аемого столицей Черной Земли. Лунообразный белый рог на боку  как  бы
говорил о родственном с богиней Луны Ях происхождении.
     Но какой неукротимый нрав был у этого бога, это  вполне  знал  только
молодой жрец Яхмос. Когда Апис гулял по двору, жрецы  предпочитали  ходить
по галерее. Все были довольны, что почетная обязанность пала  не  на  них.
Яхмос один владел славой и опасностью.
     Как он настороженно следил за своим коварным богом!  Какими  грозными
казались его мощные рога и какими беззащитными собственная грудь и  живот.
Не раз ему приходилось тайком пользоваться бегемотовой  плеткой  и  совсем
непочтительными тумаками крепких кулаков.  Но  для  праздничной  церемонии
такое обращение не годилось. Для торжественного шествия  бык  должен  быть
обучен, он должен возглавить церемонию. Это великолепное шествие укрепляло
веру в народе, росло почитание храмов, и богатства щедрой  рукой  текли  в
бездонные кладовые, укрепляя могущество жрецов.
     Яхмос смотрел с восхищением на своего коварного ученика. Но  кто  его
знает, этого строптивого быка, что ему взбредет в голову, пока  его  будут
учит ходить торжественно и  величаво?  Но  давно  уже  Яхмос  нащупал  под
холеной шерстью откормленного животного уязвимое место и научился усмирять
бешеный нрав опасного бога. Они были как два врага, зорко наблюдавшие друг
за другом, но умный слуга был хитрее,  и  именно  он  был  господином  над
почитаемым животным.
     И как ни косили с  яростью  налитые  кровью  глаза  Аписа  на  своего
спутника, но вел он себя вполне благопристойно -  воля  Яхмоса  направляла
священное животное. А когда бешенство  загоралось  в  бычьих  глазах,  они
встречали как бы случайно легкий, но угрожающий жест, понятный  и  видимый
лишь Апису. Он знал этот жест, вместе с ним всегда была нестерпимая  боль.
Сильная рука Яхмоса резко выделялась на  белой  одежде.  Апис  фыркал,  но
спокойно шел, помахивая хвостом, и получал в награду любимые лакомства.
     Яхмос стоял спокойно. Бык был в хорошем настроении. Жрец спустился  с
галереи и подошел к быку. Начался урок обучения  священного  животного.  В
одежде жреца была скрыта плетка с тремя хвостами.
     На другое  утро  Инар  и  Руабен  пришли  к  храму  Птаха.  Вчерашний
сумрачный служитель молча повел их через мрачные коридоры, через  открытые
колоннады и внутренние дворики в святилище Аписа.  Робко  ступая,  молодые
ваятели вышли на галерею двора Аписа и остановились, изумленные.  Красавец
бык стоял неподвижно, четко выделяясь черно-белой окраской в  легкой  тени
смоковницы. Великолепная, необычайная его окраска отливала  шелком.  Пятно
на боку, похожее на распростертого орла, поражало удивительной чистотой  и
белизной. Красивая шея животного несла гордо посаженную голову с  грозными
рогами. Весь он был олицетворением жизненной силы, могучего  здоровья.  Но
что-то  оскорбительное  и  высокомерное  проглядывало  в  раскормленном  и
изнеженном животном.
     Воспитанные в почтительной вере и страхе, молодые люди упали ниц пред
живым воплощением бога Птаха. За деревянной колонной, незамеченный,  стоял
Яхмос  и  наблюдал  за  ними.  Довольный  произведенным  впечатлением,  он
выступил вперед и слегка кивнул на их приветствие.
     - Сегодня священный Апис милостив, и  вы  можете  его  видеть,  чтобы
вернее изобразить его красоту и величие. Но соблюдайте осторожность  и  не
нарушайте его покоя, - вполголоса проговорил жрец.
     Друзья благоговейно смотрели на быка,  лениво  прикрывшего  глаза  от
жары. Они внимательно начали рассматривать прихотливую линию спины.  Яхмос
молча подал им кусок папируса, палочку  и  краску.  Бык  стоял  совершенно
неподвижно, и жрец перестал наблюдать за ним.
     Инар быстро наметил ровные  клетки  на  папирусе,  а  затем  легко  и
уверенно начал наносить в них контур животного.  Жрец  молча  наблюдал  за
быстро движущимися пальцами, его  опытный  глаз  оценил  работу  искусного
рисовальщика, каким был Инар. Руабен очень тихо сделал замечание и  провел
палочкой тонкую линию, и Яхмос отметил про себя верность глаза и  точность
руки молчаливого скульптора. Работа быстро подвигалась  к  концу.  Молодые
люди шепотом заспорили, Руабен  оказался  прав,  и  Инар  послушно  сделал
несколько легких штрихов.
