что
является продуктом человеческого обмена веществ.
   Я не нахожу.
   Однако подниматься  на  шестой  этаж  в  старом  разболтанном  лифте,
который может остановиться в любой момент, - нет уж,  я  лучше  пройдусь
пешком.
   - Не думаю, чтобы Филиппе попытался от нас удрать, - произнес я. - Мы
всегда хорошо платили ему за информацию о том, что происходит на улицах.
   - Отлично, - сказала Франсуаз. - А сломанный лифт не  даст  ему  даже
помыслить о том, чтобы от нас удрать.
   Трое стояли на лестничной площадке и  терлись  друг  об  друга.  Меня
ничуть не интересовало, чем они занимаются, равно как и то,  девицы  это
или парни.
   - Привет, красавчик,  -  сказало  одно  из  этих  существ.  -  Хочешь
ширнуться?
   Даже по голосу я не смог определить, кто это.
   - То, что случилось сегодня,  может  быть  слишком  опасно  даже  для
Филиппе, - сказал я. - Если он что-то слышал об этом убийстве, то  может
предпочесть об этом забыть.
   Франсуаз выросла в гораздо менее  респектабельном  квартале,  чем  я;
там, где меня учили красиво обходить,
   Френки  всегда  идет  напролом.  Поэтому  ей  не  удалось  так  мягко
просочиться между тремя существами на лестничной площадке.
   - Эй, детка, - прокричало одно существо, - иди-ка ко мне.
   - Френки, - позвал я, - потом  поиграешь  с  обезьянками.  Вот  дверь
квартиры Филиппе. Она не раскрыта нараспашку -  значит,  либо  он  знает
что-то о Произошедшем, убийстве, либо у него кончился запас порошка и он
не хочет, чтобы к нему заваливали с просьбой поделиться... Постучим?
   Я нажал кнопку звонка и не отпускал ее до тех  пор,  пока  внутри  не
послышалось какое-то шевеление.
   - Майкл, ты не умеешь звонить в дверь, - сообщила  Франсуаз.  -  Надо
позвонить чуть-чуть, а потом подождать.
   - У меня  ничего  нет,  -  сообщила  голова,  которая  высунулась  из
дверного проема, как тряпичная кукла в детском театре.
   Черные волосы, завитые в тугие  косички,  обрамляли  лицо  халфлинга,
увеличивая сходство; к тому же я мог бы поклясться, что череп его  набит
ватой.
   Я собирался втолкнуть его внутрь, но не  успел  -  Франсуаз  уперлась
коленом в дверь и сладко проворковала:
   - Привет.
   - Привет, - согласился Филиппе, который как  раз  должен  был  решить
небольшую задачку - что случается  с  человеком,  которому  сломали  шею
дверью.
   - Я вас не знаю, - сказал он.
   - А я и не собираюсь заставлять тебя  по  суду  на  мне  жениться,  -
ответила Франсуаз. - Майкл, впихни его внутрь.
   По всей видимости, девушка полагала, что я сделаю это  до  того,  как
она отпустит дверь; но я сомневался, что наш информатор сумеет говорить,
если его голова окажется по одну сторону порога, а  тело  по  другую-без
какой-либо связи между ними.
   - Я никого не знаю и ничего не видел,  -  сказал  Филиппе,  пятясь  в
комнату.
   Дом, милый дом - вот что наверняка говорили между  собой  тараканы  о
жилище   Филиппе;   если   в    городе    Темных    Эльфов    существуют
насекомые-паразиты крупнее таракана (скажем,  маленькие  мэры),  то  они
здесь тоже наверняка водились.
   - Один парень вышел сегодня погулять, - я прошел в квартиру, стараясь
ни к чему не прикасаться, - и его съели, Филиппе.
   - Это был не я, - быстро ответил тот.
   - Да, тебя еще не съели, -  подтвердил  я.  -  Поэтому  стоит  начать
говорить.
   - Я ничего не знаю, - сказал он. - И ничего не видел. Я уже сказал.
   - Слушай, маленький ублюдок, - процедила Франсуаз. -  Какая-то  тварь
ходит по улицам и убивает людей... а по твоей грязной роже  я  вижу,  ты
знаешь, где его искать.
   Филиппе сник.
   Стало видно, что он готов пойти на великое испытание  -  вымыть  свою
физиономию, лишь бы по ней больше нельзя было ничего прочитать.
   - Я захватила с собой перчатки, - сказала Франсуаз. -  Поэтому  смогу
заняться тобой, не боясь запачкаться. Я стану выдирать у тебя из  головы
эти крысиные хвосты один за другим - говорят, это оживляет память.
