об этом писали штатные жидоморы Романов и Елисеев, было
     противно, но забавно! Но канадцы - они даже не обзываются!
     Не ябедничают в гаагский Международный суд, не наушничают
     в Amnesty International, - просто принимают наших беглецов и без
     всякой пятой графы дают им то, в чем здесь отказывали, - мир
     на душе.

     Есть ли выход не столь далекий? Разумеется. И он гораздо ближе,
     чем Новая Гвинея и новая Россия. Я рекомендую всем гоям из новой
     алии (а их, по подсчетам Сохнута и раввинов чуть ли не двести тысяч)
     разом принять магометанство, тем более что обрезание многие уже
     сделали. Не шарахайтесь, господа, обдумайте все прелести такого
     шага, все его блаженные последствия.
     Уже на следующее утро вы попадете под фейерверк фотокамер и в
     пылкие объятья Шуламит Алони, ныне пренебрегающей вами.
     Отдельные любители имеют шанс слоть бвМШКу самого Иосифа
     Сарида. (...)
     Второе. Не надо никаких хлопот по созданию олимовской партии.
     (,,,)
     Третье. Моментально прорежется вариант еще одной автономии с
     перспективой на независимость. Территорию подберете сами -
     Израиль не обеднеет. (...)
     И даже если во врем первого же намаза вас перестреляет в приступе
     святости очередной Барух Гольдштейн - переселенцев на небеса ждут
     бесплатные массажные кабинеты с ласковыми гуриями -
     интернационалистками. Ихье беседер, товарищи!

     //Примечание  к  последнему  абзацу:  Барух  Гольдштейн -  непримиримый
поселенец-иудей, открывший  стрельбу  в  мечети; множество ультра-ортодоксов
тайно посещают публичные дома (массажные кабинеты); ихье беседер - все будет
хорошо: любимая поговорка ивритоязычных, их главный ответ на "все вопросы"//





     Лев Авенайс

     ПОЧТИ ГОЛЛИВУДСКАЯ ИСТОРИЯ

     "Новая Газета"
     7-13.04.1994

     В какой стране, называющей себя
     демократической, верховный суд
     страны, или даже районный, делит
     стопроцентных граждан своей
     страны по признаку состава крови?
     Последний чернокожий Америки
     более равноправен, чем человек,
     не укладывающийся в прокрустово
     ложе Галахи.


     Вообще-то я сознаю, что берусь не за свою тему.  Сюда бы Ганну Слуцки с
ее затейливыми житейскими  историями  Это она,  наша замечательная  Ганна, -
инженер человеческих душ,  а  для меня чужая душа - потемки, а своя - вообще
мрак непролазный.
     Я словно государство Израиль  с Сохнутом и министрами разными - что мне
одна, отдельно взятая человеческая судьба? Мне тенденцию  подавай,  явление,
что-нибудь глобальное - воспеть или низвергнуть...

     И все-таки я  взялся написать об одной истории, произошедшей в Израиле.
Собственно,  не произошедшей, а еще  происходящей,  долгой и абсурдной,  как
вялотекущая  шизофрения  -  удивительный  диагноз,   придуманный   советской
психиатрией.

     Я  хочу подчеркнуть, что эта история написана по рассказам только одной
стороны. По  правилам журналистского  расследования  надо  бы  выслушать все
"показания"... Но  я не собираюсь вести следствие. Нет  ни времени, ни  сил,
тем более что три суда, включая
     Высший суд  "справедливости Израиля ("но правды  нет и выше!"), вот уже
пять  лет  не  могут  в  этой,  на  первый  взгляд  такой  простой   истории
разобраться. Героиня этой истории не возражала  против публикации  подлинных
имен, но  именно  потому, что я не знаю "правды другой стороны", а  мой опыт
говорит,  что  у всех своя правда,  я  назову  героев вымышленными  именами.
Впрочем, люди  эти  в  русскоязычной общине  Израиля достаточно известные, и
тот, кто так  или иначе знаком с этой  историей, без  труда все  расшифрует.
Помните, катаевский "Алмазный венец"?

     Опять же  - циник я, и не рассказ суть моего повествования, а  явление,
которое, к сожалению, возможно лишь в единственной стране мира - в Израиле.

     Итак, передо мной сидит  Елена, обаятельная женщина возраста "для  тех,
кому  за  пятьдесят",  с  безупречным  петербургским  русским,  несмотря  на
двадцать лет жизни в Израиле. Начало
     этой  истории  вполне   могло  послужить  сюжетом  для  душещипательной
голливудской истории.

