ли к носку. Они были вотканы в него.
   И  тут  он  обратил  внимание  на  левый   ботинок   Фрэнка.   На   носке
темно-коричневого  туристского  ботинка  виднелось  несколько  белых  линий.
Приглядевшись, Бобби обнаружил, что это грубые нитки - точь-в-точь из  таких
связаны спортивные носки Фрэнка. Бобби поковырял их ногтем. Нитки  были  как
бы впрессованы в кожу.
   Итак, синие нитки из свитера оказались вотканы в брючину и носок, а нитки
из носка впаялись в кожу ботинка на другой ноге.
   - Что-нибудь не так? - снова спросил Фрэнк уже с нескрываемой тревогой.
   Бобби боялся поднять на него глаза. А ну как выяснится, что полоски  кожи
с ботинка переместились на лицо Фрэнка, а кожа с  лица,  место  которой  они
заняли, как по волшебству, вплелась в вязаный свитер?
   Бобби выпрямился и, сделав над собой усилие, взглянул на Фрэнка.
   Нет, лицо не пострадало. Все те  же  темные  мешки  под  глазами,  та  же
смертельная бледность -  только  на  скулах  играет  румянец.  Испуганный  и
растерянный взгляд. Вид, что и  говорить,  изможденный,  но  лицо  в  полном
порядке. Никаких украшений из ботиночной кожи. Никаких вставок цвета хаки на
губах, а из-под век не торчат обрывки синих ниток, пластмассовые наконечники
от шнурков или обломки пуговиц.
   Мысленно кляня свое необузданное воображение, Бобби  похлопал  Фрэнка  по
плечу.
   - Не волнуйся. Ничего страшного. Потом  разберемся.  Пошли.  Надо  отсюда
сматываться.

Глава 38

   Окутанный тьмой, завороженный ароматом материнских духов, укрытый тем  же
одеялом, которое некогда согревало мать и с тех пор сохраняется как святыня,
Золт спал беспокойным сном, поминутно вздрагивая и просыпаясь, хотя  никакие
кошмары его как будто  не  мучили.  Мыслями  он  то  и  дело  возвращался  к
нынешнему  происшествию  в  каньоне,  когда  во  время   охоты   он   ощутил
прикосновение невидимой руки. Ничего подобного с ним еще не случалось.  Золт
и сейчас никак не мог успокоиться и, просыпаясь, снова и снова ломал голову:
к худу это или к добру?
   Уж не светлый ли призрак матери пролетел над  ним?  Нет-нет,  если  бы  и
впрямь раздвинулась завеса, разделяющая два мира,  и  мать  предстала  перед
Золтом, он непременно узнал бы ее  -  узнал  по  тому  неповторимому  веянию
любви, тепла и сострадания, которое от нее исходило. Узнал бы, и  рухнул  на
колени под тяжестью призрачной руки, и зарыдал от восторга.
   А  может,  это  его  непостижимые  сестрички   открыли   в   себе   новые
сверхчувственные способности и зачем-то обратили их на Золта? Ведь подчиняют
же они себе волю кошек, да и прочие малые твари им повинуются.
   Ничего удивительного, если  они  научились  проникать  и  в  человеческое
сознание. В таком случае дело плохо: эти бледные особы с  холодными  глазами
заберут над ним власть. Порой  сестры  напоминали  Золту  змей-альбиносов  -
гибкие, безмолвные, всегда настороже, и  разобраться,  что  ими  движет,  не
легче,  чем  постичь  повадки  пресмыкающихся.  Пусть  даже  им  не  удастся
превратить его в  покорное  орудие,  но  как  подумаешь,  что  кто-то  может
хозяйничать в твоем сознании, так мороз по коже.
   Однако при следующем пробуждении Золт отогнал эту мысль. Если бы Лилли  и
Вербена на самом деле умели  управлять  его  сознанием,  они  бы  уже  давно
помыкали братом так же, как своими кошками. Какие унизительные, непристойные
поступки они заставили бы его совершать!  Это  Золт  пренебрегает  плотскими
утехами,  а  сестры,  будь  их  воля,  только  и  делали  бы,  что  нарушали
священнейшие заповеди Господни.
   И зачем это мать так настаивала, чтобы он оберегал сестер и  заботился  о
них? Как она вообще могла их любить? Скорее всего в ней говорило  сочувствие
к своим заблудшим чадам - лишнее свидетельство ее благочестия. Да, она умела
понять и простить, и это  всепрощение  изливалось  на  близких,  как  чистая
прохладная вода из артезианского колодца.
   Золт уснул, но скоро опять пробудился и, повернувшись на бок, увидел, что
между гардинами пробивается слабый утренний свет.
