иц, проложенных среди них людьми.
     Кажется, это Богом посланный случай написать  роман  про доктора Заячья
лапка.
     Определено: он черный.  Одет  кричаще, со старомодной пышностью: гетры,
золотые кольца,  приталенное  пальто, котелок. У него  улыбка  убийцы.  Если
смотреть ему в глаза, он овладеет тобой.
     Его можно  увидеть  только ночью  где-нибудь  на пустыре.  Он стоит  на
эстраде с саксофоном, играет  музыка, и он приглашает посмотреть его шоу или
купить  пузырек эликсира за  доллар. Он  говорит, что он  знаменитый  доктор
Заячья лапка, и что у него есть все, чего ваша душа пожелает.
     Так чего желает  ваша душа? Нож? Пулю? Или  смерть  помедленнее? У него
есть все. Только доставайте доллар.
     Что важно:  за этой фигурой сразу встает Альма  Моубли. Она тоже давала
все, что от нее хотели.
     Как  насчет  твоей  Альмы,  братец?  Ты  ведь  видишь  ее,  как, только
закрываешь глаза. Неужели ты жил с призраком? Любил призрака?

        "Глава 2"

     Как только я прибыл в город, я пошел в офис к адвокату, который написал
мне, - к Сирсу Джеймсу.
     Пока я  шел, я думал: быть  может,  это начало  нового цикла? День  был
холодным,  но  ясным. Секретарша  разбила  мои надежды,  сказав,  что мистер
Джеймс  и мистер  Готорн на похоронах.  Ее они тоже звали, но она недавно  "
работает и совсем не знала доктора Джеффри. Да, они сейчас на кладбище. А вы
мистер  Вандерли?  Вы ведь не знали доктора Джеффри?  Он работал здесь сорок
лет.
     Добрейший человек, не такой сахарный, но когда  он дотрагивался до вас,
вы так и чувствовали исходящую от него доброту.
     Она смотрела на меня, пытаясь определить, какого дьявола ее боссу могло
от  меня понадобиться.  Потом, понизив  голос, она сказала: "Вы, конечно, не
знаете, что  доктор Джеффри  покончил с  собой пять дней назад. Он прыгнул с
моста  -  можете себе  представить?  Такое несчастье.  Мистер Джеймс и  Рики
Готорн  так расстроены,  а  тут  еще  эта  Анна  задала им  работу,  и  этот
ненормальный  Элмер  Скэйлс  звонит  каждый день по  поводу своих овец... Ну
почему  такой  человек, как доктор Джеффри, сделал это? (Он послушал доктора
Заячья лапка, леди.) А вы не хотите пойти на кладбище?"

        "Глава 3"

