ного к другому, пока не обнесет ею всех, находящихся в  [этом] доме,
и  каждый  из них  сморкается, плюет и  моет свое лицо  и свои волосы в ней"
(127; 85 и далее) [68].
     В то же время  Ибн Русте пишет совсем иное: "Любят опрятность в одежде,
"даже мужчины носят золотые браслеты. С рабами обращаются хорошо". Об одежде
заботятся,  потому что занимаются торговлей" (78; 214) [69]. Этим, правда, и
ограничивается.
     Ибн  Фадлан  возмущается  тем,  что  русы,  включая  их  царя, публично
совокупляются  и   испражняются,  хотя   Ибн  Русте   и  Гардизи   о   таких
отвратительных  привычках  не  ведают.  Впрочем,  их  впечатления  не  менее
сомнительны и непоследовательны.
     Вот что пишет Ибн  Русте: "Гостям оказывают почет и обращаются хорошо с
чужеземцами, которые ищут у них покровительства,  да и со всеми,  кто  часто
бывает у  них,  не  позволяя никому  из  своих обижать  или притеснять таких
людей. В случае же, если кто из них обидит или притеснит чужеземца, помогают
последнему и защищают его" (78; 214) [70].
     Однако чуть ниже он рисует совсем другую  картину, иллюстрирующую правы
русов: "Никто из них не испражняется наедине: трое из товарищей сопровождают
его  непременно  и оберегают.  Все постоянно носят при себе мечи, потому что
мало  доверяют они друг  другу  и  потому  что  коварство  между  ними  дело
обыкновенное: если  кому удастся приобрести хотя  бы малое имущество, то уже
родной брат  или товарищ тотчас же начинает  завидовать и домогаться, как бы
убить его и ограбить" (78;215) [71].
     Что  же касается  их воинских  достоинств, то все  источники единодушно
утверждают: "Русы - мужественны и смелы. Когда они нападают на другой народ,
то не отстают, пока не уничтожат его всего. Женщинами побежденных пользуются
сами, а мужчин обращают в рабство.  Ростом они высоки, красивы собою и смелы
в нападениях. "Но смелости  этой на коне  не обнаруживают, все свои набеги и
походы производят они на кораблях"" (78; 214-215) [72].

        "4"

