ихофизиологией. Личность, как известно, есть
наложение фенотипа на генотип.
     Ментальность -- это форма социопсихологической реакции на раздражитель.
Оформление реакции весьма зависит от ее степени, силы. Один вздохнет, другой
выругается, третий даст пощечину -- это разница более в форме.  А вот если у
одного просто испортится  настроение, а другой  впадет в аффект  -- это  уже
разница  в  силе.  Англичанин презрительно  усмехнется, русский  выругается,
чеченец  зарежет.   Сила   реакции  определяется  не   только   воспитанным,
условленным  отношением  к конкретному раздражителю  -- но  психофизиологией
центральной   нервной   системы.   Соотношением   процессов  возбуждения   и
торможения, их силой, длительностью,  скоростью возникновения и затухания. И
если  исландцы,  скажем, флегматичны,  а  итальянцы  горячи,  то  их нервная
система останется при них.
     Культура  народа   неразрывна   с  его   ментальностью,  это   частично
взаимонакладывающиеся понятия.  Одни  хватаются за ножи,  другие покоряются,
третьи строят стену, четвертые откочевывают в безопасное место. Одни  молчат
и пашут,  другие кричат и авралят. Конечно --  ландшафт,  климат, экономика,
законы, но складывающийся тысячелетиями и имеющий  основания на генетическом
уровне характер народа, этноса, расы нельзя сбрасывать со счетов.
     С замещением этноса меняется генотип. Тем самым -- несколько меняется и
тип "среднестатистической" центральной нервной системы. Это задает некоторые
изменения в реакциях на некоторые конкретные раздражители.
     Любые изменения ментальное  не могут  не  иметь последствиями некоторых
изменений в культуре.
     Народ  создает  культуру  "под  себя".   Мощная  культура  ассимилирует
пришельцев. Они,  даже ориентируясь на ее сохранение  и отождествляя  себя с
ней, неизбежно корректируют ее под себя.
     В  эволюцию культуры  "первого  мира"  в XXI веке входит  и  этнический
фактор.  От себя не убежишь, и то, от чего бегут переселенцы, они приносят с
собой.
     12.   Протест  и  контркультура.  Можно  приехать  в  другую  страну  с
намерением   во  всем  уподобиться  аборигенам.  Но  если  расовые  отличия,
национальные   особенности  или  какая-то  "инакость"  иммигранта   вызывают
реальную  или мнимую  отчужденность --  возникает  комплекс неполноценности.
Недовольство,  ущемленность!   Желание  преодолеть,   самоутвердиться!  Если
отличия  нескрываемы и  мешают стать  "своим",  а  своим ты себя  чувствуешь
только в своей субэтнической группе -- отличия надо подать как  достоинства,
моменты самоутверждения! Да, мы  не такие, как вы, но это вы думаете, что вы
лучше, а  мы хуже  -- а на  самом  деле это  мы лучше вас! Вы  ставите нас в
подчиненное  положение, в  глубине души  держите за  второй сорт,  избегаете
общаться как  с  равными, гордитесь  своими преимуществами  и  достижениями?
Фигу: это мы  вас презираем, и у  нас  есть достоинства и достижения не хуже
ваших.
     Противопоставление субэтнических групп.
     Свои районы проживания,  где  опасно появляться  белым. Свои этнические
сообщества торговцев (овощами, или вообще продуктами на рынках, или цветами,
и т.д.), или  уборщиков мусора,  или  ремесленников, куда  не  берут  чужих,
стремятся  к  монополии  и  тщательно оберегают  ее. Своя  мода,  внутренние
обычаи, "неформальная культурная автономия".
     Возникают и ширятся своего рода резервации: "Мы  можем  ходить к вам  и
делать  все то,  что  вы -- но вам не советуем ходить к нам и пытаться у нас
делать все то, что делаем мы".
     Игра идет  в  одни ворота: я могу  носить твою  (европейскую) одежду, а
могу свою (национальную) --  ты ограничен своей. Я  говорю на твоем и  своем
языке -- ты только на своем.
     Евро-американская культура  захватила  мир? Одновременно  субэтнические
культуры ширят свое пространство в "первом мире".
     Гуманисты  представляли слияние  культур так: европейская  втягивает  в
себя прочие и взаимообогащение происходит на ее базе.
