ей его.
     - Убей его, - сказал Том с сомнением.
     - А если их будет много, то беги.
     - Беги, - сказал Том более уверенно.
     - Но постарайся, чтобы тебя вообще не заметили. Можешь повторить  все
это сначала?
     - Да. Надо вернуться, когда луна  будет  полной.  Идти  ночью,  спать
днем. Стараться, чтобы  никто  не  увидел  меня.  Если  меня  увидит  один
человек, убить его. Если много, бежать.
     - Очень хорошо. Я хочу, чтобы через несколько  секунд  ты  проснулся,
О'кей?
     - О'кей.
     - Когда я спрошу про слона, ты проснешься. О'кей?
     - О'кей.
     Стью откинулся на спинку стула с протяжным, прерывным вздохом.
     - Слава Богу, все кончено.
     Ник кивнул головой.
     - Ты знал, что может случиться нечто подобное, Ник?
     Ник покачал головой.
     - Откуда он все это знает? - пробормотал Стью.
     Ник жестом попросил вернуть ему блокнот. Стью отдал блокнот, радуясь,
что наконец-то может от него избавиться. Ник написал записку и  вручил  ее
Ральфу. Ральф прочитал ее и передал Стью.
     - В прежние времена некоторые люди считали, что безумцы  и  умственно
отсталые очень близки к Богу.  Не  думаю,  что  он  сообщил  нам  какую-то
полезную информацию, но перепугал он меня до смерти.
     - Это выше моего разумения, вот и все, - пробормотал Ральф. -  А  про
то, что он говорил о Матушке Абагейл, я и думать не хочу. Буди его,  Стью,
и давай поскорее уберемся отсюда.
     Стью вновь наклонился к Тому.
     - Том?
     - Да.
     - Хотел бы ты увидеть слона?
     Том немедленно открыл глаза и оглядел их.
     - Я же говорил, что ничего не получится, - сказал он. - Ей-Богу, нет.
Том не может заснуть посреди дня.
     Ник передал Стью листок бумаги.
     - Ник говорит, что ты справился прекрасно.
     - Вот как? Я стоял на голове, как в прошлый раз?
     - Нет, - сказал Стью. - Мы пришли  спросить,  не  можешь  ли  ты  нам
помочь.
     - Я? Помочь? Конечно! Мне нравится помогать!
     - Это опасно. Том. Мы  хотим,  чтобы  ты  пошел  на  запад,  а  потом
вернулся и рассказал нам, что ты там видел.
     - О'кей, конечно, - сказал  Том  без  малейшего  колебания,  но  Стью
показалось, что мгновенная тень промелькнула по его лицу...  и  спряталась
за простодушными голубыми глазами. - Когда?
     - Очень скоро, - сказал Стью тихо.



                                    53

     Следующий день Стью провел на  электростанции,  обматывая  проволокой
генераторы. Когда после рабочего дня он возвращался на мотоцикле  домой  и
проезжал через небольшой парк напротив Первого  Национального  Банка,  его
окликнул Ральф. Стью слез с  велосипеда  и  подошел  к  раковине  открытой
сцены, где Ральф поджидал его, сидя прямо на полу.
     - Я искал тебя, Стью. У тебя есть свободная минутка?
     - Одна есть. Я опаздываю на ужин. Фрэнни будет беспокоиться.
     - Судя по твоим рукам, ты наматывал проволоку на электростанции.
     - Да. Даже рабочие рукавицы не помогают. Все руки себе изранил.
     Ральф кивнул.
     - Ну и как там идут дела?
     - Я не знаю. Я просто рабочая сила, как и  остальные.  Бред  Китченер
утверждает, что электричество появится к концу первой недели  сентября,  а
отопление - к середине  месяца.  Но,  конечно,  он  слишком  молод,  чтобы
полагаться на его предсказания...
     - Я бы поставил на Бреда, - сказал Ральф. - Я доверяю ему.
