загадочном  круизе яхты
"Инесса  Арманд" вниз  по  Кислоярке. По  сведениям  сотрудницы этой  газеты
Инессы,  но  не  Арманд,  а  Харламушкиной,  владелец  яхты банкир  Грымзин,
разбогатевший  на  народных  страданиях, и так называемый политик  Гераклов,
причастный к аресту Александра Петровича Разбойникова, заранее скрываются от
народного гнева, который их неизбежно застигнет в случае победы левых сил на
предстоящих выборах.  Кстати,  о сексуальных меньшинствах.  Когда сладенький
Пенкин увидел противненького Моисеева,  он воскликнул:  "Сбылась моя голубая
мечта!".  Об  этом и  песенка "Крутится-вертится  шар голубой"  в исполнении
Катерины Швабриной...
     Oтрадин брезгливо щелкнул выключателем.
     -- A это уже  не Ибикусов! -- уверенно заявил  Гераклов. -- На подобный
бред даже у него не хватило бы фантазии.
     -- A кто? -- без особого интереса поинтересовался Oтрадин.
     -- Кто? Вы же сами сказали -- спецслужбы.  От того,  что официально  их
прикрыли,  они  никуда  не исчезли, просто  приняли иные  формы.  Даю  слово
демократа,  что или изловлю этих мерзавцев,  или съем  собственную шляпу без
соли и горчицы! -- с пафосом пообещал Гераклов.

        "x x x"

     В это  же  время Грымзин,  доктор Серапионыч  и  адмирал Рябинин  уютно
расположились за столиком на верхней  палубе и наблюдали за  проплывающим по
берегам  пейзажем,  который  с   каждой  милей  становился  все  дремучей  и
запущенней:  непролазные чащи подступали почти вплотную к левому обрывистому
берегу, а правый берег, более пологий,  казался бесконечным  из-за привольно
разросшихся   камышей.  Изредка  эти   однообразные   ландшафты  прерывались
заросшими бурьяном бывшими совхозными полями, где над заржавевшими останками
тракторов и сенокосилок мрачно носились стервятники.
     --  Ну, доктор, как ваша пациентка? - как бы  невзначай поинтересовался
адмирал.
     -- Все в порядке, --  беспечно махнул  рукой  доктор.  -- Хороший обед,
простое человеческое участие -- и никакого недомогания.
     -- Я заметил, что Вероника Николаевна все  время крутится вокруг Егора,
-- вставил Грымзин. -- Хорошо ли это?
     --  A,  пустяки.  Девка молодая, на свежатинку  тянет,  -- с наигранным
цинизмом  хмыкнул  Серапионыч. --  Да и скажите, на  какого черта  ей  такие
старые хрычи, как мы с вами?

        "x x x"

     C полученными от радиста сведениями Гераклов отправился к себе в каюту.
Он  уже знал,  что  вторая  ночь на яхте  будет  для  него  полна страшных и
увлекательных  приключений --  ведь ловить агентов  красных  спецслужб  куда
интереснее, чем какого-то желтого репортеришку. A поскольку политик по своей
натуре был скорее жаворонок, чем сова, то решил  хорошенько выспаться, чтобы
ночью свежим, как огурчик, выйти на тайную тропу.

        "x x x"

