она
упорно говорила только по-французски. Тогда я стал
     говорить по-французски. Она тут же перешла на такой ломаный английский,
что понять ее было невозможно. Я попросил ее
     говорить по-французски,  и  убедился,  что она знает,  кто  я такой,  и
помнит о том, что со мной произошло. Тогда я спросил у нее
     , видела  ли  она мой  снимок. Она  ответила,  что мой снимок  смотрела
именно она и помнит, что на нем было. Так как по моим
     сведениям она не  видела моего снимка, я спросил у нее, что она увидела
на нем: слабое или сильное затемнение, с какой
     стороны, в каком именно  месте. А, если  точно не помнит, то какая была
общая картина. Она заявила, что не имеет права мне
     этого говорить. Чтобы прервать мои вопросы, она сказала  по-французски,
что мое дело закрыто и что мне необязательно
     приходить.

     Ниже вы  найдете  текст, который возник из обсуждений с моей матерью ее
ситуации, и описывает то, что случалось с нею.
     Лев ГУНИН

     Короткое  описание  развития  основных  последних событий  в деле  моей
матери:

     В ноябре 1998-го она вышла замуж за канадского гражданина. Это не имело
никакого отношения к ее иммиграции или
     просьбе   о  статусе  беженца.  Однако,  должностные   лица  Иммиграции
продолжали обращаться с нею, как будто она все еще
     была беженцем - и рассматривали ее брак как  расширение ее требования о
статусе беженца (они были разъярены тем, что не
     имелось никаких  доказательств  этого).  Они так  или  иначе связали ее
иммиграционное дело с делом ее сына, когда в
     действительности, начиная с его гуманитарного обращения и ее брака, они
не имеют больше общего файла.

     Вот что произошло:

     В ноябре  (23) 1999 года моя мать имела  интервью по поводу ее  брака в
Иммиграции. Опустим описание всех нарушенный и
     уловок, которые агент Иммиграции, Госпожа  Helene ROY, совершила, чтобы
отказать ей в признании ее брака. Что случилось
     в  течение интервью,  было  уже  описано  в жалобах в  Иммиграцию  и  к
Медицинской Комиссии Иммиграции. Пристрастие мадам
     ROY  было  проявлено  не только косвенно - оно было  визуально! Я  хочу
постановиться на двух главных фактах:

     1. На первоначальном отрицательном решении в письменной форме - которре
M-me ROY позже заменила другим.
     2. Вмешательство M-me ROY's в компетенцию Медицинской  Комиссии,  что и
предрешило дальнейшие решения Комиссии.

     Решение M-me ROY было следующим: она не признала брак моей матери из-за
вопросов по поводу ее здоровья. (Копия этого
     документа может бы быть приложена).

     Когда я  позвонил ей  и  сказал,  что ее решение  незаконно  не  только
потому, что вопросы здоровья моей мамы не имеют
     никакого отношения к признанию или непризнанию ее  брака,  но и потому,
что в решении не предусмотрено обращение с
     апелляцией в Федеральный суд, что является нарушением,  m-me ROY быстро
изменила свое решение и попросила, чтобы мы
     пришли в  Иммиграцию  забрать  другой  документ. Она забрала у  нас  ее
предыдущее решение (заверенную копию которого я
     успел сделать) и дала  нам другой документ,  копия которого  может быть
приложена.

     Мы также  выяснили,  что первое начальное  (отрицательное) решение было
основано на медицинском рапорте доктора Wanda
     BRZEZINSKA,  который m-me ROY у  той затребовала.  По запросу M-me ROY,
доктор BRZEZINSKA, постоянный и единственный
     "семейный" врач  моей мамы  с момента  нашего  прибытия  в  Монреаль до
времени интервью, написала, что моя мать имеет
     риск сердечной и почечной недостаточности.