     Они познакомились в... туберкулезном  санатории под Ленинградом а конце
шестидесятых  годов...  Она  -  инженер,  чуть  за  тридцать,  он  выпускник
консерватории - чуть под тридцать. У
     нее позади неудачный брак, дочка,  оставшаяся с отцом ("мы  решили, что
так ей  будет лучше, - у  него была  квартира"). У  него - отличные  друзья,
необременительные любовные связи, в об-
     щем -  ленинградская  интеллигенция, та, которую  я  хорошо  знал...  Я
уверен, что он вполне  мог бы стать  моим близким  другом,  если: бы мы были
знакомы...

     Они  стали жить  вместе, не  затрудняясь маршем Мендельсона  и  прочими
горсоветовскими процедурами, вроде записи акта гражданского состояния.
     Детей он не хотел, - очевидно, не слишком верил в прочность  очередного
гнездышка. Им было хорошо вместе, а это ведь так много!

     Однажды он объявил ей, что собирается эмигрировать в Израиль. Ах, да, я
совсем забыл сказать,  что он  -  назовем его  петербургским именем Петр  (а
подлинное  имя  его  действительно пушкинско-петербургское)  был  евреем,  а
она... она утверждает, что точно не  знает, возможно она и еврейка, но нигде
об этом  в то время на  было написано (тут уж я сделал вид, что поверил ей).
Впрочем, до той минуты (о, наш пролетарский интернационализм!) это никого не
волновало. И даже его глубокий национальный еврейский патриотизм (а в этом у
нее  мет никакого  сомнения, и об этом она говорит  с  гордостью  за мужа  -
бывшего, настоящего? (впрочем, не будем забегать вперед)  нисколько не мешал
их любви.

     Дальше все развивается по законам голливудской мелодрамы. Он объявляет,
что едет  в  Израиль один, она  понимает, что этот этап  ее счастливой жизни
подходит к концу, и решает... ро-
     дить ребенка.

     "Зачем?" - спросил я.  "Я оставалась одна, уже немолодая, мне нужен был
кто-то рядом..."
     Он, как  мы уже помним, не хотел ребенка никогда, а  сейчас,  когда  он
обручился  с новой страной,  -  тем  более.  И  все-таки она скрыла  от него
беременность, а когда он узнал, было
     уже поздно делать  аборт. Он пытался уговорить ее вызвать искусственные
роды и даже почти уговорил, но в  последний момент с ней случилась истерика,
и ту идею пришлось оставить.

     Где вы, голливудские режиссеры? "Москва  слезам  не  верит"  получила в
свое время "Оскара". Я предлагаю вам сюжет не хуже.

     Нет  не   монстр  наш  Петр,  не  опереточный   злодей,  а  обаятельный
ленинградский говорун-интеллигент, порядочный человек.

     "Раз уж так получалось, я хочу, чтоб у ребенка был отец ", - сказал он.
А далее  были  и  марш  Мендельсона, и шампанское, и обручальные кольца... В
общем... конец первой серии."

     А потом Петр уехал  в Израиль. Один. Хотя мог бы и в Америку. Но он был
настоящим  патриотом  своей  будущей  родины и  не мог  представить  себя  в
Филадельфийском оркестре.  А  вот в Иерусалимском -  мог.  Как проходила его
тогдашняя  абсорбция,  не  знаю.  Елена  рассказала,  что жил  он  в  центре
абсорбции,  работал  по специальности в одном из  самых престижных оркестров
страны и  на козни  Сохнута, заманившего его в страну, не в  пример нынешним
олим-музыкантам, не жаловался. А она Жила в Ленинграде. У нее ро-
     дилась дочь.

     Через год совершенно неожиданно -  об этом они никогда не говорили - он
написал  ей:  приезжай с дочкой, я без  вас не могу. Дамочка в восьмом-ряду,
утрите слезы, не  правда ли,  очень  романтичная  история?.. Вот и хэппи-энд
почти  на носу... Ее  в Ленинграде ничто особо  не держало, а  любовь была а
Иерусалиме... И  ровно  через  год после него она  сошла с трапа  самолета в
аэропорту  Лод.  Он  встречал  ее и  малютку  с  цветами... Им  дали  сперва
отдельную комнату в центре абсорбции,  потом квартиру в столице государства,
потом они ее  выкупили, продали, переехали в  Тель-Авив, родилась еще дочка,
он  работал  и  разъезжал по  миру, она  работала - преподавала балет,  была
учительницей  в  школе,  прирабатывала  на  радио  "Коль  Исраэль"   и  тоже
разъезжала по миру. Где бы Петр ни находился  на гастролях,  в день рождения
ей всегда приносили  цветы из  магазина от  его имени.  В общем, как пишут в
сказках, они жили долго и счастливо..