     Наблюдения   Грымзина  относительно   Вероники   и   Егора   во  многом
соответствовали  действительности.  Да  и кто  стал  бы  осуждать  в  страхе
одиночества  девушку,  едва  спасшуюся  от   лап  сепаратистов  и  проведшую
несколько дней на берегу дикой реки?
     Около десяти вечера,  когда  корабль был уже  давно поставлен на якорь,
Вероника подошла к каюте Егора.  Но повернуть ручку двери и  войти внутрь ей
не удалось, так как ее перехватил неведомо откуда взявшийся адмирал Рябинин.
     -- Что вы здесь делаете, сударыня? -- строго, но учтиво поинтересовался
адмирал. Вероника слегка замялась. -- A, понятно, пытаетесь совратить самого
юного участника нашей экспедиции, не так ли?
     -- Что вы, как вы можете?! -- деланно возмутилась Курская.
     --   Да-да,   не  отпирайтесь!  --  загремел  адмирал.  --  И   я,  как
главнокомандующий яхтой, не позволю вам этого делать!  Мы все помогаем Егору
повысить  свой  культурный и  общеобразовательный уровень  -- я  обучаю  его
основам  судовождения,  господин Грымзин -- бухгалтерскому  учету,  наш  кок
Петрович  -- кулинарным изыскам, господин Гераклов приобщает  к  ораторскому
искусству, словом, мы делаем все, чтобы помочь ему стать настоящим мужчиной.
A что делаете вы, уважаемая Вероника Николаевна?
     -- Ну, я тоже со своей стороны... -- двусмысленно захихикала Вероника.
     --  Отставить! --  гаркнул  адмирал. -- Вы -- легкомысленная  девица, у
которой одни шуры-муры на  уме. И если  я  еще  раз увижу, как вы  пытаетесь
сбить парня с пути, то я не знаю, что с вами сделаю! Вопросы есть?
     --  Ах, но я так одинока!  -- вырвалось у Вероники. -- И нет  человека,
который согрел  бы меня. -- Курская  оценивающе оглядела адмирала. --  A вы,
Евтихий Федорович, мужчинка хоть куда. И если бы вы согласились утешить меня
в эту ночь, то я готова больше не клеиться к Егору.
     -- Да? -- только и смог сказать на это Евтихий  Федорович. -- Ну ладно,
давайте  посмотрим, на  что  вы способны. A заодно и на что  я способен.  Но
учтите -- я иду  на  этот  шаг, противный моим моральным устоям, единственно
ради нравственной чистоты Егора.
     Рябинин  галантно  подал  даме руку, Вероника Николаевна томно склонила
головку ему на плечо, и они удалились в каюту адмирала.
     Когда дверь  за  ними  закрылась, из-за  угла медленно  выплыл репортер
Ибикусов.  Освещая себе путь фонарем под  глазом,  сей славный  жрец  второй
древнейшей  достал   из  кармана  портативный   магнитофончик  и,  скабрезно
посмеиваясь,  приставил микрофон  к  замочной  скважине  адмиральской каюты.
Каждый выполнял свои профессиональные обязанности, как умел.

        "x x x"

     Ровно в  половине  двенадцатого  зазвонил  будильник. Господин Гераклов
вскочил --  ему тоже  предстояло выполнение обязанностей. Но обязанностей не
профессиональных, а  добровольно взятых им  на себя во  имя служения высоким
идеалам свободы и демократии.
     Политик оделся и  отправился на палубу.  Там было  довольно свежо,  дул
прохладный ветерок и  немного моросило. И вдруг Гераклов  явственно услышал,
как кто-то поет песню "Взвейтесь кострами, синие ночи".
     -- Ага, вот  они, -- удовлетворенно пробормотал Константин Филиппович и
двинулся в ту сторону, откуда, по его мнению, доносилась пионерская песня.
     Пробираясь вдоль левого борта, Гераклов наткнулся на влюбленную парочку
под зонтом -- мотористку Степановну и радиста Андрюшу Oтрадина. Однако пение
исходило явно не от них  --  радист читал своей подруге стихи некоего поэта,
имя которого не помнил, но утверждал, что он лауреат Нобелевской премии:

     -- Грубый и бесстыжий Ванька
     Прижимает деву к древу:
     Латвию -- Россия.

     От упорства Московита
     Задыхается девица:
     "Кунгс, не надо! Кунгс, не надо!"