     Теперь та же угроза нависла и над хазарами.
     Саркел   был  выстроен  вовремя:  благодаря  этой  крепости  они  могли
наблюдать   за  передвижениями  флотилий  русов   в   излучине   Дона  и  по
волжско-донскому волоку  ("хазарскому пути"). В целом создается впечатление,
что в  первое столетие  присутствия  русов  на исторической сцене  (примерно
830-930 гг.)  их  грабительские походы были направлены,  в  основном, против
Византии (где была надежда захватить добычу побогаче), тогда как отношения с
хазарами были, главным образом, торговыми, хоть и не без трений и постоянных
стычек. Так или иначе, хазарам удавалось контролировать свои торговые пути и
взимать свои 10  процентов со всех товаров, проходивших  через  их  страну в
сторону Византии или мусульманских стран.
     При этом они  оказывали на скандинавов определенное культурное влияние,
поскольку те, при всей необузданности, выказывали наивную готовность учиться
у народа,  с  которым  контактировали.  О  степени  этого  влияния  говорит,
например,  заимствование   титула  "каган"   первыми  русами  -  правителями
Новгорода. Это  подтверждают и византийские, и арабские источники; так,  Ибн
Русте, описав остров,  на котором построили Новгород, указывает: "Есть у них
царь, именуемый каган-рус" [73]. Более того, Ибн Фадлан сообщает, что у царя
русов  есть заместитель,  который  командует войсками и  замещает его у  его
подданных. 3. В. Тоган  отмечает,  что такая передача военных  функций  была
неизвестна германским  народам Севера, чьи  конунги должны были быть первыми
среди  воинов;  3. В. Тоган  заключает,  что  русы  определенно  скопировали
хазарскую  систему  двойного  правления. Это  не  так  уж  невероятно,  если
учитывать,  что хазары были  наиболее  процветающим и культурным  народом из
всех, с которыми  у русов имелся территориальный контакт на ранней стадии их
завоеваний. Причем  контакт, видимо, очень тесный, ибо в Итиле выросла целая
колония купцов-русов, а в Киеве поселилось много евреев-хазар.
     Увы, по прошествии  тысячи с  лишним лет  после рассматриваемых событий
советский режим сделал  максимум усилий для того, чтобы искоренить память об
исторической  роли  хазар и  их  культурном  наследии.  12  января  1952  г.
лондонская   "Таймс"  опубликовала   заметку   под   заголовком:   "Умаление
древнерусской культуры. Отповедь советскому  историку".  Речь  шла о критике
газетой   "Правда"    советского    историка,   преуменьшившего   достижения
древнерусской  культуры.  Историком  этим был  профессор  М.  И.  Артамонов,
повторивший на заседании  Отделения истории и философии  Академии наук  СССР
теорию,  изложенную им в книге  1937 г.:  будто древний  Киев  многим обязан
хазарам. Он изобразил их  передовыми людьми, ставшими  жертвами  агрессивных
устремлений русских.
     "Проф. Артамонов, не считаясь с фактами, снова представил хазар жертвой
"агрессивных" устремлений русских. Касаясь восточного  похода Святослава, М.
И. Артамонов заявил, что Саркел "следует рассматривать как один из важнейших
форпостов русской политической и  культурной экспансии (?!) на  Восток". Все
эти рассуждения, - писала "Правда", - не имеют ничего общего с историческими
фактами   [...].   Хазарский   каганат,  представлявший  собой   примитивное
объединение различных племен, не играл никакой положительной роли в создании
государственности восточных славян. К тому  же государственные образования у
восточных  славян,  как повествуют  древние  источники,  возникли задолго до
известий  о хазарах [...]. Что касается Хазарского каганата, то он не только
не  способствовал  развитию  древнего  русского  государства,  а,  наоборот,
тормозил  процесс  объединения  восточнославянских  племен  и  рост  русской
государственности.  Хазары  совершали  на  славян  опустошительные набеги  и
держали  в  порабощении некоторые из  этих оседлых племен с широко развитыми
земледелием  и  ремеслами.  [...].  Извращая  историю  древней  Руси,  проф.
Артамонов пытается приспособить историю  к  своей  надуманной  схеме. Во имя
этой ложной схемы он превозносит хазарское "наследство" проявляет непонятное
любование  хазарской  культурой.   [...].   Материалы,   полученные   нашими
археологами, говорят о  высоком уровне культуры древней Руси. Только попирая
историческую  правду,  пренебрегая фактами, можно  говорить  о превосходстве
культуры хазар, от которой не сохранилось ни одного значительного памятника.
Даже городская культура хазарской столицы была завозной или созданной руками
пришлых мастеров - хорезмских,  византийских русских и других. В идеализации
Хазарского  каганата  приходится  видеть  явный  пережиток порочных взглядов
буржуазных  историков,  принижавших  самобытное  развитие  русского  народа.
Ошибочность этой концепции  очевидна.  Такая концепция не может быть принята
советской исторической наукой" [74].
     Артамонов, которого я часто  цитирую,  опубликовал  и  1937 г.,  помимо
многочисленных статей  в  научных журналах  первую  книгу о  ранней  истории
хазар. Его  главный труд, "История  хазар", видимо,  готовилась  к  изданию,
когда "Правда"  нанесла  свой удар.  В итоге  книга была  напечатана  только
спустя 10 лет, в 1962  г.,  причем заканчивалась она  покаянием, практически
перечеркивающим  все, что говорилось  в  самой книге,  то есть, по существу,
дело всей жизни автора. Вот наиболее выразительные отрывки:
     "Хазарское  царство  распалось  и развалилось  на  куски, большая часть
которых  слилась с родственными  народами, а меньшинство, засевшее в  Итиле,
утратило национальную принадлежность и превратилось в паразитический класс с
иудейской окраской.
     Русские  никогда не отворачивались от культурных  достижений Востока...
Но  у  итильских  хазар   русские  ничего  не  переняли.   Так  же,  кстати,
воспринимали воинствующий хазарский иудаизм  другие народы: венгры, болгары,
печенеги, аланы и половцы... Необходимость борьбы с эксплуататорами из Итиля
способствовала объединению  гуззов и славян вокруг киевского Золотого трона,
а это объединение, в  свою  очередь,  создало возможность и перспективу  для
бурного  роста  не  только  русской  государственности, но  и  древнерусской
культуры.  Эта  культура всегда была  оригинальной и никогда не  зависела от
хазарского  влияния.  Те незначительные восточные элементы в культуре русов,
которые  были заимствованы у  хазар  и которые обычно подразумеваются, когда
поднимается проблема культурных связей между русами и хазарами, не  проникли
в сердцевину русской  культуры,  а  остались поверхностными, просуществовали
недолго и мало значили. Они  совершенно  не позволяют говорить о "хазарском"
периоде в истории русской культуры" [75].
     Так  диктат  партийной  линии  завершил  процесс  уничтожения,  начатый
затоплением руин Саркела [76].