   А может, тогда, в каньоне, он  ощутил  присутствие  Фрэнка?  Сомнительно.
Обладай Фрэнк телепатическими способностями, он бы давным-давно пустил их  в
ход, чтобы уничтожить Золта. В этом смысле Фрэнк уступает сестрам, не говоря
уж о Золте.
   Так кто же это дважды подступал к Золту в каньоне и упорно ломился в  его
сознание? Кто произносил бессвязные  слова,  которые  отдавались  у  него  в
мозгу? "Кто.., где.., что.., зачем.., кто.., где.., что.., зачем?"
   Когда это  произошло,  Золт  попытался  усилием  воли  удержать  дерзкого
чужака, но тот отпрянул и, как  ни  старался  Золт  направить  часть  своего
сознания за ним вдогонку, мысленное преследование  ему  никак  не  давалось.
Ничего, научится.
   Пусть только незваный гость попробует снова появиться: Золт  выпрядет  из
своего сознания нить, набросит на него и проследит, куда она  потянется.  За
двадцать девять лет он встречал только двух человек,  обладающих  необычными
психическими способностями, - это его сестры. Если на свете  есть  еще  один
такой человек, Золт обязательно должен узнать,  кто  это.  Обладатель  этого
дара - не отпрыск их благочестивой матери, а значит, он соперник, враг.
   На улице еще не совсем рассвело, но Золт понял, что снова уснуть  ему  не
удастся. Он скинул одеяло, встал и, несмотря на  темноту,  запросто  пересек
комнату,  тесно  уставленную  мебелью,  -  как  слепой,  который  без  труда
расхаживает по знакомому дому. В ванной он запер дверь  и,  отвернувшись  от
зеркала, разделся. Потом подошел к унитазу и помочился. При этом он даже  не
взглянул на ненавистный орган. В душе, прежде чем намылить его, Золт натянул
рукавицу,  чтобы  непорочная   рука   не   осквернилась   прикосновением   к
отвратительной, презренной плоти внизу живота.

Глава 39

   Из больницы Дакоты, Хэл и Фрэнк отправились  в  Ньюпорт-Бич,  прямиком  в
агентство. Работы предстояло много, и, поскольку Фрэнку,  возможно,  грозила
опасность, дело не терпело отлагательства.  Фрэнк  ехал  в  одной  машине  с
Хэлом, Джулия пристроилась позади, чтобы прийти на  помощь,  если  во  время
поездки  возникнут  непредвиденные  обстоятельства.  Собственно,  все   дело
Полларда - не что иное, как цепь непредвиденных обстоятельств.
   В агентстве не было ни  души:  до  начала  рабочего  дня  оставалось  еще
несколько часов. Солнце уже поднялось, однако небо по-прежнему  заволакивали
тучи; лишь на западе прорезалась узкая полоска, и синева  небес  брезжила  в
ней, как свет из-под двери. Когда  все  четверо  прошли  через  комнату  для
посетителей в святая святых агентства  -  кабинет  Бобби  и  Джулии,  ливень
неожиданно оборвался, словно десница  Божья  повернула  небесный  рычаг.  На
стеклах широких окон стихла мельтешня дождевых струй, и в пасмурном утреннем
свете заблестели ртутным блеском сотни капелек.
   Бобби указал на туго набитую наволочку, которую тащил Хэл.
   - Отведи Фрэнка в туалет и помоги переодеться. А потом  неси  его  шмотки
сюда. Разглядим как следует.
   В сущности, помогать Фрэнку уже не требовалось: силы к нему  вернулись  и
он твердо держался на ногах. Но Джулия понимала, что теперь Бобби не оставит
клиента без присмотра ни на минуту:  вдруг  паче  чаяния  произойдет  что-то
такое, что поможет проникнуть в тайну неожиданных исчезновений.
   Хэл достал из  наволочки  скомканную  одежду,  саму  наволочку  с  прочим
содержимым оставил на столе и вместе с Фрэнком удалился в туалет.
   - Кофе хочешь? - спросил Бобби.
   - Еще как, - призналась Джулия.
   Бобби вышел в комнату для посетителей, открыл кладовку,  где  стояли  две
автоматические кофеварки, и включил одну.
   Джулия тем временем присела за  стол  и  вытряхнула  из  наволочки  пачки
денег. Тридцать пачек стодолларовых купюр, перехваченных  резинками.  Джулия
проверила десяток пачек: не затесались ли где-нибудь купюры  помельче?  Нет,
одни сотенные. Тогда она наугад взяла две пачки и пересчитала. В  каждой  по
сотне бумажек. То есть по десять тысяч  долларов.  Когда  Бобби  вернулся  в
кабинет, ей было  уже  ясно,  что  сегодняшний  улов  Фрэнка  превзошел  все
предыдущие.