     Степановна томно вздыхала -- стихи ее возбуждали.
     -- Извините, что тревожу ваше уединение, -- сказал Гераклов.  -- Вы  не
знаете, кто тут распевает пионерские песни?
     Влюбленные прислушались.
     -- Ума не приложу, -- ответил Oтрадин.
     --  A  что  в  этом  такого  крамольного?  --  пожала могучими  плечами
Степановна. -- Вроде бы пионерские песни пока еще никто не запрещал.
     --  Да,  конечно,  -- вынужден  был согласиться Гераклов.  Он поплотнее
запахнул плащ и двинулся далее вдоль борта. A радист продолжил чтение:

     -- K Сталину он песнь возносит,
     Удовлетворяя похоть
     В устьях Даугавы и Венты...

     Наконец,  несмотря   на  ночную   полумглу,  Гераклов  увидел  источник
пионерской песни: под парусами,  натянутыми на длинный шест, который адмирал
именовал  "бом-брамсель-грот-шток-мачта", спиной к политику на  ящике из-под
тампекса  сидела  какая-то  темная  фигура.  Гераклов  приготовился  было  к
решительному штурму, но вдруг поскользнулся на мокром полу и с грохотом упал
на  палубу. Исполнитель "Взвейтесь кострами" прекратил  пение и обернулся  к
Гераклову. То был ни кто иной, как сам владелец яхты банкир Грымзин.
     --  Вам тоже не  спится, Константин  Филиппович?  --  задумчиво  сказал
банкир.
     -- Да, не спится, -- ответил весьма удивленный Гераклов.  -- Но, дьявол
побери, скажите мне, ради всего святого, почему вы тут сидите и поете такие,
мягко говоря, непристойные песни?
     --  Все  мы люди, --  ответил  Грымзин.  --  Знаете, ночь,  эти паруса,
напоминающие  красное  знамя...  Вспомнилось   пионерское  детство,  ночи  у
костра... Жаль,  что  здесь нельзя  костерок  разжечь и  испечь картошки  --
техника безопасности не позволяет. A вы что, никогда не были пионером?
     -- Был, -- пришлось сознаться Гераклову.  --  Но я давно порвал с этими
пережитками темного прошлого!
     Осторожно ступая по мокрой палубе, политик  двинулся  дальше. A  банкир
вновь затянул:
     --  Радостным  шагом,  с песней  веселой  Мы выступаем  за  комсомолом.
Близится эра светлых годов, Клич пионера -- "Всегда будь готов!"...
     Чтоб  не  слушать  столь  ненавистную  ему песню, Гераклов отправился в
радиорубку. Однако в эту ночь ему не повезло: до самого утра там никто так и
не появился.
     A банкир Грымзин после распетия песни незаметно для себя задремал прямо
на палубе, и моросящий дождик навеял ему сон.

        "СОН ГРЫМЗИНА"

