Там  же  нет  ничьих  следов,  кроме  ваших,  -  напомнил  Хардести,
подкручивая усы.
     - Я знаю. Он их замел.
     - Может быть. Но снег чистый.
     О Боже она движется она же мертвая она не может.
     - И еще, - сказал Рики, прерывая молчание и борясь с призрачным голосом
в своем мозгу. - Здесь нет крови.
     Какое-то время все четверо смотрели на овцу и на незапятнанный снег.
     - Ну что, пойдемте? - с надеждой спросил Сирс.
     Элмер  все еще смотрел  на снег. Сирс  пошел назад, и  остальные вскоре
последовали за ним.
     - Ладно, дети, а ну кыш из кухни! Идите наверх, - крикнул Скэйлс, когда
они вошли в дом и скинули пальто.  - Нужно поговорить  без свидетелей, -  он
замахал руками на детей, столпившихся у двери, чтобы  посмотреть на пистолет
Уолта Хардести. - Сара! Митчелл! А ну наверх!
     Они прошли на кухню, где увидели маленькую женщину, такую же худую, как
Элмер.
     - Мистер Джеймс, мистер Готорн, хотите кофе?
     - Если можно,  тряпку, миссис Скэйлс,  - откликнулся Сирс, - а потом уж
кофе.
     - Тряпку...
     - Вытереть туфли. Мистеру Готорну, по-моему, тоже это нужно.
     Миссис Скэйлс поглядела на их туфли.
     - О, Господи! Позвольте я помогу вам.
     Она достала из  шкафа  бумажное полотенце и  наклонилась с  ним к ногам
Сирса.
     - Нет-нет, не надо, - Сирс взял у нее полотенце.
     Только Рики знал, как он смущен.
     -  Мистер  Готорн,  - женщина,  слегка обескураженная его  холодностью,
повернулась к Рики.
     - Да, спасибо, - он оторвал себе кусок полотенца.
     - Им перерезали горло, - сказал Элмер.  - Что я тебе говорил?  Какой-то
ненормальный. И... - он повысил голос, - ненормальный, который может летать,
потому что он не оставил следов.
     - Скажи  им,  - сказала жена.  Элмер  в упор  посмотрел на  нее,  и она
заспешила к плите.
     - Что сказать? - спросил Хардести. Без ковбойского) костюма он вернулся
к своему истинному возрасту - 3a пятьдесят. Он стал пить еще больше, подумал
Рики, глядя на вены,  вздувшиеся на  лбу шерифа. На  самом деле, несмотря на
воинственную  внешность - ястребиный  нос и холодные  голубые глаза,  - Уолт
Хардести  был  слишком  ленив,   чтобы  быть  хорошим   служителем   закона.
Характерно, что ему пришлось напомнить, чтобы он проверил всех овец. И Элмер
был прав - ему следовало иметь с собой блокнот.
     Теперь фермер встревожился не на шутку: жилы на его шее напряглись, уши
покраснели еще больше.
     - Черт, я ведь видел его!
     Он оглядел их с приоткрытым ртом.
     - Его, - повторила сзади жена в унисон.
     - Эй, женщина! - Скэйлс стукнул кулаком по столу. - Давай скорее кофе и
прекрати перебивать!  -  Он опять  повернулся к ним.  - Он был громадный!  И
глядел на меня! Жуть! - он вскинул руки. - Стоял и таращился!
     - Вы его узнали? - спросил Хардести.
     - Я не так хорошо его видел.  А сейчас  я расскажу, как все это было, -
он зашагал по  кухне, не в  силах сдержаться, и Рики опять подумал, что "наш
Вергилий"  пишет  стихи  только потому,  что  боится,  как  бы  его не сочли
неспособным к этому. - Я был здесь ночью, поздно. Не мог уснуть.
     - Не мог, - эхом повторила его жена.
     Сверху донеслись звуки ударов и визг.