     - Слушай, а что у тебя такой кислый вид?
     - Я получил кое-какие новости по радио, - сказал Ральф. - Некоторые -
хорошие, а некоторые... ну, не совсем хорошие, Стью. Я хочу  сказать  тебе
об этом, потому что секретничать не имеет смысла. У многих  людей  в  Зоне
есть свои радиопередатчики. Наверняка кто-то слушал, когда я  разговаривал
с этими парнями.
     - Сколько человек на подходе?
     - Более сорока. Один из них доктор по имени Джордж Ричардсон.
     - Ну, великолепные новости!
     - Он из Дербишира, штат Теннеси. Большинство людей из этой  группы  -
со Среднего Юга. Так вот у них в группе есть беременная женщина, и ее срок
подошел десять дней  назад,  тринадцатого  числа.  Доктор  принял  роды  -
двойню, с ними было все в порядке. Поначалу.
     Стью схватил его за ворот.
     - Они умерли? ДЕТИ УМЕРЛИ? Ты это хотел мне сказать? Что они  умерли?
Отвечай же, черт тебя побери!
     - Они умерли, - сказал  Ральф  тихо.  -  Один  из  них  прожил  всего
двенадцать часов. Похоже, просто задохнулся. Другой  пережил  его  на  два
дня. Ричардсон ничего не мог сделать. Женщина немного повредилась  в  уме.
Все время бормочет о смерти, разрушении и  о  том,  что  больше  не  будет
детей. Тебе надо позаботиться о том, чтобы Фрэн не оказалось рядом,  когда
они придут, Стью. Вот что я хотел тебе сообщить. И кроме того,  ты  должен
сразу же ей все рассказать. Потому что если  ты  не  сделаешь  этого,  это
сделает кто-то другой.
     Стью медленно выпустил из рук рубашку Ральфа.
     - Этот Ричардсон спрашивал, сколько у нас тут беременных женщин, и  я
сказал, что пока только одна,  насколько  нам  известно.  Он  спросил,  на
котором она месяце, и я ответил, что на четвертом. Я был прав?
     - Она уже на пятом. Но, Ральф, скажи, он уверен, что эти дети  умерли
от супергриппа? Он _у_в_е_р_е_н_ в этом?
     - Нет, он не уверен, и об этом ты  тоже  должен  сказать  Фрэнни.  Он
сказал, что причины смерти могли оказаться самыми разными... пища, которую
приходилось есть матери... что-то наследственное... респираторная инфекция
или, может быть, они просто были, понимаешь ли, дефективными.  Он  сказал,
что, возможно, дело в резус-факторе, правда, я не знаю, что это такое.
     - Мы с Гленом говорили об этом, - сказал Стью убитым голосом, - еще в
тот день, когда мы впервые встретились. Это было четвертого июля. Кажется,
это было так давно... но так или иначе, если эти дети действительно умерли
от супергриппа, возможно, это означает, что лет через  сорок-пятьдесят  мы
оставим землю в наследство крысам, мухам и воробьям.
     - Когда дети умерли, они были в сорока милях к западу  от  Чикаго,  и
Ричардсон убедил их вернуться,  чтобы  сделать  вскрытие  в  больнице.  Он
сказал, что может точно выяснить, был ли это супергрипп. Он насмотрелся на
него в конце июня. Как и все доктора.
     - Да.
     - Но утром детей уже не было.  Женщина  похоронила  их  и  не  хотела
говорить где. Два дня они раскапывали землю вокруг лагеря, рассчитывая  на
то, что она не могла уйти слишком далеко от лагеря или закопать  их  очень
глубоко. Но они ничего  не  нашли,  а  она  продолжала  хранить  молчание,
сколько они  ей  ни  объясняли,  как  это  важно.  Бедная  женщина  совсем
тронулась.