     Пошли  на  экране титры...  Зажегся свет в  зале. Растроганные до  слез
евреи пошли, умиротворенные, домой...

     Хороший фильм ПОЛУЧИЛСЯ все счастливы. И конец счастливый.
     Если бы конец!

     А  теперь о  том, что осталось за  кадром,  за сюжетом  этой благостной
романтической истории, так сказать, в "заэкранье"...

     Сначала несколько кадров,  "вырезанных"  при  монтаже  нашего "фильма".
Вена -  тогдашний перевалочный  пункт  на пути в  Израиль. Или мимо Израиля.
Еврейский  патриот Петр, поднаторев  в  израильской  действительности,  дает
ценный совет: "Обратишься в Вене  к одной  моей знакомой  среди  оформляющих
эмигрантов,  скажешь,  что  ты  еврейка  Имя-отчество  у твоей  мамы  вполне
подходящее". В  те давние времена -  двадцать лет  назад - каждому едущему в
страну  были рады  и никто не углублялся в  чтение метрик  -  национальность
записывали со слов.

     Монолог автора: "Сколько сейчас таких  евреев в  Израиле?!  Евреев  без
всяких кавычек,  ибо  они  доказали  свою  верность стране  службой в армии,
работой, настоящим, не показным  патриотизмом. Они  ничем  не отличаются  от
евреев: они выбрали эту страну  и живут еврейской жизнью - в том смысле, как
я ее понимаю,  - жизнью в еврейской стране. Двадцать лет  такой жизни - это,
пожалуй, покруче любого гиюра".

     Еще одна купюра из нашего  сценария. Вскоре после приезда Петр пошутил:
"Учти,  будешь себя плохо вести, объявлю тебя  русской, и ты станешь никем".
Сказал и забыл. Шутка  не повторялась  пятнадцать  лет. А  она запомнила.  И
помнит по сей день.

     Итак,  они  жили  вместе  пятнадцать  лет.  Девочки  росли,  учились  в
престижных  школах,  играли на скрипке, занимались балетом, джазом  и конным
спортом... Между прочим, дочки  сохранили русский  язык,  пусть и с заметным
акцентом.  Правда, одновременно с русским  языком они получили от папы лютую
ненависть ко всему русскому, к той стране, откуда вышли их родители.

     Очевидно,  уж очень  сильно  насолили  Советы Петру.  Что ж,  любить  и
ненавидеть - личное право каждого.

     Что  стало причиной размолвки, а  что поводом кто может разобраться? Но
вот  мы  до  нее  и  добрались.  Елена  считает,  что всему виной его  мама,
приехавшая  в гости,  когда рухнул железный занавес.  Две женщины не  смогли
ужиться под одной крышей, а Петр, как еврейский
     сын, принял сторону  матери. Так это или пет, но Петр  подал на  развод
Перед  этим он поделился с  дочками своими чувствами: "Если  бы  не вы,  я с
вашей матерью никогда бы не жил".

     Дочери стали на сторону отца. Почему? Для меня это загадка. Почему-то я
вспомнил и о первой  дочери Елены, оставшейся в Ленинграде с отцом Наверное,
она  была не  очень  хорошей  матерью.  Слишком  много  запрещала  свободным
израильтянкам,  какими  выросли  ее  дети.  Например,  маму возмутило, когда
"хавер" (в русском  языке и синоним-то не подберешь, включающий все  оттенки
этого понятия) пятнадцатилетней дочери остался "ночевать" в комнате ее чада.
А  может, были  другие причины... Во всяком случае, довелось  ей услышать от
дочки  такую фразу:  "Почему ты его  мучила?  Он  ведь был так  несчастлив с
тобой!" Впрочем, дочерей она  не  осуждает.  Бог им  судья. Вот только какой
Бог? Еврейский или... Вопрос отнюдь не праздный.