     По нашему мнению  и согласно мнению  наших консультантов любое решение,
основанное на медицинских вопросах, не было в
     полномочии m-me ROY, потому что она  - не медицинский доктор и не имела
никаких законных прав вмешаться в медицинские
     вопросы.  Доктор BRZEZINSKA  сделала ложное утверждение  в пользу  M-me
ROY, исказив факты. Факты - это то, что моя
     мать  никогда  не  направлялась   доктором   BRZEZINSKA  ни  к   какому
кардиологу, а также никогда не посылалась ей ни на какие
     серьезные кардиологические  тесты,  которые  требовались  бы  в  случае
серьезных кардиологических осложнений. Доктор
     BRZEZINSKA никогда не  выписывала  ей никаких лекарственных препаратов,
связанных с сердечной болезнью или ее
     предотвращением. Она  никогда  не говорила моей матери или мне, что моя
мать имеет слабое сердце. Тот же самое
     соответствует    заявлению     BRZEZINSKA     относительно     почечной
недостаточности. Когда моя мать спрашивала ее "Вы
     находите что-нибудь серьезное с моим здоровьем?", она имела обыкновение
сообщать, что здоровье моей мамы является
     нормальным для ее возраста ...

     Согласно  нашим  консультантам,  иммиграционные  правила  и  инструкции
говорят, что только фактические, а не
     потенциальные,  болезни  могут  быть  приняты во внимание  Иммиграцией.
Теоретически у каждого человека, даже у самого
     здорового,  может  развиться любая  смертельная болезнь - и разовьется:
потому что каждый умирает. Предлог отказать в
     статусе  иммигранта  на  основании  "потенциальной  опасности  развития
летальной болезни" является просто смешным и
     становится основанием для дискриминации, пристрастия и злоупотребления.

     Превышая  свои полномочия, Госпожа  Roy вмешалась в  дела  медицинского
отделения Иммиграции (Иммиграция -
     Медицинские  Услуги), искусственно сформировав  почву для пристрастного
отношения медицинского департамента
     Иммиграции.

     Моя мать знает, что она гипохонтрик (мнительна) и легко внушаема, но не
в состоянии контролировать себя. И Госпожа
     Brzezinska, и Госпожа Roy знали об этом и попыталась своими  действиями
подорвать здоровье моей матери. В телефонной
     беседе с Госпожой Roy перед брачным интервью (она сама позвонила мне) я
предупредил ее, что в случае негативного
     решения "моя  мать могла бы проявить гипер реакцию, переволноваться - и
тогда у нее мог бы иметь место инфаркт или
     инсульт в результате этого". Было ясно что Госпожа Roy  преднамеренно и
злонамеренно использовала эту информацию для
     нанесения  ущерба  здоровью моей  матери.  Я  полагаю, что  она заранее
планировала заменить первоначальный документ с
     отрицательным  решением -  положительным.  Это  был  только  фарс, цель
которого состояла в том, чтобы поместить мою мать
     в стрессовую ситуацию и повредить ее здоровью сколько возможно.

     Моя мать признавалась, когда мы готовили не посланную жалобу-апелляцию:
"...когда мой сын объяснил мне значение
     первой отрицательной бумаги  Госпожи  Roy, я начала кричать, мое сердце
дико стучало в моей груди, я не могла обрести
     дыхание.  Я  чувствовала  себя  раздавленной и  больной.  Нет  никакого
сомнения, что это нанесло большой ущерб моему
     здоровью. Потребовалось некоторое время, чтобы я оправилась  от  шока и
стресса. Потом я прошла требуемые Иммиграцией
     медицинские   обследования.    Доктор   Giannakis,   который   проводил
обследование, сказал, что мое здоровья не вызывает
     никаких  опасений. Моча  и  анализ крови  были в норме. Только  когда я
поехала делать рентген грудной клетки, произошло
     нечто вроде недоразумения: потому что я не могла понять команды - когда
я должна была вдохнуть и не дышать. Мой сын
     попросил, чтобы  повторили  рентген. Тогда мы были  окружены враждебным
отношением персонала - и моему сыну сказали,
     что Иммиграция уже итак вошла  в контакт с ними от нетерпения, что я до
сих пор не сделала флюорографию".