     - Эй, погоди  с кофеи  утихомирь их там! - велел  Скэйлс.  Он подождал,
пока  она  вышла.  Вскоре к какофонии  наверху присоединился еще один голос,
потом все смолкло.
     - Ну  вот,  я  был здесь, листал  каталоги  сельхозмашин. Потом услышал
какой-то звук  возле  сарая. Вор! Черт побери! Я  выглянул в окно,  там  шел
снег. А потом увидел его. Между сараем и домом.
     -  И  как  он выглядел?  -  спросил  Хардести,  по-прежнему  ничего  не
записывая.
     - Не  знаю! Было слишком  темно! - теперь его голос  из альта перешел в
сопрано. - Только видел, как он там стоит!
     А чем освещен ваш двор? - спросил Сирс.
     Мистер Законник, вы думаете, что я недоплачиваю за электричество? Ничем
не освещен, но я видел его и знаю, что он очень большой.
     - А откуда вы это узнали? - спросил шериф.  Миссис Скэйлс спустилась по
лестнице  - топ-топ-топ.  Наверху  кто-то  из детей засвистел,  прервавшись,
когда мать заметила шаги.
     - Потому что видел его  глаза! Он стоял там и пялился на меня. Глаза  в
шести футах от земли.
     -  Только  глаза?  -  недоверчиво  переспросил  Хардести.  -  Они  что,
светились в темноте?
     - Именно так.
     Рики  посмотрел  на  Элмера,  во  взгляде  которого  читалось  какое-то
удовлетворение, потом  на Сирса. Сирс так  же, как и он,  пытался  сохранить
спокойствие. И он тоже.
      -  Теперь  я жду, что вы найдете  его, Уолт,  а  вы, законники, должны
упечь его к черту. Извини, дорогая, - жена его вернулась к плите, кивнув ему
в знак прощения.
     -  А  вы  видели что-нибудь  ночью,  миссис Скэйлс?  -  задал  Хардести
следующий вопрос.
     Рики увидел, как напрягся Сирс, и знал, что он сам выглядит так же.
     - Я видела только испуганного мужа.
     Элмер кашлянул, его кадык ходил вверх-вниз.
     - Ну что ж,  - подытожил  Сирс,  -  похоже,  мы узнали все,  что можно.
Теперь прошу извинить нас, мы с мистером Готорном должны вернуться в город.
     -  Сперва выпейте кофе, мистер Джеймс,  - сказала миссис Скэйлс,  ставя
перед ним пластмассовую чашку. - Чтобы упечь этого  монстра, вам понадобятся
силы.
     Уолт Хардести хмыкнул.
     Сирс заставил себя улыбнуться.
     Снаружи Хардести,  вновь облачившийся в свой техасский наряд, обратился
к Сирсу через приоткрытое окно машины:
     - Вы в город? Не можете подождать?
     - Что-нибудь важное?
     - Может, да, может, нет. Все равно нужно поговорить.
     - Ладно. Мы зайдем к вам в офис.
     - Я предпочел бы говорить без свидетелей.
     Рики сидел, держась  за руль, и смотрел на  Хардести, но  в  голове его
крутилась только одна мысль:
     "Это началось. Началось, и мы даже не знаем, что это".
     - Что вы об этом думаете, Уолт? - .
     Спросил Сирс.
     - Думаю, что нам нужно  найти  где-нибудь тихое место и поговорить.  Вы
знаете заведение Хэмфри на Седьмой миле?
     - Похоже, да.
     - Там,  в задней  комнате,  я обычно встречаюсь с людьми наедине.  Что,
если нам поехать туда?
     - Я не против, - Сирс даже не спросил согласия Рики.
     Они  поехали вслед за Хардести  к городу, чуть быстрее, чем раньше. Оба
молчали,  да и о чем было  говорить? В конце концов Сирс отыскал нейтральную
тему.
     -  Хардести  -  некомпетентный  болван.  "Наедине"! Он  там встречается
наедине с бутылкой "Джим Бим".