     Жара становилась нестерпимой, солнце поднималось все выше, в  воздухе
зажужжали насекомые. По двору шел слуга в короткой повязке на  бедрах.  Но
что-то случилось с Аписом. Разъяренный, видимо, сильным укусом  овода,  он
ударил рогом о кору дерева так, что обнажилась  лубяная  часть  и,  задрав
хвост, страшный, как бог ужаса, бросился по двору. На  пути  взбесившегося
животного встретилось совсем легкое препятствие -  голые  грудь  и  живот.
Ослепленное злое  чудовище  бросилось  на  это  препятствие.  Человек,  не
успевший вскрикнуть,  упал,  насквозь  пронзенный  рогом.  Запутавшись  во
внутренностях,  бык  принялся  топтать  окровавленное  тело,  разбрызгивая
красные фонтаны на песок, на  белые  пятна  шкуры.  Оцепеневшие  от  ужаса
скульпторы сидели на полу. Жрец  молча  стоял,  мысли  его  мелькали,  как
молнии. Вот уже пятая жертва ярости Аписа лежит в луже крови. А если такое
случится на торжестве? Даже во имя собственной  жизни  он  должен  сломить
бешеного быка, иначе он станет таким  же  кровавым  месивом.  Зорко  следя
немигающими глазами  за  животным,  весь  напружинившийся,  он  решительно
приблизился к Апису, защищенный только прозрачной тканью. За  ним  следили
десятки  глаз  слуг,  спрятавшихся  за  барьеры  и  за  двери.  Скульпторы
растерянно смотрели, не смея помочь жрецу, ибо их прикосновение осквернило
бы бога.
     Яхмос подошел кошачьей, крадущейся  походкой  сзади  к  животному,  и
могучая рука обхватила один рог, а  другая  пальцами  сжала  шею,  и  бык,
казалось, покорно опустил голову, но только по огромным клубкам вздувшихся
мышц у жреца Руабен понял, какая сила требовалась  Яхмосу,  чтобы  сломить
эту мощь. Содрогаясь, бык вскинул  вверх  задние  ноги,  но  вторая  рука,
сжимавшая шею, сделала неуловимо быстрое  движение  и  скрылась.  Судорога
прошла по телу Аписа. Он сник, пригнулся и стал как  бы  меньше.  А  жрец,
весь в кровавых пятнах и брызгах на белой ткани, стоял,  словно  бронзовый
монумент, еще более могучий, чем его противник. И вот Апис,  как  теленок,
послушно пошел за Яхмосом в свои покои, оттуда послышались глухие удары  и
жалобное мычание усмиренного животного. Слуги, бледные от  страха,  бежали
уже с носилками за изуродованным телом товарища.
     Скульпторы встали, подавленные, не  зная,  как  себя  держать.  Яхмос
вышел из покоев Аписа и быстро вошел на галерею. Тонкие губы его были туго
сжаты.  Холодные  глаза  сильного,  жестокого  человека  остановились   на
скульпторах, и они содрогнулись от угрожающего взгляда, еще  не  остывшего
от опасной схватки.
     - Вы все закончили? Это был ленивый слуга, и боги в  лице  священного
Аписа наказали его. Так будет со  всяким,  кто  не  почитает  богов,  -  с
угрозой добавил он. - Теперь, надеюсь,  вам  уже  не  надо  видеть  нашего
Аписа?
     Молодые люди низко склонили бледные лица и, тихо поблагодарив  жрица,
вышли из храма в сопровождении привратника.  На  душе  у  них  было  очень
скверно. Долго еще стояла кровавая картина в  глазах  под  ясным  небом  и
удивительная схватка разъяренного животного с его победителем.
     - Но почему боги так жестоки с нами? - тихо спросил Руабен и  сам  же
испугался своих слов. Инар безмолвно посмотрел  на  друга,  в  глазах  его
отражались тяжелая борьба и сомнение.



                   РУАБЕН РАБОТАЕТ НАД СТАТУЕЙ НЕФТИДЫ

     Незаметно текло время. Руабен учился у старого мастера Анупу.
     Он оказался  на  редкость  способным  скульптором.  Тайны  искусства,
знание свойств материала - все легко, как бы  шутя,  давалось  ему.  Анупу
только покачивал головой, когда наблюдал за работой своего ученика.