   - Не трожьте мою прическу! - закричал Филиппо. - Знаете,  как  сложно
отрастить такую?
   - Второй раз уже не получится, - предупредила  девушка.  -  Отрывать,
скорее всего, придется с кожей.
   - Тише, Френки, - сказал я. - А то наш друг сейчас испачкает штаны  и
разговаривать с ним станет еще труднее. Итак, Филиппе. Глубоко вдохни  и
расскажи нам все, что говорят на улицах.
   - А деньги? - спросил негр.
   - Хватит нянчиться с ним, Майкл,  -  сказала  Франсуаз.  -  Я  быстро
развяжу ему язык.
   - Ну, Филиппе, - сказал я. - Вот видишь? Это двадцать динаров.
   - Этого мало, - авторитетно заявил Филиппо.
   - Этого достаточно, - заверил его я.
   Он вытер грязной рукой грязные губы, и стало  непонятно,  которая  из
частей его тела стала чище, а которая наоборот.
   Экономисты называют подобное "равномерным распределением".
   - Мне нужно тридцать, - наконец сообщил Филиппо.  -  Ребята,  которые
это сделали, они очень, очень плохие ребята.
   - Я тоже девочка плохая, - предупредила Франсуаз.
   - Вот тридцать динаров, - сказал я и не соврал. - Теперь говори.
   На этот раз Филиппо вытер руки о штаны.
   - Они приехали из Аспоники, - выдохнул он. - Их трое - два  мужика  и
девчонка. Они бешеные, мистер Эм, просто бешеные.
   - Дальше, - сказал я.
   - Никто не знает, как их зовут. Они ни с кем  не  общаются,  даже  со
своими. Живут по подвалам, в заброшенных домах.  Они  приехали  два  дня
назад, денег с собой немного.
   Он громко потянул носом и проглотил сопли.
   - Никто и не думал, что они такие, мистер Эм, вот вам крест, никто  и
не думал. Я бы вам сразу сказал, - что я, жить не хочу?  -  когда  такие
выродки по улицам ходят. Говорят, они иногда околачиваются у  Вика,  это
танцульки в северной части квартала. Это все, что я знаю, вот вам крест.
Я отдал ему деньги.
   - Если ты узнаешь, где они устроили ночлег... - начал я.
   - Если я это узнаю, - сказал Филиппе, - они меня убьют.
   - Любишь играть в хорошего полицейского  и  плохого  полицейского?  -
спросил я. Франсуаз довольно улыбнулась:
   - Обожаю быть плохим полицейским.
   - Хорошим ты просто не умеешь, - пояснил я.
   Шум, который зарождался в недрах заведения Вика, был так же далек  от
музыки, как и сам Вик от титула почетного жителя города Темных Эльфов.
   Вокруг здания толпились люди - подобно тому, как на  краях  давно  не
мытой  кружки  виднеются  застывшие  капли  того,  что  когда-то  в  ней
разогревали.
   Машин вокруг было предостаточно, и я начал всерьез опасаться, что  их
владельцы могут разбить нашу из зависти.
   - Погляди-ка вон туда. - Франсуаз показала пальцем, перекрыв мне  все
ветровое стекло. - Когда я была маленькая, то мечтала заняться сексом на
заднем сиденье такого вот кадиллака.
   - И что же случилось? - спросил я. - Не выдержали задние рессоры?
   - Я поняла, что в дорогих машинах это делать интереснее.
   - Звучит двусмысленно.
   Я  подрулил  к   обочине   и   переждал,   пока   у   парнишки-гнома,
присматривавшего  за  машинами,  глаза  приобретут   свои   естественные
размеры.
   - Я не прошу многого, - сказал я, всовывая ему в руку банкноту. -  Но
я хочу уехать на ней после чого, как мы тут закончим.
   - Если что-то случится с моей машиной, - добавила  Франсуаз,  -  твои
кусочки можно будет подклеивать в альбом и коллекционировать. Ты понял?
   Он понял.
   - Так почему двусмысленно? - спросила  девушка,  ускоряя  шаг,  чтобы
нагнать меня.
   Два огра стояли у входа, и они не собирались туда входить;  напротив,
им платили деньги за то, чтобы внутрь не попадали те, кому не положено.
   - Нет ничего более забавного, - заметил  я,  подходя  к  ним,  -  чем
бедные люди, которые ведут себя как богатые.
   - Что-то ты  не  похож  на  местного,  мистер,  -  произнес  один  из
охранников.