     - Я могу ее понять, - сказал Стью, думая  о  том,  как  Фрэн  хочется
ребенка.
     - Доктор сказал, что даже если это и был супергрипп, то, может  быть,
двое  переживших  эпидемию  людей  могут  произвести  на   свет   ребенка,
обладающего иммунитетом, - сказал Ральф с надеждой.
     - Шансы на то, что отец ребенка обладал иммунитетом, составляют  один
против миллиона, - сказал Стью. - Во всяком случае, его нет среди нас.
     - Извини, что мне пришлось рассказать тебе это, Стью. Но  я  подумал,
что тебе лучше узнать об этом. Чтобы рассказать ей.
     - Не представляю, как я сделаю это, - сказал Стью.
     Но вернувшись домой, он обнаружил, что кто-то его опередил.


     - Фрэнни?
     Ответа не последовало. Ужин был на плите - подгорелый, - но  квартира
была темной и тихой. Стью вошел в гостиную и огляделся.
     - Крошка?
     Он прошел в спальню, и она оказалась там. В полумраке она  лежала  на
кровати и смотрела в потолок. Лицо ее распухло от слез.
     - Привет, Стью, - сказала она тихо.
     - Кто рассказал тебе?  -  спросил  он  раздраженно.  -  Кому  так  не
терпелось поделиться приятными новостями? Кто бы это ни был, я  вырву  его
чертов язык.
     -  Это  Сью  Стерн.  Она  узнала  от  Джека  Джексона.  У  него  есть
радиопередатчик, и он слышал, как Ральф разговаривал с этим доктором.  Она
подумала, что лучше поскорее рассказать мне, пока это не сделал кто-нибудь
другой. Бедняжка Фрэнни. Обращайся бережно. Не открывай до Рождества. - Из
горла у нее вырвался сдавленный  смешок.  В  этом  звуке  слышалась  такая
скорбь, что Стью чуть было сам не заплакал.
     Он пересек комнату, лег рядом с ней на кровать и откинул волосы с  ее
лба.
     - Радость моя, но ведь это пока еще не точно.
     - Я знаю. И, может быть, даже если это супергрипп, у нас  будут  свои
дети. Но я хочу _э_т_о_г_о_. Разве это так уж плохо?
     - Нет, конечно, нет.
     - Я лежала здесь и ждала, чтобы он задвигался или что-нибудь  в  этом
роде. Я ведь ни разу не чувствовала, как он двигается, с той  ночи,  когда
Ларри приходил искать Гарольда. Помнишь?
     - Да.
     - Я почувствовала, как он  зашевелился,  но  не  стала  тебя  будить.
Теперь я жалею об этом. - Она снова начала плакать, закрыв лицо руками.
     Стью  убрал  руку,  вытянулся  рядом  с  ней  и  поцеловал  ее.   Она
исступленно обняла его, но потом тело ее обмякло.
     - Теперь мне остается только ждать.  И  как  же  долго  мне  придется
ждать, чтобы проверить, умрет ли мой ребенок, не прожив и дня за пределами
моего тела.
     - Ты будешь ждать не в одиночестве, - сказал он.
     Она крепко обняла его,  и  долгое  время  они  лежали  без  движения,
прижавшись друг к другу.


     Прошло минут пять с тех пор, как Надин  Кросс  вернулась  в  гостиную
своего старого дома, чтобы  собрать  кое-какие  вещи,  и  лишь  тогда  она
заметила его на стуле в углу. На нем были одни только трусы, большой палец
его был засунут  в  рот,  а  его  странные  серо-зеленые  китайские  глаза
пристально наблюдали за ней.
     - Джо... то есть Лео... ну и напугал же ты меня, - сказала она слабым
голосом.
     Джо ничего не ответил.
     - Почему ты не с Ларри и не с мамой-Люси?
     Нет ответа.