     В  январе  2000 года  из медицинской  комиссии Иммиграции (Иммиграция -
Медицинские Услуги) прибыл приказ моей матери
     сделать  дополнительные  обследования:  анализ крови strum creatinine и
эхо кардиограмму. Это было совершенно ненужно,
     необоснованно  - и даже преступно. " Strum creatinine "  (тест почечной
функции) был уже сделан в процессе медицинского
     обследования,  выполненного   доктором  Giannakis   для  Иммиграции.  И
результат той проверки был в норме. Доктор Giannakis
     провел очень  тщательное обследование - и  не нашел  никаких  серьезных
проблем с ее здоровьем. Никто не мог бы дать иного
     объяснения, как то, что реальная цель  иммиграционного решения состояла
в стремлении морально сломить и уничтожить
     мою  мать,  подорвать  ее здоровье. Цель этого решения состояла в  том,
чтобы подвергнуть ее дополнительным стрессам и
     суматохе.

     Приостановка  Иммиграцией  процедурной  работы  с  файлом  моей  матери
оправдываемая "медицинскими проблемами"
     помещала ее и  далее в ситуации ожидания, неизвестности, в подвешенного
состояния, разрушая ее финансовую,
     социальную, и  личную  ситуацию, и  требовала астрономических расходов,
преодоления организационных и других проблем.
     Это поставило ее в условия чрезвычайных затруднений.

     Почти  пять лет мы были  под постоянной угрозой высылки. Наш страх быть
депортированными назад, в страну (куда мы
     никогда не хотели ехать и были доставлены  силой, подвергаясь там самым
серьезными преследованиям) последнего места
     жительства  был  такой  сильный,  что  у  нас даже  возникали  мысли  о
самоубийстве. Тот ежедневный страх разрушал наше
     здоровье   и  опустошил  наши  жизни.  Из-за  него   и   многих  других
ситуационных, административных, психологических, и т.д.
     беспокойств  и  неудобств,  связанных  с  более  чем  шестью  годами  в
неизвестности и интенсивного психологического давления
     Иммиграции с целью сломить нас, мы разрушены, наши жизни уже поломаны!

     Имеется другое признание  моей  мамы: "Когда я получила  первое силовое
решение иммиграционной медицинской комиссии
     (Иммиграция -  Медицинские Услуги),  я была потрясена. Я не могла спать
две недели, мои руки дрожали, и я была в панике.
     Возможно, что вместе  с действиями Госпожи  Roy's это несправедливое  и
необоснованное решение нанесло непоправимый
     ущерб моему здоровью. Я полагаю, что это и была их цель. Не спрашивайте
меня, почему. Если это не было чистом садизмом,
     тогда  они,  значит,  хотеть  отомстить  мне из-за  моего  обращения  с
просьбой статуса беженца раньше, в 1994 году, или
     наказать  меня за активизм  моего сына в области  прав  человека и  его
журналистскую активность".

     Еще одним  нарушением является то, что должностные лица Иммиграции,  не
подписываются под официальными письмами,
     не  дают своих  имена,  должностей,  телефонов.  На письмах нет никакой
надлежащей эмблемы (лого) Иммиграции, они не
     написаны  на  специальной  бумаге, нет ничего, что позволило бы понять,
что это - не мошенничество и не чья-то шутка; когда
     Иммиграция  звонит вам - высвечивается "частный звонок"!  Использование
решений секретных анонимных судей / чиновников -
     особенность тоталитарных режимов. Это идет против всего, за что страны,
подобные Канаде, стоят. Люди должны иметь
     право знать, кто принимал  решения против них и иметь  возможность  его
оспорить.

     Моя мать имела снова финансовые, административные, и другие затруднения
и прессинг в процессе прохождения
     несправедливо  приказанных  ей  Иммиграцией  обследований. Может  быть,
представители иммиграционных властей были
     правы  в своих предложениях  относительно здоровья  моей мамы,  и тесты
подтвердили это? Нет, результаты их были
     противоположны!  Strum creatinine был снова в норме, и эхо кардиограмма
только отразила некоторые анатомические
     особенности,  известные  прежде,  но  ничего  чрезвычайно  плохого  или
серьезного. Моей маме сказали два врача, что она
     может даже работать с  такой кардиограммой! Врач,  кто делал испытание,
сказал мне, что кардиограмма показала
     некоторые  особенности, но они имеют  анатомическую, не патологическую,
природу. Однако, вместо того, чтобы наконец-то
     выдать моей матери документы, они подвергли ее (письмо от 30 июня, 2000
- но приложение для доктора было датировано
     28   июня)  новым   лишенным  всякого   здравого   смысла   и   нелепым
издевательствам: потребовали послать им резюме ее
     "последнего"  посещения   кардиолога".   Но  она  никогда  не  посещала
кардиолога! У нее не было ничто, чтобы послать им!

