*.

     * Это также проливает  свет на частое отождествление  хазар  с "народом
Магога", а  Магогом, согласно  Книге Бытия, X. 2-3, звали оклеветанного дядю
Тогармы.

     Покончив с  генеалогией, Иосиф кратко  упоминает военные  захваты своих
предков, дошедших с мечом  до  Дуная; далее следует  пространный  рассказ об
обращении Булана.  "С этого самого  дня  и  впредь,  -  продолжает Иосиф,  -
помогал ему всемогущий Бог и укрепил его силу. Он  сам и его  рабы совершили
над  собою обрезание,  и  [затем] он послал [посланцев] и доставил  [к себе]
некоторых из  мудрецов израильских, и  те  объяснили  ему Закон  [Моисея]  и
изложили ему в порядке все заповеди". После очередных хвастливых заявлений о
военных победах, покоренных народах и т.д. идет немаловажный текст:
     "После этих  событий  воцарился из  сыновей его сыновей царь,  по имени
Обадья. Он  был  человек  праведный  и справедливый.  Он  обновил царство  и
укрепил веру согласно закону и правилу. Он выстроил дома собрания (синагоги)
и дома учения  (школы) и собрал множество мудрецов израильских, дал им много
серебра и золота, и они объяснили ему 24 книги [Священного  Писания], Мишну,
Талмуд и весь порядок молитв" [54].
     Получается, что  примерно через два поколения  после Булана имело место
религиозное   возрождение   или   реформация   (возможно,   сопровождавшаяся
государственным  переворотом,  как  предполагает  Артамонов). Действительно,
иудизация хазар произошла, скорее всего, в  несколько этапов [55]. Мы помним
об изгнании Буланом  "гадателей  и  идолопоклонников", произошедшем  еще  до
явления ему ангела, и о Завете "Истинного Бога" еще до того, как стало ясно,
что это за Бог - еврейский, христианский или мусульманский. Весьма вероятно,
что  обращение  царя  Булана  и  его  последователей  тоже  было всего  лишь
промежуточным шагом, что  иудаизм, в который они перешли, был примитивен или
рудиментарен, опирался только на Библию и  не знал Талмуда, писаний раввинов
и  вытекающих из  всего этого ритуалов. В  этом  отношении  они походили  на
караимов  -  фундаменталистскую секту, зародившуюся  в VIII в.  в  Персии  и
распространившуюся по всему миру, особенно в "Новой Хазарии", то есть Крыму.
Данлоп и  некоторые другие  авторитетные исследователи  предположили, что  в
промежутке между правлением Булана и Обадии (т.е. примерно между 740  и  800
гг.)  в  стране   доминировала   некая  форма  караимского  иудаизма  и  что
ортодоксальный "раввинский" иудаизм  был внедрен только в  ходе  религиозной
реформы Обадии. Это важное обстоятельство, так как  караимская вера,  скорее
всего,  просуществовала  в  Хазарии  до самого  конца  последней,  а деревни
тюркоязычных   евреев-караимов,   безусловно,   хазарского    происхождения,
сохранились до наших дней (см. ниже, глава V, 4).
     Итак, иудизация хазар  представляла собой постепенный процесс, который,
начавшись по политической необходимости, медленно завладел их сознанием  и в
конце концов,  в период  заката, вызвал к жизни  мессианство. Их религиозные
убеждения пережили крушение государства и сохранились, как мы дальше увидим,
в хазарско-еврейских местечках России и Польши.

        "6"

     Обмолвившись о религиозных реформах  Обадии,  Иосиф приводит список его
наследников:
     "После  него  воцарился  его сын Езекия, после него  его  сын Манассия;
после него  воцарился Ханукка,  брат Обадьи, его сын Исаак, его сын Завулон,
его сын Манассия, его  сын Нисси, его сын Менахем, его сын Вениамин, его сын
Аарон и я, Иосиф, сын упомянутого Аарона. Все мы  - царь, сын царя. Чужой не
сидит на престоле наших  предков, но [только]  сын садится на престол своего
отца. Таков наш обычай и обычай наших предков".