     -  Зато  теперь понятно,  что он делает днем, - Рики свернул на Седьмую
милю. Справа, ярдах в двухстах, виднелась таверна - серое приземистое здание
со множеством углов.
     - Конечно. Лакает там бесплатный виски.
     - Как ты думаешь, о чем он собирается говорить?
     - Скоро узнаем. Приехали.
     Хардести  уже  стоял  возле  машины  посреди  пустой, довольно обширной
стоянки. На  фасаде заведения Хэмфри  светились два  больших окна:  в  одном
неоном  высвечивалось имя  хозяина,  в  другом  вспыхивала и  гасла  надпись
"Утика-клуб". Рики подрулил поближе, и компаньоны вылезли на холод.
     - Пойдемте, - сказал Хардести  с  наигранным радушием. Они поднялись за
ним по бетонным ступенькам и оказались внутри таверны.
     У стойки восседал Омар Норрис,  один из немногих городских алкоголиков,
воззрившийся на них в изумлении. Между столиков лавировал сам толстый Хэмфри
Стэлледж, вытряхивая пепельницы в ведерко.
     - Уолт! - воскликнул он и кивнул Рики с Сирсом. Внутри таверны Хардести
изменился:  он  как-то уменьшился  и  его отношение  к юристам  стало  более
уважительным.
     -  Ба,  мистер Готорн!  - пригляделся  Хэмфри. - Рад вас  видеть! -  он
ухмыльнулся: Рики знал, что Стелла иногда захаживала сюда.
     - Сзади все в порядке? - спросил Хардести.
     - Конечно. Ждет вас, - Хэмфри указал  на дверцу за  стойкой, помеченную
"Служебное помещение".
     Они трое прошли туда под удивленным взглядом Омара Норриса.
     - Вы сегодня в хорошем обществе, Уолт, - сказал им вслед Хэмфри, и Сирс
издал недовольный горловой звук. Впрочем, Хардести этого не заметил.
     - Прошу вас, джентльмены.
     В полутемной комнате он снова приободрился.
     - Может, хотите выпить чего-нибудь?
     Они оба покачали головами.
     - А мне  хочется промочить  горло, -  Хардести скорчил гримасу  и вышел
обратно в бар.
     Компаньоны в молчании оглядели комнату. В центре стоял стол, о который,
судя по всему, гасили  сигареты  несколько поколений;  вокруг  расположились
шесть облезлых стульев.  Рики  нашел  выключатель и повернул  его. Даже  при
свете углы комнаты оставались темными; пахло дымом и прокисшим пивом.
     - Зачем мы сюда явились? - спросил Рики.
     Сирс уселся на один из стульев, вздохнул и снял шляпу.
     - Ничего, Рики. Считай, что это экскурсия.
     - Сирс, мы должны поговорить о том, что случилось у Элмера.
     - Не здесь.
     - Я согласен.
     - Подожди.
     Они услышали,  как скрипнула дверь.  Вошел  Хардести с  бокалом пива  в
одной  руке и полупустой бутылкой в другой.  Он заметно покраснел, как будто
от холодного ветра.
     -  Пиво  лучше  всего спасает  от  жажды, -  сообщил  он,  но за пивным
камуфляжем в его дыхании ощущался  стойкий аромат виски. Рики подсчитал, что
шериф принял порцию виски и полбутылки пива за три минуты. - Вы здесь раньше
не были?
     - Нет, - сказал Сирс.
     - Это хорошее место. Здесь можно беседовать наедине. А то увидят вместе
шерифа и двух главных городских юристов и будут болтать.
     - Омар Норрис уже видел.
     - Этот ничего не вспомнит, - Хардести грузно опустился на стул, шлепнув
свой "стетсон"  поверх шляпы Сирса. Тот  осторожно пододвинул  шляпу к себе,
пока шериф наливал пива в бокал.
     - Я хочу повторить вопрос моего компаньона: зачем мы здесь?
