"коллективное  бессознательное", которое не может быть осознано
отдельным человеком,  но проявляется как часть суммы общих действий народа и
этноса.
     Защищая свои взгляды и ценности --  индивидуум тем самым и одновременно
действует как  часть  системы  (народа,  этноса, цивилизации,  государства),
движущейся по своему объективному, системному, пути, цели  которого часто не
имеют ничего общего с интересами конкретного индивидуума.
     Сегодня ты гордишься либеральностью взглядов, которые отстоял в споре и
столкновении  --  а  завтра твой  внук не  родился, потому  что  дочь  стала
наркоманкой, а сын педерастом, и род твой исчез с лица Земли, и народ исчез,
и пришельцы припишут себе заслуги твоего народа, и будут жить на твоей земле
и зваться твоим именем.
     И н-и-ч-е-г-о  н-е-л-ь-з-я  с-д-е-л-а-т-ь!!! Потому  что время  пришло,
возраст системы вышел, этнос  постарел,  энергия цивилизации  растрачена. Но
что  ужасает:  ну  есть  ведь,  есть нормальные,  сильные,  здоровые, умные,
работящие люди! Которые хотят жить  и работать! И воевать могут, и смерти не
боятся! И можно, казалось бы, жить-то нормально! -- -- -- Нет. НЕТ.  НЕЛЬЗЯ.
Потому  что руки этих  людей  повязаны, мозги загажены,  и всаживается  в те
мозги  либеральная  идеология, которая делает  человека бессильным в близкой
перспективе.
     Россия, милая Россия, аршином индивидуальным  давай тебя  мерить. Каким
образом две тысячи  чеченских бандитов могут подчинить себе десятимиллионную
столицу? А  таким,  что они  храбры,  наглы и  люди чести. Или подкупят, или
убьют,  но не покорятся. А  может, дешевле будет перестрелять  без  суда  их
всех?  Вы что, вообще?!  Фашисты. Мы лучше убьем сто тысяч детей  и женщин в
Чечне. Но так, нечайно. Никто не виноват.
     А может, лучше депортировать беспощадно всех чеченцев из России в Чечню
и  отделить  ее, дать  независимость и опутать  границу колючей  проволокой?
Позор фашистам! Мы будем брать от чечен взятки  дома,  а  их родину подчиним
себе, там  нефть, и вообще мы  их давно завоевали и  теперь это  "российская
земля". Да: мы  заберем  их землю и будем их убивать  без разбора, но в этом
никто не виноват, это война, ее подлые террористы развязали.  Но на убийства
бандитов и  депортацию чечен на родину  мы никогда не пойдем! потому что  мы
цивилизованные.
     Скажите, эти либералы  что-нибудь соображают? Скажите -- они лицемерные
негодяи или честные и жестокие идиоты?  Скажите -- они что, все  в детстве с
печки  на голову  упали?  Они понимают, что, избегая  меньшего  зла,  творят
большее? Они не хотят этого понимать. Для них безнравственна сама постановка
вопроса.  Ибо  на  этот  вопрос есть только  один ответ: вы  кровавые трусы,
которые  не  могут убить открыто и честно  своих  врагов  -- поэтому убивают
анонимно неповинных людей из народа своих врагов.
     А  понимает  ли  современный либерализм, что  это он порождает  фашизм,
потому  что  люди  все  больше  звереют  от  прекраснодушного  краснобайства
либералов среди всеобщего наглого воровства и насилия? Понимает. Но не хочет
понимать. Ибо мир для него -- это либеральный миф о прекрасной сущности всех
людей-братьев. А иначе он, либерал, не будет себя уважать.
     Гибель цивилизации преломляется через слова и взгляды людей.
     А  разум?  А  разум облекает  объективный  процесс в слова, аргументы и
интересы отдельных конкретных людей.
     Цивилизация может восходить и цивилизация может гибнуть, но человек, ее
монада и создатель, всегда видит только миф.
     Заметьте. Ни один либерал  не  смеет сегодня сказать ни одного слова  о
достойной России через пятьдесят и  сто лет. Не могут их либеральные взгляды
обеспечить будущее гибнущей страны. А все равно они за них держатся! Почему?
Субъективно: потому что с  такими  взглядами уважают себя за современность и
гуманизм. Объективно: потому что в этих взглядах отражается гибель страны.