     Грымзину снилась его  супруга  Лидия Владимировна. Она сидела  в летнем
кафе "Зимняя сказка" и с  интересом наблюдала за  молодым человеком, который
вот  уже минут  десять с отрешенным взором  пил кофе за ее столиком.  Он был
моложе Лидии  лет  на десять  и  у  него тряслись  руки. В  юноше Грымзин  с
удивлением узнал  радиста Oтрадина, и весь его вид  говорил о том, что  этот
приличный молодой человек попал в серьезную переделку. И тут Грымзин увидел,
что  рука  его супруги как бы  естественно и плавно легла  на  руку молодого
человека. Oтрадин вздрогнул и поднял глаза на Лидию.
     -- Вы чем-то обеспокоены? -- мягко спросила она.
     -- Да, -- глядя ей в глаза ответил Отрадин.  -- Я  только что  совершил
убийство.
     Грымзин отметил про  себя, что его супруга не упала в  обморок и, более
того,   не  перестала  успокаивающе  улыбаться.  Она  просто   молчала,  как
несгораемый шкаф. Не выдержав, молодой человек заговорил вновь:
     --  Я должен был  убить  его  -- этот мерзавец разорил многих, кто  ему
доверился.  Это гнусный  тип,  и я  не раскаиваюсь  и не сожалею,  просто  я
никогда никого не убивал. Никогда.  Мне и сейчас не верится. Но я должен был
это сделать. Одним кровопийцей стало меньше.
     "Одним конкурентом стало меньше", -- удовлетворенно подумал Грымзин.
     A  тем  временем  Лидия внимательно слушала  нервный  сумбурный монолог
убийцы, ей  становилось  все более жаль его,  хотелось  обнять, приласкать и
успокоить этого  молодого  борца  за  справедливость.  Вынув под  столом  из
туфельки ногу, она дотронулась ею  до  ноги молодого человека. Тонкий капрон
под ее пальчиками скользнул по брюкам вглубь к низу живота.
     -- Пойдемте  со мной, -- предложила Лидия. Он,  смешно наклонив голову,
ответил:
     --Хорошо.
     Грымзин знал,  что  Лидия  Владимировна снимает  небольшую квартирку на
Родниковой улице  (дом 53/55, кв. 6), но закрывал  глаза на ее шалости, если
они не наносили  ему материального ущерба. Но тут,  во сне, он увидел все ее
шалости  воочию.  Лидия  быстро  стянула  с себя платье  (700  долларов,  --
прикинул  Грымзин),  сняла туфли (400)  и в одном белье (650)  приступила  к
раздеванию  гостя. Молодой человек нервничал, путался  в  собственной одежде
(секонд хенд, оплата по весу), а потом, повалив хозяйку на  кровать, не смог
снять с нее трусики и порвал их (200 долларов убытка). Он набросился на нее,
как изголодавшийся зверь,  и Лидия сладострастно извивалась под ним, задирая
к  потолку  мансарды свои красивые ноги (очень  дорого) в прозрачных  чулках
(20). Но  страсть, так бурно возникшая,  столь  же  быстро  угасла.  Oтрадин
лежал,  будто  пораженный током неисправного приемника, бессмысленно глядя в
потолок. Лидия  Владимировна, перетекая по нему, как теплая волна в кружевах
тонкого белья  (650  минус  трусики)  опускалась  вниз,  и наконец  ее  язык
коснулся заветного  места. Молодой человек вновь ожил  и теперь, похоже,  он
уже был более спокоен, и его  нервная дрожь  исчезла.  И они вновь предались
любви. Но теперь  уже неспеша и обстоятельно. Лидия отдавалась  ему  умело и
страстно (25  долларов за час), их тела переплетались в разных позах на фоне
пестрых стен мансарды. Но и этот порыв подошел к концу. Солнце опускалось за
крыши Белоярского форштадта.
     Любовники долго лежали в тишине, и Oтрадин рассказывал Лидии о том, как
поднялся на  площадку  квартиры,  где жил негодяй, как  он  судорожно сжимал
пистолет  (5 долларов  на черном рынке) в кармане. И как негодяй  сам открыл
ему дверь. И  как  он выстрелил ему в  лоб, а потом  захлопнул дверь.  Лидия
привстала и поцеловала молодого  человека  --  нет, не  страстно,  а  скорее
по-сестрински, по-дружески. Он, серьезно глядя на нее, сказал:
     -- Спасибо тебе.
     Лидия вышла  в ванную комнату, а когда вернулась, молодого человека уже
не было. Он ушел.
     -- Ну какой  же он убийца, -- усмехнулась Лидия  Владимировна, открывая
парадную дверь своей квартиры. Улыбка  застыла на ее губах. В прихожей лежал
супруг с дыркой во лбу.
     Грымзин с ужасом понял, что он и есть этот "мертвый негодяй".

        "x x x"

     От  собственного беззвучного  крика  банкир  проснулся.  Дождик все еще
продолжал моросить,  но первые лучи утреннего  солнышка уже заливали  мокрую
палубу.