     Далее Иосиф пытается ответить на  вопрос Хасдая о размерах и топографии
его  страны.  Однако при  дворе у него  не  нашлось, видимо,  осведомленного
человека,  равного по знаниям  арабским  географам,  так  что  его  туманные
замечания о других странах и народах мало что добавляют к тому, что мы знаем
от Ибн Хаукаля, ал-Масуди и из других  арабских  и персидских источников. Он
утверждает,  будто  собирает  дань с  тридцати  семи народов,  что  выглядит
преувеличением; Данлоп предполагает, правда, что  девять из  них  - племена,
жившие  в  самом  сердце  Хазарии,  а   остальные  двадцать   восемь  хорошо
согласуются с упоминаемыми Ибн Фадланом  двадцатью  пятью женами,  каждая из
которых  была  дочерью вассального царя (а также согласуются с сомнительными
рассказами Эльдада hа Дани). Следует  также иметь в виду большое  количество
славянских  племен, обитавших  в верхних притоках  Днепра,  которые,  как мы
увидим, действительно платили дань хазарам.
     Как  бы то ни  было, в письме Иосифа нет упоминания о царском гареме: в
нем  говорится только  об одной царице и ее "служанках и  евнухах". Все  они
жили  в одном из трех районов, составлявших Итиль,  столицу Иосифа. "Живут в
нем иудеи, исмаильтяне и христиане; проживают в нем также и другие народы из
других племен. Второй  город со своими пригородами занимает в длину и ширину
8 на 8 фарсахов. В третьем городе живу я со своими князьями,  рабами и всеми
приближенными служителями*. "0н  невелик и занимает в длину и ширину  3 на 3
фарсаха.  Между  стенами его тянется [в ту и другую сторону] река." Мы живем
всю  зиму в городе, а  в  месяце  Нисане выходим из города  и  идем каждый к
своему полю и саду и к своей [полевой] работе. Каждый из [наших] родов имеет
еще  известное [наследственное]  владение, [полученное им] от своих предков.
Они отправляются [туда]  и  располагаются  в  его  пределах в  радости  и  с
песнями;  никто не слышит голоса притеснителя, нет  противника  и нет дурных
случайностей. "А я, мои князья и слуги, отправляемся и идем на протяжении 20
фарсахов пути, пока не доходим  до большой реки, называемой В-р-шан  (?),  и
оттуда идем вокруг [нашей страны], пока не приходим к концу [нашего] города.
Таковы  размеры  нашей  страны  и место нашего  отдыха."  Страна  [наша]  не
получает много дождей. В ней имеется много рек, в которых выращивается много
рыбы.  Есть [также] в ней у нас много источников. Страна плодородна и тучна,
состоит из полей, виноградников, садов и парков. Все они орошаются из рек. У
нас  есть очень много всяких фруктовых деревьев. [...] С помощью всемогущего
я живу спокойно".

     *  Разделение  Итиля на три  части упоминается, как мы уже  знаем, и  в
некоторых арабских источниках.