     И вот Курилы. И повторяешь: отдай Японии, пока можешь за них много чего
взять. И  строй японский щит против Китая. Иначе через  полвека все Приморье
китайским будет, а острова  сами  отпадут, не до них, тут весь  лес вывозят,
уголь, пушнину, производства конкуренцией  давят,  хана ведь уже близко. Что
же   отвечают?   Не   сметь   разбрасываться  территорией   Родины!   Да  не
разбрасываться,  а  максимальную  выгоду  получить  и   максимальных  потерь
избежать! Не  слышат.  Что, идиоты?  Нет,  имеют в сознании  миф: наша земля
священна, а думать иначе -- предательство.
     За некоторой гранью расхождения мифа с действительностью придерживаться
мифа равносильно самоуничтожению.
     Когда  гибнет  цивилизация, вот  какая штука  происходит.  Мифология-то
остается старой, мифология победителей.  Цивилизация  достигает  пика  --  и
создает  пик мифа как общественного  сознания.  Так глава семьи  влезает  на
табуретку, тянется  на  цыпочках и вешает картину  на  гвоздь. Все  здорово,
прекрасно, отлично, достойно, высоко, классно. Потом он слезает с табуретки,
потом  сгибается  с  годами, потом стены  обсыпаются и  потолок валится,  но
картина -- это самое ценное  в  глазах семьи. Любят они ее и уважают. Она --
показатель их преуспеяния.
     Им говоришь:  ребята, вы что, не  понимаете, что  через  сто  лет будет
Великий Китай до  Урала или до  Енисея, и пора срочно не за острова ненужные
держаться,  а  от  Китая  перекрываться?  А  они отвечают: не  отдадим!  ишь
раскидался!
     Таких людей перестаешь жалеть. Думаешь: ну и подыхайте, идиоты. А потом
все  равно жалко. Они ведь хорошие, нормальные: люди.  Они  не виноваты, что
обречены. И  что  обреченность  вчеканена в их мозги  наивными мифами. И что
толпой леммингов они бегут топиться в семи морях державы.
     Не  пытайся  достучаться   до   идиота.   Он  не   идиот.   Он   просто
запрограммирован  внести  свой вклад  в гибель  цивилизации, коли уж  сейчас
такой этап.
     Через ум идиота решается системная  задача. Даже  если это, как сейчас,
задача уничтожения и смерти системы.
     Всегда знали: устами дурака говорит Бог...


        "Отношение к смерти"
     Отношение общества  к  смерти  --  первейший  аспект  его  идеологии  и
показатель   духовного   здоровья.  Что  есть  смерть  человека   для  нашей
цивилизации?
     Прежде всего -- наша цивилизация не хочет  смерти,  а хотела  бы,  чтоб
смерти вовсе не было -- поэтому предпочитает не касаться этой темы  и делать
вид, что  как бы этого почти и нет. Отношение к смерти  можно сформулировать
так: "Она  плохая, ее не надо, надо избегать и  ее, и разговоров о ней, и не
надо обсуждать, и прилично подобает вести себя так, будто ее и вовсе нет".
     Главным благом  провозглашена жизнь.  Все, что делается  ради жизни  --
хорошо.  А поскольку  смерть  противоречит  жизни -- это главное зло, и надо
постараться  избавиться от него, насколько возможно.  Если в реальности есть
медицина и средства  продлить  жизнь -- то в  сознании смерть надо насколько
можно потеснить, стереть, утопить, скрыть.
     Таково  сегодня  торжество  гуманистической  либеральной  идеологии  --
нашего цивилизованного достижения.
     Но поскольку в конце концов от смерти никуда не деваться  каждому -- то
"каждый умирает в одиночку", разбираясь со  своими сомнениями, ожиданиями  и
страхами.
     Сегодня мы находимся в фазе, когда благой гуманный порыв достиг степени
абсурда и обратился в свою противоположность -- тупую, бездушную и жестокую.
     Сегодня, когда я пишу эти строки, пришло сообщение о  смерти несчастной
англичанки,  которой  Лондонский и Страсбургский  суды приказали  продолжать
мучения,  пока она  не  умрет  естественным  порядком.  Собственное  желание
мученицы никого не интересовало, право распорядиться своей жизнью у нее было
отнято. У нее был дом, муж, дети: очаг. Страдающая и  обреченная, она молила
об одном: инъекции, которая позволит ей без мук и с  миром умереть  в родном
доме, в кругу семьи. Два месяца спустя,  безгласный паралитик,  она умерла в
приюте, на казенной койке, среди чужих, мучась до последнего мига.