     - Ты не можешь оставаться здесь, -  сказала  она,  пытаясь  вразумить
его, но прежде чем она продолжила свою речь, она поймала себя на  мысли  о
том, как _д_о_л_г_о_ он уже здесь находится.
     Это было утро двадцать четвертого. Последние две ночи она  провела  у
Гарольда. Неужели он сидел здесь с пальцем во рту уже двое суток?  Мурашки
пробежали у нее по спине, и с чувством, похожим на отчаянье,  она  поняла,
насколько же она изменилась. Когда-то она бесстрашно спала  рядом  с  этим
маленьким дикарем, в те времена, когда он был вооружен и опасен. Теперь он
был безоружен, но она была охвачена ужасом. Она подумала, что
     (Джо? Лео?)
     полностью избавился от своего прежнего "я". Теперь оно вернулось.
     - Ты не можешь оставаться здесь, - сказала она. -  Я  просто  пришла,
чтобы забрать  кое-какие  вещи.  Я  выезжаю.  Я  переселяюсь  к...  одному
мужчине.
     Но мужчина ли Гарольд? - усмехнулся какой-то внутренний голос. А я-то
думал, что он всего лишь средство дойти до конца.
     - Лео, послушай...
     Он покачал головой, едва  заметно,  но  определенно.  Его  сверкающие
глаза неподвижно уставились на ее лицо.
     - Ты больше не Лео?
     Он кивнул.
     - Ты Джо?
     Снова кивок, такой же призрачный.
     - Ну, хорошо. Но ты должен понять, что кто бы ты ни был,  это  ничего
не меняет, - сказала она, пытаясь сохранить терпение. - Этот период  наших
жизней - когда мы с тобой были вместе и были предоставлены сами себе, - он
уже отошел в прошлое. Ты изменился. Я изменилась. И мы не можем измениться
в обратную сторону.
     Но его странные глаза по-прежнему смотрели на нее, словно отрицая эти
слова.
     - И прекрати на меня смотреть, -  резко  сказала  она.  -  Это  очень
невежливо.
     Теперь в его взгляде, казалось, появился легкий  оттенок  упрека.  Он
словно говорил ей, что так же невежливо бросать людей в одиночестве, а еще
более невежливо лишать их своей любви, когда она все еще нужна им.
     - Но ты ведь не в  одиночестве,  -  сказала  она  и  стала  подбирать
уроненные на пол книги. - У тебя есть Ларри и Люси. Они нужны тебе,  и  ты
нужен им. Ну, по крайней мере, ты нужен _Л_а_р_р_и_, а  этого  достаточно,
потому что ей нужно то же самое, что и ему. Она похожа на листок  копирки.
Многое изменилось в моей жизни, Джо, и не  я  в  этом  виновата.  Так  что
перестань шантажировать меня.
     Она убрала книги в рюкзак застегнуть пряжки, но  пальцы  ее  дрожали.
Молчание становилось все более и более тяжелым.
     Наконец она встала и надела рюкзак на плечи.
     - Лео.
     Она попыталась говорить спокойно и рассудительно, точно так  же,  как
она говорила с трудными учениками. Но это оказалось невозможным.
     - Впрочем, дело тут не в Ларри и не в Люси, - злобно сказала Надин. -
Дело в этом старом мешке с дерьмом, так ведь?  В  этой  глупой  старухе  в
качалке, которая усмехается миру своими фальшивыми зубами. Но  теперь  она
ушла, и ты прибежал ко мне обратно. Но такие штучки у тебя не пройдут,  ты
слышишь? _Н_е _п_р_о_й_д_у_т_!
     Джо не произнес ни слова.
     - А когда я умоляла Ларри... опустилась на  колени  и  _у_м_о_л_я_л_а
его... он даже ухом не повел. Он слишком был  занят  своей  ролью  крутого
мужика. Так что изволь убедиться, во всем этом нет  ни  грана  моей  вины.
Н_и _г_р_а_н_а_!