     Противопоставление означает: подавитесь своей  культурой, мы хотим свои
культуры, ваша "главность" нам обрыдла. Не приемлем.
     Самый характерный пример:  все более  массовый переход негров  западных
стран из христианства в  ислам. Магомета возлюбили? Да нет, элементарный акт
протеста: и бог-то  у вас свой, приватизированный, беленький -- ну  так есть
другой,  не  хуже,  не  слабее,  мощный и славный,  и не  будем  мы  в  вере
подделываться  под вас,  мусульмане немало  в мире  сделали (и вас,  кстати,
резали), так мы лучше  отождествим себя с ними, будем ими, а вы много о себе
не мните. Не столько ислам, сколько контрхристианство.
     А  вот  такое замещение религий  -- это  уже самое серьезное проявление
культурных изменений. Со всеми настоящими и грядущими следствиями.
     Культурный протест  против гегемонии  белой расы в странах  самой  этой
расы.
     13.  Преступность. Львиную ее  долю  в  "первом мире"  дают выходцы  из
"третьего мира". Угоны, сумочки, кражи из автомобилей, грабежи, поножовщина.
Наркотики. Можно справиться с преступностью у себя, труднее -- если она едет
к тебе со всего мира. За добычей. Это продолжает отсасывать силы и средства.
Это накладывает ограничения по месту и времени передвижения. Это  становится
привычным, обычным. Эдакая борьба с  мировой преступностью методом приема на
дому, "амбулаторно".
     14. Тенденция. Прогрессирует во всех вышеупомянутых аспектах.
        "Вседозволенность; распад этики"
     15.  Цензура и табу.  Цензура  у  нас ассоциируется  с  тоталитаризмом,
демократия --  со свободой, а свобода--с дозволенностью всего, что не  несет
явный вред
     безопасности, здоровью и благополучию индивидуума. Это отсутствие вреда
отграничивает дозволенность от все-дозволенности и приветствуется.
     Но.  Но. Что  такое  табу, ограничение, запрет? Дополнительные заборы и
перегородки   в  жизни.  А  иначе:   усложнение  структуры  социокультурного
пространства. Что значит снять табу? Упростить  структуру жизни общества.  А
тем самым:  снизить  энергетическую  напряженность  структуры и повысить  ее
энтропию.  Шаг  к хаосу.  А  хаос  --  это  конец, распад,  смешение  всего,
разрушение структурного порядка, гибель.
     Сплошные  запреты -- гибель через  окаменение.  Снятие всех запретов --
гибель  через  рассыпание  песком.  Но:  запретить  вообще  все  в  принципе
невозможно -- разрешить вообще все в принципе возможно. (Типа: никого нельзя
сделать бессмертным -- но любого можно убить.)
     Средневековые  рамки  христианской цензуры зажимали  мысль  и чувство и
тормозили развитие. Рамки расширяли и ломали, и сравнительно либеральный XIX
век явил  определенное  равновесие между желанием и  запретом: Большой Рывок
научно-технического,   социального   и  культурного  прогресса.  И   маятник
естественным порядком пошел дальше в сторону вседозволенности.
     За определенной точкой  дальнейшее увеличение свобод и прав личности --
деструктивно  и  ведет к  распаду  общества. Ряд нынешних  свобод  привел бы
человека XIX века, создателя нашей цивилизации, в недоумение, шок, ужас.
     Снятие  табу, безвредное на первый  взгляд и расширяющее права личности
никому  не  в  ущерб  --  может быть  вредно самим своим фактом:  повышением
социальной энтропии, понижением  социальной энергии,  содержащейся  в  самой
структуризации социума.
     Любое снятие табу снижает упорядоченность системы. Высвободившаяся  при
этом энергия, ранее "законсервированная"  в структуре, может сублимироваться
в созидание  (наука, культура, т. д.) --  а может рассеиваться  в незначимых
индивидуальных актах анархизированного  пространства.  Ну  --  можно пустить
сжатый гелий из баллона в дирижабль, а можно выпустить в воздух.
     Цензура  --  это  стены  не  только  тюрьмы, но и дома,  но и  убежища.
Превращая тюрьму в нормальное жилище, надо сносить стены осмотрительно.
     16. Язык.  Большинство  языков  содержит  табуированные  выражения.  Их
применение  --  акт  экспрессии. Нарушить  табу  --  это  сильное  действие,
соответствующее сильным ощущениям.