        "ДЕНЬ ТРЕТИЙ -- СРЕДА"

     Когда  утром Вероника Николаевна Курская возвратилась к себе, ее ожидал
не  слишком  приятный  сюрприз:  вся  каюта  была  перевернута  вверх  дном,
немногочисленные  личные вещи разбросаны по полу, частично поломана мебель и
местами даже вскрыт пол.
     Прибывшая на место происшествия следственная бригада в составе политика
Гераклова  и  доктора  Cерапионыча  осмотрела  следы погрома и  приступила к
опросу потерпевшей.
     -- Значит, Вероника Николаевна, вы обнаружили все это только сейчас, --
констатировал Гераклов. -- A где же вы были ночью?
     Вероника горько усмехнулась:
     --  Где  ты гуляла, где  была?.. Что ж,  думаю, скрывать не  стоит.  Вы
знаете, после того, что я пережила на берегу, мне было очень трудно заснуть.
В голову  лезут всякие мрачные мысли, а  чуть  задремлю -- мерещится  разная
дрянь. Вот я и  решила сходить в гости к Егору -- ну  там, поболтать о том о
сем,  развеяться...  A  тут  меня  перехватил  адмирал  и  стал  обвинять  в
распутстве  и  совращении  малолетних.  Ну   скажите,  разве  я   похожа  на
распутницу?
     --  Этот  вопрос мы обсудим в другой раз, -- деликатно  ушел от  ответа
Гераклов. -- Расскажите, что было после вашей встречи с адмиралом.
     --  Что было  --  то было, -- сладостно вздохнула  Вероника.  --  Чтобы
доказать Евтихию  Федоровичу,  что  я  не  испытываю  нездорового влечения к
мальчикам, пришлось  прикинуться, будто мне больше  нравятся мужчины  старше
среднего возраста. Надеюсь, подробности вы позволите опустить?
     -- Между прочим,  это  обстоятельство  спасло вам  жизнь,  сударыня, --
заметил доктор. -- Просто  страшно представить, что сталось  бы с вами, если
бы вы находились здесь во время налета.
     -- Да, это ужасно, -- прошептала Вероника.
     --  И еще  один вопрос, -- продолжал  Серапионыч.  --  Вернее, с него и
следовало начинать. Пропало ли что-нибудь у вас из каюты?
     Вероника на мгновение замялась:
     -- Н-нет, кажется, ничего.
     --  Ну хорошо,  не будем  вас больше терзать, --  проникновенно  сказал
Гераклов. -- Я со  своей стороны постараюсь сделать все, чтобы  те, кто  тут
мутит воду, понесли заслуженное наказание.

        "x x x"

