емление не
умственно,  а  подсознательно --  и реализуется более  через подсознательные
влечения, чем через осознаваемые жизненные потребности.
     Для человека как системообразующей монады первично не стремление решить
реальную,  бытийную  задачу, которую  проще  решить сообща  --  а стремление
получать посредством системообразования больше положительных и отрицательных
ощущений: т. е. жить активнее на уровне чувств.
     Корень -- в этом.
     Образовываться  в систему,  чтобы больше  и мучиться,  и радоваться.  А
больше  делать  --  с  точки  зрения  человека  как  субъекта  прежде  всего
чувствующего -- это уже следствие, это вторично.
     Вот таков исходный механизм системообразования для человека.
        "8. Семья"
     Семья  -- система  более биологическая, нежели  социальная.  В одиночку
человек   не   размножается.    Биологические   роли   мужчины   и   женщины
взаимодополняющи. Сущность и назначение семьи как двуполой  системы  понятны
на биологическом уровне. Вряд ли здесь требуются разъяснения.
     А вот однополая семья  для  понимания чуть  сложнее.  Мы  имеем подобие
биологической  системы --  без ее  реальной  природной функции. (Хотя многие
гомосексуалисты и лесбиянки мечтают о времени, когда наука позволит им иметь
ребенка  с  любимым человеком без  участия  противоположного  пола.  И,  что
характерно, не исключено, что в  будущем они  получат  свой шанс. Что лишний
раз подтвердит  нашу  теорию:  чувство  стремится чгрез  разум  к совершению
действия.)
     Человек   размножается   не   потому,  что  говорит   себе:  мне   пора
размножиться, такова функция моего  организма (мой долг перед народом, перед
государством, надо оставить потомство, надо передать кому-то наследство). Он
хочет совокупляться с противоположным полом.  Вообще -- или с конкретным или
даже  единственным   представителем.   Хочет   наслаждения,  ласки,  заботы,
понимания,  любви, уюта, общения, защиты  и т.д.  Детей хочет, а  иногда  не
хочет и применяет контрацептивы, а иногда не думает об этом, а  просто хочет
обладать партнером.  Но даже при осознанном желании иметь ребенка но чувство
невозможно  резко отделить от сферы прочих  сопутствующих  чувств и желаний,
которые выше перечислены.
     Гомосексуалист   тоже  всего  этого   хочет.   И   образует  с   другим
гомосексуалистом семьеподобную систему.  Все как в семье. Ну, только  вместо
комплекта половых органов два полукомплекта. Оба  отлично знают, что  дети у
них не родятся. А друг друга хотят и даже иногда любят.
     Ну, сбой в хромосомах. Или наведенная привычка,  перешедшая в рефлексы.
Или   отсутствие  лиц  противоположного   пола  --   при   ощутимой  половой
потребности.
     Для  нас  сейчас  важно  не это.  А  то,  что  даже  такая биологически
обусловленная (можно сказать,  абсолютно  жестко детерминированная) система,
как семья,  образуется  монадами не для  того,  чтобы  выполнять  конкретную
задачу размножения, а  для того, чтобы удовлетворять желания,  т.е.,  давать
ощущения.
     Один  не  хотел жениться,  тяготится семьей, гуляет -- а живет.  Второй
хочет создать семью -- да что-то ни с одним конкретным партнером у него жить
не  получается,  хотя для выполнения  природной задачи  почти  все  годятся.
Чувства первичны, чувства!
     В  основе создания и  существования системы лежит стремление человека к
ощущениям. Сенсорное, а не рациональное.
     Гомосексуальная  семья  --  как  отряд на  зоне:  система существует  и
удовлетворяет  потребность  в  ощущениях,  вот только реальных  следствий  в
окружающем  мире  нет.   Субъективная  обусловленность  системы  есть  --  а
объективная отсутствует.
     Непродуктивная система. Можно сказать так.
     Гетеросексуальную семью  можно  в этом плане уподобить бригаде в тайге:
не только вступают  в ролевые  отношения,  но и  производят вследствие этого
большие реальные действия в окружающей среде, как-то изменяют ее.
     Продуктивная система. В данном случае -- репродуктивная.
