Может, и так, но именно Джона  днем отправили в морг  графства. Да и
кто знает, что возможно, а что нет?
     Может,  завтра и  я прыгну  с моста? Кофе тебе  не помешает,  - сказала
Стелла, разглядев Льюиса повнимательнее, и пошла на кухню.
     - Мы пытались до тебя дозвониться, - сказал Рики.
     - Меня не было.
     -  Ведь это Джон предложил написать молодому Вандерли, -  вспомнил Рики
после минутного молчания.
     - Кому? - спросила Стелла, возвращаясь с чашками.
     Рики и Сирс объяснили.
     - Боже, что  за глупость?  Это похоже на  вас  - все   путать, а  потом
просить кого-то решить ваши проблемы. Но от Джона я такого не ожидала.
     - Стелла, он мог  выступить в роли эксперта, - терпеливо возразил Сирс.
- И самоубийство Джона показывает, что он необходим нам еще больше.
     - Ну, и когда он приедет?
     - Не знаю, - Сирс был похож на нахохлившегося старого индюка.
     - Если вы  спросите меня, что делать, то  я скажу, что прежде всего вам
нужно прекратить эти ваши заседания. Они вас всех с ума сведут. Рики сегодня
проснулся  с  криком.  Вы  все трое  выглядите так,  будто за  вами гонялись
привидения.
     Сирс сохранял выдержку.
     - Двое из нас видели тело Джона. По-моему, этого достаточно, чтобы быть
немного не в себе.
     - Как.,.  -  начал  Льюис  и замолчал. "Как  он  выглядел?"  - хотел он
спросить.
     - Что "как"?
     - Как получилось, что вы взяли племянницу Евы Галли в секретарши?
     - Она искала работу, -  сказал Сирс.  - А нам  как раз  нужен еще  один
человек.
     - Ева  Галли? - переспросила  Стелла. - Это не та богатая дама, которая
жила здесь давным-давно? Я ее почти не знала,  она была гораздо старше. Она,
кажется, собиралась за кого-то замуж?
     - За Стрингера Дедэма, - сказал Сирс.
     - Да-да,  за  него.  Он был  красавчик.  А потом случился этот  ужасный
случай - что-то на ферме.
     - Ему оторвало обе руки молотилкой, - напомнил Рики.
     - Господи,  ну  и  разговор!  Это  об  этом  вы  говорите  на  ,  своих
заседаниях?
     Тут все трое мужчин подумали об одном.
     - А кто тебе рассказал об этой мисс Мостин?
     - спросил Сирс. - Наверное, миссис Куэст?
     - Нет. Я встретил ее у Хэмфри с Джимом Харди. Он : мне ее представил.
     Все снова  замолчали. Потом Сирс спросил Стеллу, есть ли в доме бренди,
и она снова скрылась на кухне.
     - Ты подвозил Джона домой, - обратился Сирс к Льюису. -  Он не выглядел
как-нибудь странно?
     Льюис покачал головой.
     - Мы почти не говорили. Он сказал, что ему понравилась твоя история.
     - А еще?
     - Сказал, что холодно.
     - Понятно.
     Стелла внесла поднос с бутылкой "Реми Мартен" и тремя стаканами.
     - Да что с вами? Вы сидите, как три совы.
     Они не отвечали.
     - Ну ладно, оставляю вас наедине с бренди. Думаю, у вас найдется  о чем
поговорить, - Стелла поставила поднос и вышла, не попрощавшись.
     Она расстроена,  -  извиняющимся  тоном сказал Рики. -  Как мы все.  Но
Стелла более впечатлительна, чем хочет показать, - покончив с этой темой, он
взял бутылку и налил всем. - Все же я не понимаю, почему он это сделал.
     - Не знаю, - Льюис взял свой стакан. - Может, и хорошо, что не знаю.
     - Что ты говоришь? - проворчал  Сирс.  - Мы же не животные, мы не можем
оставаться  в  блаженном  неведении.  Нам  нужно   знание.  Или,  может,  ты
действительно ищешь защиты в незнании?
     - Сирс, это перебор, - сказал Рики.
     - Не надо жаргона. Такими словами можно впечатлить Элмера Скэйлса с его
овцами, но не меня.
     С овцами что-то было связано, но Льюис не мог вспомнить.
     - Я не хочу защититься незнанием, Сирс.  Я только хотел сказать, что..,
черт,  не знаю.  Что это может  оказаться слишком, -  он  хотел сказать, что
опасно кому-либо, будь то жена или друг, приближаться к последним мгновениям
жизни самоубийцы.
     - Да, - выдохнул Рики.
     - Я был бы рад узнать,  что Джона охватило  отчаяние, -  сказал Сирс. -
Как раз другие объяснения меня пугают.
     -  Прошлой  ночью, -  объяснил Рики, мрачно улыбаясь,  - когда мы ушли,
Сирс видел у себя на лестнице Фенни Бэйта.
     - О, Боже.
     - Хватит, - предупредил Сирс. - Рики, я запрещаю тебе говорить об этом.
Льюис,  мне  показалось,  что  я  видел его.  Я очень  испугался.  Это  была
галлюцинация, призрак.
     - Называй,  как  хочешь.  Во  всяком  случае, я  не  хочу  видеть здесь
молодого Вандерли. Даже если он мог помочь, сейчас уже поздно.
     - Ты не понимаешь. Я как раз хочу, чтобы он приехал и сказал: мой  дядя
Эдвард умер от курения и волнения, а Джон Джеффри был психически неустойчив.
Вот почему я согласился с предложением Джона. И теперь говорю: чем раньше он
приедет, тем лучше.
     - Если так, то я согласен, - сказал Льюис.
     Внезапно  они все посмотрели на дверь.  Кто-то спускался  по  лестнице.
Льюис видел окно и с удивлением заметил, что опять пошел снег. Большие белые
хлопья прочерчивали темный квадрат окна.
     Вошла Милли Шиэн с растрепавшейся прической. На ней был халат Стеллы.
     - Я вас слышала, Сирс Джеймс.
     Вы оскорбляете Джона, даже когда он уже мертв.
     - Милли, я не имел в виду ничего плохого.
     -  Нет. Теперь мне с вами не водиться, и я не обязана подавать вам кофе
и  булочки. И вот что я вам скажу: Джон  не  кончал с собой.  Льюис, вы тоже
послушайте. Он не мог этого сделать. Его убили.
     - Милли, - начал Рики.
     - Вы  думаете, что и я  психически неустойчива? Думаете, я не знаю, что
говорю? Джона убили, и я знаю кто. Вы. Вы со своим Клубом Чепухи и со своими
дурацкими  историями.  Вы свели его с ума  вашим  Фенни  Байтом! -  ее  лицо
исказилось, и Стелла подоспела слишком поздно,  чтобы не дать  ей произнести
последние слова:
     - Вас нужно было назвать Клубом Убийц!