     Следующий отрывок посвящен срокам "конца чудес":
     "Наши  глаза  устремлены  к  Господу,   нашему  Богу,   и   к  мудрецам
израильским,  к  академии,  которая  находится  в  Иерусалиме, и к академии,
которая  в  Вавилонии. Мы далеки  от  Сиона, но до  нас  дошел слух,  что по
множеству наших грехов спутались подсчеты, так что мы ничего не знаем. Но да
будет угодно богу сделать [это] ради своего великолепного имени; да не будет
ничтожно в его глазах разрушение его храма, упразднение служения ему [в нем]
и все беды,  которые нас постигли,  и да осуществит он в отношении нас слова
[Писания]: и вдруг войдет  в храм свой. У нас же в руках только  пророчество
Даниила.  Да  ускорит  Бог,   Бог  Израиля,  спасение  и  да  соберет  наших
изгнанников и наших рассеяных [единоплеменников], при жизни нашей и твоей".
     Последний абзац в  письме Иосифа - это ответ на  прозрачное предложение
Хасдая поступить на службу к царю хазар:
     "Ты упомянул [также] в своем письме, что желаешь видеть меня. И я очень
стремлюсь  и  хочу  видеть  твое  приятное (для  меня]  лицо,  твою  [всеми]
почитаемую мудрость и твое величие.  О,  если  бы  случилось  [так], как  ты
говоришь, и я удостоился бы иметь общение с тобой  и видеть твое почтенное и
вожделенное  лицо. Ты был бы для меня  отцом,  а я был  бы тебе сыном, твоим
устам повиновался  бы весь  мой народ  и согласно твоему слову и правильному
решению я бы [сам] выходил и входил (т.е. действовал, распоряжался)".
     Есть  в  письме  Иосифа место, где  говорится  о текущей политике, но в
туманных выражениях:
     "Я живу у  входа в  реку [Итиль - Волгу] и не пускаю русов, прибывающих
на кораблях,  проникать  к  ним [т.е. в земли  арабов  на побережье Каспия].
"Точно так же я не  пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать
в их страну."  Я веду с ними упорную  войну. Если бы я их оставил [в покое],
они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада" [56].
     Здесь Иосиф изображает себя защитником  Багдадского халифата от набегов
скандинавов-русов (см. главу III). Это может показаться бестактностью,  если
вспомнить  о вражде между омейядским  Кордовским халифатом, которому  служит
Хасдай,  и  абассидским  Багдадским  халифатом.  С  другой стороны,  причуды
византийской политики  по отношению к Хазарии диктовали Иосифу необходимость
выступать  в роли защитника ислама, невзирая на  распри  двух  халифатов. Во
всяком случае, он мог надеяться, что Хасдай, изощренный дипломат, поймет его
намек.
     Встреча между корреспондентами этой переписки  - если даже они серьезно
относились  к ее  возможности  - так  и  не состоялась.  Больше ни одного их
письма  -  если таковые  посылались - не сохранилось.  Факты, содержащиеся в
"Хазарской переписке", немногочисленны и мало что добавляют  к тому, что нам
известно  из  других  источников. Но  очаровывают причудливые  фрагментарные
картины,  встающие  перед  мысленным  взором  при  чтении,  образы,   словно
выхватываемые прожектором из густого тумана, окутывающего глубокую старину.

        "7"

     Среди других еврейских источников  выделяется  "кембриджский  документ"
(названный  по его  теперешнему  местонахождению - библиотеке  Кембриджского
университета). Обнаружен он был в конце XIX века вместе с другими бесценными
документами в "Каирской  Генизе" - хранилище  древней синагоги -  ученым  из
Кембриджа Соломоном Шехтером  [57]. Документ  очень  плохо  сохранился:  это
письмо (или  копия  письма) примерно в  сто  строк на древнееврейском языке;
начало и  конец  отсутствуют, так что невозможно понять, кто  его  написал и
кому. Каган  Иосиф упоминается  в нем  как современник  и  величается  "моим
господином", Хазария  фигурирует как "моя страна", так что появляется  повод
предположить, что  письмо  написано хазарским  евреем  -  придворным  кагана
Иосифа  при жизни  последнего, то  есть практически в то самое  время, когда
велась   "Хазарская   переписка".   Некоторые   авторитетные   исследователи
предполагают даже, что оно адресовалось Хасдаю ибн Шафруту и было передано в
Константинополе неудачливому посланцу  Хасдая  Исааку  бар  Натану,  который
вернулся  с  ним  в Кордову  (в Каир  оно  попало после изгнания  евреев  из
Испании). В любом случае, в самом документе  содержатся доказательства того,
что он был создан не позднее XI века, а  скорее всего, еще при жизни Иосифа,
в Х веке.
     В  нем  приводится  очередная  легенда  об  обращении,  но  главное его
значение   политическое.  Автор  говорит  о   нападении   на  Хазарию  алан,
подстрекаемых византийцами, при отце Иосифа, Аароне  Благословенном. Ни один
другой греческий либо арабский источник эту кампанию, кажется, не упоминает.
Правда,  в сочинении  Константина  Багрянородного "Об управлении  империей",
написанном в 947-950 гг., есть примечательное место, придающее достоверность
сообщению неизвестного автора письма:
     "О Хазарии,  как нужно и чьими силами воевать [с ними]. [Знай], что узы
(гуззы) способны воевать с хазарами, поскольку находятся с ними в соседстве,
подобно  тому как и  правитель  Алании.  [Знай], что девять Климатов Хазарии
прилегают  к  Алании и может алан, если, конечно, хочет, грабить их отселе и
причинять  великий  ущерб  и  бедствия  хазарам, поскольку  из  этих  девяти
Климатов являлись вся жизнь и изобилие Хазарии" [58].
     Если  судить  по  "Письму  Иосифа",  правитель  алан  платил  ему дань.
Неважно, соответствовало это реальности или нет, но отношение правителя алан
к кагану, вероятно, было таким же неприязненным, как и у царя булгар. Пассаж
из   сочинения   Константина,   раскрывающий   механизмы  внешней   политики
византийцев,  когда  с  помощью  алан  можно  было  причинить ущерб хазарам,
иронически перекликается  с целями миссии  Ибн Фадлана, имевшего ту же самую
задачу. Видимо, во времена Иосифа византийско-хазарское сближение осталось в
далеком прошлом. Но речь об этом впереди, в главе III.