        "9. Система структурирует:"
        "Бытие-внутри-себя и Бытие-вне-себя"
     Что делает продуктивная  система? Производит  "внешний" продукт. Что-то
такое делает, что объективно  появляется и существует вне ее. Можно сказать:
структурирует  окружающее  бытие,  складывает  какие-то его  детали в  такие
конструкции, которых раньше, до действий системы, не было. Поселок строит, к
примеру.
     Что  делает  непродуктивная система? Никакого внешнего продукта она  не
производит. Окружающий мир, объективно  глядя, не изменяет.  Существует сама
для  себя.  А  составляющие ее  монады,  люди, вполне  заняты:  вовлечены  в
межличностные связи,  напрягаются  в поддержании  внутрисистемных отношений,
заботятся  о  своем  статусе,  прикладывают  силы   для  поддержания  своего
положения, радуются и горюют. Отряд зеков.
     Различие  между ними  понятно: это наличие или отсутствие в  окружающем
Бытие следствий существования этих систем.
     А  сходство?  В   аналогичности  внутренних   структур   и  внутреннего
функционирования. Мир  зека сужен до  размеров  камеры или зоны. В этом мире
зек  реализует  свои  желания и возможности:  устраивается  лучше  или хуже,
отлынивает от мытья  пола, охотится за лучшим куском, достает лучшую одежду,
тащит ярмо опущенного или сражается за привилегии блатного. И борется за это
ничуть не меньше, чем работяга за повышение зарплаты или сокращение рабочего
дня. И самоутверждается в этом ничуть  не меньше, чем начальник  бухгалтерии
над младшим бухгалтером или директор завода над своим шофером.
     Первый  на деревне -- более человек,  чем последний в Риме, справедливо
рассудил Цезарь.
     Любая  система  всегда  и прежде всего  структурирует Бытие-внутри-нас.
Свой внутренний,  субъективный  мир.  А  вот  этот  внутренний мир --  может
распространяться на внешний,  а может и нет. Система прежде всего имеет дело
с миром как со своим представлением о мире. Это представление о мире  прежде
всего включает ее саму, а уже потом -- все остальное.
     Системе  без  разницы, как проецируется ее  Бытие-внутри-нас на внешнее
Бытие-вне-нас. Главное -- чтоб в Бытие-внутри-нас  было все в порядке... Для
сравнения: двигатель должен работать,  а уж едет машина или нет --  это дело
коробки передач, кардана и колес. А сам двигатель старается  как  может, и в
его представлении чем лучше он работает -- тем больше от  него толку машине,
а что там с ней на самом деле делается -- он знать не может, он судит о езде
по собственной работе.
     С  точки  зрения  внешнего   наблюдателя,  объективной,   система   или
структурирует  Бытие-вне-нас --  или  это какая-то  бессмыслица,  низачем не
нужная. С точки зрения внутреннего наблюдателя, субъективной, система всегда
структурирует  Бытие  (-внутри-нас),  в  этом  ее  смысл,  целесообразность,
необходимость -- а "провести грань" между Бытием-вне-нас и Бытием-внутри-нас
она  "не может"  -- не  может выскочить за рамки себя  как  субъекта, своего
представления о мире, своих задач.
        "10. Фирма"
     В "Законах  Паркинсона" есть дивный пример.  Британское Адмиралтейство.
Во время  I Мировой войны тоннаж и количество вымпелов Его  Величества флота
значительно вырос. В отстающей пропорции рос и аппарат Адмиралтейства.
     После  войны  флот  стал сокращаться.  А  аппарат  продолжал  расти.  В
результате  флот   стал  меньше   довоенного   --   а   аппарат  значительно
многочисленнее.  Хотя  дел  у  него,  казалось   бы,  стало  меньше.  Но  на
внутрисистемном уровне -- дел  стало больше! Управления, отделы, подотделы и
горы бумаг.
     Каждый хочет зарплату  и должность выше. Функционеры находят все  новые
способы  улучшения общей  работы,  уточнения  всех  деталей  и подробностей,
совершенствования обеспечения боеготовности -- и так без конца. И заняты все
-- выше горла!