   Бобби поставил  на  стол  поднос  с  чашками,  ложками,  пакетом  сливок,
сахарницей и кофейником.
   - Триста тысяч долларов, - сообщила Джулия. Бобби присвистнул.
   - Итого?
   - Итого Фрэнк передал нам на хранение шестьсот тысяч.
   - Скоро нам понадобится сейф повместительнее.

***

   Хэл Яматака выложил одежду Фрэнка на журнальный столик.
   - С "молнией" на брюках непорядок. Добро бы только  не  работала...  Нет,
она и правда не работает, но это еще полбеды. Беда в том, что  она  какая-то
не такая.
   Усевшись за низким столиком со стеклянной крышкой, Хэл,  Фрэнк  и  Джулия
пили крепкий черный кофе, а Бобби на кушетке внимательно  осматривал  одежду
Фрэнка. К тем несуразностям, которые он заметил  в  больнице,  действительно
добавилась "молния" на брюках. Она, как и положено, была  металлической,  но
кое-где среди  металлических  зубцов  чернели  зубья  из  чего-то  наподобие
твердой резины - всего их было штук сорок.  На  этих-то  зубьях  и  заклинил
замок.
   Бобби уставился на бракованную "молнию". Он медленно  провел  пальцем  по
рубчатой полоске, и вдруг его осенила догадка. Он схватил ботинок  Фрэнка  и
взглянул на подметку. Ничего особенного. Зато  в  подметке  другого  ботинка
поблескивали тридцать-сорок  крохотных  медных  стерженьков.  Металл  словно
впечатался в резину.
   - У кого-нибудь есть перочинный ножик? - спросил Бобби.
   Хэл вынул  из  кармана  ножик.  Бобби  выковырял  пару  кусочков  меди  -
казалось, они попали в резину, когда та еще не затвердела. Ну конечно: зубья
"молнии". Они тонко звякнули о стеклянную поверхность стола. А на подошве не
хватало как раз столько резины, сколько ушло на резиновые зубья в "молнии".

***

   В кабинете Дакотов  на  Фрэнка  Полларда  внезапно  накатила  смертельная
усталость. Ощущение подобного предела знакомо разве  что  героям  мультяшек,
портреты которых украшали стены кабинета: как раз от  такой  вот  чудовищной
усталости Дональд Дак стекает со  стула  и  расплывается  на  полу  пернатой
лужицей. Эта усталость подспудно копилась у Фрэнка час за часом, день заднем
с тех самых пор, как он пришел в сознание и обнаружил, что  лежит  в  темном
переулке. Копилась, копилась - и вдруг как прорвало: Фрэнк  чувствовал,  как
потоки усталости растекаются по всему телу. Да не легкие водяные  потоки,  а
тяжелые, как расплавленный свинец. Трудно даже  рукой  пошевелить,  а  чтобы
голова не падала на  грудь,  приходилось  прикладывать  неимоверные  усилия.
Каждый сустав налился  тупой  болью,  болели  локти,  запястья,  пальцы,  но
особенно колени, бедра и плечи. Его лихорадило, но не как при тяжелом недуге
- скорее как если  бы  он  был  измотан  легким  инфекционным  заболеванием,
которое будто преследовало его с детства. Усталость не притупила  восприятия
- напротив, обострила, словно  кто-то  обработал  его  нервы  мелкозернистой
наждачной бумагой. Он ежился от громкого шума, жмурился от яркого света, его
раздражал то жар, то холод, даже прикоснуться к  шершавой  поверхности  было
выше его сил.
   И дело тут не  только  в  том,  что  из-за  бессонницы  Фрэнк  совсем  не
высыпается. По словам Хэла Яматаки и Дакотов - а сомневаться  в  правдивости
их слов Фрэнку  нет  причины,  -  ночью  он  по  несколько  раз  исчезает  и
появляется, причем, снова оказавшись в кровати, начисто забывает, что  же  с
ним происходило. Трудно сказать, отчего это случается, куда, как и зачем  он
пропадает. Главное - эти исчезновения отнимают столько сил, будто он отмахал
пешком порядочное расстояние, долго бегал или выжимал тяжести. Не отсюда  ли
и эта общая слабость и смертельная усталость?