     Я  пошел. Выехал на  дорогу под  названием Плэзант-Хилл, вокруг которой
расстилались поля, покрытые рано выпавшим снегом.
     Странно, какой безлюдной кажется эта местность, хотя люди  обживают  ее
сотни лет.  Ее душа отлетела, ожидая чего-то,  что может снова  вернуть ее к
жизни.
     Указатель "Кладбище Плэзант-Хилл" украшал железные  ворота, за которыми
расстилалось такое же  заснеженное  поле.  Я осмотрелся  и увидел  в глубине
полдюжины машин. Свою я оставил у ворот.
     Еще одно поле, но что там растет?
     Я  вылез из  машины  и  пошел наверх  по  холму  через старейшую  часть
кладбища,  где  каменные  ангелы,  припорошенные снегом, воздевали руки  над
плитами со  стершимися  надписями.  Шуршала  на  ветру  сухая  трава.  Потом
появились  более  свежие  захоронения: аккуратные  розовые,  серые  и  белые
памятники. Тут я и увидел катафалк. Водитель в черной шляпе курил, став так,
чтобы его  не  видели  люди,  столпившиеся  у  могилы.  Женщина,  выглядящая
бесформенной в теплом голубом пальто,  прильнула к другой, более  высокой и,
похоже, плакала; прочие стояли прямо и неподвижно, как столбы ограды.
     Когда я увидел двух  пожилых людей, стоящих у изголовья, я сразу понял,
что это адвокаты - или актеры, играющие адвокатов. Я пошел к ним  и подумал:
если умерший - доктор,  то почему его провожает так  мало народу? Где же его
пациенты?
     Седой мужчина рядом  с адвокатами первым увидел меня и потянул за рукав
высокого старика в пальто с меховым воротником. Тот посмотрел в мою сторону,
и за ним это сделал другой, пониже, который выглядел так, будто ему холодно.
Даже священник на  мгновение прервался,  сунул  замерзшую  руку  в карман  и
сконфуженно улыбнулся.  Одна  из  женщин,  высокая и  красивая (дочь?)  тоже
слегка улыбнулась.
     Седой отделился от остальных и направился ко мне.
     - Вы знали Джона? - спросил он.
     -  Мое  имя  Дон Вандерли. Я получил письмо  от  человека по имени Сирс
Джеймс, и секретарша в его офисе сказала, что он здесь.
     - Да, вы похожи на Эдварда, - Льюис взял меня за руку. - Послушайте, мы
здесь еще долго пробудем. Вам есть где остановиться?
     Так я присоединился к ним. Женщина в голубом пальто все повторяла "нет,
нет, нет" и всхлипывала. У  ее ног  валялись  скомканные  бумажные салфетки,
которыми она вытирала слезы. То и дело ветер подхватывал одну из них, и  она
взлетала в воздух, как маленький розовый фазан.

        "Фредерик Готорн"

        "Глава 4"