     Именно запрещенностью, неформальностью  мата определяется  его  высокая
энергетичность  и многозначность, многофункциональность:  выражение  крайней
степени и порицания, и одобрения,  выражение неформальности  отношений (хотя
бы в конкретном случае) между говорящим  и слушающим, возможность  замены им
любого слова в контексте (эдакий  "лингвистический джокер"), самоутверждение
через   взлом   табу,   юмористический   эффект   от  включения   запретного
стилистического пласта и т. д.
     Снятие запрета с определенной лексики -- да означает просто уничтожение
запретной лексики. Слова  остались  --  а  запретных слов не осталось. Ну --
такие  же сочетания фонем,  как  в любых  других словах,  вот и вся  свобода
языка...
     Мы убрали  перегородку. И упростили структуру языка. И в ней нет больше
сверхсильных  и  сверхэнергичных  слов. А к  сотням  тысяч слов нормативного
лексикона прибавилось всего-то несколько синонимов.
     Мы думали, что обогатим нормативный язык. А на самом деле обеднили язык
в общем. И не осталось нам больше таких слов, от которых собеседник  выпучит
глаза и потянется за канделябром.
     Это  повышение языковой энтропии. Понижение энергетики языка. Обеднение
лингвистических возможностей. Даровав табуированной зоне  права гражданства,
мы выпустили из нее пар.
     Мы  лишили  себя условности,  которую  предки  специально  создали  для
возможности пущих  эффектов.  В  результате наш либерализованный  язык  стал
менее выразителен и энергичен.
     Изящная студентка и пьяный хулиган заговорили одинаково и стали  меньше
отличаться друг от друга.
     Это  шаг вперед?  Это  шаг вниз,  к хаосу,  всеобщей  нивелированности,
усредненности, распаду.
     Заметим, что мы живем  отчасти в аспекте языка и посредством языка, и в
языковых процессах находят выражение процессы нашей жизни.
     17.  Половая  мораль.  Аналогичным  образом раскрепостили, убрали  уйму
запретов  и  тем  самым  упростили структуру  социума,  повысив энтропию  и,
соответственно, понизив энергетику.
     А)  Однополая  любовь  и однополые  браки.  Обрели  гражданские  права.
Покушение на  них сегодня  предосудительно.  В некоторых кругах  искусства и
шоу-бизнеса  быть геем  даже модно, это  стильно.  "Кому от  этого плохо?.."
Улью, в  котором  живут  пчелы,  от  этого  плохо.  Дети  не  рождаются (уже
упоминали)  --  это  явное следствие. Снижение энергетики  общества  --  это
неявное,  объективное  следствие.  Человечество  двуполо.  Сдвиг  в  сторону
стирания  разницы   между  полами  --  это   сдвиг  к   гибели,   бесплодию,
исчезновению.  Это  как уменьшение  разности  потенциалов  двух  полюсов  --
означает снижение энергоемкости батареи.
     Врожденный  гомосексуализм "трех  процентов" -- это брак  природы,  без
него не обходится: посочувствовать. Гомосексуализм тюрьмы -- отчасти понятно
вынужденный: карать насилие, но понять можно. Но уравнять патологию в правах
с  нормой  -- означает  разрушать  норму.  Означает  отрицать  само  понятие
"гетеросексуализма" как  половой  нормы.  Отрицание  природной нормы  -- это
сдвиг к вырождению и исчезновению вида (в конкретном случае -- этноса).
     Половой инстинкт,  проявляющийся в вожделении  мужчиной женщины -- в то
же  время  проявляется  "негативно"  в  рефлекторном  отвращении  мужчины  к
половому акту с мужчиной. Биологические  и  психологические основы поведения
"самца" определяют  это. (Речь сейчас о  норме,  а  не  нескольких процентах
исключений, обусловленных хромосомньм сдвигом.)
     Что  же  говорит сегодняшняя "цивилизованная мораль"? Что как  бы то ни
было выказывать отрицательное, неравноправное отношение к гомосексуализму --
это  "гетеросексуальный шовинизм",  отсталость, хамство, геноцид: осудить  и
наказать хамов.
     Нормальному мужчине предписано давить в себе естественную биологическую
реакцию:  тебя  тошнит от  гея,  а  ты стыдись  своих чувств, дави, изгоняй.
(Кстати о неврозах.)