   Я не мог не подивиться его проницательности; я  не  красил  волосы  в
розовый цвет, не клеил их гребнем, не носил серег в ухе, а мой  скромный
пиджак в неброскую серую полоску не был украшен цепями под золото.
   Правда, в галстуке я ношу заколку.
   - Дружок, - сказал я,  памятуя  о  том,  что  с  низкоорганизованными
формами жизни необходимо объясняться  при  помощи  простых  слов,  -  ты
можешь выбрать одно из двух.
   Я запнулся, раздумывая, не слишком ли сложную предлагаю  ему  задачу,
но потом решил, что он справится.
   Ему ведь всегда мог прийти на помощь второй охранник.
   - Вариант первый, - сказал я. - Мы платим единовременный взнос, и  ты
нас впускаешь. Вариант второй. Мы вырубаем тебя  и  твоего  приятеля,  и
тогда, за то же самое - вместо денег ты получаешь головную боль. Итак?
   Все-таки задача оказалась для него слишком сложной.
   - Проваливай, пижон, - сказал охранник. - Ишь как вырядился, да еще и
девку свою приволок. Острых ощущений захотелось?
   - Отвали, - мягко посоветовала Франсуаз.
   Когда слова не помогают, остается только развести руками.
   Наверное, я сделал это слишком быстро, и, может быть, мне  не  стоило
метить этим ребятам в горло.
   Я еще не успел опустить руки, а они оба уже сползали вниз  по  стене.
Франсуаз грациозно перешагнула через неподвижное тело, и мы вошли.
   Музыка сразу стала громче. Бессмысленно было  пытаться  понять  смысл
того, о чем пели исполнители, или даже разобрать отдельные слова. Лавина
звуков, рушившаяся на головы людей, состояла из одного лишь  барабанного
боя. Все остальное тонуло где-то внизу,  заглушенное  криками  и  визгом
толпы.
   Люди шевелились.
   Они не танцевали, не прижимались друг к другу, не разговаривали;  они
просто шевелились. Шевелились как черви, плотно  набитые  в  банку;  они
поднимали руки над головами, ибо рукам не было места между их грязными и
дурно пахнущими телами; они покачивали плечами, переступали  с  ноги  на
ногу, не заботясь ни о красоте движений, ни о ритме музыки.
   Того, кто думает, что нет ничего хуже, чем тысячи немытых тел,  здесь
ждало разочарование - он понял бы, что этот запах  становится  в  тысячи
раз отвратительнее, если смешивается с дешевыми духами.
   Это считалось местом для развлечения.
   - Когда я попадаю в такие места, - сказал я, - то спрашиваю  себя:  в
наше время наше поколение было другим, почему...
   - Что? - спросила Франсуаз.
   - Ничего, - ответил я.
   Вик висел  где-то  под  потолком;  правда,  он  не  был  подвешен  за
сломанную шею - честь, которая,  без  сомнения,  только  ожидала  его  в
будущем. Содержатель дискотеки пользовался краном с  сиденьем,  какие  в
ходу у кинооператоров. Длинная металлическая стрела, изгибаясь суставами
шарниров, возносила его над волнами человеческих голов.
   Там, внизу, каждый из них был никем, а все  они  -  безликой  толпой,
единственной целью существования которой было платить деньги за  вход  и
выпивку. Он, наверху, был один - всемогущий бог, тот,  кто  создал  этот
маленький,  грязный,  вонючий  мирок,   управлял   им   самодержавно   и
безраздельно и в  любую  минуту,  единственно  по  своему  желанию,  мог
уничтожить то, что трепыхалось под его ногами.
   Стоило дать ему глотнуть немного реальности.
   Будь я  меньше  ростом,  я  бы  не  рискнул  пересекать  этот  тесный
движущийся сгусток, исходивший запахом  пота.  Люди  вздрагивали,  точно
нервная  животная  лихорадка   заставляла   их   тела   выламываться   в
отталкивающих позах.
   Их ноги терлись друг о друга, пребывая постоянно в  движении,  но  не
приближая ослабленные тела ни к какой цели. Они раскрывали рты, хотя  им
нечего было  сказать  друг  другу;  их  глаза  были  распахнуты,  чернея
расширенными зрачками, или прикрыты в полузабытьи, навеянном музыкой или
алкоголем, но куда они ни направляли свой взгляд, видели лишь ничто.
   Никто из них не замечал того, что я и  моя  партнерша  проходим  мимо
них; вернее говоря, мы шли сквозь них, ибо не  было  там  ни  Джона,  ни
Мэри, ни Хуанито; была лишь толпа, единая и лишенная сознания, как мозг,
вывалившийся  из  разбитого  черепа,  облепленный  мухами  и  изъеденный
червями.