   Бобби  Дакота  выковырял  из  подметки  башмака  пару  медных  зубьев   и
внимательно оглядел. Потом отложил  нож,  откинулся  на  спинку  и  устремил
задумчивый взгляд в хмурое, но уже не дождливое небо за широкими окнами. Все
молча ожидали, что он скажет насчет странных дефектов в одежде и башмаках.
   Хотя от усталости и страха Фрэнк соображал с трудом, однако уже за первый
день знакомства он успел оценить сметливость  и  острое  воображение  Бобби.
Спору нет, Джулия рассудительнее мужа, но гибкости ей недостает; она едва ли
способна на неожиданные умозаключения, которые приводят к смелым  выводам  и
оригинальным решениям. Она чаще  Бобби  докапывается  до  истины,  но,  если
клиенту потребуется спешная помощь, тут уж Бобби и карты в  руки.  Они  друг
друга прекрасно дополняют, и Фрэнк  надеялся,  что  вместе  они  сумеют  его
выручить. Бобби повернулся к Фрэнку.
   - Что, если ты умеешь телепортироваться, переноситься с места на место  в
мгновение ока?
   - Но это же.., как в сказке, - растерялся Фрэнк.  -  Я  в  волшебство  не
верю.
   - А я верю. Не в ведьм, не в чары, не в джиннов, заточенных в бутылки,  а
в то, что чудеса вполне возможны. Уже то, что мир существует, что  мы  живем
на этом свете, можем смеяться, петь, греться на  солнышке,  -  ей-богу,  для
меня это чудо.
   - Телепортироваться, говоришь? Может, и умею - не знаю.  Как  видно,  это
происходит   только   во   сне.   Стало   быть,   телепортация   совершается
непроизвольно, когда вместо рассудка врубается подсознание.
   - Но, когда после исчезновения ты появлялся в палате, ты уже не  спал,  -
напомнил Хэл. - Разве что после  первого  исчезновения...  А  потом  у  тебя
каждый раз глаза были открыты. Ты даже ко мне обращался.
   - Не помню, - нахмурился Фрэнк, - помню только, как заснул",  а  потом..,
бац - лежу в  постели,  сна  ни  в  одном  глазу,  сил  никаких,  ничего  не
соображаю, а вы стоите рядом.
   Джулия вздохнула.
   - Телепортация? Каким образом?
   - Ты сама видела каким, - пожал плечами Бобби и отхлебнул  кофе  с  таким
бесстрастным видом, будто ему чуть  не  каждый  день  попадаются  клиенты  с
поразительным даром. А если и не каждый, то  все  равно  удивляться  нечему:
всякому сыщику рано или поздно подвернется такое дельце.
   - Я видела, как он исчез, - согласилась Джулия. - Но я не уверена, что он
телепортировался.
   - Не растворился же он в воздухе. Он ведь куда-то перенесся, правда?
   - В общем.., да.
   - Ну вот. Когда человек  усилием  воли  мгновенно  переносится  в  другое
место.., что же это такое, как не телепортация?
   - Но как это происходит? Бобби снова пожал плечами.
   - Сейчас это неважно. Для начала давай просто исходить из  того,  что  он
телепортировался.
   - Предположительно, - вставил Хэл.
   - Ладно. Итак, предположим, Фрэнк умеет телепортироваться.
   Поскольку собственные ночные похождения оставались для  Фрэнка  загадкой,
он с тем же успехом мог предположить, что железо легче  воздуха,  а  значит,
ничего не стоит клепать воздушные шары из стали. Однако спорить с  Бобби  он
не стал.
   - Тогда понятно, что произошло с одеждой, - продолжал Бобби.
   - И что с ней произошло? - спросил Фрэнк.
   - Об одежде чуть позже. Давай все по порядку.  Начнем  с  того,  что  при
телепортации твое тело, по всей видимости,  рассыпается  на  атомы,  которые
через миг снова собираются воедино  -  уже  в  другом  месте.  То  же  самое
происходит и с одеждой, и со всяким предметом,  который  ты  в  этот  момент
держишь в руке, вроде перекладины от кровати.
   - В фильме "Муха" есть такой аппарат для телепортации, - вспомнил Хэл.
   - Вот-вот, - подхватил Бобби, все больше и больше увлекаясь. Он  отставил
чашку, сполз на самый край кушетки и принялся оживленно размахивать  руками.
- Вроде того. Только Фрэнку для телепортации не нужна никакая фантастическая
машина. Ему достаточно  мысленного  усилия.  Представит  себя  где-нибудь  в
другом месте - и тут же рассыпается на атомы. Вжик  -  и  вот  он  уже  там,
цел-целехонек. Сознанию, понятное дело, при этом никакого ущерба:  какая  же
еще сила способна переместить атомы тела? Кроме того, как пастушья собака не
дает стаду разбрестись, так и он следит, чтобы атомы не разлетались  во  все
стороны, а в конце путешествия собирает их в прежней последовательности.