     Внимательный, с прекрасной памятью, он не забывал ни  одного  совета,
ни одного ценного замечания. То, что другие  осваивали  годами,  способный
ученик схватывал в  короткие  месяцы.  Иногда  около  него  останавливался
начальник мастерской  и  молча  следил  за  спокойными,  но  всегда  точно
рассчитанными ударами сильной руки молодого мастера.  Анупу  очень  быстро
заканчивал свою работу вместе со своим талантливым помощником. Товарищи по
мастерской дружелюбно относились к новому мастеру.
     От храма Нефтиды [Нефтида - сестра Осириса и Исиды] поступил заказ на
выполнение статуи богини,  покровительницы  храма.  Начальник  раздумывал,
кому его отдать. Он вызвал  к  себе  Анупу  и  предложил  ему  работу  над
заказом. Однако Анупу  отказался  и  посоветовал  передать  работу  новому
мастеру - Руабену. Начальник недоверчиво посмотрел на Анупу.
     - Напрасно сомневаешься, - сказал скульптор.  -  Мне  не  приходилось
встречать таких способных людей. И выполнит эту работу он хорошо.
     - Ну что ж, попробуем, - согласился начальник.
     Руабен   выслушал   его   серьезно   и   задумался.   Ему    хотелось
самостоятельной работы, но он еще не  был  уверен  в  своих  силах.  После
некоторого раздумья он согласился.
     Кропотливо выбирал он подходящую глыбу  и,  наконец,  остановился  на
светло-желтом кварците. Долго размечал пропорции будущей  богини  со  всех
четырех сторон глыбы. Это пропорции строго соблюдались скульпторами и были
предписаны жрецами. Богиня должна была быть изображена в рост.
     Начав самостоятельную  работу,  Руабен  увлекся.  Но  часто  на  него
находили сомнения, и он обращался к своему учителю. Анупу в таких  случаях
посмеивался над ним и добродушно ворчал:
     - Все у тебя идет хорошо!
     Анупу от души радовался  успехам  своего  ученика,  а  Инар  гордился
дружбой с ним. Постепенно Руабен становился настоящим горожанином. Он  мог
бы быть довольным своей жизнью, если бы семья жила с ним. Но за это  время
он ничего о ней не смог узнать.  Ни  одной  самой  маленькой  весточки  не
доходило до него из родных мест. По ночам его охватывала  острая  тоска  и
тревога. Он видел самые страшные сны. Когда он однажды попросил  отпустить
его ненадолго, начальник отмахнулся и сказал, что об этом не может быть  и
речи. Кругом шли срочные работы. А семья? Ничего с ней не случится. Руабен
не мог ослушаться.
     Река все еще прибывала. Шел уже второй месяц с тех  пор,  как  пришли
первые воды. Трое друзей забрели далеко в северную часть города и  теперь,
нагулявшись, возвращались домой. Опьянев от свежего речного  воздуха,  они
устало плелись. Инар лучше всех знал город и выбирал путь покороче,  чтобы
быстрее попасть домой. Они шли по тихим улицам спящего  города.  Иногда  в
тени деревьев виднелись парочки, слышался шепот, звуки поцелуев. Когда  до
дома  оставалось  пройти  три  небольших  переулка,  на  пути   неожиданно
оказалась вода. Последние дни она залила многие нижние места.
     - Как не хочется обходить далеко. Перейдем по воде, - обратился  Инар
к спутникам.
     - А я не хочу по воде, - закапризничала Тети.
     - Мы перенесем тебя.
     - Я спать хочу, - зевая, проговорил Инар. - А ты знаешь,  как  далеко
идти в обход?
     В это время к ним подошел Чечи. Он возвращался с какой-то  молодежной
пирушки. Чечи не сводил восхищенных глаз с девушки, которая в лунном свете
казалась особенно прекрасной.
     - Пока мы поговорим, перенеси ее,  Руабен,  через  воду.  Ты  сильнее
меня.
     Руабен снял сандалии и подошел к девушке.
     - Инар, захвати мои сандалии. Держись, Тети, за шею, мне будет легче.
     Но когда Руабен взглянул на  Тети,  улыбка  сбежала  с  его  лица.  В
затененных чернотой ресниц глазах было  что-то,  от  чего  сердце  Руабена
бурно застучало. В лунном свете в ее глазах,  как  в  зеркале,  отражались
волнение, боль, растерянность.
     - Неси, ее, Руабен, скорее, я догоню.  У  меня  рука  болит,  сегодня
зашиб.
     Подчиняясь голосу Инара, скульптор взял девушку на  руки  и  пошел  в
воду. Тети невольно обняла его за  шею.  Много  месяцев  она  боролась  со
своими чувствами. Застигнутая врасплох, склонила  свое  лицо  к  нему.  Он
волос Тети пахло речным  свежим  воздухом,  смешанным  с  ароматом  масла.