        "Глава 7"

     Так они  теперь и стояли, члены Клуба  Убийц, под холодным  октябрьским
небом.  Они в самом  деле  ощущали чувство  вины - целый год они  говорили о
похоронах, и вот пришел  черед хоронить одного из них. Их поразили и  данные
вскрытия, где  на  сухом  медицинском  языке  отмечалось: "Имеются  признаки
длительного употребления  наркотических  веществ".  Сирс  так и  не  поверил
этому, считая врачей, проводивших вскрытие, невеждами.  Слух распространился
по  городу; одни стали на сторону Сирса, другие поверили выводам экспертизы,
но  на  похороны никто  не пришел. Даже преподобный  Нейл Уилкинсон выглядел
раздосадованным - хоронить самоубийцу, да еще наркомана!
     Новая  секретарша, Анна, была очень  мила: она  укрощала  гнев  Сирса и
заслоняла  от  него  миссис  Куэст,  была чрезвычайно  любезна  и совершенно
преобразила  офис. Она помогла компаньонам понять, что  у них  на самом деле
много  работы. Даже в день, когда они покупали гроб  и искали в  шкафу Джона
подходящий  костюм,  они  получили больше  писем  и звонков,  чем  раньше за
неделю.  Свою  тетку  она  упомянула  только  раз,  в   совершенно  невинном
контексте: она спросила, как  та выглядела.  Сирс,  покраснев,  пробормотал:
"Такая же симпатичная,  как  вы,  но не  такая деловая".  И это она стала на
сторону  Сирса по  поводу  вердикта  врачей. "Даже  коронеры  ошибаются",  -
сказала она, как всегда спокойно, с непоколебимым здравым смыслом.
     Рики был не так в этом уверен. Джон постоянно имел дело с  лекарствами,
а инъекции инсулина  приучили его  к игле. К тому  же  за последнее время он
сильно сдал, и это вполне можно было приписать действию наркотиков.
     И  еще: это объясняло  его самоубийство. Не пустые глаза босоного Фенни
Бэйта, не Клуб Убийц - наркотики разъели его мозг, как и его тело.
     Из  носа у Рики  текло, грудь  болела.  Ему хотелось сесть, хотелось  в
тепло.  Милли Шиэн обхватила Стеллу, то и дело доставая из кармана  бумажные
салфетки и вытирая ими глаза.
     Рики достал свой платок и высморкался.
     Потом все они услышали машину, въезжающую на холм.