     Если бы  муж, готовый и согласный, сделал ей вожделенный укол -- он сел
бы  на  четырнадцать  лет. Если  бы он  перерезал  горло другому,  здоровому
человеку, молящему о жизни -- его наказали бы таким же образом.
     Речь  сейчас не о лоббировании закона об эфтаназии. Вопрос надо ставить
шире.
     Любой  солдат, если в  бою товарищ с  разорванным животом и оторванными
ногами просит прекратить его мучения, за выполнение этой просьбы должен быть
расстрелян. По закону --  так.  Хотя  на деле не соблюдается. На всех войнах
случается такое.
     Гуманизм   развивался   до  тех  пор,   пока  не   перекосил   извечные
представления людей  о  добре  и  зле. Мяч сплюснулся  об  стенку -- пора бы
лететь ему обратно.
     Смерть -- дело ответственное. Умереть надо  уметь. Это последнее дело в
твоей  жизни,  и оно важное. Чего ты стоил, каким  явил себя для памяти всех
остающихся -- весьма определяется этим шагом. И люди всегда  это знали, чего
ж тут не знать.
     Был   ритуал,  была  церемония,  была  культура   умирания,  подготовка
психологическая и мировоззренческая. Человек прощался, подбивал бабки, и это
была важная часть общей бытовой и духовной культуры.
     Ну так  мы,  гуманисты  и  либералы, выкинули  акт  смерти из  духовной
культуры.  Нет-нет, все  будет  хорошо, доктор велел принять  вот это  -- мы
пытаем умирающего,  втыкая  ему в мозг лучи-иглы  надежды и сомнения. Мы  не
помогаем ему уйти с миром.
     Заметьте: запрет  по-человечески умереть неразрывно  связан с  запретом
по-человечески убить.  Наша  цивилизация норовит отринуть все  надличностные
ценности   --  чтобы   превратить  человека  в  "разумное",   наслаждающееся
комфортом,  эгоистичное  животное, для которого ничего не должно быть дороже
физического существования. Хотя  тем и характерен человек, что имеет (должен
в  норме  иметь) надличностные  ценности,  которые  ему  дороже  физического
существования. Честь, долг, идеал.
     Если три  юнца с канцелярскими ножичками могут захватить  авиалайнер --
значит, пассажиры лайнера  выродились в дерьмовый  народ,  каждый  отдельный
человек которого трясется  за  жизнь  и  неспособен  постоять  за себя.  Что
сделали бы их предки? Теряя людей  из своих, схватили  террористов и казнили
на месте.  Поэтому предки создали могущественную цивилизацию -- а  мы сейчас
ее спускаем в унитаз.
     Нужно уметь убить, и нужно уметь умереть самому, не то рискуешь умереть
животным.
     Правительственно-пропагандистский аппарат всегда штамповал  мораль  для
стада.  Но  то,  что  люди, считающие себя  интеллектом  и  совестью  нации,
искренне исповедуют  и насаждают  прагматическую  стадную мораль --  вот это
наводит  на  грустные  размышления.  Это  говорит  о том, что  идеология  не
штампуется искусственно  --  а отражает  объективные  социальные процессы. А
комар почти не дышит, еле лапками колышет... сдох?..
     Восемнадцатилетний  пацан,  взятый в армию, должен  по  приказу убивать
того, кто ему ничего плохого, может, не сделал. Но если  он убил без приказа
последнего  изверга  --  мы  его  закатаем в каторгу.  Увы -- таковы  законы
системы,  государства, без которого люди жить не могут. Но хоть скажите, что
по  справедливости  парень,  убивший  изверга,  прав,   и  поступил  хорошо,
нравственно. Хрен!
     Тот, кто ставит мораль в услужение закону  -- не  только мерзавец, но и
дурак. Место барана -- в хлеву, и не надо жалеть  баранов, когда их ведут на
бойню -- они одобряют эту жизнь.
     Хороший  политтехнолог  заслуживает  уважения. Тот,  кто клюет  на  его
удочку -- не заслуживает звания "разумного".
     Сегодня  "либерал-гуманисты"  требуют от  нас отречения от  морали всех
тех, кто  в предшествующие тысячелетия убивал негодяев и убийц не по санкции
и приказу, а велению сердца, души, морали, долга,  Бога. Как вам понравится,
если Робин Гуда и д'Артаньяна объявят  фашистами --  они могли (без приказа!