   Если эта молодежь - наше будущее, будущего у нас нет.
   Вик восседал на круглой платформе,  венчавшей  собой  конец  железной
стрелы. Оттуда он мог видеть все; но нас он заметил только в тот момент,
когда лужа людских голов уже  растекалась  вокруг  нас,  словно  скопище
муравьев, кишащее вокруг муравейника.
   Толстое тело Вика перевалилось  через  ограждение  платформы,  и  его
глаза, гниловато-неопределенного цвета, уставились на нас над  чернеющим
отверстием рта.
   - Он нас увидел, - сказал  я,  отстраняя  парня  и  девушку,  которые
танцевали друг с другом.
   Я мог бы держать пари на половинку цента, что это парень  и  девушка,
хотя и не взялся бы определить, кто из них кто.
   - Тогда не подходи под платформу, - фыркнула  Франсуаз.  -  Вдруг  он
наложит в штаны.
   Я  сомневался,  что  содержатель   дискотеки   настолько   не   хочет
встречаться с нами, чтобы воздвигать вокруг себя  барьер  из  нехорошего
запаха; но и броситься к нам в объятия Вик тоже не спешил.
   Его  правая  рука  облепляла  квадратную  коробку  пульта;  движением
пальцев с длинными ногтями Вик мог  направлять  свой  воздушный  трон  в
любой закоулок темного, накачанного дымом воздуха дискотеки.
   Металлическая стрела дрогнула, ее нижний сегмент начал подниматься, а
верхний, напротив, устремился вниз. Изогнутая лапа  металлической  твари
разворачивалась,  осыпая  людей  брызгами  режущего  глаза   светом   из
установленных под ее днищем проблесковых Прожекторов.
   Хобгоблин в черной кожаной куртке стоял у  основания  стрелы,  сложив
руки на широкой груди. Я знал, что его куртка именно такая, хотя она уже
не выглядела ни черной, ни кожаной.
   Но подобные люди всегда носят подобные куртки.
   За его плечом находилось ядро заведения Вика, и  находилось  оно  там
именно для того, чтобы парень в куртке его охранял. То был не шейкер для
коктейлей и даже не вход в женскую уборную, то были  блестящие  рукоятки
переключателя, которыми управлялась стрела.
   Этот пульт был здесь на тот случай,  если  Вик  вдруг  обольет  пивом
коробку, которую держит в руках, и она откажется спускать его вниз.  Вик
был плохим парашютистом и не стал бы спрыгивать на каменный пол.
   Франсуаз сделала знак хобгоблину в кожаной куртке, и  он  отсалютовал
ей по-военному.
   - Привет, Дик. Я слышала, ты получил звание сержанта?
   - Перед тем как наконец подал в отставку, - подтвердил он. -  Спасибо
вам, мисс Дюпон, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
   Он похлопал рукой по железной стреле.
   - Я был дураком, что позволил  втянуть  себя  в  те  неприятности,  -
продолжал он. - Но теперь больше глупостей я не делаю - хватит.  У  меня
даже есть приятели среди местных  полицейских.  Поработаю  здесь  еще  с
годик да подкоплю деньжат - тогда смогу открыть свой бар.
   - Не забудь пригласить нас на открытие. Он отошел в сторону, чтобы не
мешать нам.
   - Всегда ненавидела такие места, - сообщила Франсуаз. - Что тут  надо
нажимать, Майкл, чтобы спустить вниз этого борова?
   - Этот рычаг вниз, - пояснил я.
   Франсуаз кивнула и потянула другой рычаг.
   - Сильно не любишь? - спросил я.
   - Моя младшая сестра их обожает.
   Металлический кран устремился вверх,  ускоряясь  по  мере  того,  как
девушка придавливала рычаг книзу. Вик вертел головой,  и  по  тому,  как
двигались его плечи, я понял, что он пытается нажимать на кнопки  своего
пульта.
   - Габи каждый вечер пропадала на таких дискотеках... Черт, Майкл,  ты
что-то напутал - стрела идет не туда.
   Громкий вскрик Вика не был слышен никому, кроме ползавших по  потолку
тараканов.
   Он кричал так, словно между ним и потолком еще не  оставалось  добрых
полутора десятка футов.
   - Я думал, он проломит головой крышу, - заметил  я,  мягко  отстраняя
девушку от пульта и нажимая правильные рычаги. - И что же Гэйб?
   - Потолок у нас бетонный, - пояснил сержант в кожаной куртке.
   Он уже раздумывал, не взять ли в свои руки управление танцульками.