     Мальчик продолжал бесстрастно смотреть на нее.
     К ней стал возвращаться ее ужас, вытесняя бессвязную  ненависть.  Она
поднялась назад к двери и рукой попыталась нащупать ручку. Наконец ей  это
удалось,  и  она  распахнула  дверь,  с  наслаждением  почувствовав  волну
холодного воздуха.
     - Иди к Ларри, - пробормотала она. - Прощай, паренек.
     Она выбежала за дверь, села на мотороллер и отправилась  к  Гарольду.
Добравшись до его дома, она немного пришла в себя. Но она знала, что  если
она хочет сохранить душевное здоровье, ей надо  покинуть  Зону  как  можно
скорее.


     Двадцать пятого августа Постоянный Комитет  Свободной  Зоны  Боулдера
организовал в аудитории Мюнцингера  второй  общий  митинг.  Митинг  прошел
хорошо. Сначала все спели национальный  гимн,  но  на  этот  раз  глаза  у
большинства людей остались сухими - это была всего лишь часть ритуала. Был
избран Комитет по учету численности  населения,  во  главе  которого  была
поставлена Сэнди ДюШьен.  С  четырьмя  помощниками  она  немедленно  стала
расхаживать по аудитории, считая головы и записывая имена. К концу митинга
под оглушительные аплодисменты она заявила, что население Свободной Зоны к
настоящему моменту насчитывает восемьсот четырнадцать человек.
     В последнем ряду Гарольд повернулся к Надин и шепнул ей на ухо:
     - А теперь, леди и джентльмены, праздник свободной любви  объявляется
открытым.
     Она улыбнулась ему медленной,  томной  улыбкой,  от  которой  у  него
закружилась голова.
     Стью был единогласно избран судебным исполнителем Свободной Зоны.
     - Я буду стараться изо всех сил, - сказал он. - И некоторые  из  вас,
кто аплодирует мне сейчас, могут позднее изменить  свое  мнение,  когда  я
застану их за каким-нибудь неподобающим делом. Слышишь меня, Рич Моффат?
     Последовал  общий  взрыв  смеха.  Рич,  пьяный,  как   свинья,   тоже
захохотал.
     - Но, на  мой  взгляд,  у  нас  нет  никаких  причин  для  неприятных
происшествий. Основная работа судебного  исполнителя  заключается  в  том,
чтобы не позволять людям причинять друг другу вред. А среди  нас  вряд  ли
найдутся такие, кто хотел бы причинить вред кому бы то ни было. И так  уже
пострадало слишком много людей. Наверное, это все, что я хотел сказать.
     Публика устроила ему продолжительную овацию.
     - А теперь следующий пункт, - сказал  Стью,  -  имеющий  отношение  к
проблеме судебного исполнителя. Нам нужно избрать пять человек  в  Комитет
по Соблюдению Законности, а то у меня одного рука не  поднимется  запереть
кого-нибудь в тюрьму, если дело дойдет до этого. Какие будут кандидатуры?
     - Как насчет Джаджа? - закричал кто-то.
     - Да, Джадж, чертовски правильно! - закричал кто-то другой.
     Шеи вытянулись в ожидании  того,  что  Джадж  поднимется  с  места  и
согласится взять на себя ответственность в своем обычном цветистом  стиле.
Стью и Глен переглянулись смущенно:  комитет  должен  был  предвидеть  эту
возможность.
     - Его здесь нет, - сказал кто-то.
     - Кто-нибудь видел его? - расстроенным голосом спросила  Люси  Сванн.
Ларри недовольно взглянул на нее,  но  она  продолжала  оглядывать  зал  в
поисках Джаджа.
     - Я видел его.
     Заинтересованный ропот раздался вокруг  когда  с  места  встал  Тедди
Вейзак.
     - Где?
     - Где это было, Тедди?
     - В городе?
     - Что он делал?
     Тедди Вейзака передернуло от этого шквала вопросов.