Руабен забыл обо всем. Их губы  встретились  одновременно  в  поцелуе.  Он
увидел ее счастливые глаза и снова поцеловал, даже не заметив,  что  стоит
на земле, и не видя того, что Инар растерянно смотрит на них.
     - Боги справедливые! - с грустной иронией произнес  Инар.  -  Неужели
вам еще мало несчастных на земле?
     Он пошел вперед,  за  ним  Тети,  позади  плелся  несчастный  Руабен.
Девушка шла и думала: сколько мгновений может быть  счастлив  человек?  Но
эти мгновения она будет помнить  всегда.  Руабен  тоже  будет  помнить,  и
каждый раз в его душе будет перемешиваться радость, боль и стыд. Как он не
мог сдержаться? Не говоря ни слова, они шли домой,  погруженный  каждый  в
свои думы.
     Тети поднялась по лесенке на кровлю дома. Скульпторы пошли в сад, где
стояли кровати с циновками. Но все в эту ночь долго не могли уснуть.



                         ВЕЧЕРОМ В ПРАЗДНИК АПИСА

     Праздник Аписа прошел удачно. Яхмос был доволен священным  быком.  Он
держал себя  безупречно,  и  все  церемонии  прошли,  как  полагалось,  по
выработанному ритуалу. По окончании торжественного шествия  он  сам  отвел
своего опасного упрямца на большой двор храма,  где  бык  с  удовольствием
выкупался в бассейне, а потом  его  наградили  всякими  лакомствами.  Апис
терся могучей головой о сильные  руки  Яхмоса,  ласкающего  любимца  после
трудного торжества, на котором священный бык был главным героем.
     Освеженный купанием и умащенный дорогими ароматичными маслами,  после
праздничного обеда жрец вышел на храмовую  площадь,  где  после  торжества
народ продолжал гулять.
     Он с интересом рассматривал нарядных  людей.  В  большой  всенародный
праздник даже бедняки натирали себя  маслами,  и  вся  площадь  благоухала
сложным смешением масел и смол. В проходящей  толпе  было  много  знакомых
лиц,  приветствующих  богатого,  влиятельного  жреца.  Народ   почтительно
склонял  головы  перед  величественным,  красивым,  Яхмосом,  стоявшим   в
праздничном греческом одеянии. И вдруг звонкий, веселый смех  вырвался  из
сдержанного гула и привлек его внимание. Двое высоких молодых людей шли  в
толпе, а между ними совсем юная девушка,  почти  девочка.  Все  трое  были
красивы. Яхмос узнал скульптора, работавшего над статуей Аписа для  храма.
Они шли, о чем-то разговаривая, и смеялись беззаботно, жизнерадостно.
     - Но... О, боги! Такой прекрасной не могла быть сама богиня  любви  и
веселья Хатор.
     Молодые люди прошли мимо, и  Яхмос  смотрел  вслед  девушке,  дивился
легкости и горделивости ее походки. Так не умеют ходить  и  знатные  дамы,
которых учат специальные наставницы. Как ослепительна ее улыбка, открывшая
сверкающие  алебастровой  белизной  зубы.  И  эти   искрящиеся   глаза   в
необычайных пушистых ресницах. Задорное лицо с дразнящей улыбкой  потрясло
Яхмоса. Нет, такой красавицы он никогда не видал.
     Затем он подозвал к себе молодого слугу и приказал ему:
     - Поспеши за этой девушкой и узнай, кто она.
     Слуга поспешно направился за  молодыми  людьми.  В  толпе  он  улучил
удобный момент и спросил у Инара:
     - Послушай! Это твоя невеста?
     Инар, привыкший к  всеобщему  поклонению  перед  сестрой,  насмешливо
оглядел слугу и ответил с гордостью:
     - Это моя сестра! Не старайся, у нее есть жених.
     Слуга загадочно улыбнулся и потихоньку отстал от дружной  тройки.  Но
если бы Инар внимательно наблюдал за  любопытным  парнем,  то  через  пять
минут мог слышать, как он говорил жрецу:
     - Я хорошо узнал, мой господин!  Прекрасная  девушка,  которую  зовут
лотосом Анхтауи, - сестра молодого скульптора, он работал над нашим Аписом
для храма. Второй молодой мужчина - его друг, тоже скульптор.