     Дело  в  том,   что  развод  Петр  запросил   прямо   в   Высшем   суде
справедливости.  Очевидно,  жажда  справедливости   в  нем  заговорила.   Он
потребовал признания брака недействительным, ссылаясь на некий закон от 1969
года.  А  причина  развода  в  той,  что его  жена  якобы...  ортодоксальная
христианка. Это, кстати, я пишу уже не со  слов, а с документов. С приговора
БАГАЦа, который отклонил этот иск. Мол, вы  говорите, что она наеврейка, она
утверждает, что она еврейка по матери, кто в этом вопросе прав - не наша это
компетенция. Пусть этим занимается суд раввината.

     А теперь  скажите мне, дорогие читатели,  где, в какой  демократической
стране  мира  вообще  мог  бы  возникнуть  аналогичный иск? В  какой стране,
называющей  себя демократической, верховный суд  страны, или даже  районный,
делит  стопроцентных  граждан  своей  страны  по   признаку  состава  крови?
Последний чернокожий Америки более равноправен, чем человек, не
     укладывающийся в прокрустово ложе Галахи.

     Итак,  Высший  суд  переправил  это  дело  в  раввинатский  суд,   куда
подкованный  адвокатами  супруг  переправил  свой   иск  о  признании   жены
нееврейкой, а соответственно  лишения ее  полагающихся  по еврейскому закону
выплат и компенсаций.

     В  своем  заявлении он утверждал, что  и понятия не имел о том, что его
жена - русская, что вообще это для него как гром с ясного неба. и так далее,
и тому подобное... Во всяком случав,
     так рассказала мне  Елена Хотя, конечно, трудно не знать национальность
жены,  когда она  в  то  время  торжественно провозглашалась  при заключении
брака.

     Двадцать  лет  она  была  еврейкой,  верной  гражданкой  своего  нового
государства, праздновала еврейские праздники,  преподавала иврит  в СССР  по
линии Сохнута, и никого в Израиле не
     волновала  запись  в  метрике при  ее  рождении.  Теперь  за  следствие
принялись  бородатые раввины.  Сначала  они переправили  дело  из верховного
раввинатского  суда  в  Иерусалиме в местный  суд при раввинате  Тель-Авива.
После долгой юридической процедуры
     тель-авивские  раввины приняли  воистину  соломоново  решение:  обязать
Елену принять развод, обязать ее  продать квартиру и разделить вырученные от
продажи деньги пополам с мужем.

     Но самое  любопытное: что касается еврейства, то решить этот вопрос они
не могут, ибо им  нужны дополнительные доказательства ее еврейства (от  нее)
или ее нееврейства (от него). И  вообще, решить этот судьбоносный (а это как
раз тот  случай, когда  это стертое горбачевское  словечко  употребляется  в
абсолютно  точном  смысле) вопрос может только верховный раввинатский  суд в
Иерусалиме, который и к Стене плача  поближе расположен, да и с Богом прямую
линию имеет.  Весь парадокс этого решения  заключается а том, что если Елена
нееврейка, то первые два пункта решения не имеют никакого смысла, потому что
решения
     раввинатского суда распространяются только на  галахических евреев. Вот
и находится теперь Елена в подвешенном состоянии, поскольку до решения этого
главного вопроса: кто она? - ни
     один суд не принимает к рассмотрению иск о  присуждении ей алиментов. А
жить  ей, насколько я понимаю, особо не на что. Работает она сейчас нянькой,
получает гроши...

     А конец  романтической истории,  начавшейся почти тридцать  лет назад в
туберкулезном санатории, все блуждает меж трех (...) судебных инстанций.

     Так  и  живет  Елена  сегодня, лишенная  прав  еврейской  женщины  и не
приобретшая прав нееврейки (а такие права тоже есть в нашем государстве).

     А  что же дочки? Одной уже  за двадцать,  другой пятнадцать. Если  мать
будет  признана  нееврейкой,  то  эти  девочки,  всю  жизнь  считавшие  себя
еврейками, выросшие е своей стране,
     будут  вынуждены проходить  гиюр.  Надо  сказать,  что  девочек  это не
пугает. Но если я верно  понял,  то и  дочери  еврейских дочерей, будучи уже
еврейками, и дочери дочерей ев дочерей перед вступлением е брак тем не менее
будут обязаны пройти  гиюр и так  аж до седьмого колена...  Вот почему  речь
идет  о   судьбоносном  решении,   решении,  сказывающемся  на  целых   семи
поколениях...