     Через  несколько минут  Гераклов,  Серапионыч  и  Грымзин  собрались на
"Совет  в  Филях".  Филями  служила  каюта Грымзина,  отделанная  по  стенам
звуконепроницаемыми гобеленами.
     -- Ну что  ж, господа, какие у кого будут  соображения? --  обратился к
спутникам  банкир  Грымзин  после  того  как  все  трое  поделились   своими
наблюдениями за прошедшие два дня. Слово попросил доктор:
     --   Боюсь,  друзья   мои,  что  мы  с  вами   недооцениваем  опасность
создавшегося  положения.  Сегодня  я видел  разгромленную каюту  мадемуазель
Курской. Несколько недель назад  вместе со  следственной бригадой милиции  я
побывал  сначала  в  доме  Софьи  Ивановны Лавантус  в комнате  ее покойного
постояльца, а  затем --  в  особняке генерала  Курского.  И, как  сказал  бы
уважаемый  инспектор   Столбовой,  почерк  во  всех   трех  случаях  погрома
идентичен.
     Гераклов порывисто вскочил:
     -- То  есть не хотите ли  вы сказать,  Владлен Серапионыч, что на  яхту
проникли те же красные бандиты, которые...
     -- Я ничего не хочу сказать, -- тяжко вздохнул Серапионыч, -- но факты,
факты...  Я  тут  попытался,  следуя  испытанной  дедуктивной  методе  моего
покойного  друга  Васи   Дубова,  так   сказать,   реконструировать  события
последнего месяца, после его гибели. -- Доктор даже слегка прослезился. -- И
вот что у меня  получилось. В Кислоярск прибывает некто Егор Кузьмич, бывший
промышленник, отсидевший срок за крупные  хищения. Он явно что-то скрывает и
сам от кого-то скрывается и потому незаметно поселяется на скромной мансарде
в доме Софьи Ивановны. Однако преследователи находят его и посылают "красную
метку". Тогда он  передает карту Егору  и  просит отвезти генералу Курскому,
чтобы тот сохранил ее  для Разбойникова. Затем  постоялец умирает,  а те, от
кого он безуспешно скрывался,  устраивают  тотальный  шмон в его комнате. Но
того,  что  им нужно, они,  естественно,  не  находят. Зная,  что  Егор  был
последним,  кто  контактировал  с Егором  Кузьмичом,  они  начинают  за  ним
следить. И когда наш юный друг передал карту генералу Курскому, то они взяли
под прицел теперь уже генерала.
     --  Но ведь  Егор  передал  генералу  неправильную  карту,  --  вставил
Гераклов.
     -- Совершенно верно. Но  преступники этого, разумеется, не знали. Ночью
сбежавший из тюрьмы Разбойников с двумя подручными проникли в дом генерала и
устроили новый погром, на сей раз с привязыванием хозяина к стулу. Вот здесь
возникла  первая несостыковка  фактов --  почему  Курский  не  передал карту
Разбойникову? Ведь  такова  была воля  ее предыдущего  владельца. Может, я и
ошибаюсь,  но  напрашивается очевидный  ответ: карта  пропала между приездом
Егора и ночным  визитом Разбойникова.  Кто ее  взял? Не хочу ни  на кого зря
катить бочку,  но в доме генерала, кроме его племянницы Вероники Николаевны,
больше никто не живет.
     -- То есть, доктор,  вы думаете,  что карту взяла Вероника? -- изумился
Гераклов.
     --  Повторяю, я  ничего не думаю. Мне вообще  думать вредно.  Но именно
такой ход мыслей  мог быть у  преступников.  Так  и не  завладев вожделенной
картой,  они   проникают   на   яхту,   чтобы  в   некий  "час  икс"  просто
воспользоваться результатами наших поисков. A увидев Веронику, решили заодно
"пощупать" и ее. Вот только удачно или нет -- это нам неизвестно.
     -- Неудачно, -- с уверенностью заявил Грымзин.
     --  A вы  почему  знаете?  -- удивился Гераклов.  Вместо ответа  банкир
порылся  в  кармане  и выложил  на стол  листок  бумаги.  Это  была та самая
"неправильная" карта с произвольно расставленными  звездочками, которую Егор
отвез генералу Курскому.
     -- Откуда она у вас? -- вопросил Серапионыч. Грымзин замялся.
     -- Ну,  это, знаете,  дело техники. В  общем,  ловкость  рук и никакого
мошенства.
     -- Послушайте,  Евгений Максимыч,  -- резко заговорил Гераклов, -- если
уж вы сказали "A", то выкладывайте и весь букварь. Откуда у вас эта карта?
     --  Ну ладно, -- нехотя  заговорил банкир, -- в общем,  я вчера вечером
прогуливался  по  яхте  и  случайно  увидел,  что  каюта  госпожи Курской не
закрыта... -- Грымзин замолк. Продолжать ему явно не хотелось.
     -- Правильно, госпожа  Курская так спешила не то в гости к Егору, не то
на свидание  с адмиралом,  что забыла  закрыть дверь,  -- нетерпеливо сказал