        "8"

     Спустя примерно столетие после "Хазарской переписки" и  предполагаемого
времени  составления  "кембриджского документа" Иегуда Галеви  написал  свою
знаменитую  некогда  книгу  "Хазары"  [59].  Галеви   (1085-1141)  считается
величайшим еврейским  поэтом Испании; книга его была, тем не менее, написана
по-арабски  и  лишь  позднее   переведена  на   древнееврейский;  она  имеет
подзаголовок: "Книга аргументов и доказательств в защиту презираемой веры".
     Галеви  был  сионистом  и  умер  во  время паломничества  в  Иерусалим;
"Хазары", написанные им за год до смерти, - это философский трактат, главная
мысль которого в том, что еврейский народ выступает единственным посредником
между Богом  и  остальным человечеством.  В конце истории все  народы  будут
обращены в иудаизм; обращение хазар  он расценивает  как символ или знамение
этого предопределенного итога.
     Несмотря на  название, в трактате мало говорится о  самой стране хазар,
которая  служит  лишь фоном  для  очередной легенды  об обращении с участием
царя,  ангела,  еврейского  мудреца  и  др.  и для  философски-теологических
диалогов царя с представителями трех религий.
     Тем не  менее, несколько фактических ссылок свидетельствуют  о том, что
Галеви  либо  читал  переписку  Хасдая  и  Иосифа,  либо  располагал   иными
источниками  информации  о Хазарии. Так,  там сообщается,  что после явления
ангела царь  хазар "открыл тайну сна полководцу  своей армии";  "полководец"
этот  присутствует  на сцене  и дальше,  что служит еще одним свидетельством
разделения ролей между каганом и беком. Галеви  упоминает  также "истории" и
"книги хазар",  и  связи  с  чем на  память приходят "наши книги" из "Ответа
Иосифа",  в которых  содержались государственные документы.  Наконец, в двух
местах своей книги Галеви говорит о времени обращения: "400 лет назад"  и "в
4500 году" (по еврейскому летоисчислению). То  и другое указывает  на 740 г.
как наиболее  вероятный. Но все это,  конечно, очень бедный фактический улов
из  книги, пользовавшейся  огромной  популярностью у евреев Средневековья. С
другой  стороны,  человека Средневековья влекли  не  столько  факты, сколько
предания,  а  евреев  больше  интересовали  сроки пришествия  Мессии, нежели
географические  сведения. Арабские  географы  и  хронисты тоже  бесцеремонно
относились к расстояниям, датам и границам между фактами и вымыслом.
     То же самое приходится  сказать об известном  еврейском путешественнике
раввине Петахии из немецкого  города Регенсбурга, побывавшем в 1170-1185 гг.
в Восточной Европе и Западной Азии. Описание его путешествия "Сибуб Ха'олам"
("Путешествие по  свету") было составлено кем-то из учеников  на основе  его
записей  или под  диктовку.  Там говорится  об изумлении  праведного  рабби,
наблюдавшего  нехитрые  обычаи  хазар-иудеев  к  северу от Крыма, которые он
объяснял их приверженностью караимской ереси:
     ""Настоящих  евреев нет в земле кедаров [т.е.  кочевников], а живут там
только минеи." Когда рабби Петахия спросил их, почему они не веруют словам и
преданиям мудрецов, они отвечали: "потому что  этому предки  нас  не учили".
Накануне субботы, они нарезывают весь хлеб, который едят в субботу; едят его
впотьмах  и сидят весь день на одном месте. Молитва  их  в этот день состоит
только  из  чтения псалмов, "и когда рабби Петахия  прочел им наши молитвы и
молитву после  пищи, [установленные Талмудом], то это  им очень понравилось;
причем  они  сказали, что отроду  не слыхали и не знают,  что такое Талмуд""
(12; III; 201f) [60].
     Раввин был так  рассержен, что  когда прошел землю хазарскую, на что  у
него ушло восемь дней, он, рассказывая об этом, обмолвился  лишь о печальных