     - Мистер Джеймс, я хочу вам  что-то  сказать. Мы никогда не найдем, кто
или что убило овец Элмера, - он сделал большой глоток.
     - Нет? - наконец-то у Сирса пробудился интерес.
     - Нет. Это случается не в первый раз.
     - Разве? - Рики присел. - Неужели в Милберне были еще такие случаи?
     - Не здесь. В других частях  страны. Вы помните, я ездил на полицейский
съезд  в  Канзас-Сити. Хорошая  была поездка,  - Рики помнил  это, поскольку
после  возвращения шериф отчитывался перед  десятком организаций, оплативших
его  командировку,  а   в  одной  из  них  состоял  Рики  (это  был  местный
Ротари-клуб). Шериф  выступал там с докладом о "современных средствах защиты
порядка в малых городах Америки".
     -  Так  вот,  -  продолжал  Хардести,  сжимая бутылку  одной рукой, как
пирожок, - как-то в  отеле я говорил с целой кучей шерифов  - из Канзаса, из
Миссури,  из  Миннесоты  и   из  других  мест.  Они  рассказывали  о  разных
нераскрытых преступлениях, и  в том числе о  таких  вещах,  какие мы сегодня
видели.  Мертвые  животные в поле,  чистые разрезы, как  будто их оперировал
хирург, и никакой крови. "Обескровливание" - вот как это называется. В конце
60-х в долине Огайо было несколько таких случаев. Лошади, коровы, собаки, но
овец не  было. Тут мы первые. В Канзас-Сити такое  случилось всего за год до
конференции, под Рождество.
     - Чушь какая-то, - сказал Сирс.
     -  Извините, мистер  Джеймс. Это  не  чушь.  Можете прочитать об этом в
"Канзас-Сити  Тайме" за декабрь 3 года. Несколько мертвых  коров, без всяких
следов,  без крови и на свежем  снегу, как у нас, - он  посмотрел на  Рики и
отхлебнул пива.
     - И никого не арестовали? - спросил Рики.
     - Нет. Во всех случаях никого не нашли.
     Словно что-то плохое пришло в город, отметилось и ушло опять.
     Что? - воскликнул Сирс. - Вампиры?
     Демоны?
     - Я этого не говорил. Черт, я не верю в вампиров,  как и в того монстра
в шотландском озере.  Но  никаких других  объяснений  нет.  Я уверен, что мы
никого не найдем. Не знаю, как сказать об этом Элмеру.
     - Это все, что вы собираетесь делать?
     - Ну  я могу послать человека опросить народ на соседних фермах,  но не
думаю, что это что-то даст.
     - И вы привели нас сюда, чтобы это сказать?
     - Получается, что так.
     - Пошли, Рики, - Сирс отодвинул стул и взял шляпу.
     -  А  я думал, что два  главных городских  юриста могут  мне что-нибудь
сказать.
     - Я могу, но сомневаюсь, что вы меня послушаете.
     - Не так  сурово, мистер Джеймс. В  конечном счете,  мы  ведь на  одной
стороне.
     - И что мы должны вам сказать? - вмешался Рики.
     - Что вы  знаете  обо всем  этом. Я ведь заметил, как вы застыли, когда
Элмер рассказывал. Вы видели или  слышали что-то,  о  чем не хотели говорить
при нем. Но, может быть, вы скажете об этом вашему шерифу?
     Сирс встают. - Я видел четырех мертвых овец. Я ничего не знаю.
     Это все, Уолт. Рики, поехали, нас ждут дела.
     - А он прав, - они  свернули на Уит-роу. Справа над  ними нависла серая
громада  св. Михаила;  фигуры святых над  входом  надели  шапки и  плащи  из
свежего снега.
     - Насчет чего? - спросил Сирс.
     - Насчет того, что видел Элмер.
     - Ну уж если это ясно Уолту Хардести, то ясно и любому дураку.
     - Так ты видел что-нибудь?
     - Видел, только  не наяву. Это была галлюцинация. Похоже, я устал и еще
та история подействовала.