   - Конечно, это были более приличные дискотеки, - пояснила девушка.  -
Но света и громкой музыки там тоже хватало. Каждый вечер я  должна  была
возвращать Гэйб домой.
   - Я всегда радовался, что я единственный ребенок в семье, - сказал я.
   Стрела разворачивалась и возвращалась,  как  порванная  пружина.  Вик
раскачивался на своей платформе из стороны в  сторону,  и  мне  хотелось
верить, что он не теряет при этом мозги.
   - Потом меня же еще и ругали, - продолжала Франсуаз.
   - За дискотеки?
   - Нет, за то, что Гэйб назначает там свидания.
   - Моя голова! - проорал Вик. - Еще чуть-чуть, и я врезался бы головой
в крышу. Какой придурок балуется там с пультом?
   - Свидания? - спросил я. - Твоим  тетушкам  не  нравилось,  что  Гейб
встречалась с парнями? Сколько же ей было лет?
   - Шестнадцать, - фыркнула моя партнерша. -  И  мои  тетушки  были  бы
совсем не против, если бы моя сестричка встречалась с  парнями.  Но  она
встречалась с девочками.
   Судя по выражению того, что служило Вику лицом, наше горячее  желание
срочно поговорить с ним вовсе не привело его в восторг.
   - Что вам нужно? - спросил он. Что до него самого, то ему определенно
нужен был дантист, а еще хорошая пластическая операция.
   - Я тоже рад тебя видеть, Вик, - ответил я.
   Заметив, что я не удерживаю рычаг в  нижнем  положении,  Вик  Манкузо
напряг свои короткие пальцы, но это были не те конечности, которые могли
унести его тело, избавив от необходимости говорить правду.
   Я вынул пульт из его рук и вставил его в  предназначенную  для  этого
выемку с внутренней стороны платформы.
   - Ты потом поиграешь в космонавта, Вик, - сказал я.
   - Если захочешь, я сделаю так, что  ты  увидишь  звезды,  -  добавила
Франсуаз.
   Он засуетился, вытирая ладони о майку. Майка была  белой  -  то  есть
когда-то была; по цвету пятен мне так и не удалось определить,  от  чего
он пытается очистить руки.
   - Три человека два дня назад приехали в  город,  -  сказал  я.  -  Из
Аспоники.
   - Да вы понимаете, что говорите? - воскликнул толстяк. - Это  же  вам
не Асгард. Хей - это город Темных Эльфов. Сотня людей,  гномов,  эльфов,
негров ежедневно приезжает и уезжает отсюда.  Про  дворфов  я  уж  и  не
говорю. Как среди них отличишь троих любителей путешествий?
   - Эти трое любителей путешествий этим вечером убили человека.
   Я не повышал голоса, не желая привлекать внимание праздной толпы.
   - Они растерзали его горло зубами, притом заживо. Ты все  еще  ничего
не хочешь сказать?
   Лицо содержателя дискотеки стало пепельно-серым; по всей видимости, у
него имелись иные представления о хорошей гастрономии.
   Он воровато оглянулся и поднес руки к щекам.
   - Здесь в самом деле появились двое новеньких, - сказал он,  округляя
рот в маленькую трубочку. - Дикого вида. Они были странными.
   - Странными? - спросил я.
   - Они не танцевали. Только  стояли  у  входа,  вон  там,  чтобы  быть
подальше от других. Я-то подумал, что они наркоманы.
   Музыка изменилась, словно сломанная резким ударом. Барабанный  разрыв
накрыл Вика, заставив его испуганно присесть.
   - Позволь, я угадаю, чем они занимались, - произнес я. - Они смотрели
на свет - я прав? Вик попятился.
   - Вы уже видели их, мистер Эм? - спросил он. - Не приведи господь.  К
нам тут всякие забредают - наркоманы, шваль, шантрапа. Потому я и  держу
тут таких ребят, как сержант. Но эти - один раз я  на  них  взглянул,  и
больше всю ночь в ту сторону ни глазком.
   - Ты всегда мыслил здраво, Вик, - подтвердил я. - Дай-ка я  прокачусь
на твоем самокате.
   Я перешагнул через край выкрашенного в  желтый  цвет  ограждения,  не
дожидаясь, пока Вик раскроет мне вырезанную в нем дверцу.
   - Хочешь полетать со мной? - спросил я у него.
   Вик Манкузо еще  не  составил  себе  определенного  мнения  по  этому
вопросу, но оставаться на земле, где из-за любой спины могли  показаться
застывшие глаза аспониканца, этого Вик точно не хотел.
   Я вынул из внутреннего ка