без  санкции!  без  суда!)  убивать  негодяев,  насильников  и  убийц.  Граф
Монте-Кристо  --  фашист! Онегин  и Печорин --  фашисты!  И  Дантес, убивший
Пушкина  -- фашист, но еще ужаснее то, что  Пушкин чуть не убил  Дантеса,  и
только благородные, но отсталые представления о дворянской чести оправдывают
его, а  у нас таких  представлений  нет,  и  нас  от  клейма  фашиста,  если
говоришь,  что негодяя надо  убить,  тебя  уже  не спасет ничто.  Пушкин был
отсталый, а мы передовые, мы либералы и гуманисты.
     Культура  жизни, не включающая  в  себя культуру  смерти  --  ущербна и
искажена.  Ты  должен знать, что тебя  ждет, и должен уметь  принять  это  и
сделать это. Насколько ты сумел реализовать себя -- настолько ты остаешься в
этом  мире, так  блюди  себя  до  конца. А  мы,  вместо  того  чтобы крепить
мужеством дух человека, продляем мучениями его жизнь.
     Отсутствие культуры смерти -- это показатель бездуховности цивилизации.
Такие-то дела.
     Давным-давно  известно:  о человеке  надо  знать  три  вещи  -- как  он
родился,  как  он женился  и  как он  умер.  Наша ханжеская эпоха отработала
формулировки:  "скоропостижно",  "после  тяжелой  болезни",  "после  тяжелой
продолжительной  болезни",  "трагически".  Но  подробности   смерти  --   не
нездоровое   любопытство.  Смерть  --  акт   настолько   значительный,   что
подробности  увеличиваются,  как  под  микроскопом.  Ибо это --  подробности
"момента  истины", главной  из  экстремальных  ситуаций,  когда  в  человеке
обнажается суть и, после отбрасывания физической оболочки, становится виднее
и понятнее  главное, что было в нем. Недаром ведь только после смерти  можно
полностью и верно оценить человека и его дела.
     Смерть  --  такая  же  часть жизни,  как  и все остальное,  просто  это
последний  этап, а концовочка всегда особенно важна  и многое может  решить.
Фигово жил, но хорошо умер -- и люди  такому много прощают и оценивают после
смерти иначе.
     Врачи   затурканы,   священники   затурканы,   у   всех   конвейер    и
диспетчеризация процесса: родня в горе, а остальным наплевать. Что делать?
     Да  с  самого начала  жизни  показывать человеку,  что  смерть  -- дело
житейское, и  дело  важное,  и  смотреть  на нее надо открытыми  глазами.  И
заслуживает она  серьезнейшего отношения,  а  избегать  этой  темы  глупо  и
вредно.  В одиночестве, незнании и неопределенности предоставленный сам себе
и своим  страхам  человек так и проживает всю жизнь с  легким (или нелегким)
неврозом, боясь  прикоснуться к черной двери и растравляя тот  "беспричинный
страх  и трепет",  на котором  возвели  свою  постройку  экзистенциалисты  и
который был  в принципе чужд самураям, а  также римлянам, гуннам,  викингам,
монголам, и всем прочим, кто умел заставить дрожать этот мир.



        "40 тезисов в осуждение убийцы"
        "О ком речь"
     Под убийцей здесь понимается тот, кто признан судом виновным в убийстве
без  смягчающих  обстоятельств.  Убивший  из садистских  склонностей, или из
корысти,  сознательно,  с  обдуманным  намерением.  Не  из  ревности,  не  в
состоянии тяжкого душевного  волнения,  не по неосторожности, а  также не из
мести  за  близкого  убитого человека.  Он  должен быть  судим  только судом
присяжных, и все сомнения в доказательствах трактуются в пользу обвиняемого.
        "Обозначение проблемы"
     1. Современный Закон  цинично  подменяет  понятия "человек" и "убийца".
Декларируя: "Право  человека на жизнь священно" применительно к  убийце,  он
имеет  в виду в конкретном случае не жизнь  жертвы или любого  человека,  но
именно убийцы. Имеется  в  виду, что Государство  --  а  через  него  народ,
общество  --  не  имеет  права  посягать  на  жизнь  убийцы.  Тогда  следует
сформулировать прямо: "Право убийцы на жизнь священно".