     Рики осторожно подогнал машину к фасаду их офиса.
     Сирс взялся за ручку, но  не  двигался; Рики  показалось,  что  он  уже
жалеет о том, что сказал.
     - Похоже, ты видел то же самое, что наш Вергилий?
     -  Да,  видел. Вернее,  чувствовал, но  я знаю,  что  это  было,  -  он
кашлянул. - Я видел Фенни Бэйта.
     - Того мальчика из твоей истории?
     - Да, которого я убил.., дал убить.
     Сирс уронил руку на сиденье. Наконец-то он смог говорить.
     -  Я  не  был  уверен,  что... -  Рики прервался,  зная,  что  нарушает
неписаное правило Клуба Чепухи.
     - Что это подлинная история? Нет,  Рики, она подлинная. Фенни Бэйт жил,
а потом умер.
     Рики вспомнил освещенное окошко библиотеки Сирса.
     - Ты видел его из окна?
     Сирс покачал головой.
     - Я поднимался наверх. Было уже поздно, около двух ночи. Я вымыл посуду
и уснул прямо  в кресле.  Плохо себя чувствовал. Мне стало бы еще хуже, если
бы  я знал, что  Элмер Скэйлс разбудит  меня  в семь  утра.  Ну  так вот,  я
выключил свет в библиотеке и пошел наверх. И он был  там, сидел на лестнице.
Было  похоже, что он спал. Он  был одет в те же  лохмотья,  в которых  я его
помнил, и босой.
     - Что ты сделал?
     -   Я  слишком  испугался,  чтобы   что-то   делать.  Я   ведь  уже  не
двадцатилетний здоровяк, Рики. Я  просто стоял там, не в силах пошевелиться.
Потом взялся за перила, чтобы не  упасть, и тут  он проснулся, -  Сирс  сжал
руки так, что побелели пальцы. - У него не было глаз. Только дыры.
     И  то, что осталось  от  его лица.., улыбалось. Господи, Рики. Он хотел
играть.
     - Что?
     - Я  тогда так  подумал. У меня в голове все спуталось. Когда он  - эта
галлюцинация - встал, я сбежал вниз и заперся в библиотеке.  Я так  и  уснул
там, на диване. У меня было чувство, что он ушел, но я не мог заставить себя
подойти к лестнице. Потом я  заснул и увидел сон, про который  уже  говорил.
Утром  я  понял, конечно, что случилось. Это было видение, и я не думаю, что
оно входит в компетенцию Уолта Хардести.
     - О, Боже, Сирс!
     - Забудь об этом, Рики. Просто забудь. По крайней мере, пока не приедет
молодой Вандерли.
     О  Боже она движется она же мертвая  она не может, - снова пронеслось у
него в мозгу, и он оторвал  взгляд от панели управления и  посмотрел прямо в
бледное лицо компаньона.
     - Хватит, - сказал Сирс. - С меня хватит...
     Сперва ее ноги...
     - Сирс.
     - Я не могу, Рики, - Сирс полез к выходу.
     Рики   вышел   со  своей  стороны   и  посмотрел  на   Сирса,  высокого
представительного старика в  черном, и на миг увидел на  его  лице  восковые
черты  из своего  сна.  Да  и  знакомые здания  вокруг  казались  такими  же
призрачными, будто весь город тоже умер.
     - Но я скажу тебе одну  вещь, - проговорил Сирс. - Я очень хочу,  чтобы
Эдвард был жив. Я часто хочу этого.
     - Я  тоже,  - прошептал Рики, но Сирс уже  пошел наверх по  ступенькам.
Холодный ветер обжег Рики лицо, и он поспешил следом.

        "Джон Джеффри"

        "Глава 1"

     Доктор проснулся  от  страшного сна в тот  момент, когда Рики  Готорн и
Сирс Джеймс шли по замерзшему полю по  направлению к  еле заметным бугоркам.