     И нет бы оставить геев  в покое: ну, пусть устраиваются как могут. Нет:
их права "сексуального меньшинства" надо уважать и оберегать -- и при прочих
равных предоставлять  им преимущество при занятии выгодных рабочих мест и т.
п.
     Древние  эллины. тоже любили мальчиков?  А вы  сверьтесь с хронологией:
это был как раз "золотой век", предвестник и начало упадка и саморазрушения.
     На  что может рассчитывать цивилизация, отдающая предпочтение патологии
перед нормой?
     Б) Свобода связей.  Да  хоть  ты  ею объешься. Живи  с  кем хочешь, как
хочешь  и  сколько хочешь. Двуполо, однополо, индивидуально  и  коллективно.
Никто не  осудит. Это нормально. Понятие "прелюбодеяния" утеряло  смысл. (За
исключением юридического  при измене одного из супругов  в ряде стран -- это
может служить основанием для развода с материальными  потерями для уличенной
стороны. А может  и не  служить: что дозволено  американскому президенту  --
дозволено и быку. При супружеском согласии  -- живи муж (жена) хоть со  всем
Голливудом.)
     В)   Секс-шоу-бизнес.   Порноиндустрия.   Видеокассеты.  Секс-телефоны.
Секс-шоу  Дании, Швеции,  Германии,  Франции  -- акты на  сцене, участвуйте,
щупайте. Стриптиз. Топлес-бары. Глянцевые журналы. Секс-шопы с кабинками для
онанизма (пардон, самоудовлетворения).  Для  любителей покажут  как  какают,
писают и,  э-э, имеют  козочек и собачек. "А  кому от  этого  плохо? Это так
хорошо!.."
     Фрейд бы  даже  удивился, сколько  либидо можно и без сублимации  и без
прямого  назначения  выпустить  паром  даже  не в свисток,  а  в  окружающее
пространство.
     Секс-бизнес как снижение энергетики общества.
     А  на корягу-жену  после  этого можно польститься  только спьяну  и  от
голодного отчаянья. Кстати о детях и импотенции.
     Г)  Цензура  обнажения.  На   цивилизованном   пляже  прикрыты   только
собственно  гениталии.  На  нудистском  пляже,  которых  все  больше,  ходят
а'натюрель...  Прозрачные  наряды,  отсутствие  видимого  белья. Обязательно
потрахаться голыми в кинофильме: для кассы и реализма.
     О нет,  все это  красиво,  приятно,  привлекательно и замечательно.  Да
здравствует свобода, мы ее ждали.
     Но. Но: Когда интимное становится публичным, оно исчезает.
     Мы обрели много голого тела, но лишились этого как интима.
     Чего нет?  Трепета, волнения, дрожи, заикания и прочей лирической чуши?
Э  нет. Энергетика снизилась.  Где  все  можно  -- там  этого  всего  меньше
хочется.
     Где меньше  энергии  надо приложить,  чтоб  чего-то  добиться  --  там,
во-первых, появляется  менее энергичный  стереотип  поведения и одновременно
менее  энергичный   "-тип",   носитель   этого   "стерео-";   а   во-вторых,
неизрасходованная на чисто  сексуальные проблемы  энергия ищет других  точек
приложения  --  и  в  благополучном  обществе  их  не  находит!  Ломится  на
рок-концерт, играет в компьютерные игры и садится на наркотики.
     Распишитесь  в  квитанции  о  получении свободы и  наклейте ее  себе на
причинное место.
     Д)  Называем все  своими  именами. Дети,  следите  за  рекламой.  Перед
половым  актом  угостите партнера презервативом. Он  надевается  на  половой
член, который  вводится  во  влагалище. Безопасный  секс -- ваш  выбор.  Это
культурно, сознательно и заботливо,  стесняться тут  нечего. Все  так должны
делать. Чтоб не залететь и не заболеть.
     Скажите,  пожалуйста,   --   а  менее   тупо,   не  с  такой  дебильной
бестактностью,   никак  нельзя?  А  наряду  со  стопой  учебников  поголовно
обеспечить школьников  седьмого,  скажем, класса четырехстраничной брошюрой,
которую они прочтут сразу, будьте спокойны -- это нельзя?
     А  -- зачем?  Что  естественно -- то не безобразно.  Обо  всем  следует
говорить публично.