     Она  снова поехала  к доктору  Giannakis. Он послал ее к доктору Gordon
Creenstein, известному авторитету в области
     кардиологии,  который обследовал  мою мать и сказал  ей  то  же  самое:
некоторое увеличение сердца имеет анатомический,
     врожденный, характер  и это  - не патология. Он  представил  Иммиграции
свое заключение 27 июля 2000.

     Любой  беспристрастный  наблюдатель  может  видеть, что  и  почечные  и
сердечные "главы" медицинской эпопеи закрыты, что
     вся история  была теперь закрыта.  Однако, это  было  недостаточно  для
Иммиграции. В сентябре 2000 года медицинский
     отдел Иммиграции сделал  другое решение. Они приказали,  чтобы моя мать
сделала новый анализ мочи и затем посетила
     уролога.  Она  сделала  анализ  немедленно - и посещение  уролога  было
намечено на ноябрь 2000.

     Но даже это не удовлетворило Иммиграцию!
     19   сентября  2000  она  получила  письмо  от   другого  представителя
иммиграционных властей, который потребовал от нее
     отчета в  том,  как  она  повиновалась  прошлому приказу  Иммиграции, и
обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было
     подписано L. Cawchesne.

     Тем временем Доктор Giannakis позвонил в Медицинский  отдел Иммиграции,
сообщив им, что у них не было никакой причины
     для  требования  посещения   уролога:  потому  что  абсолютно   никаких
отклонений от нормы не имелось в анализе мочи. Они
     вынуждены были с  ним согласиться. Он позвонил моей  маме и сказал, что
он отменил назначение к урологу, потому что
     медицинской  отдел   Иммиграции   закончило  работать  с  ее  файлом  и
информировал представителя иммиграционных властей,
     что не имеет больше никаких медицинских вопросов относительно нее.

     Однако, Иммиграция все еще не принимала  никакого  решения, отказываясь
закрывать файл моей матери представить ей
     вид на жительство.  Теперь они  вообще  не имеют  никаких  причин, даже
извинений или оправданий. Они просто молчат. Когда
     один из иммиграционных советников моей мамы позвонила в  Иммиграцию, ей
отвечали, что никакого решения не будет
     сделано,  пока не прибудет полицейский клиринг. Но моей маме никогда не
говорили, чтобы она обязана получить
     полицейский  сертификат;  кроме того, людей  в  ее возрасте  никогда не
просят представить полицейский сертификат. Она
     также подписалась под ее формальной просьбой о полицейском клиринге, мы
полагаем, два года назад. Что с этим тогда
     было сделано?

     Тогда ее другой  адвокат вошла в контакт  с иммиграцией. Они говорили с
ней грубо, и отказались беседовать. Проходят
     месяцы, в  течении  которых я и мои иммиграционные советники  звоним  в
Иммиграцию, но неизменно получаем отказ в
     обсуждении дел моей мамы.


     Требования по делу в семьи GUNIN:
     1.  Мы нуждаемся  в  ясном  ответе  в  письменной  форме,  получила  ли
Иммиграция наши полицейские клиринги. И если нет, то
     a), почему; b),  что было  сделано с  анкетами  просьбы  о  полицейских
сертификатах, подписанными мной и моей женой и
     представленных Иммиграции примерно два года назад;
     c), что должно быть сделано теперь.
     2. Если медицинские экзамены были необходимы для всех членов семейства,
почему Иммиграция не посылала надлежащих
     анкет  (MED1A)  для  всех  членов  семейства  шесть  месяцев назад  (мы
нуждаемся в ясном ответе). Мы также нуждаемся в
     гарантии в письменной форме, что от Ina не будут требовать, чтобы и она
прошла иммиграционное медицинское
     обследование.
     3. Мы хотели бы, чтобы все искусственные задержки в рассмотрении нашего
файла были немедленно остановлены, и
     получить  гарантию, что  наши дети  не  будут  и дальше лишены  статуса
постоянных жителей.
     4. Если  мы  немедленно  не  получим  статус иммигрантов, представители
иммиграционных властей просто уничтожат нас.
     Если  Иммиграция хочет  мстить мне за мою деятельность в  области  прав
человека, зачем издеваться над моей семьей? Они
     могли бы задержать статус для меня, но дать его членам моей семьи.
     5. По манипуляция  медицинскими данными  должно  быть  начато уголовное
расследование.