   Судя по нечеловеческой усталости,  Фрэнку  и  впрямь  пришлось  совершать
мудреные и изнурительные действия, о которых рассказывал Бобби, но он  нашел
в себе силы не согласиться.
   - Не верится мне что-то... Ну откуда бы у меня взялась такая сноровка?  В
школе этому не учат. В университете Лос-Анджелеса курс  по  телепортации  не
читают. Значит, что же - инстинкт? Допустим, я  как-то  сам  собой  научился
превращаться  в  поток  атомов,  переноситься,  куда   мне   надо,   и   там
восстанавливаться в прежнем виде... Но покажите мне  такого  гения,  который
мог бы  уследить  за  миллиардами  крохотных  частиц,  а  потом  собрать  их
точь-в-точь как прежде. Такая задача по плечу разве  что  сотне,  да  нет  -
тысяче гениев, а я-то вроде и вовсе не гений. Дурак не дурак, но и не  умнее
других.
   - Вот ты сам себе и ответил. Тут  никакие  сверхъестественные  умственные
способности и не требуются: телепортация совершается  не  совсем  с  помощью
разума. Но инстинкт здесь тоже ни при чем. Просто.., просто эта  способность
заложена у тебя в генах. Вот как зрение, слух, обоняние. К примеру, все, что
ты видишь  вокруг,  состоит  из  миллиардов  точек  разного  цвета,  степени
освещенности и фактуры. Но твой глаз сам по  себе  собирает  миллиарды  этих
сигналов в единую картину. Ты же не отдаешь  ему  мысленный  приказ.  Просто
видишь - и все.  Это  получается  автоматически.  Понимаешь  теперь,  что  я
подразумевал  под  волшебством?  Зрение  и  есть  такое  волшебство.  А  для
телепортации тебе, наверно, достаточно привести в действие пусковой механизм
- скажем, пожелать перенестись в другое место, -  а  дальше  все  происходит
автоматически. Сознание тут участвует не больше, чем в  случае  со  зрением:
там оно просто-напросто усваивает информацию, которую получает глаз.
   Фрэнк нахмурился и пожелал перенестись в  комнату  для  посетителей.  Но,
открыв глаза, обнаружил, что по-прежнему сидит в кабинете.
   -  Не  получилось.  Выходит,  не  так  это  просто.  Не  по   зубам   мне
телепортация.
   - Как же так, Бобби, - встрепенулся Хэл. - Ты что же, хочешь сказать, что
мы все наделены  этой  способностью,  но  только  Фрэнк  сообразил,  как  ею
распорядиться?
   - Нет-нет. Наверно, у Фрэнка генетический код не такой, как у  всех.  Или
дело в каких-то его дефектах.
   Все задумались. Воцарилась тишина.
   Тучи постепенно расходились; из-под них, как из-под облупившейся  краски,
проступала синева. С каждой минутой просветов становилось все больше. Но  на
душе у Фрэнка было все так же ненастно.
   Наконец Хэл Яматака  махнул  рукой  в  сторону  журнального  столика,  на
котором лежала одежда Фрэнка.
   - Что же в таком случае произошло с одеждой? Бобби взял  синий  свитер  и
расправил, чтобы все могли полюбоваться пятном цвета хаки на спине.
   - Значит, так. Допустим, сознание, само того не ведая, не дает  молекулам
разлетаться при телепортации и  затем  безошибочно  восстанавливает  прежнее
тело. И не только тело - всякую вещь, которую Фрэнку вздумается прихватить с
собой. Одежду, например.
   - Или пакеты с деньгами, - подсказала Джулия.
   - А перекладину зачем утащил?  -  допытывался  Хэл.  -  На  что  она  ему
сдалась?
   - Сейчас ты уже ничего не помнишь, - обратился Бобби к Фрэнку, - но когда
телепортировался туда-сюда, ты прекрасно  отдавал  себе  отчет  в  том,  что
происходит. Пытался остановиться, даже просил Хэла  тебя  удержать.  И  вот,
чтобы тебя опять не унесло, ты и вцепился в  перекладину.  Только  о  ней  и
думал. Поэтому ее и унесло  вместе  с  тобой.  А  что  касается  путаницы  с
одеждой...  Вероятно,  поначалу  ты  сосредоточивался  на  том,  чтобы   при
восстановлении не произошло никаких сбоев, - малейшая  ошибка  могла  стоить
тебе жизни.
   Но мало-помалу