        "5"

     Активный  торговый  и  культурный  обмен   не  мешал  русам  постепенно
вгрызаться  в  Хазарскую  империю,  отбирая у  нее  славянских  подданных  и
вассалов.  Согласно "Повести  временных лет", к  859 г.,  то есть  лет через
двадцать пять  после постройки  Саркела, дань  от  славянских  народов  была
поделена  между хазарами и варягами. Варяги собирали дань с чуди, кривичей и
других  северных славянских  племен,  тогда как  за  хазарами осталась  дань
вятичей,   северян   и,  главное,   полян  из   центрального   региона,  где
располагается Киев [77].  Но так продолжалось недолго. Спустя три года, если
доверять датировке  в "Повести  временных лет", ключевой  днепровский  город
Киев, ранее находившийся под хазарским сюзеренитетом, перешел к русам.
     Как впоследствии  выяснилось, то было решающее событие русской истории,
хоть и  произошло оно  без  вооруженной борьбы. Согласно  "Повести временных
лет", в Новгороде в то время  правил полулегендарный князь Рюрик  (Hrorekr),
властвовавший  над  всеми  поселениями  викингов,   северными  славянами   и
некоторыми  финскими  племенами.  Двое  из  людей  Рюрика,  Аскольд  и  Дир,
путешествуя вниз по Днепру, увидели укрепление на возвышенности, и увиденное
им понравилось, им объяснили,  что это город  Киев, "платящий дань хазарам".
"Аскольд же и  Дир остались в этом  городе, собрали у себя  много варягов  и
стали владеть  землею полян.  Рюрик же в это время княжил  в Новгороде". Лет
через  двадцать  родич Рюрика Олег выступил в поход и  придя к Киеву, казнил
Аскольда и Дира, а сам сел на киевское княжение.
     Вскоре Киев  превзошел по  своему значению Новгород, он стал  варяжской
столицей   и   "матерью   городов  русских";  княжество  с  этим   названием
превратилось в колыбель первого русского государства [78].
     В Письме  Иосифа, написанном примерно через сто лет после занятия Киева
русами,  он  больше  не  упоминается  в  числе  хазарских  владений.  Однако
влиятельные хазарско-иудейские общины выжили и в Киеве, и во всем княжестве,
а  после  окончательного  уничтожения  их  родины   на  подмогу  им  прибыли
многочисленные хазары-эмигранты.  В русских летописях постоянно  упоминаются
герои из "земли жидовской", "Хазарские  ворота" в Киеве сохранили до  Нового
времени память о прежних владыках.

        "6"