     Рики  поразило поведение Стеллы. Когда  трое  оставшихся  членов  Клуба
Чепухи пытались преодолеть  шок, вызванный смертью  Джона, только  она  одна
вспомнила о Милли  Шиэн. Сирс и Льюис, похоже, думали, как и он, - что Милли
должна  остаться в доме  Джона.  Или,  если  там  ей  будет слишком  тяжело,
переехать в отель  и там решить, что ей делать дальше.  Они с Сирсом  знали,
что нужда ей не грозит: по завещанию Джона ей достались его дом и банковский
счет.  Все вместе это  стоило тысяч  двести, и,  если  она  решит остаться в
Милберне, жизнь ее может быть достаточно комфортной.
     Конечно,  они больше думали  о  Джоне  Джеффри. Они  узнали  новость  к
полудню,  и Рики  сразу понял, что случилось что-то ужасное, хотя  с  трудом
узнал дрожащий голос Милли Шиэн в телефонной трубке.
     - Это.., это мистер Готорн?
     - Да, Милли, это я. Что случилось? - он связался с Сирсом в его офисе и
попросил взять трубку. - Что случилось, Милли? - почти закричал он.
     - У меня лопнут перепонки, - проворчал Сирс.
     - Извини. Милли, вы тут? Сирс, это Милли.
     - Я понял. Милли, в чем дело?
     - О-о-о, - простонала она, и он похолодел.
     Телефон замолчал. Было слышно, как трубка стукнулась  о что-то твердое.
Потом ее взял Уолт Хардести.
     - Алло, это шериф. Это вы, мистер Готорн?
     - Да. Мистер Джеймс на параллельной линии. Что случилось, Уолт? С Милли
все в порядке?
     - Она что, жила с ним? По-моему, да.
     Сирс отчеканил звенящим от негодования голосом:
     - Она его домоправительница. Скажите нам наконец, что случилось.
     - А убивается, как будто жена. Вы адвокаты мистера Джеффри?
     -Да.
     - Так вы еще о нем не знаете?
     Оба молчали. Если Сирс  чувствовал  то же, что  и Рики, то он просто не
мог ничего сказать.
     - Ну вот, он сиганул с моста. Эй, леди, сядьте куда-нибудь!
     - Он что?.. - выдохнул Сирс.
     - Прыгнул  с моста сегодня утром.  Леди, успокойтесь  и не  мешайте мне
говорить.
     - Леди зовут миссис Шиэн, - сказал Сирс уже более нормальным голосом. -
Может, она будет лучше понимать вас, если  вы будете обращаться к ней так. А
теперь, раз  она не в состоянии говорить, объясните наконец, что случилось с
Джоном Джеффри.
     - Он прыгнул...
     - Поподробней. Он упал с моста? С какого моста?
     - Черт, с моста через реку, какого же еще?
     - В каком он состоянии?
     - Мертв,  как  дверная ручка.  Что с ним случилось, как  вы думаете? И,
кстати, кто займется похоронами и всем прочим? Леди не в форме...
     - Мы это сделаем, - сказал Рики.
     - И мы займемся не только  этим, - добавил свирепо Сирс. - Ваши  манеры
ужасны. Ваши выражения бесстыдны! Вы просто идиот, Хардести!
     - Погодите...
     -  И еще! Если вы  думаете, что  доктор  Джеффри покончил  с  собой, то
держите ваши подозрения при себе. Доказательства...
     -  Омар Норрис все видел. Нам  нужно разрешение на вскрытие,  поэтому и
прошу вас приехать.
     Как только Рики повесил трубку, в дверях возник Сирс, уже в пальто.
     - Этого не  может  быть, - сказал он. - Какая-то  ошибка, но  все равно
надо ехать.
     Телефон зазвонил опять. Рики схватил трубку.
     - Алло?
     - Вас хочет видеть какая-то молодая дама, - сказала секретарша.
     -  Пусть зайдет завтра, миссис Куэст. Доктор  Джеффри утром умер,  и мы
идем к нему домой.
     -  Что... - миссис Куэст  на  миг замолкла.  - Мне  очень жаль,  мистер
Готорн. Не хотите, чтобы я позвонила вашей жене?
     - Да. Скажите, что я сам позвоню ей, как только смогу.
     Сирс был в какой-то лихорадке. Когда Рики вышел в холл,  его  компаньон
уже надевал шляпу. Рики схватил в охапку пальто и вышел за ним.
     - Бред какой-то, - сказал Сирс. - Разве можно верить Омару Норрису хоть
в чем-то, кроме бурбона и снегоочистителей?
     Рики положил руку ему на плечо.
     - Погоди,  Сирс. Джон действительно мог убить  себя, - он еще не мог до
конца поверить в это и видел, как Сирс пытается не дать поверить в это себе.
У него не было никаких других причин идти на мост, особенно в такую погоду.
     -  Если  ты так думаешь, то ты тоже идиот, - упрямо сказал Сирс. - Тебе
что, казалось вечером, что он может покончить с собой?
     - Нет, но...
     - Никаких "но". Нужно пойти к нему и все узнать.
     В приемной  они  столкнулись  с молодой  девушкой с темными  волосами и
точеным лицом.
     - Сирс, нам некогда. Леди, я же просил вас зайти завтра.
     Она отступила на шаг и сказала:
     - Ева Галли была моей теткой. Я ищу работу.

        "***"

