- Это она, Майкл, - произнесла Франсуаз. - Та тварь, что напала на нас в Пустыне.
     - Да, - согласился я. - Только с тех пор она подросла раз в десять.
     Два огромных глаза горели на морщинистой морде. В них не было зрачков - только кровавые прожилки. Не было там и чувств, ибо ничего не чувствует тот, кто умеет только убивать.
     Тысячи острых зубов скалились в распахнутой пасти; серая густая слюна пенилась между ними.
     - Боже мой, - пробормотал я, - мы думали, это Дархм послал людей на Равнину за бомбой. Нет - это сделал Линден... Вот почему мы видели там мальчишку.
     Люди испуганно шарахались в стороны, пытались бежать, но за человеческим кругом стоял еще один, в котором не было уже ничего человеческого.
     Солдаты Вестпекского гарнизона оцепили городскую площадь, и теперь все, что оставалось жителям Берке-на, - это взирать на отвратительного монстра, который явился к ним только благодаря их беспечности.
     Монстра, который станет их будущим.

26

     Существо повернуло клыкастую пасть в нашу сторону. Не знаю, видело ли оно меня, или же я был всего лишь еще одним цветовым пятном в мире, который предстояло уничтожить.
     - Смотрите! - провозгласил Линден. - Вот оно! Наша сила. Наше могущество.
     - Думаешь, Джоэл действительно может им управлять? - спросила девушка.
     - Он уверен, что да.
     - Иными словами, он еще не пробовал.
     Голова чудовища наклонилась, вязкие капли слюны упали на мостовую. Люди, оказавшиеся ближе всех к разинутой пасти, бросились в стороны.
     Линден улыбался.
     Ему нравилось то, что он приобрел.
     Власть.
     Армия и чудовище были нужны ему не для завоеваний. Он хотел держать в страхе собственный народ.
     - Френки, - произнес я, - ты говорила, что поняла магию Золотого леса. Можешь это остановить?
     - Очень ненадолго.
     - Значит, мы будем действовать быстро. Начинай...
     Линден поднял руку, призывая народ к вниманию. Он был готов произнести еще что-то, дабы завершить свою торжественную речь победными словами.
     Но слова замерли у него в горле, словно чья-то рука сдавила ему шею. Новый правитель Золотого леса стремительно обернулся, и его бесцветные глаза встретились со взглядом Франсуаз.
     В то же мгновение на площади стало темнее.
     Ни одно облачко не заслонило собой яркого дневного солнца. Столб темноты вырос из Преисподней и окружил Франсуаз.
     Словно перед людьми открылся кусочек ночи; в черном бархатном небе над головой демонессы сверкали звезды.
     - Солдаты! - закричал Линден.
     Сам он не умел воевать.
     Никто не слушал правителя, гвардейцы смотрели только на Франсуаз.
     В то же мгновение омерзительный скрип потряс центральную площадь. Он доносился прямо из-под земли, что-то тяжелое, ржавое и невероятно злое прокладывало там путь на поверхность.
     - Солдаты, - голос бывшего коменданта упал.
     То ли силы вдруг оставили его, то ли он сам не верил, что люди послушаются его приказов.
     Древняя мостовая вздыбилась в пяти местах. Камни, что не сдвигались столетия, казавшиеся столь же незыблемыми, как сам порядок в Золотом лесу, теперь разваливались, превращаясь в прогнившие куски плоти.
     Пять металлических жал поднялись над площадью, каждое длиной в локоть. Издали они могли показаться грязными, но была то запекшаяся кровь.
     Джоэл Линден в ужасе отшатнулся назад, и поскольку постамент был сколочен наспех, то правитель едва не упал с него.
     Выглядело это и смешно, и жалко, но мало кто заметил позор новоявленного диктатора.
     Жала продолжали расти над площадью, и были они остриями металлических пик, вдвое выше взрослого человека.
     На каждый из забрызганных кровью прутов был насажен грешник. Ржавое железо входило в несчастного между ногами, пропарывало насквозь и выходило из темени.
     Все пятеро были живы.
     Их глаза, широко распахнутые, были наполнены болью и отчаянием. Ненависть, страх, опустошающая безнадежность - все эти чувства бурлили во взорах грешников, то исчезая, то вновь появляясь на поверхности океана страданий.
     Только одного чувства не было там - раскаяния.
     - Добро пожаловать в Ад, - произнесла Франсуаз.
     Белая молния пронзила огромного монстра. И была она во много крат больше и ярче тех, что обрушились несколько дней назад на деревенских бездельников, дерзнувших заигрывать с древней магией.
     Вдруг все исчезло - и столб темноты, и грешники, насаженные на пики, и сама! тварь.
     Середина площади почти опустела - там, на коленях, прижавши ладони к лицу и содрогаясь всем телом, стоял всего один человек.
     Это был Эдди-Фокусник.
     - Эй, постойте! - воскликнул Джоэл Линден.
     Новому правителю удалось восстановить равновесие, и теперь он стоял на своем постаменте - одинокий, как памятник самому себе,.
     Из толпы вышло несколько человек, вел их Тафар Дуэрбо. Они заставили Линдена сойти вниз, и он замолчал.
     Гвардейцы не двигались.
     Они были сынами Золотого леса и усвоили с детства, что нельзя бросать вызов силам местного волшебства. А теперь сами убедились в этом.
     Я зашагал вперед.