     На  уровне  монады,   человека,  --  каждый  стремится  быть  полезнее,
значительнее, делать свое дело еще лучше -- и лучше при этом жить. На уровне
системы -- она заботится прежде всего о себе самой: еще бы, ведь она -- мозг
и нервы флота, она -- главная, без нее он превратится в мертвое  железо, это
она все обеспечивает, и, следовательно, чем ближе ко всеобъемлющей ее работа
-- тем лучше, это первоочередная  задача.  И она громоздится  над собой, как
скала  на  дрожжах,  если  скалы могут  расти на  дрожжах.  И бюрократизация
аппарата душит все вокруг.
     Флот полагает, что Адмиралтейство для него. И работники  Адмиралтейства
тоже так полагают! Но у системы  своя логика, своя  целесообразность  и свои
законы  развития. Система неизбежно отождествляет свое благо с благом флота.
Все  нужды воспринимает в первую очередь через призму нужд собственных: ведь
она  --  не  чужая  флоту,  не  инородное  образование,  она  --  его  мозг,
руководящий орган, главная.
     И  сотрудники  засиживаются  после  работы  и  получают  благодарности,
выговоры, премии, награды, чины и инфаркты.
     Вышеизложенное в общем относится к любой фирме, коллективу, учреждению.
Стремительный  рост фирм в России девяностых годов показывает, как созданное
несколькими   приятелями   предприятие    мгновенно   бюрократизируется    и
многоступенчато усложняется по мере существования.  И  вот  уже простое дело
требует  внутренних  виз  и  согласований,  и   всем  нужны   дополнительные
сотрудники, и не хватает мест в просторных недавно помещениях.
     Субъективный  фактор понятен: каждый  хочет быть значительнее, главнее,
богаче. Но  есть  и объективный. Руководители  с удивлением  убеждаются, что
многого  внутри собственной  фирмы  они  просто  не в  силах  изменить: люди
сволочи,  хорошо работать  не  хотят, заменить за  ту же  зарплату их некем,
выгнать нельзя  --  масса  мелких дел  провиснет, многочисленные партнерские
обязательства вяжут по рукам и  ногам, рынок  диктует свои законы, отдохнуть
толком некогда -- свобода превратилась в сплошную необходимость, не то фирма
просто рухнет. Система начинает диктовать человеку.
     Он делает фирму для себя -- и становится ее рабом. А кто  его заставлял
создавать систему? А собственная энергия, желание делать дела и бабки. Ну --
получи. Зато ощущений -- море. И пахоты выше крыши. Самореализация.
     Система делает себя из людей и начинает выжимать из них соки. Стремится
заработать  максимум  денег.  Растет  и  превращается  в  монстра.  Делается
неразворотлива, хуже ловит мышей, медленнее реагирует  на  новое. Раньше или
позже рушится: вечных систем нет.
     И  всегда  преследует собственные интересы,  которые  могут совпадать с
интересами монад, а могут и нет.
        "11. Ветвь и дерево"
     Сюда можно насовать массу цитат, начиная от  Платона. Сравнения с ульем
и муравейником, метафоры о воле богов и железной руке провидения. Джон Донн,
Бен Гилель  и еще шеренга. Ограничимся  Паскалем: "Ветвь не сознает, что она
-- часть дерева".
        "12. Армия"
     Системы могут  быть продуктивными  и  непродуктивными.  Но продукт тоже
бывает разный. Вообще под "продуктом" здесь понимается действие,  изменение,
любое переструктурирование Бытия-вне-нас. Может  быть кон-структурирование и
деструктурирование, упрощение и разрушение уже имеющихся структур.
     Классический образец деструктурирующей системы -- армия. Конструктивный
аспект  армии  как  системы  --  с  одной  стороны,  она входит  необходимой
подсистемой  в систему государства,  с другой стороны  --  под нее создаются
материальные   и  социальные   структуры,   из  которых   она   и   состоит.
Деструктивный, а вернее --  деструктурирующий  аспект: армия существует  для
уничтожения и разрушения.
     Армия  прекрасно  иллюстрирует превосходство  системы над  бессистемным
скоплением, равным ей по численности, массе, по арифметической сумме энергий
составляющих  бессистемное  скопление  монад.  Для  простоты:  превосходство
фаланги над вооруженной толпой. Регулярного войска над сбродным ополчением.
     "Лучше  стадо  баранов, предводительствуемое  львом, чем  стадо  львов,
предводительствуемое бараном", -- повторил Наполеон формулировку Эпаминонда.
Четко координируемое сложение усилий.