        "Из дневников Дона Вандерли"

        "Глава 8"

     Похоже,  я избран в почетные члены Клуба Чепухи. Самое странное во всем
этом то, что старики, друзья  моего дяди,  боятся увидеть в реальности роман
ужасов, вроде моего  "Ночного сторожа". Из-за этого они  и написали мне. Они
думают, что  я эксперт  по  сверхъестественному, этакий  Ван  Хельсинг!  Мои
первоначальные впечатления  оказались верными  -  они  до  смерти  напуганы,
боятся собственной  тени. А я  должен все  это исследовать и сказать им, что
все в порядке, не беспокойтесь, ребята.
     Конечно, они не говорят это прямо, но показывают всем своим видом.
     Но они не хотят, чтобы я перестал писать. Сирс Джеймс так и сказал: "Мы
пригласили  вас  сюда не затем,  чтобы мешать вашей  карьере".  Так  что мне
приходится полдня посвящать доктору Заячья лапка,  а  полдня им. Определенно
чувствуется,  что им просто нужно выговориться.  Они слишком долго  говорили
друг с другом.
     Когда секретарша Анна Мостин ушла, домоправительница покойного сказала,
что хочет лечь, и  Стелла увела ее  наверх.  Вернувшись, она налила  всем по
большому  бокалу  виски.  В  Милберне, как  я  успел  заметить,  виски  пьют
по-английски, не разбавляя.
     Наш разговор был тяжелым. Стелла Готорн сказала: "Надеюсь, вы вобьете в
их головы хоть  немного ума", что  меня заинтриговало. Они еще не объяснили,
зачем  я им  понадобился.  Потом  Льюис  сказал:  "Да,  нам  нужно  об  этом
поговорить. И  о  вашей  книге  тоже".  "Хорошо",  -  сказал  я.  Воцарилось
молчание.
     -  Ну  что,  пора кормить этих трех  сов,  -  сказала Стелла. -  Мистер
Вандерли, не поможете мне?
     Я пошел с  ней на кухню, думая, что сейчас  меня нагрузят тарелками, но
вместо этого Стелла прикрыла дверь и тихо спросила:
     - Что, эти старые идиоты еще не сказали, чего они от вас хотят?
     - Похоже, они очень расстроены, - ответил я.
     -  Знаете, чтобы разобраться с ними, нужно  быть Фрейдом.  Сразу скажу,
что я не одобряю ваш приезд. Люди должны сами решать свои проблемы.
     - Они  же  только  хотели поговорить  со мной  о дяде,  -  нерешительно
возразил я. Несмотря на седые волосы, она выглядела не старше сорока  пяти и
казалась точеной и прекрасной, как фигура на носу корабля.
     - О дяде? Что ж,  может, и  так. Мне  они  об этом не говорили, - тут я
понял  одну  из  причин ее гнева.  -  Вы  хорошо знали  вашего  дядю, мистер
Вандерли?
     -  Зовите  меня по  имени. Нет, не очень. С тех  пор, как я переехал  в
Калифорнию, я видел его не  чаще, чем раз в два  года. А несколько лет перед
смертью я вообще с ним не встречался.
     - Но он оставил  вам  дом.  Вам  не  кажется  странным,  что  эти  трое
пригласили вас сюда?
     Я не успел ответить, как она меня перебила:
     - А мне  кажется. Вы заметили - они не приглашают вас поселиться в доме
Эдварда? Они боятся его, никогда туда не ходят. Они все суеверны.
     - Мне показалось, что...
     -  Может, вы не такой твердолобый,  как они.  Но вот  что:  прежде, чем
доверяться их  советам, спросите у меня.  А теперь  займемся делом, пока они
совсем не забили вам голову.
     Она  открыла   холодильник  и  извлекла   оттуда  ростбиф  величиной  с
поросенка.
     -  Вы  не  против  холодного  ростбифа?  Ножи в  шкафу справа  от  вас.
Начинайте резать.
     Позже Стелла неожиданно ушла - на "свидание", как она  объяснила. После
странной сцены на кухне я уже не удивлялся ничему в ее характере, и я увидел
мелькнувшее  в  глазах  Рики  Готорна  страдальческое  выражение.  Эти  люди
постепенно раскрывались передо мной.  Нет, "раскрывались" не  то слово,  это
случилось гораздо позже, а пока они просто излагали мне причины,  побудившие
их пригласить меня в Милберн.
     Началось это как деловая встреча.
     - Ну вот вы и приехали, мистер Вандерли,  - сказал Сирс Джеймс, отпивая
виски и доставая из кармана жакета толстую сигару.
     - Пожалуйста, зовите меня Дон.
     -  Хорошо.  Я  не  поприветствовал вас  как следует, так что  делаю это
сейчас.  Мы все  были  хорошими  друзьями  вашего  дяди Эдварда.  И мы очень
благодарны, что вы приехали к нам через всю страну. Мы думаем, что вы можете
нам помочь.
     - Это связано со смертью моего дяди?
     - Частично. Можно поговорить с вами о вашем последнем романе?
     - Да, конечно.
     -  Роман  имеет  под собой  реальную  основу?  Нам показалось,  что  вы
проводили  для  его  написания  какие-то исследования. Или, может  быть,  он
как-то связан с обстоятельствами вашей собственной жизни?
     Я  чувствовал их напряжение, как  и  они, должно быть, чувствовали мое.
Они ничего  не знали о смерти Дэвида, а просили объяснить им главную тайну и
романа, и всей моей жизни.
     - Скорее, он связан с обстоятельствами моей жизни, - сказал я.
