
   --  Ну  хорошо,  допустим,  мы  войдем  в замок и  восстановим законную
власть, --  с  сомнением проговорил  король. -- A что дальше? Сможем  ли  мы
оказать достойное  сопротивление,  если  Белая  Пуща  все-таки пришлет  свои
отборные дружины? -- Александр вздохнул. -- Поймите, господин Беовульф, если
бы это касалось только меня или  только  вас,  то я не раздумывая  сказал бы
"да". Но приходится думать еще и о том, как любое событие обернется для моих
подданных. -- И, погрустнев, добавил: -- Бывших подданных.
   Тут уж не выдержала Надя:
   -- Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что
это вмешательство, но молчать  не могу. Главное же не военная сила, а воля к
свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
   --  Замечательно! -- во всю глотку  загромыхал хозяин. -- Вот  под этим
вот боевым кличем мы и отправимся в поход за правое дело!
   -- Ну  ладно, я согласен, -- обреченно развел руками король.  -- Что вы
собираетесь делать?
   -- Перво-наперво  пошлю гонцов к своим соседям, благородным рыцарям, --
деловито заговорил Беовульф. -- Думаю, к завтрему все соберутся. И под вашим
мудрым   руководством,  --  церемонно  поклонился  хозяин   в   сторону  Его
Величества,  --  будем  думать,  с какой  стороны  нам  лучше  наступать  на
королевский замок...
   И тут Дубов со всех сил хлопнул себя по лбу:
   -- Замок! Боже мой, какой же я дурак!..
   -- Не вы один, -- утешил его Беовульф. -- A в чем, собственно, дело?
   -- За всеми сегодняшними хлопотами я совсем забыл о Покровском. Ну,  об
Иване-царевиче.  Ему  же   было  дано  указание  в  случае  удачи  проводить
расколдованную  княжну  в  королевский  замок.  --  Василий  даже  поежился,
вспомнив о недавней поездке к Виктору.
   -- Да уж, туда  им идти никак нельзя, --  озабоченно  покачала  головой
Надя.
   --  Вряд  ли   Иван   так   быстро  расколдовал  Марфу,   --  несколько
успокоившись,  заговорил Дубов.  --  Но  предупредить  его непременно нужно.
Попросим Гренделя, он же обещал  повести  нас  к тому месту, где заколдовали
Марфу.
   --  Точно!  -- радостно  подхватил Беовульф. И  уже тише продолжал:  --
Жаль, что  сам  я лично не смогу туда пойти  --  нужно  готовиться к приезду
доблестных рыцарей. Но  вы  с Гренделем запросто  можете туда прогуляться...
Эй, Грендель! -- гаркнул хозяин,  так что у гостей аж уши заложило. Грендель
же  в   это  время   рассеянно   прохаживался   в  дальнем   конце  залы   с
отрешенно-задумчивым выражением на лице.
   --  A?  Что? -- обернулся он.  -- A  я тут стихи сочиняю... --  И  поэт
нараспев прочитал:


   -- Уж нет ни боли, ни тревоги
   В душе, исполненной тоски.
   Мы разошлись, как две дороги,
   Не слившись, будто две реки...


   -- Это он все о той змеюке, о госпоже Глухаревой, -- вполголоса пояснил
Беовульф, украдкой смахнув сентиментальную рыцарскую слезу. -- Все  никак не
забудет ее, бедняга.
   --  Господин  Грендель,  мне вновь  нужна  ваша  помощь,  --  заговорил
Василий, когда поэт дочитал свой новый шедевр.
   -- Да-да, я все слышал, -- откликнулся Грендель. -- Ну что  же, сходим.
Прямо с утра и отправимся.
   A  Беовульф  тем  временем  развертывал  перед Александром  грандиозную
картину:
   -- Представляете, Ваше Величество, собираются здесь, в этой самой зале,
все наши  благородные рыцари -- ну, как  всегда, свары, старые дрязги, никто
друг друга слушать, конечно, не  хочет. И тут распахиваются вон те  двери, и
въезжаете  вы на  белом коне  и  говорите:  "Друзья мои, доблестные  рыцари,
отложите в сторону свои разномыслия, и  вперед за свободу!". И все как  один
преклоняют  колена и,  целуя  свои булатные  мечи,  отвечают: "Веди нас, наш
славный и законный король, на грозную битву за справедливое дело!"
   -- Ну, насчет белого коня это уж как-то немного слишком, -- с сомнением
покачал головой Александр. -- Я ж не Калигула все-таки.
   -- Ну ладно, можно и без белого коня, -- нехотя согласился Беовульф. --
Тогда так: открывается дверь,  и на пороге вы -- весь в белом... -- Беовульф
аж сладко зажмурился,  представляя себе  в  подробностях сию  восхитительную
мизансцену.


x x x


   Уже  начало  смеркаться,  когда  черная карета,  запряженная  рысаками,
прогрохотала по  каменному  мосту и, миновав  мощные  ворота  Белопущенского
кремля, остановилась перед входом в Военный приказ. Подскочившие стрельцы  с
низкими поклонами отворили дверцу,  и из  кареты вышла высокая светловолосая
дама  в  темном  платье.  A  уже на крыльце  ее  лично приветствовал воевода
Селифан:
   -- O,  Анна Сергеевна, вы приехали! -- Воевода церемонно поклонился и в
порыве  чувств даже  поцеловал даме ручку.  -- A мы вас  так  ждали... Барон
Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.
   -- Ну  что ж, побеседуем, --  процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел
гостью в сторону  мрачного серого  здания, где на  втором этаже располагался
кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.
   Кучер щелкнул кнутом, и  лошадки зацокали в сторону каретного амбара. И
никто даже не заметил, как из кареты выскочило какое-то маленькое существо.
   -- Эх-ма, совсем  растрясло  в дороге,  -- бормотал необычный пассажир,
быстро семеня по  каменной площадке перед Приказом, -- то ли дело у бабки на
печке... -- И с этими словами он юркнул под крыльцо.
   В это время Анна Сергеевна и Селифан неспеша шли по террито