27

     - Люди, - повторял человек на площади. - Тысячи людей. Все мертвы. Старики, дети. Все. Я убил их. Все из-за меня.
     - Это чувство вины, - произнесла Франсуаз. Девушка стояла за моей спиной.
     - Майкл, ты сам говорил - проклятая магия Золотого леса основана на раздвоении. Твой друг чувствовал себя чудовищем. Но в душе он оставался таким же ребенком, каким ты его знаешь - каким его все знают.
     Эдди не произнес больше ни слова.
     Даже те, которые он выдавил из себя, явно дались ему с трудом. Теперь он просто сидел, опустив лицо в спасительную чашу ладоней, и не замечал никого вокруг.
     - Два существа - доброе и злое - не могли постоянно быть вместе, - говорила Франсуаз. - Поэтому время от времени они раздваивались. Вот почему мальчик всегда находился рядом с монстром. Мы думали, что они сообщники, но нет, между ними не было ничего общего. Именно поэтому они и должны были разделиться.
     - Чувство вины? - воскликнул я. - Бог мой, Эдди, в чем ты можешь себя винить? В Лернее ты был полевым врачом. Ты спасал людей, а не убивал их. Ты даже ни разу не брал в руки оружие. Я помог ему встать.
     - Что же до этого... этого раздвоения, оно никому не причинило вреда. Не успело. Советник Баркальдо в этом уверен, иначе вся Равнина уже наполнилась бы слухами. Посмотри на меня, Эдди! Ты ни в чем не виноват. Что ты там навыдумывал?
     - Командир...
     Лицо доктора было искажено мукой, и я с ужасом понял, насколько оно похоже на распоротые страданиями лица грешников, насаженных в Аду на железные прутья.
     Человек, стоявший передо мной, сам создал для себя преисподнюю, и раскаяние, которого не знали мучимые в геенне страдальцы, было тем штырем, который пронзал Эдди насквозь.
     - Вы не понимаете... Драконья пыль. Им так и не удалось перехватить Дорроса Бланко, когда тот спускался с гор. Он отнес бочонок тем, кто ему заплатил. Знаете, что эти люди сделали с ядом? Знаете?
     Эдди кричал, но ни он, ни я этого не замечали. Он словно стал выше ростом; я смотрел в его глаза и падал в них, как в огненную бездну.
     - На краю бол от стояли деревни. Несколько деревень. Они никому не принадлежали, их жители хотели быть свободными. Помните, командир?
     Его пальцы вцепились в отвороты моего камзола.
     - Но в тех топях можно было добывать драгоценные камни... Чертовы холодные камни. И они развеяли яд над деревнями. Все, как говорил Бланко. Я был там несколько дней спустя. Они уже пригнали бульдозеры, чтобы рыть карьер...
     - Эдди!
     Я обнял его.
     - Кто вам это сказал?
     - Командование все скрыло. Ведь война уже кончилась. Никто не хотел портить торжества. Я узнал об этом совсем случайно... Двое офицеров, зашедших в мой лазарет. Лучше бы мне не слышать их разговора.
     - Эдди! Но почему вы не рассказали всего мне? Отчего молчали все эти годы?
     - Рассказать вам, командир? И взвалить вам на плечи ношу, которую пришлось нести мне? Нет, я даже не думал об этом.
     - Боже, Эдди.
     Слезы текли по его лицу. Наверное, по моему тоже.
     - Нельзя было молчать об этом. Вы слышали только часть правды. Да, один из королей - наших союзников нанял Бланко и его головорезов. Да, он хотел завладеть драгоценными камнями. Но у него не хватило решимости самому пачкать руки. И тогда Высокий Совет сумел перехватить инициативу.
     - Совет?
     - Да, мы предложили королю, что сами сделаем всю грязную работу, если он вернет нам бочонок. В обмен на солидную долю в прибыли, разумеется. Он поверил. Все, что нам оставалось - это эвакуировать жителей и распылить над болотами совершенно безвредный порошок.
     - Безвредный?
     - Это была мука, Эдди. В полковых столовых еще оставались запасы - надо было же их куда-то деть, не везти же обратно. К тому же мы не могли просто не сдержать слова, данного королю, - следовало убедиться в том; что он не повторит попытку захватить прииски.
     - А как же люди?
     - Их переселили на другой конец болота. Но главное не это. Маги Черного Круга заранее извлекли из земли все драгоценные камни и передали их жителям деревни. Король так ничего и не получил, даже еще и остался должен Высокому Совету.
     - Майкл, - насколько я помнил, врач впервые назвал меня по имени, - так вы говорите, люди не пострадали? Действительно удалось вывезти всех?
     - Эдди, - ответил я, - я сам командовал этой операцией.
     Силы оставили доктора; это произошло так внезапно, что я пошатнулся. Франсуаз и Тафар Дуэрбо подошли к нам. Они отвели врача в сторону, я знал, что теперь он в надежных руках.
     Меня трясло, как после болотной лихорадки.
     Я снова пережил те ужасные дни, и я не мог понять, как Эдди смог выдерживать такое напряжение - один, все это время.
     Мне хотелось подойти к ручью и вымыть лицо чистой, прохладной водой.
     Но я не мог сейчас заниматься своими переживаниями.
     Я повернулся и встретился взглядом с Джоэлом Лин-деном.