     Стью постучал молоточком.
     - Тише, ребята.
     - Я  видел  его  два  дня  назад,  -  сказал  Тедди.  -  Он  ехал  на
"лендровере". Сказал, что отправляется в Денвер на  денек.  Но  не  сказал
зачем. Мы перекинулись парой шуток по этому поводу. Мне показалось, что он
был в очень хорошем настроении. Вот и все, что я знаю.
     Стью снова постучал молоточком.
     - Очень жаль, что Джаджа здесь нет.  По-моему,  это  была  прекрасная
кандидатура, но раз его здесь нет, то какие будут еще предложения?
     - Нет, мы не можем это так оставить! - запротестовала Люси, вскочив с
места. - Джадж Фэррис - старик. Что если он в Денвере заболеет и не сможет
вернуться?
     - Люси, - сказал Стью. - Денвер очень велик.
     Странное молчание воцарилось в зале. Люси  села  на  место,  и  Ларри
обнял ее одной рукой. Лицо ее было бледным.
     Председателем  Комитета  по  Соблюдению  Законности  был  избран   Эл
Банделл, пришедший в Боулдер вместе с группой доктора Ричардсона.
     Бледный и взволнованный Бред Китченер подошел к кафедре, уронил  свои
записи, поднял их, перепутав все листы, и удовольствовался фразой  о  том,
что они надеются вернуть электричество ко второму или  третьему  сентября.
Это сообщение было встречено громом аплодисментов.
     Следующим выступал Чед Норрис. Он сказал, что они  хоронят  мертвецов
из чувства самой обыкновенной порядочности, и что никто из  них  не  будет
чувствовать себя в своей тарелке, пока последний труп  не  будет  зарыт  в
землю,  желательно  до  начала  сезона   дождей.   Он   попросил   парочку
добровольцев и мог бы  набрать  три  дюжины,  если  бы  захотел.  В  конце
выступления он попросил встать  и  откланяться  каждого  члена  Похоронной
Команды.
     Гарольд Лаудер привстал на одно  мгновение  и  тут  же  опустился  на
место.  После  окончания  митинга  нашлись  люди,  заметившие,  какой   он
отличный, но в то же время скромный парень. Но дело было не в  скромности.
Надин что-то жарко шептала ему на ухо, и он боялся надолго выставлять себя
на всеобщее обозрение. Мощная эрекция распирала спереди его брюки.


     Стью, Фрэн, Сью Стерн и Ник вместе отправились из кампуса  обратно  в
город. Было уже почти одиннадцать тридцать.
     - Прохладно, - сказала Фрэн. - Надо  было  мне  одеть  куртку  поверх
свитера.
     Ник кивнул. Он тоже чувствовал холод. Вечера в Боулдере  всегда  были
прохладными, но сегодня  температура  была  едва  ли  выше  пятидесяти  по
Фаренгейту. Это служило напоминанием о том, что странное  и  ужасное  лето
1990 года подходит к концу. В который раз Ник пожалел,  что  Богу  Матушки
Абагейл пришелся по душе именно Боулдер, а не Майами, к примеру, или Новый
Орлеан.
     - Они застали меня врасплох, выдвинув  Джаджа  в  комитет,  -  сказал
Стью. - Нам следовало предвидеть это.
     Фрэнни кивнула, а Ник быстро нацарапал  в  своем  блокноте  несколько
слов. "Разумеется. Люди непременно обратят внимание и на отсутствие Тома и
Дайны."
     - Думаешь, у них появятся подозрения? - спросил Стью.
     Ник кивнул.  "Они  будут  думать,  что  исчезнувшие  ушли  на  запад.
Навсегда."
     Все задумались, пока Ник доставал спички и сжигал свою записку.
     - Хреново дело, - сказал Стью наконец.
     - Конечно, он прав, - мрачно сказала  Сью.  -  Что  еще