     Яхмос задумался. Хорошо, что  она  не  жена,  но  плохо,  что  сестра
молодого скульптора, который стал известен благодаря последней работе.  Но
перед Яхмосом все время стояло задорное,  смеющееся  лицо  со  сверкающими
зубами, яркими глазами. Беззаботное, веселое, оно дразнило и влекло.  Даже
во сне он слышал звонкий, серебристый смех. Честолюбивый  жрец  -  главный
претендент на звание верховного жреца храма - первый  раз  в  жизни  начал
испытывать болезнь простых  людей.  Он  думал  теперь  только  о  красивой
девушке. По вечерам он вдруг  начал  бродить  по  городу  в  надежде  хоть
мельком взглянуть на нее. Кто бы мог поверить, что высокомерный жрец,  как
мальчишка, слоняется по берегу реки, чтобы увидеть  пятнадцатилетнюю  дочь
резчика по камню Анупу.
     Как-то раз Руабен с Инаром гуляли по берегу  реки.  Тети  с  ними  не
пошла. Инар увлек товарища на набережную, где приставали нарядные дахабие,
на которых столичная знать совершала прогулки по реке. Простолюдины  часто
толпами глазели на возвращающихся с гулянья. Здесь же  собирались  знатные
горожане, встречались друзья  и  знакомые,  молодежь  назначала  свидания.
Многие  просто  приходили  полюбоваться   оживленной   рекой,   обменяться
новостями.
     Друзья стали под тенью старых сикимор, недалеко от берега, и смотрели
на реку. По ее глади сновали большие и маленькие  барки.  Руабен  заметил,
как Инар напряженно всматривался в роскошно украшенную дахабие с нарядными
голубыми парусами и  тентом.  Ее  нос  гордо  поднимался  крутым,  красиво
изогнутым грифоном. Бурно вспенивая воду, дахабие направлялось  к  берегу.
На палубе стояла веселая толпа.
     - Кто тебя там ожидает? - пошутил Руабен.
     Но Инар даже не расслышал. Руабен внимательно посмотрел на друга. Тот
не спускал глаз с судна, которое в этот момент подошло  к  берегу.  Оттуда
слуги вынесли носилки с немолодой дамой, потом  еще  несколько  носилок  с
дамами и молодыми людьми. И, наконец, в легком кресле вынесли совсем  юную
девушку в белом прозрачном платье.  На  тонкой  высокой  ее  шее  блистало
дорогое ожерелье из молодой бирюзы с золотом. Иссиня-черными,  затененными
огромными ресницами глазами девушка скользила  по  толпе,  словно  кого-то
искала. Вот ее взгляд остановился на Руабене и сейчас же на его  товарище.
И пока кресло, колыхаясь, двигалось  мимо,  девичьи  глаза,  удивленные  и
медлительные, вели молчаливый разговор с восторженными глазами Инара.
     "Безумец! Эта девушка - дочь очень богатого человека. Что он  делает?
Что может из этого получиться?" - со страхом думал Руабен.
     - Как она прекрасна! - прошептал Инар. Его глаза горели  восхищением.
- Правда, как она необыкновенна!
     - Опомнись, Инар! Эта девушка отделена от тебя пропастью, которую  ты
никогда не перешагнешь. Забудь ее, пока не поздно. Ты погубишь себя.
     Инар побледнел.
     - Я не могу ее забыть...
     - В этом и таится вся опасность... Ведь ты хочешь знать ее ближе?
     - Хочу!
     - Но ведь это невозможно!
     - Невозможно!
     - Забудь!
     - Не могу!
     - А что дальше?
     - Не знаю! Научи!
     - Я думаю, что нельзя перекинуть мост между богатыми  и  бедными.  Ты
узнавал что-нибудь о ней?
     - Нет!
     - Почему?
     - Потому что нет моста!
     - Ты знаешь, кто она? Как ее имя?
     - Нет! Ничего я о ней не знаю!
     - И давно ты ее любишь?
     - Впервые я увидел ее год назад, - с  усилием  произнес  Инар.  -  Но
можно ли любить ее хотя бы как звезду?
     - Как Сотис? Ах, Инар! Любовь к девушке не похожа на любовь к звезде.
Она всегда ведет к поискам путей сближения. Ты часто ее видел?
     - Да! Много раз!
     - Но она тебя знает?
     - Мне кажется, она всегда глазами ищет меня,  -  просветлев,  ответил
юноша.
     - Ты хочешь принять мой совет друга и брата? Забудь ее. Ничего, кроме
несчастья, из этого не выйдет.
     - Если бы я это мог.



                        ХЕМИУН - ХОЗЯИН МАСТЕРСКОЙ

     Однажды в мастерской подняла