     Мы уже  подошли ко  второй половине  IX  в.  и,  прежде чем  продолжить
рассказ  о  русской  экспансии, должны  обратить  внимание  на  очень важные
события в истории степных народов, особенно венгров. События эти происходили
параллельно с усилением  власти русов  и непосредственно влияли  на хазар, а
также на этническую карту Европы.
     Венгры были союзниками  хазар,  и  союзниками добровольными,  с  самого
зарождения Хазарской империи. "Проблема  их происхождения и  ранних  кочевий
давно озадачивает ученых", -  пишет Маккартни  (78; стр. I); он  же называет
это одной  из сложнейших исторических  загадок" (78; стр.  V). Все,  что  мы
знаем об их происхождении определенно, - это  то, что они состояли в родстве
с финнами и что их язык принадлежит к так называемой финно-угорской языковой
группе, вместе с языками вогулов и остяков, населяющих леса Северного Урала.
Получается,  что они изначально  были чужими славянским и  тюркским  степным
народам, среди  которых  жили, - этнический  курьез,  сохранившийся до наших
времен.  Современная  Венгрия, в отличие от  других  малых  стран, не  имеет
языковых  связей  с  соседями, венгры остались этническим  анклавом  посреди
Европы, числя в дальней родне разве что финнов.
     Когда-то,  в первые века  христианской  эры,  это  кочевое  племя  было
вытеснено с прежней своей территории на Урале  и мигрировало  через степи на
юг, чтобы остановиться в междуречье  Дона и Кубани. Так  они  стали соседями
хазар  еще  до  того,  как  те  приобрели значимость.  Некоторое  время  они
оставались частью федерации  полукочевников,  оногуров ("Десяти  стрел", или
десяти   племен;   считают,  что  название   "венгры"  является   славянским
производным от этого слова [114; 419], [78; 176]; сами же они с незапамятным
времен называли себя "мадьярами".
     Примерно  с  середины  VII  до  конца IX в. они,  как  уже  говорилось,
оставались подданными  Хазарской  империи.  Примечательно, что  за  все  это
время,  пока  другие  племена  увлеченно  воевали  друг  с другом,  не  было
зафиксировано  ни одного  вооруженного  конфликта между хазарами и венграми,
хотя  по отдельности они то  и дело  воевали со своими близкими  и  дальними
соседями: волжскими  булгарами,  дунайскими болгарами, гуззами, печенегами и
так  далее, не говоря  об арабах и русах". Перефразируя  русские  летописи и
арабские источники,  Тойнби пишет, что "все  это время  венгры  собирали для
хазар дань со  славянских и угро-финских народов в черноземной зоне к северу
от  собственно венгерской степной территории и  в  лесах  дальше  к  северу.
Свидетельством использования самого  слова "мадьяры" в  тот период  являются
сохранившиеся  топографические  названия  в  этой  части  северной   России.
Названия  эти,  видимо, отмечают  места былых венгерских  передовых постов и
гарнизонов"   (114;   418).   Из   того,   что   венгры   доминировали   над
соседями-славянами и  собирали с них дань,  Тойнби делает вывод, что "хазары
использовали  венгров  как своих  агентов,  хотя венгры,  несомненно,  умели
извлекать из этого пользу для себя" (114; 454).
     Появление   русов   полностью   взорвало   эту   прибыльную   ситуацию.
Приблизительно  тогда  же,  когда  был  построен  Саркел,  венгры  совершили
бросающийся в глаза переход на западный берег Дона.  Начиная  с 830 г. почти
весь народ переселился  в  район  между  Доном  и  Днепром, названный  позже
Леведией. Причины этой миграции активно обсуждаются  историками; объяснение,
предложенное Тойнби, - самое последнее и одновременно самое правдоподобное.
     "Мы можем... заключить, что венгры занимали  степь к  западу от Дона  с
разрешения их хазарских сюзеренов...  Поскольку Степная страна  принадлежала
прежде хазарам, а  венгры  были союзниками и подданными хазар, можно сделать
вывод,  что венгры  поселились на этой хазарской территории не вопреки  воле
хазар...  Действительно,  напрашивается  заключение,  что  хазары не  только
позволили венграм поселиться к западу от Дона, но и поселили их там в  своих
хазарских  интересах.  Переселение  подчиненных  народов  из  стратегических
соображений практиковалось и ранее создателями  кочевых  империй... На новом
месте венгры должны были помогать хазарам  контролировать  продвижение русов
на  юго-восток  и на юг. Переселение  венгров на  правобережье Дона стояло в
одном ряду со строительством на восточном берегу Дона крепости Саркел" (114,
454).