     - А вы можете о них рассказать?
     - Нет. Они не совсем ясны  мне самому. И они чересчур личные. Простите,
но это невозможно.
     -  Так значит,  сюжет "Ночного сторожа" основан на реально  случившихся
событиях? - спросил Рики Готорн, как будто не поверил тому, что я сказал.
     - Именно.
     - И вы слышали о других подобных случаях?
     - Нет.
     -  Но  вы  не  отвергаете существование сверхъестественных  явлений?  -
поинтересовался Сирс Джеймс.
     - Не знаю. Ни да, ни нет, как большинство людей.
     - Но вы только что сказали...
     -  Нет, -  возразил  Рики  Готорн.  -  Он сказал, что сюжет основан  на
реальных событиях, но не сказал, что он их точно передает. Так, Дон?
     - Более или менее.
     - А как насчет исследований? - спросил Льюис.
     - Их было не так много.
     Готорн вздохнул и посмотрел на Сирса, будто желая сказать: "Ну вот, что
я говорил?" - Я думаю,  вы все равно сумеете нам помочь, - сказал Сирс,  как
будто я спорил с этим. - Ваш скептицизм может оказаться полезным для нас.
     Я все еще ничего не понимал.
     - Что во всем этом общего с сердечным приступом моего дяди? - спросил я
довольно сердито. Это решило дело - Джеймс рассказал мне все.
     - С тех  пор нам постоянно снились кошмары. Думаю, Джону тоже. Не будет
преувеличением сказать, что мы боимся за наш рассудок. Поэтому нам требуется
помощь эксперта. Самоубийство Джона нас сильно потрясло. Даже если он правда
был наркоманом, в чем я сомневаюсь, не думаю, что он...
     - в чем он был одет? - спросил я по какому-то внезапному наитию.
     - Одет? Яне помню... Рики, ты видел?
     Рики Готорн кивнул.
     - Одет  он  был очень  странно  - пиджак от костюма,  брюки от  другого
костюма, пижама. Без носков.
     - Вот оно  как!  - воскликнул с удивлением Льюис. - Что же ты  сразу не
сказал?
     -  Сперва я  просто  был в  шоке,  а  потом забыл. Столько  всего сразу
навалилось.
     - Он  же был очень  аккуратным. Черт, если Джон  так  оделся, значит, у
него в голове и правда не все было в порядке.
     - Дон, а вы молодец, - Сирс улыбнулся  мне. - Никто из нас не додумался
бы до такого вопроса.
     Я видел, как он ухватился за эту возможность, и поспешил добавить:
     -  Но это вовсе  не  значит, что  он сошел  с ума. В случае, который  я
описал   в   романе,   человек   покончил  с  собой   почти   при  таких  же
обстоятельствах, будучи, по всей видимости, в здравом уме.
     - Вы говорите о вашем брате? - спросил  Готорн. Значит,  они все знают.
Дядя им рассказал.
     Я им кивнул.
     -  Я просто сделал  из  этого  историю  с  привидениями.  Не знаю,  что
случилось на самом деле.
     Какое-то время они все выглядели разочарованными.
     -   Ладно,  -  сказал,  наконец,  Сирс,  -  если  вы   и  не  проводили
исследований, я думаю, что вы готовы к ним.
     Рики Готорн в своей старомодной бабочке откинулся на спинку дивана; его
нос был красен, а глаза слезились. На огромном диване он выглядел  маленьким
и жалким.
     - Мы будем рады, если вы пока поживете у нас, мистер Вандерли.
     - Дон.
     - Дон. А сейчас  извините, но я совершенно выдохся.  Позвольте пожелать
вам доброй ночи.
     -  Можно  один  вопрос?  -  сказал  я.  -   Вы  просите  меня  заняться
сверхъестественным  или тем,  что вы  так  называете, - потому  что  боитесь
подумать об этом сами?
     - Не совсем, - сказал Сирс Джеймс, глядя на меня в упор своими голубыми
глазами. - Мы все время об этом думаем.
     - Кстати, - сказал  Льюис. - Вы что, хотите прекратить  заседания Клуба
Чепухи?
     -  Нет,  -  быстро  ответил Рики. - Ради  Бога,  нет.  Нужно продолжать
встречаться, ради нашего спасения. Вместе с Доном.
     Все  трое  друзей моего  дяди  казались мне по-своему привлекательными.
Неужели они не в своем уме?
     Во всяком случае,  они боялись, и двое из них уже  умерли. Я уже  писал
раньше в дневнике,  что  Милберн кажется  идеальной  декорацией  для  работы
доктора Заячья лапка. Я чувствовал, как реальность вокруг меня расплывается,
превращаясь в сюжет одной из моих книг.
     Эти два самоубийства - Дэвида и доктора Джеффри,  - могли быть  простым
совпадением, и члены Клуба Чепухи не высказывали никаких подозрений по этому
поводу.  Так  что   же  разворачивается  перед   моими  глазами?  История  с
привидениями  или  нечто  куда  худшее?  Может,  не случайно  они,  не  зная
подробностей, попросили  меня  рассказать именно  об  этом,  самом  страшном
периоде  моей жизни, о том,  что я не перенес  на страницы  романа? Или  эти
события похожи друг на  друга только  так, как  одна история  с привидениями
похожа  на  другую? И какова в конце концов фактическая связь между  "Ночным
сторожем" и тем, что случилось на самом деле?