     (...)

     Я  понимаю,  что  наверняка  у  героя  этой  истории есть  своя  версия
происшедшей размолвки. И может быть, он прав, желая развестись. (...) Теперь
у него  другая  женщина.  Новая репатриантка.  Ей повезло... Хорошего  парня
отхватила. Умного,  талантливого, не бедного. Только вот развестись никак не
может.

     (...)



     Нет ни малейшего сомнения  в том, что религия используется  израильским
режимом  и  как  предлог,  и  как  оправдание  слежки,  цензуры,  тотального
наблюдения за  гражданами и террора на уровне КГБ.  В этом израильский режим
ни  капли не  отличается  от  бывшего  советского  режима.  Более  того,  он
проявляет все более нарастающие тенденции  к сталинизации и  гитлерализации.
Религиозные структуры настолько естественно вписываются в структуру страшных
спец. служб и тотального  террора, что эти службы правильней было бы назвать
светско-религиозными,  а наряду с  их  прочими  функциями  на  главное место
выдвигается идеологический террор. Религия заняла такое место в  государстве
Израиль, какое  занимали в  бывшем СССР идеологические  органы,  такие,  как
соответствующие отделы при Обкомах  и республиканских ЦК КПСС, в КГБ, ВЛКСМ,
исполкомах, Отделах Кадров. Во всех книгах  о МОССАДе, известных автору этой
работы, упускается из виду один немаловажный факт: что МОССАД, как и ШАБАК и
другие  самые  свирепые  и   преступные  в  мире   израильские  организации,
занимаются в первую  очередь вопросами  идеологической  борьбы, пропаганды и
агитации.  СОХНУТ,  эта  правая  рука израильских  КГБ, Бней  Брит и  прочие
экстремистские   всемирные   еврейские   организации   являются    филиалами
террористических органов  типа КГБ и  выполняют  не в последнюю очередь роль
религиозно-идеологических батальонов.

     Следующий материал, дающийся  в виде пересказа, открывает глаза  на то,
как все эти и подобные им структуры действуют в данном направлении.



     КГБ ПО-ИЗРАИЛЬСКИ
     Лиора Ха-Коэн

     Газета "ПЯТНИЦА"
     17 августа 1990

     В  этой статье речь  идет об организации, которая  по статусу полностью
соответствует  идеологическому отделу  бывшего  КГБ:  секретной  религиозной
полиции  "Яд  ле-ахим".  Даже   в  рамках  пропагандной  акции  члены   этой
организации не называют своих имен. Главный центр этой организации находится
в  одном  из  небольших  муниципалитетов-сателитов  Тель-Авива,  религиозном
городе  Бней-Браке. В  статье говорится, что  эта  организации высказывала в
печати  открытые угрозы  разрушить любую  точку, где  собираются  в  Израиле
религиозные общины иудо-христианского Мессианского  движения, известного под
названием  Мессианские  евреи. Как и  у КГБ, у  "Яд  ле-ахим" есть  дежурные
официозные   оправдания   террористической  деятельности,  как   при   любом
тоталитаризме   начинающиеся   и   кончающиеся   словами  "враг",  "угроза",
заимствующие типичную советско-фашистскую пеструю мешанину образных ярлыков,
типа  "зловонное  дыхание",  "вырвать  из  когтей",  "охотники  за  душами",
"мракобесие" - и тому подобное.

     "Лично у нас, - заявляют они, -- нет претензий  к любой из  религий. Мы
ведем борьбу только против охотников за душами среди миссионеров".
     А таких, по их  словам, ''очень  много  в стране." Наша основная цель -
спасти евреев из когтей миссионерства".

     Несмотря на внешнюю уверенность членов "Яд ле-ахим", что они  действуют
исключительно  правовыми методами, они, как в  плохом  анекдоте,  просто  не
знают, что  такое правовые методы, и приводят примеры чистой  воды террора и
запугивания.

     "Вскоре после того,  - написано в статье, -  как представителя движения
Мессианских  евреев  "собрались  в  Тель-Авивском отеле "Базель",  владельцы
отеля  получили предупреждение,  что у них заберут свидетельство кошерности,
если они еще раз позволят устраивать  подобные собрания." С  1985-го года не
предоставляет  свой  лекционный  зал  мессианским  евреям  "Дом Журналиста".
"Пр