28

     Новый правитель Золотого леса посмотрел на людей, собравшихся вокруг - и не нашел там друзей.
     - Пойдем, Джоэл. - Я положил ему руку на плечо, как только что поддерживал потерявшего силы Эдди. - Мы должны решить это вдвоем.
     Я подтолкнул его в спину.
     Мне не хотелось ждать, пока горожане и гвардейцы Вестпека придут в себя и перейдут к действиям.
     Джоэл обернулся, чтобы обвести площадь прощальным взглядом. И я понял - он смотрит не на людей, а на постамент, где простоял так недолго.
     Коридоры Форта собраний давно опустели. Казалось, что здание было заброшено людьми много веков назад.
     Здесь пахло смертью и плесенью.
     Я открыл дверь какого-то помещения, и Джоэл вошел внутрь. Здесь, наверно, трудился один из городских советников. Несколько толстых папок лежало на рабочем столе.
     Линден отошел к окну. Его правая рука лежала на эфесе клинка.
     - Здесь мы и расстанемся, Майкл, - произнес он. - Я уйду так, что никто этого не заметит.
     Рядом со мной стоял шкаф, набитый разными бумагами.
     Мне пришло в голову, что для обладателя этого кабинета каждый листок, каждый документ на этих полках имеет особенное значение.
     Этот человек знает, где что лежит, о чем говорится в каждом из разделов. Некоторые бумаги наверняка связаны для него с яркими историями - порой смешными, порой трагическими.
     Ая видел лишь книжный шкаф, набитый макулатурой.
     Мне стало стыдно перед владельцем этого кабинета, словно своим незнанием я как бы подчеркивал, сколь пуста и бессмысленна его жизнь, навсегда утопленная в ворохе мелких документов.
     Но Дархм был прав - страны процветают именно благодаря усердным работникам, а не героям, каким считал себя Джоэл Линден.
     - Ты уйдешь, - сказал я. - А потом?
     Он вынул из ножен шпагу; я тоже потянулся к поясу, но все, что я мог достать, - это наградной пистолет.
     Комендант усмехнулся.
     Он знал, что здесь, на колдовских землях, мое оружие - всего лишь безвредный кусок металла.
     - Потом я вернусь.
     - Ты сумасшедший, Джоэл. У тебя больше нет твоего оружия - ручного монстра. Армии свободных городов раздавят твой мятежный отряд. Впрочем, я сомневаюсь, что многие гвардейцы пойдут сейчас за тобой.
     - Мне и не нужно.
     Его голос звучал негромко, но с прежней уверенностью.
     - Я люблю эту страну, Майкл. Что бы ты обо мне ни думал. Я вижу, как страдают здесь люди. Тяжелая работа, слепая вера в традиции. Ни у одного из них нет шанса оторваться от проклятой рутины, поднять голову и увидеть мир, как видим его мы, эльфы. Они - такие же рабы, как и несчастные броненосцы, которых разводят на мясо.
     - И война их освободит?
     - Нет. Но для того, чтобы помочь им, мне нужно объединить страну. Как ты не понимаешь? Да, не обойдется без жертв. Но все это временно. В конце концов, лучше погибнуть на войне, чем всю жизнь прожить, как тягловый вол.
     Его голос не повышался, в глазах не загоралось огня. Он не был фанатиком, этот Джоэл Линден.
     Скорее подвижником.
     - Когда я стану правителем, все изменится. Я введу новые законы. Займусь просвещением. Культурой. Мы посжигаем к троллям древние уродливые здания и построим новые, современные и прекрасные. Так и будет, Майкл - просто не стой у меня на пути.
     - Ты забываешь главное - у тебя нет армии.
     - У меня она есть. Я вернусь в столицу. Подам доклад в Высокий Совет. Со времен Лернея прошло только два года, Майкл. Эльфы еще помнят, что такое храбрость и честь. Они не разучились помогать другим народам.
     - Скорее они научились убивать...