     Средний германский воин в единоборстве не уступал среднему  римскому, а
скорее  превосходил  его:  рослый,  сильный,  яростный,   бесстрашный.  Чего
германцам не хватало? Организованности и дисциплины.
     Берем   самых  сильных,  агрессивных,  сущих  зверей,   обученных  бою.
Составится ли  из них наилучшее войско? Не факт.  Если они  начнут спорить с
командиром,   показывать   в  повседневности  каждый  собственный  характер,
действовать в бою по своему влечению,  пониманию и стремлению  к подвигам --
система начнет давать сбои. Поэтому  буйных в армии репрессируют,  даже если
это лучшие  бойцы.  Лучший  боец -- это  хорошо, но гораздо  важнее, чтоб ты
безупречно   функционировал   как   винтик   системы.   Фаланге   не   нужны
индивидуальные подвиги, фаланге нужно безупречное выполнение приказа каждым.
     Так  что  не  надо  удивляться,  когда люди  с  наилучшими  бойцовскими
качествами и  желаниями  в  армии не преуспевают,  а вообще  не вылезают  из
взысканий. Не вписываются в систему. Ломаются, обтесываются или отторгаются.
     Какие  качества   ценятся  в   воюющей  армии,   кроме   безоговорочной
исполнительности?   Умелость,  выносливость,  известная  предприимчивость  в
выполнении приказа любыми средствами и любой ценой.
     Хлоп!  --  победили, выводятся  из боев, война кончена, армия  начинает
жить в мирных условиях. Что произошло?
     А произошло  принципиальное  изменение  системы.  Из  продуктивной  она
превратилась в непродуктивную. Она больше ничего вне  себя  не производит. А
внутренняя структура осталась та же самая.
     Эге.  Армия уподобляется тюрьме. Рота --  отряду на  зоне.  Жизнь ее --
Бытие-внутри-нас. Объективно она ничего не делает.
     Критерии  исправного  солдата  меняются. Бойцовость и  предприимчивость
больше  не  нужны.  Нужен внешний  вид  и  образцовое  содержание гарнизона.
Строевая  подготовка и знание уставов. Хороший солдат: мгновенно прыгает  из
койки в  строй и  из  строя  в койку, рубит вызубренные  ответы на занятиях,
начищен, в самоход не ходит, пьяным не замечен. Хорошая часть -- где нет ЧП,
не ломается техника, не дезертируют воины, покрашены заборы, трезвы офицеры,
ничего не взрывается и не крадется. Тогда начальство довольно и чины идут.
     А что солдаты не умеют стрелять и укрываться от огня, механики-водители
еле  справляются  с  техникой,  техника  стоит  в парке  на консервации  без
профилактики десять лет по принципу "не тронь  -- не сломается" и  в  случае
войны  хрен  заведется, офицеры  жиреют и забывают  даже то,  чему учились в
училищах -- это, в общем, неважно.
     Зато боевая часть привела бы инспекцию  в ужас и негодование: одеты кто
как, строевая  ни в  дугу,  козырять ленятся, техника  ободрана,  уставов не
знают -- сброд, сброд! всех драть, командира гнать.
     Энергия монад в боевой армии суммируется и пускается в боевые действия.
Та  же  энергия  в мирной  армии  пускается  во  "внутренний распорядок".  А
поскольку  "внутренний  распорядок"  столько  же  энергии  потребить   не  в
состоянии,  то,  во-первых,  отцы-командиры  придумывают  солдату как  можно
больше работы -- любой, лишь  бы был занят и "не разлагался",  а  во-вторых,
солдаты вкладывают  свою  энергию в построение и  поддержание  межличностных
отношений,  которые в боевой  армии  никому  не приснятся:  кому  где курить
можно, а кому нельзя, кому какая вольность в одежде положена, а кто думать о
таком не смей.  Внутренняя структура  усложняется  по  принципу, сходному  с
камерным. Только  вместо блатных -- старики, а  вместо  чушков  --  молодые,
новобранцы то есть. Эмоций у тех и других -- море. Жизнь -- адская. В России
сегодня это называется "дедовщина".
     Самореализация  и   самоутверждение  мирных   солдат  происходят  через
структурирование внутрисистемных отношений. Для солдата эти  отношения имеют
огромное  значение. Есть ли у нас возможность структурировать Бытие-вне-нас,
нет ли, но Бытие-внутри-нас мы структурируем всегда.