        "II"

        "АЛЬМА"

     Все  прекрасное обладает телом и является телом; все,  что  существует,
существует во плоти; и даже сны порождаются плотью.

     Д.Г. Лоуренс
     "Бесплотный Бог"
        "Из дневников Дона Вандерли"

        "Глава 1"

     Можно ответить на этот вопрос только одним способом. За неделю или даже
две  можно детально описать  все, что я помню  о  себе, о Дэвиде и об  Альме
Моубли. Когда я описывал это в романе, я  невольно приукрасил  события и тем
самым солгал. И если  я теперь не сделаю этого,  я никогда не смогу написать
про доктора Заячья лапка - ведь он в  сущности  та же Альма, черная Альма  с
рогами и хвостом. Так же, как Рэчел Варни из "Ночного сторожах - тоже Альма,
только приукрашенная  и  наряженная  в волшебные  одежды.  Теперь  мне  надо
изложить не  выдуманные, а подлинные обстоятельства этой истории. В  "Ночном
стороже" все разрешилось - закон жанра, - но жизнь не признает окончательных
решений.
     Я встретил Альму не в парижской гостиной, где Сол Мелкин встретил Рэчел
Варни,  а в куда более  прозаической  обстановке. Это было в Беркли,  где  я
получил  работу  вскоре  после успеха  моей первой  книги.  Для  начинающего
писателя предоставленная мне должность выглядела достаточно серьезно - я вел
одну  группу по писательскому мастерству  и  две по американской литературе.
Особенно  много усилий отнимала  вторая тема, которую  я  знал  недостаточно
хорошо  и был  вынужден читать горы книг, не  успевая писать  ничего своего.
Если  уж я  мало  читал  Хоуэллса  или Купера,  то с критикой их творчества,
знания которой требовала программа, был и вовсе незнаком. В итоге с  утра  я
вел   занятия,  потом  обедал  в  баре   или  кафе,   а  вечера  проводил  в
университетской  библиотеке.  Глаза у меня  болели  от  переутомления,  а  в
желудке   плескался  жидкий  казенный  кофе.  Я  сдружился  со  стажером  из
Висконсинского университета по имени Хелен Кайон - наши столы в офисе стояли
рядом, и она даже читала мою первую книгу, хотя и не прониклась ею.
     Она  всего боялась, не следила за своей внешностью и махнула  рукой  на
мужчин,  занималась  в основном шотландскими современниками  Чосера.  В свои
двадцать три года она уже опубликовала несколько работ.
     - Мой отец  имел фамилию Кайински,  и  я  такая  же упрямая  полячка, -
говорила она,  но это был классический  самообман. Упрямой  она  была лишь в
отношении  чосерианцев.