     Миссис  Куэст отвернулась от  девушки  и стала  звонить Стелле. Девушка
изучала рисунки  на стенах, которыми  Стелла два или три года назад заменила
эстампы Одюбона.
     "Нет, - воскликнула Стелла, услышав новость. - Бедная Милли!
     Конечно, это горе для всех, но нужно что-то сделать для Милли". Положив
трубку,  миссис Куэст подумала: "Боже,  как  здесь темно,  как в  аду, нужно
скорее зажечь  свет и бежать  отсюда", - но потом  все снова приобрело  свой
нормальный  вид.  Она  тряхнула  седой головой  и  потерла глаза.  Ее  очень
удивило, что мистер Джеймс  сказал девушке: "Если хотите, приходит завтра, и
мы подыщем вам какую-нибудь секретарскую работу". Какого черта ей тут нужно?
     То же подумал  и Рики, глядя на Сирса. Секретарскую работу?  У них была
секретарша,  а  всю  печатную  работу  выполняла  Мейвис  Ходж.  Еще  одному
работнику здесь просто нечего делать. Конечно,  на Сирса повлияло именно это
имя - Ева Галли, произнесенное с каким-то особенным вкусом..,  Сирс внезапно
ощутил жуткую усталость, и на него разом  навалились видения: и Фенни; Бэйт,
и Элмер Скэйлс с его овцами, и смерть Джона (он сиганул). Рики заметил это.
     - Да-да, приходите завтра,  - сказал  он,  глядя  на ее привлекательное
лицо (более чем привлекательное); он  знал, что в этот  момент Сирсу  меньше
всего хочется  вспоминать Еву Галли. Миссис Куэст с ужасом смотрела на него,
и  он велел  ей записывать  всех, кто будет  звонить - просто  чтобы  что-то
сказать.
     - Я слышала, умер ваш хороший друг, - сказала девушка Рики. - Извините,
что я пришла так не вовремя.
     Он еще раз поглядел на  ее лисьи черты, прежде чем повернуться к двери,
- Сирс  с белым лицом застегивал пальто, -  и вдруг ему пришло в голову, что
Сирс прав, что  эта девушка тоже  часть головоломки, в  которой  нет  ничего
случайного...
     - Может,  это даже не Джон, - сказал Сирс  в  машине.  - Хардести такой
болван,  что  не удивлюсь, если он  просто поверил Омару  Норрису,  - тут он
умолк: они оба знали, что это не так. - Черт, как холодно.
     - Холодно, - согласился Рики, и вдруг у него вырвалось: - Хотя бы Милли
не будет голодать.
     После этого они замолчали  окончательно, словно смирившись с  тем,  что
Джон Джеффри действительно прыгнул с моста и утонул в замерзающей реке.
     Когда они взяли Хардести и приехали с ним в тюремную камеру,  где лежал
труп до  прибытия машины из морга, они увидели, что Омар  Норрис  не ошибся.
Это был Джон.
     Его редкие волосы прилипли к  черепу, губы посинели  -  - он  был точно
таким, как во сне Рики.
     - О, Господи, - прошептал Рики.
     Уолт Хардести ухмыльнулся и сказал:
     - Нам нужно не это имя, мистер адвокат.
     Он вручил  им большой конверт, где они рассчитывали найти хоть какие-то
объяснения гибели Джона. Но предметы, извлеченные из его карманов, ничего не
говорили. Расческа, запонки, шариковая ручка, монеты - Сирс разложил все это
на переднем сиденье старого "бьюика" Рики.
     - На записку надеяться было  глупо, - сказал  он, откидываясь на спинку
сиденья. -  Черт, чувствуешь себя каким-то загнанным зверем. Хочешь оставить
что-то себе или отдадим все Милли?
     - Может, Льюис захочет взять запонки.
     - Льюис. Нужно сказать ему. Может быть, вернемся в офис?
     Они сидели в  машине  Рики.  Сирс  достал из дипломата длинную  сигару,
отрезал кончик и без обычного ритуала оглядывания и обнюхивания сунул в рот.
Рики безропотно  приоткрыл  свое  окошко: он  знал, что  Сирсу  сейчас нужно
покурить, но не выносил запаха дыма.
     - Господи, Рики! Джон мертв, а мы с тобой говорим о запонках.
     Рики завел машину.
     - Поедем на Мелроз-авеню и чего-нибудь выпьем.
     Сирс  сунул всю патетическую коллекцию  обратно в конверт и  запихнул в