песнях женщин, оплакивающих умерших некогда родителей, и вое собак, вторящем
им. (37; 220).
     Тем не менее,  он говорит, что  видел в  Багдаде  посланцев  хазарского
царства, искавших бедствующих ученых мужей из Месопотамии и  даже из Египта,
чтобы те "обучили их детей Торе и Талмуду".
     Немногочисленные еврейские  путешественники с Запада, отваживавшиеся на
опасное путешествие на Волгу, сообщали о встречах с иудеями-хазарами во всех
главных центрах  цивилизованного мира. Раввин Петахия встречал их в Багдаде,
Вениамин  Тудельский, другой знаменитый  путешественник  XII  века,  посещал
знатных  хазар  в   Константинополе   и  Александрии;  Ибрагим  бен   Джауд,
современник  Иегуды  Галеви, сообщает, что  видел  в  Толедо  "некоторых  их
потомков, изучавших  премудрость"  (12;  III;  203).  По традиции их считают
хазарскими принцами - невольно вспоминаются индийские князьки, заканчивавшие
Кембридж...
     Тем не менее  отношение к хазарам лидеров ортодоксального еврейства  на
Востоке, сосредоточенных в талмудической академии Багдада, отмечено заметной
двойственностью.  "Гаон"  ("превосходительство" по-еврейски),  возглавлявший
академию, был духовным  предводителем еврейских общин, разбросанных по всему
Ближнему  и  Среднему  Востоку, тогда как  "Экзиларх", или "князь  пленения"
олицетворял мирскую власть над  этими более-менее автономными  сообществами.
Гаон  Саадия  (882-942), самый известный среди духовных "превосходительств",
оставивший  огромное письменное наследие, неоднократно  упоминал хазар. Так,
он  говорит  об  одном  месопотамском  еврее,  отправившемся  в  Хазарию  на
поселение, словно такое случалось чуть ли  не ежедневно. Он же туманно пишет
о хазарском  дворе, а в другом месте объясняет,  что  в библейском выражении
"Хирам из  Тира"  Хирам  - не имя  собственное,  а  царский  титул, "подобно
правителю-халифу у арабов и царю-кагану у хазар".
     Итак,   Хазария  пользовалась  известностью  и  в   буквальном,   и   в
метафорическом   смысле  среди   вождей  религиозной   иерархии   восточного
еврейства;  но  в то  же  время  на  хазар поглядывали  с опаской  -  как по
этническим причинам, а также  из-за того, что подозревала их в  склонности к
караимской  ереси.  Еврейский автор  XI  века  Яфет  ибн  Али,  сам  караим,
объясняет  слово  "мамзер"  ("побочный ребенок"), приводя  в  пример  хазар,
ставших  иудеями, не принадлежа к  еврейскому народу. Его современник,  Якоб
бен  Рубен,  выражает противоположное настроение,  говоря  о  хазарах как  о
"единственном народе, не влачащем ярмо изгнания, великих воинах, не платящих
дани неевреям".
     Обобщая дошедшие до нас еврейские источники  о хазарах, чувствуешь, что
их современниками владели  смешанные чувства: энтузиазм, скепсис и, главное,
недоумение. Воинственные тюрки-иудеи казались, наверное, раввинам невидалью,
вроде  единорога,  подвергнутого  обрезанию.  За  тысячу  лет  существования
Диаспоры евреи  забыли, что  значит иметь царя и страну;  мессия был для них
реальнее кагана.
     В качестве постскриптума к арабским и еврейским источникам, относящимся
к  Обращению,  следует   отметить,  что  всем  им  предшествует   первый  из
христианских  источников.  В неустановленное время, но, очевидно, до  864 г.
вестфальский  монах Христиан Друтмар из Аквитании написал  на латыни трактат
"Пояснения к  Евангелию  от Матфея",  в котором  обмолвился, что "существует
народ под  небом  там, где не найти  ни одного христианина,  зовущийся Гог и
Магог, и народ этот гунны; одно  его племя,  под именем  газары, обрезано  и
исповедует во  всей полноте иудаизм". Это - примечание к словам из Евангелия
от  Матфея*,  как будто  не имеющее к нему ни малейшего отношения; более эта
тема в трактате не поднимается.

     * 24