     (Так  и  напрашивается вопрос: ну  так как  же  прекратить дедовщину  в
мирной  армии?  Если  конкретно,  то --  приблизить формальные  отношения  к
неформальным: сержантами  делать только старослужащих, через  каждые полгода
давать солдату  определенные значки отличия  и  льготы; бессмысленную муштру
заменить  осмысленной боевой  учебой.  Если абстрактно  --  то  отсосать  из
системы  часть  энергии: больше отпускать солдата из  гарнизона, да пусть он
хоть ночами на заводе подрабатывает, деньги на  дембель копит:  меньше будет
придавать  значения изматывающим закавыкам  гарнизонной жизни. Но это все на
уровне благих пожеланий...)
        "13. Государство -- всегда"
     Система  живет  внутри  человека.  Кому   охота,   можно  сказать,  что
стремление и  способность человека  сообщаться  с себе  подобными в  систему
имманентно.
     Роман Голдинга  "Повелитель  мух" недаром стал одним из хитов  XX века.
Всего у пацанов для  жизни на необитаемом острове хватало, но государство со
всеми   его   прелестями  и   ужасами   они  себе  сварганили   мгновенно  и
"автоматически".
     В  суровых  условиях  сообща  легче  выживать  --  о'кей.  Но  если для
выживания   вовсе  никаких  условий  прилагать  не   надо,  люди  все  равно
государство  или  пред-государство  образуют.   На  благословенных  островах
Океании,  где  в курортном климате пища  только что сама  в рот  не падает и
хищников нет -- иерархия, ранги, ролевые различия, закон, подчинение, табу и
т.д.
     В  системе  человек  получает  больше  положительных   и  отрицательных
ощущений.  В системе живет более полной жизнью. В системе  полнее  реализует
все свои возможности  и  самоутверждается, измеряя степень  своей реализации
относительно других себе  подобных.  В  системе совершает большие  действия,
сообща   с   себе   подобными   активнее   структурируя  окружающий  мир  --
Бытие-внутри-нас и Бытие-вне-нас.
     Людей-одиночек история не  знает. Сколько мы  можем говорить о человеке
--   столько   он  существовал   в   той   или  иной   государственной   или
пред-государственной системе.

        "14. Цель государства"
     Один  из  самых  идиотских лозунгов -- это: "Цель  государства -- благо
народа". Эту лапшу  вешают  на  уши своим доверчивым гражданам  государства,
которые  дважды  в  XX  веке  устраивали  мировые войны и уничтожали десятки
миллионов  человек,  ввергая свои  народы  в  бедствия  страшные.  И  всегда
находились  красивые  лозунги  на  злобу  дня:  "Свобода",  "Независимость",
"Счастье",  "Справедливость", "Жизненное пространство" и  "Оборона священных
рубежей".
     Все  хотят  блага  --  а получается, мягко говоря, всякое разное. Хотим
собрать  кровать  --  а   получается  пулемет.  Масса  причин,  разнообразие
следствий,  и  для блага  народов атомные ракетоносцы  прошпиговали  мировой
океан. Народ, жалуются, не дозрел до Царства Добра. Такое горе: нету для нас
у Господа другого народа.
     Чтоб  лежать папуасу  под  пальмой и кушать  банан, государство  ему не
нужно. В государстве он изладит копье и побежит убивать другого папуаса. Вот
и все благо. По команде вождя.
     Может ли государство сделать людей счастливыми? О, дайте рай  с милой в
шалаше, банан с пальмы -- и подите все к черту!
     Мы счастливее и  добродетельнее древних греков? Сейчас! Мы  умнее? Ага.
Он  --  Аристотель,  а  ты  --  дурак. Мы стали  отчаянно гуманнее? Оу, йес!
Ковровое  бомбометание как  орудие  гуманизма.  Мы  можем  больше  сожрать и
выпить? Увы, емкость желудка не позволяет.
     А  в  чем  же мы добились явных результатов? Мы  больше знаем о  всякой
всячине и больше производим
     всякой всячины.
     Научно-технический  прогресс  налицо.  Материальный  прогресс   налицо.
Прочие аспекты? Античная скульптура, архитектура