карман пальто.
     - Езжай осторожнее. Видишь, опять снег.
     Рики включил фары, зная, что Сирс скажет и об этом.
     Действительно, в  воздухе  кружили редкие снежинки. Серое небо, висящее
над городом все последние дни, уже почти почернело.
     - Последний раз такое было...
     - Когда я вернулся из Европы. В сорок седьмом году.
     Ужасная была зима.
     - И еще в двадцатых.
     - Да, в двадцать шестом. Снег чуть ли не закрывал дома.
     - Многие умерли. Моя соседка умерла в этом снегу.
     - Кто это?
     - Ее звали Виола Фредериксон. Застряла в машине и замерзла. Они жили  в
доме Джона.
     Сирс опять тяжело вздохнул, пока  машина проезжала  мимо отеля. На фоне
его темных окон парили белые хлопья снега.
     - Рики, у тебя окно открыто. Ты что, хочешь нас заморозить? - он поднял
руки, чтобы поднять воротник, и  тут заметил торчащую в пальцах сигару. - О,
извини. Привычка.
     Он открыл собственное окошко и выбросил туда потухшую сигару.
     Рики  думал о теле Джона, лежащем в холодной камере; о его синей коже и
прилипших ко лбу волосах, о том, как сказать об этом Льюису.
     -  Не понимаю,  почему до сих пор нет  вестей  от племянника Эдварда, -
сказал Сирс.
     Снег прекратился, и улица перед ними сразу приобрела  какой-то странный
вид. Она будто светилась - не желтоватым  светом электрического освещения, а
белым призрачным  мерцанием, выхватывающим из  темноты  то ограду, то  кусок
стены,  то нагие скелеты  кустов.  Этот  бледный мертвенный оттенок напомнил
Рики лицо Джона Джеффри.
     Небо с проносящимися по нему облаками было совсем черным.
     - Но что случилось, как ты думаешь? - спросил Сирс.
     Рики свернул на Мелроз-авеню.
     - Не хочешь сначала заехать к себе домой?
     - Нет. У тебя есть какие-нибудь догадки?
     - Я не знаю даже, что случилось с овцами Скэйлса.
     Они уже подъехали  к  дому  Рики.  Сирс явно выказывал  раздражение, он
ворчал,  как медведь, и продолжать расспросы было  явно бесполезно. Но  Рики
задал последний:
     - А что с этой девушкой?
     - А что с ней?
     Рики достал ключ.
     - Если ты думаешь, что нам нужна секретарша...
     Тут Стелла открыла дверь сама:
     - Я  так рада, что вы здесь. Я боялась, что вы отправитесь в контору  и
будете делать вид, что ничего не случилось. Сирс, пожалуйста, закрой  дверь,
мы  не  можем  обогревать  всю  улицу. Входите!  - Они  втиснулись  в  дверь
медленно, как  усталые  лошади, и сняли пальто. - У вас ужасный вид. Значит,
это действительно был Джон?
     - Это был он, - сказал Рики. -  Я не могу сейчас ничего больше сказать.
Похоже, что он прыгнул с моста.
     - О, Боже! Бедный Клуб Чепухи.
     - Аминь, - сказал Сирс.
     За ленчем Стелла сообщила, что собрала кое-что для Милли.
     - Может, она захочет перекусить.
     - Милли? - переспросил Рики.
     - Милли  Шиэн,  неужели  непонятно?  Я поехала  к ней и  привезла сюда.
Бедняжка совершенно разбита,  так  что  я  уложила ее в постель.  Утром  она
проснулась и стала искать Джона, а потом приехал этот ужасный Уолт Хардести.
     - Понятно.
     - Ему понятно! Если бы вы с Сирсом не были так заняты собой, вы бы тоже
вспомнили о ней.
     Сирс вскинул голову:
     - Мили не пропадет. Ей остались дом Джона и слишком много денег.
     - Слишком?
     Тогда отнеси  ей поднос и объясни, какое счастье ей привалило! Думаешь,
ее обрадует, что Джон Джеффри оставил ей пару тысяч долларов?
     - Больше, - уточнил Рики. - Он завещал ей почти все, что имел.
     - Что ж, так и должно быть, - отрезала Стелла и удалилась на кухню.
     - Ты всегда понимаешь, о чем она говорит? - спросил Сирс.
     -  Не всегда.  Наверно,  есть  какой-то  словарь, но  она  его  от меня
скрывает. Ну что, позвоним Льюису?
     - Давай телефон.