     - Это все слова. А дети, которые с пяти лет работают на полях, - это реальность, Майкл. Ты ее не видишь, тебе приятней вести прекраснодушные разговоры. А эти люди чуть не развязали гражданскую войну из одной только мелкой крестьянской жадности.
     - И новая война их отучит от этого?
     - Ты все переворачиваешь с ног на голову. Но это не важно. В столице много бывших офицеров, которые думают так же, как я. Если нас не поддержит Высокий Совет - мы соберем деньги и наймем армию. Люди, которые живут здесь, достойны лучшего.
     Я повертел в руках свой наградной пистолет.
     - Знаешь, Джоэл, ты прав, - произнес я. - Многие в столице тебя поддержат. Поэтому я не могу выпустить тебя.
     Линден посмотрел на меня, потом на клинок, который держал в руках. Взмахнул им - не угрожая, а просто для того, чтобы послушать свист.
     - Это лишено смысла, - сказал он. - Эльф не может убить эльфа. Разве ты не помнишь, за что мы сражались?
     - Не понял.
     - Никто не погибнет, все вернутся домой. Никто не верил, что это возможно, - ведь шла война. Но мы смогли, мы не потеряли ни одного солдата. Неужели ты сейчас...
     - Джоэл... - прошептал я. - Бедный, несчастный Джоэл.
     Он вскинул голову, в его глазах впервые появилось живое человеческое выражение, а не отрешенность подвижника.
     - О чем ты говоришь, Майкл? - спросил он.
     - А мне казалось, что Эдди немного странный... Да он полностью нормален по сравнению с тобой.
     Я не мог больше стоять. Рядом со мной стоял стул, обитый потертой кожей, и я опустился на него.
     - Думаешь, почему мою команду выбрали, чтобы маршировать через всю столицу? И почему после этого я не смею показать туда носа? Мой отряд был один из немногих, который вернулся весь. Другим повезло меньше.
     - Что ты такое несешь, Майкл? Или ты тоже свихнулся, как твой друг Фокусник?
     В голосе Джоэла появилась резкость, которой не было в нем, даже когда комендант отдавал приказы солдатам.
     - Тысячи, тысячи эльфов погибли во время Лерней-ской кампании. Они дохли, как мухи, в этих проклятых топях. Шла война, Джоэл, как могло быть иначе?
     - Ты сошел с ума, - сказал Линден. - Ты болен. Болота ли так на тебя подействовали или твое одиночество, к которому сам ты себя приговорил в Пустыне, - не знаю. Откуда ты взял всю эту ерунду?
     - Я хоронил их, Джоэл. Собственными руками я зарывал их в землю. Я даже не знал их имен...
     - Хватит повторять вздор! Я тоже был там. Через меня проходили все документы.
     - Документы? - спросил я. - Значит, ты видел документы...
     - Мне жаль тебя. Ты был хорошим офицером. А теперь прочь с дороги, мне нужно в столицу.
     - Совсем недавно, - сказал я, - я слышал слова про заговор. Так оно бывает - все все знают, но делают вид, будто ничего не произошло.
     Линден покачал головой.
     - Тебе нужна помощь, Майкл, - сказал он. - Здесь, сейчас ты предаешь самое ценное, что было у нас во время войны. Нашу веру. Нашу надежду. Но я вернусь. Я и другие. И мы поможем тебе.
     Я поднял пистолет.
     - Я бы хотел дать тебе шанс, Джоэл, - произнес я, - но не знаю как.
     - Ты безумен. Это же просто игрушка. Спущенный курок щелкнул.
     Линден прислонился к стене. Из его правого глаза вытекала струя крови.
     - Ты не мог сделать это, - прошептал он.
     - Мог. Это арбалет.
     Я повертел оружие в руках:
     - Маленький, но с мощной пружиной. Встроен в пистолетный корпус.
     - Ты не мог сделать это, - повторил Линден. - Ты не мог убить эльфа.
     Он произнес еще что-то, но его слышали только боги, перед которыми он предстал.
     Я встал перед ним на колени и закрыл ему глаза.
     - Тысячи эльфов погибли во время Лернейской кампании, - пробормотал я. - И один - два года спустя.