     Что  плохого  в официальной  отмене стыдливости? А  то, что  с  отменой
понятия -- отменяется и  его  противоположность: где нет стыдливости --  там
нет и цинизма, ибо цинизм есть норма поведения, не более чем.
     Все то же обеднение, упрощение структуры -- оно же снижение энергетики.
     Публичная    "бюрократизация    интима",    --    это    деидеализация,
деромантизация,  уничтожение табу:  замена лексики  интимной,  стилистически
окрашенной -- на медицинскую, научную, стилистически  отчужденную, казенную,
обобщенно-нейтральную, бесчувственную.
     Вместо заикания,  потливости и неуклюжих маневров в  сторону  дивана --
дружеское предложение: "Давай позанимаемся сексом" -- непринужденно и легко.
От рыцарского  романа,  где он  гремит  латами,  а она путается в шнурках --
сдвиг в сторону искусственного осеменения коровы.
     Скажи мне, как они любят, и я скажу, чего от них ждать.
     Скажи мне, что они говорят, и я скажу, о чем они молчат.
     Снижение идеального аспекта  любви -- это свидетельство  и часть общего
снижения идеалов общества: что вполне говорит об его упадке.
     Е)  Революция  и  проституция.  Сделать проституцию такой же нормальной
профессией, как любая другая, довольно просто.
     Во-первых, надо открыто  утвердить, что любой секс -- это  не более чем
нормально, это все делают, и стыдиться тут абсолютно нечего. Во-вторых, надо
открыто признать, что если от этого кому-то хорошо и никому не плохо -- то в
этом  ничего  плохого.  В-третьих,   надо   вспомнить,  что  спрос   рождает
предложение. В-четвертых, никакие половые связи ни в каком количестве никого
не  позорят и позорить  не могут. В-пятых, каждый  зарабатывает  деньги  как
может, а честный высокий заработок  хорош и даже  почетен. В-шестых, назовем
проституток "секс-работниками", это  придаст легальное  и даже положительное
звучание  стилистически скомпрометированному понятию "проститутка", а то оно
звучит  как-то  презрительно-ругательно, а  это нехорошо.  В крайнем  случае
"девушка по вызову", "платная девушка". В-седьмых,  пригласим проституток на
телешоу,  возьмем  у них  интервью  для  газет, пусть все  увидят,  что  это
нормальные женщины, отнесемся к ним с уважением.
     Таким образом. Если все говорится вслух. Если в сексе нет никаких табу.
Если   у  проститутки  присутствует  нормальная  тяга  к  хорошей  жизни,  а
проституцией она заработает гораздо больше, чем любым другим  способом. Если
любой человек  заслуживает уважения.  Если мужчины сами  хотят делать с ними
секс  и  добровольно  платят  за  это  деньги.  И если  интимное  официально
отменяется   и  делается  публичным.  То  что   же   должно  мешать  девушке
зарабатывать  на  жизнь  проституцией?  Работа  --  деньги,  и  иногда  даже
удовольствие.
     Проституция  была всегда. Но  не всегда  проститутки  "позиционировали"
себя как "секс-работников", нормальных  и полноправных членов общества. И не
всегда общество имело их за таковых.
     Когда  нормальные  студентки,  нормальные работницы,  нормальные матери
подрабатывают, а на самом  деле только и зарабатывают, на жизнь проституцией
-- это  что, это нет разницы между "порядочной женщиной" и проституткой? Ну,
как бы есть, замуж они хотят за тех, кто об их делах мало осведомлен, а то и
ей неприятно  его  знание,  и он  не жениться может. Но общество относится к
этому с пониманием. Не осуждает, в общем.
     И вы удивляетесь, что  приличный мусульманин  считает большинство белых
женщин шлюхами? А кем ему их считать? А различить как?
     И вы искренне  полагаете, что общество,  где  сплошь и  рядом  исчезает
грань между "нормальной женщиной" и проституткой -- не больное общество?
     От бедности? А в прошлые века богаче жили?  Ах, тогда  была темнота.  А
сейчас свет.  В  этом  свете все хотят денег сильнее, чем в той темноте. Уже
мало не умирать от голода  -- цивилизованному человеку необходимы нормальные
блага  цивилизации:  модные  шмотки, тачка,  нормальное  питание,  приличная
квартира, отдохнуть съездить в нормальное место. И мы не можем осуждать тех,
кто зарабатывает на это прости