        "Льюис Бенедикт"

        "Глава 5"

     Льюис  был  не  голоден и перекусил  сэндвичами с  копченой  колбасой и
чеддером, который  старый Отто Грубе  делал на  своей маленькой сыроварне  в
двух милях  от Афтона. Чувствуя  беспокойство после  утренних событий, Льюис
находил  покой, думая о старом Отто.  Отто Грубе был немного похож на  Сирса
Джеймса, но более заматерелый, с красным лицом и широченными плечами. Он так
прокомментировал в свое время смерть его жены:  "Ты имел в Испании небольшое
огорчение, Льюис?
     Мне  сказали  в городе. Такая  шалость.  При  всей  бестактности  этого
заявления, оно тронуло Льюиса до  глубины души, Отто с его белой кожей  - он
по десять часов в  день проводил на сыроварне  - наверняка не боялся никаких
духов. Пережевывая бутерброды, Льюис думал, что  надо бы ему навестить Отто:
они  давно собирались поохотиться на  енота. Немецкое твердолобие Отто может
пойти ему на пользу.
     Но  сейчас шел снег, и  собаки старика глухо лаяли в  своих закутках, а
сам он ругался по-немецки, проклиная раннюю зиму.
     "Шалость". Да, была жалость, и была загадка. Как и в том, что случилось
с Эдвардом.
     Он встал и отнес тарелки  в раковину. Потом посмотрел на часы и зевнул.
Полдвенадцатого,  остаток  дня нависал  над  ним, как Альпы. Сегодня ему  не
хотелось  проводить   вечер  с  какой-нибудь  дурочкой;  не   хотелось  даже
наслаждения, которое доставляла ему Кристина Берне.
     Льюис Бенедикт делал то, что казалось невозможным в  таком городке, как
Милберн: с самого начала после  возвращения из  Испании он вел тайную жизнь,
которая   так  и   осталась  тайной.   Он   ухаживал  за  старшеклассницами,
молоденькими  учительницами, продавщицами из  отдела  косметики  - за  всеми
девушками, достаточно милыми  его эстетическому  взгляду. Он использовал для
этого свою привлекательную внешность, европейский шарм и деньги и утвердился
в городской мифологии как комический персонаж - пожилой плейбой. Льюис возил
своих фавориток  в лучшие  рестораны  не ближе  сорока миль  от города,  где
заказывал самые дорогие блюда  и вина. Спал он  с немногими из  них, с теми,
кто сам  проявлял инициативу. Супружеская пара, например, Уолтер  и Кристина
Берне,  заезжая в  "Старую  мельницу"  возле Керквуда  или  в "Кристо" между
Белденом  и Харперсвиллом,  могли увидеть  там седую  голову Льюиса рядом  с
очередным  хорошеньким личиком.  В таких случаях Уолтер говорил:  "Посмотри,
опять этот старый греховодник", а Кристина неопределенно улыбалась.
     Но  Льюис использовал  эту  комическую репутацию для  маскировки  своих
более  глубоких привязанностей,  а  своими мимолетными  девушками  прикрывал
серьезные, продолжительные  связи. С девушками  он проводил вечера и ночи; с
женщинами, которых любил, встречался раз или два в  неделю,  днем,  когда их
мужья были  на работе. Первой из них была Стелла Готорн, послужившая моделью
для последующих,  хотя  она  для  него мало  подходила  -  чересчур  умная и
язвительная. Он хотел чувств, хотел эмоций; где-то в глубине  души о