     2.  Тем самым  юридически  право на жизнь  невинной  жертвы и ее убийцы
приравниваются. Разница в  том,  что жертва своим  правом воспользоваться не
сумела, но защитить  право убийцы  заботится  Закон.  Государство не  сумело
сохранить  жизнь жертве,  но  уж  жизнь  убийце сохранит  всеми  средствами,
имеющимися в его распоряжении.
     3.  Тем самым фактически Закон отказывается приравнивать жизнь жертвы к
жизни убийцы. Одна отнята -- вторая  охраняется. Из пары "жертва--убийца"  в
конкретном случае Государство охраняет жизнь убийцы. Равновесие нарушается в
его пользу, как и равенство.
     4. Жертва не гарантирована от убийства. Убийца гарантирован.
     5.  Преимущество убийцы перед жертвой  очевидно: я  тебя убиваю,  а они
меня -- не моги.
     6. То  есть: каждый человек  имеет право  на убийство без риска быть за
это  убитым  самому.  Он режет ребенка или калеку,  а  Государство при  этом
охраняет его жизнь от посягательств.
        "Религия и духовность"
     7.  Только  в  период  глубочайшего  нравственного  кризиса,  в  период
господствующей бездуховности  можно списывать жертву  со  счета  по принципу
"Умер Охрим --  и  хрен с ним":  мол, погибшего не  воротишь, его  уже нет с
нами. Во все времена люди верили, чувствовали, знали:
     тот, кого ты любил -- навсегда живет в  тебе и с  тобой,  покуда жив ты
сам. Если душа ушедшего, ее любовь, боль и чаяния не продолжают жить в тебе,
не продленнее жизни физического тела  -- то все слова о религиозности и вере
фальшивы и пусты. Боль жертвы, ее предсмертное отчаянье  и  последний крик о
жалости и справедливости -- живут в тебе, или ты не человек, а лишенная души
скотина. Страдания жертвы продолжаются в каждом, кто любил ее.
     8. Если умирающая жертва, зная, что  отмерены минуты, убивает убийцу --
никто не посмеет отрицать ее право. И обещание, данное умирающему,  всегда и
у всех народов почиталось  священным. Через него умерший  продолжает жить на
этой земле. Умирая,  мы чаем,  что наши самые  праведные  и  сильные желания
переживут нас -- они продленнее жизни. Покарать своего убийцу -- священное и
последнее право жертвы.
     9.  И когда казнят убийцу -- не суд карает его, не мститель и не палач.
Это  жертва  -- уже  не имеющая  рук, чтобы  защититься, ног, чтобы настичь,
глаз,  чтобы увидеть  --  карает своего убийцу через земную ипостась того, в
ком продолжает жить ее душа.
     10.  Если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он бы не  вложил  в  нас
ничем  не  утишаемые  жжение и боль  живущих в нас  душ,  взывающих  о  каре
убийцам.
     11. Если  бы  Господь Бог  не  хотел казни убийц,  он миловал бы  их  в
течение всей  человеческой истории.  Сегодня у  нас  нет  никаких  оснований
говорить о воцарении порядка Божия в наши дни.


        "История и христианство"
     12.  Христиане любят поминать  всепрощение Христа. Но римские легионеры
были лишь исполнителями приказа и закона. Христа казнили Закон и Государство
Рима и Израиля. И кара была страшной: гибель Израиля и гибель Рима, изгнание
одного народа и исчезновение другого, и смерть многих и многих тысяч. Нет --
не был милосерд Господь к убийцам.
     13. Выросшее из секты  непротивленцев христианство насаждалось  огнем и
мечом. И все убийцы  во славу веры отнюдь не преданы христианством анафеме и
не прокляты во веки веков.
     14.  В  истории цивилизаций убийце могли  оставить жизнь, если  он убил
раба, холопа, или убил  в честном поединке. Объявлять священной жизнь любого
садиста,  убившего  кого  угодно -- достижение новой  и новейшей истории.  В
Российской Империи  это  завершилось  приходом  к власти убийц  под  красным
знаменем.
     15.  Наша  цивилизация  создана суровыми людьми, по нынешним  меркам --
подчас чересчур суровыми. Однако мы  живем  в мире, построенном предками. Их
Законы позволили поднять цивилизацию до  сегодняшних  вершин.  В  борьбе  за
гуманизм мы перегнули палку в другую сторону. Сегодня мы не те, кто создавал
наш мир. С сегодняшними  законами и  нравами общество давно стало бы  легкой
добычей любых бандитов и грабителей. Что мы и имеем нынче.

        "О