     Требования по делу Elisabetha GUNIN (Epstein):

     Имеется  только  одно  требование: ей обязаны  дать  статус  иммигранта
немедленно и безоговорочно.

     Искренне Ваш,
     Лев GUNIN
     26 ноября 2000







ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕДИЦИНЫ
     как инструмента
     ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕСЛЕДОВАНИЙ


     Manipulation of medical data  for political  persecutions is the end of
the
     civilized society
     - December 2000 -


С О Д Е Р Ж А Н И Е
     РУССКИЙ
     1. Краткое обозрение - описание последних событий
     2. Источник наших проблем
     3. Список документов
     4. Более развернутое (хронология) изложение событий
     5. Открытое письмо в Монреальский Институт Грудной Клетки

АНГЛИЙСКИЙ
     1. First Page
     2. Page 2

     December, 2000. Montreal, QUEBEC

     - DOCUMENT NUMBER FOUR-A -

     Копия письма одному из
     ведущих политиков Канады
     From        Lev        GUNIN       Full        immigration       story:
http://www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/indexX.htm
     former refugee claimant
     (address, tel. 514-49-1294, leog@total,net)

     - НОМЕР ДОКУМЕНТА ЧЕТЫРЕ A -
     От   Льва  ГУНИНА,  бывшего  претендента   на  статус   беженца  Полная
иммиграционная история:
     {www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/inde xX.htm}
     (адрес, телефон)
     6 декабря 2000

     Уважаемый господин!

     Удивительно, как  в  этих  нормальных  мирных условиях  некоторые  люди
используют свою работу и должность, чтобы
     преследовать  других,   даже  играть  с  их  жизнью!  Они  наслаждаются
незаконными методами.
     Использование   (против  нас)   поддельных   медицинских   данных   для
манипулирования нами и продления ситуации нашего
     бесправия  -  один  из них.  Теоретически  фальсификация  и  преступная
обработка медицинских данных может вести к
     насильственному лечению от болезней,  которые мы не имеем (что способно
привести к летальному исходу).

     1.  Позвольте  мне  упомянуть  кратко  источник  наших  проблем: я  был
активистом прав человека, бывшим Советским
     диссидентом, депортированным  из родной  Беларуси в Польшу.  Оттуда моя
семья и я были принудительно доставлены
     в Израиль. В Канаде мы оформили просьбу о статусе беженцев.

     Я  полагаю,  что  пытаясь   остановить   массовое  бегство  из  Израиля
дискриминируемых новых иммигрантов, некоторые
     политические  деятели   предпочли   "военные"  методы.  В  Канаде   они
использовали "своих" иммиграционных адвокатов,
     переводчиков,  уполномоченных  комиссий  по  беженцам  и врачей,  чтобы
торпедировать беженские дела. Возможно, что
     (как -  вероятно  - много других жертв)  я был преднамеренно  послан  к
адвокату, чья переводчица (M-me E. Broder)
     намеренно  исказила  содержание  наших наиболее важных  документов, и к
врачу (M-me W. Brzezinska), которая сделала
     заведомо  ложный  рапорт.  Члены  IRB  (комиссии  по беженцам)  открыто
надсмехались над нашей надеждой на
     правосудие в Канаде.


     2.  Так мы  уже более  6 лет  в  положении  бесправия,  неизвестности и
административного террора.

     Несмотря на  отрицателей  прав человека в  IRB и  других  департаментах
Иммиграции, про - израильское лобби (с их
     людьми  в  Иммиграции),  персональный   вклад  иммиграционного  офицера
Госпожи Udith Malka в ухуд