Джеффри  со стоном  оглядел спальню.  Ему казалось, что все  в  ней  немного
сдвинулось,  как-то изменилось. Даже розовое плечо Милли Шиэн, спящей рядом,
казалось  каким-то  нереальным, будто  плавающим в воздухе.  То же  было и с
выцветшими обоями (синие полосы и  голубые розы), и  со столом, и с дверцами
большого  белого  шкафа, и с костюмом, заботливо развешенным  на стуле - все
это, казалось, утеряло  плотность. В такой комнате, одновременно привычной и
незнакомой, он не мог оставаться.
     О, Боже, она  движется,  -  его  собственные слова  повисли  в размытом
воздухе, как будто он вновь произносят их. Он быстро встал с кровати.
     О, Боже, она движется, - на этот  раз  он услышал  это ясно.  Голос был
ровным, глухим, чужим. Ему  нужно выйти из дома.  Из своего сна, который его
разбудил, он помнил, что лежал в пустой спальне и ждал приближения какого-то
ужасного  зверя, который  обернулся  мертвым Сирсом  и мертвым  Льюисом;  но
теперь перед ним стояло другое видение:  окровавленное лицо молодой женщины,
такой же  мертвой, как  Сирс и Льюис  во сне,  но  все же глядящей  на  него
горящими глазами. Лицо  это было невыносимо реальным, более реальным, чем он
сам. (О Боже она движется она не может она же мертвая).
     Она двигалась на самом деле. Она присела и усмехнулась ему.
     Наконец-то для него  все кончилось, как раньше для Эдварда, и  он  знал
это. Знал  и  был рад. Немного удивленный,  что его руки не  проходят сквозь
дверцы  шкафа,  Джон оделся в  то, что попалось под руку. Нереальный розовый
свет  затопил  спальню.  Он  поспешил  вниз  и  там,  повинуясь  многолетней
привычке, зашел в кабинет, взял из шкафа две ампулы и два медицинских шприца
и, сев в кресло, закатил левый рукав.
     Девушка  усмехнулась  ему   с   улицы  через  окошко  залитого   кровью
автомобиля.  "Скорее,  Джон",  - сказала  она. Он  наполнил  шприц раствором
инсулина  и  вогнал  в  руку,  потом  проделал  то  же  со  вторым  шприцем,
заполненным раствором морфия.
     Скорее, Джон.
     Никто из его друзей не  знал, что он уже давно  страдал от  диабета; не
знали они и о его пристрастии  к морфию; они видели только последствия этого
на его лице.
     Выбросив  шприцы в ведро, доктор Джеффри вышел  в смотровую. Там стояли
стулья, и  на одном из них скорчилась девушка, вся в крови: розовая жидкость
стекала из ее рта, когда она говорила.:
     "Скорее, Джон".
     Он  полез  за пальто и  был удивлен,  что  его руки все еще  действуют.
Кто-то  будто  помогал ему просунуть их  в рукава.  Не глядя, он  нахлобучил
шляпу и вышел.

        "Глава 2"

     Теперь лицо усмехалось из окна старого дома Евы Галли. Ну, пошли. Он на
негнущихся  ногах,  не  чувствуя холода  в  тапочках, зашагал  в направлении
города. Вдруг  ему показалось,  что дом позади смотрит ему вслед сверкающими
окнами-глазами.   Но   когда   он   обернулся  (ветер  поднимал   полы   его
незастегнутого пальто), глаза исчезли.
     Когда Рики и Сирс вместе  с Уолтом Хардести пили  кофе в  доме фермера,
доктор Джеффри в расстегнутом пальто и домашних тапочках проходил мимо отеля
Арчера.  Элинор Харди, чистившая ковер в вестибюле, подумала: бедный доктор,
в такую погоду спешит к пациенту. Она не успела разглядеть его тапочки.
     В тот момент, когда он проходил мимо стеклянных окон ресторана "Вилледж
Памп", молодой официант Уильям Уэтт,  еще один из любовников Стеллы  Готорн,