        "7"

     Почти  полвека все  было тихо. За это время отношения между  венграми и
хазарами  сделались еще  теснее;  кульминацией  стали  два  события, надолго
запечатлевшиеся  в венгерской  народной памяти.  Сначала  хазары одарили  их
царем, основавшим  первую  венгерскую  династию;  потом  несколько хазарских
племен примкнули к венграм и глубоко преобразовали их этнический характер.
     Первый   эпизод  описан  Константином  Багрянородным  в  сочинении  "Об
управлении  империей"  (около  950  г.)  и подтверждается  тем  фактом,  что
названные им имена  появляются в независимом  сочинении - первой  венгерской
хронике  (ХI  в.).  Константин  сообщает,  что  до  вмешательства  хазар  во
внутренние  дела венгерских племен у них  не было верховного владыки, только
племенные  вожди; самый  выдающийся из  них звался  Леведия (отсюда, позднее
появилось название "Леведия"):
     "Турок (мадьяр) было семь племен, но  архонта (князя) над собой, своего
ли или чужого, они никогда не имели, были же у них некие воеводы, из которых
первым являлся вышеназванный Леведия. Они  жили вместе с хазарами в  течение
трех лет, воюя в качестве союзников хазар во  всех их войнах.  Хаган, архонт
Хазарии, благодаря мужеству турок и их воинской помощи, дал в  жены  первому
воеводе турок, называемому Леведией, благородную хазарку из-за  славы о  его
доблести и  знаменитости его рода, чтобы она родила от него. Но этот Леведия
по неведомой случайности не прижил детей с той хазаркой" [79].
     Очередной  неудачный  династический  союз...  Однако  каган  был  полон
решимости  укрепить  связи  между  Леведией  и  его  племенами  и  хазарским
царством:
     "Через недолгое время упомянутый хаган, архонт Хазарии, сообщил туркам,
чтобы  они  послали  к нему Леведию, первого своего воеводу. Посему Леведия,
явившись  к хагану Хазарии,  спросил о причине, ради которой  хаган отправил
посольство, [требующее], чтобы Леведия пришел к нему. Хаган сказал ему:  "Мы
позвали  тебя  ради того,  чтобы  избрать  тебя,  поскольку  ты  благороден,
разумен, известен  мужеством и первый среди турок, архонтом твоего народа  и
чтобы ты повиновался слову и повелению нашему"" [80].
     Однако  Леведия оказался гордецом; выразив положенную по такому  случаю
признательность, он отказался от  предложения стать  марионеточным царьком и
предложил  вместо этого оказать такую  милость другому воеводе, Алмуцу, либо
сыну Алмуца, Арпаду. Тогда каган, "довольный этими речами", отправил Леведию
с почетным  эскортом назад  к его  народу; царем был назван Арпад. Церемония
возведения Арпада была проведена  по обычаю  хазар, которые подняли  его  на
щите. "До  этого Арпада турки никогда не имели другого архонта, и с  тех пор
до сего дня они выдвигают архонта Туркии из этого рода" [81].
     День, когда Константин написал эти слова, относился  примерно к 950 г.,
то  есть со времени  изображенных событий минуло столетие. Арпад повел своих
мадьяр на завоевание Венгрии, а его  династия правила до 1311  года, так что
его имя венгерские школьники узнают одним из  первых. Хазары приложили  руку
ко многим историческим событиям.

        "8"

     Влияние второго эпизода  на венгерский  национальный характер было  еще
более  значимым. Константин  сообщает, не  называя даты  (31;  гл. 39-40), о
бунте (apostasia)  части  хазарского  народа  против  их  господ.  "Да будет
известно, что так называемые кавары произошли  из рода хазар. Случилось так,
что вспыхнуло  у  них  восстание против своей  власти, и,  когда разгорелась
междоусобная  война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу.  Одни
из них были  перебиты, другие,  бежав, пришли и поселились вместе  с турками
(венграми) в  земле печенегов, сдружились  друг с другом и  стали называться
каварами.  Поэтому и турок  они  обучили  языку хазар, и  сами до  сей  поры
говорят на  этом языке, но имеют они и  другой - язык турок. По той причине,
что  в войнах они проявили себя наиболее мужественными из восьми родов и так
как предводительствовали  в бою,  они были выдвинуты в число  первых  родов.
Архонт же у них  один (а именно на три  рода каваров), существующих и по сей
день" [82].
     Желая расставить точки над  "I", Константин начинает следующую  главу с
перечисления "родов  каваров и