29

     Я поднял глаза.
     Только сейчас я понял, что никогда не слышал, как поют птицы Золотого леса.
     Раньше их пение было не для меня.
     - Мы будем скучать по вам, - сказал шериф Уотертаун.
     На его голове красовалась высокая шапка Председателя собрания лендлордов.
     - Я тоже, - ответил я.
     Он говорил искренне; я лгал.
     Люди собрались на площади, чтобы проводить нас. Были здесь и сворки, и коронеты, пришли даже трое гоблинов, в нарядных беретах, с алыми бархатными бабочками.
     Мне почему-то казалось - они пришли удостовериться, действительно ли мы покинули их город.
     Впрочем, я был несправедлив к ним. Я знал, что оставляю здесь друзей. Как бы мне хотелось вот так же оставить здесь и воспоминания - о том, что не должно было произойти ни с кем, но произошло.
     Немного в стороне стоял с опущенными глазами Тафар Дуэрбо. На его правой руке темнела черная повязка.
     Теперь, когда трагедия отошла в прошлое и занавес пал, скрывая мертвых от взоров живых, отец, лишившийся двоих сыновей, мог носить траур.
     - Вот что, мы тут решили внести кое-какие изменения, - говорит Уотертаун.
     Он бросает взгляд на Старейшину сворков и Великого Масконосца.
     - Будем приглашать их на наши собрания. Оно, знаете ли, и к лучшему, что они мысли читают. Пусть все знают - мы люди мирные и ни против кого зла не замышляем.
     А ведь это и в самом деле его идея...
     - Приезжайте к нам в Каменную пустыню. Кстати... Уотертаун немного понижает голос.
     - Почему они называют ее равниной Драконов? Никак не могу понять.
     Отец Игнасио смотрит на меня мудрым, понимающим взглядом священника. Он хочет напомнить, что скоро в ратушу привезут драгоценные камни, а мой параплан уже готов.
     Франсуаз трогает меня за рукав.
     Наконец-то я слышу пение птиц.

Часть II

СЕРДЦЕ МШАРЫ

1

     - Кто - лучшие друзья девушки? - спросила демонесса Франсуаз.
     Вопрос заслуживал обдумывания.
     Я стоял на одном колене, и обитая золотом дверь топорщила передо мной вензеля украшений. Дверь была не очень высокой - примерно в половину человеческого роста. А средних размеров дворф с легкостью мог бы войти в нее, даже не потеряв шляпы.
     Для того чтобы добраться до двери, мне понадобилось отодвинуть в сторону две расписные вазы династии Лунь. Одна из них изображала зеленого дракона, погруженного во вспененные волны океана. Другую украшал орнамент.
     - Ставить рядом две вазы, - пробормотал я, - одну идеографическую, другую орнаментальную - значит оскорбить искусство.
     - Чего? - переспросила девушка. Я терпеливо пояснил