ы сенатские решения, а прежде они утаивались или искажались по
произволу консулов. (14) Народный трибун Марк Дуиллий предложил плебеям
закон, который они приняли, о том, что всякий, кто оставит плебеев без
трибунов или захочет избрать консулов без права обжалования, подлежит каре
розгами или топором. (15) Все это было утверждено хотя и против воли, но и
без противодействия патрициев, потому что никто из них пока не подвергся
такой жестокости.

56. (1) После того как и власть трибунов, и свобода плебеев были вполне
обеспечены, трибуны сочли своевременным и безопасным начать по одному
преследовать децемвиров и выбрали первым обвинителем Вергиния, первым
ответчиком - Аппия. (2) Когда Вергиний призвал Аппия к суду и тот пришел на
форум в плотном окружении патрицианской молодежи, все, как только взглянули
на Аппия и его спутников, сразу вспомнили об ужасном времени его правления.
(3) Тогда Вергиний сказал: "Речи придуманы для изложения сомнительных дел,
и потому я не собираюсь тратить время на обвинение против того, чью
жестокость вы сами пресекли силой оружия, и не позволю, чтоб к прочим своим
злодеяниям он прибавил бесстыдную самозащиту. (4) Все нечестивое и
богомерзкое, что совершал ты день за днем в продолжении двух лет, я прощаю
тебе, Аппий Клавдий! Есть только одно преступление, в котором ты должен
оправдаться перед судьею, и, если ты не докажешь, что своим приговором не
передал, вопреки законам, свободного человека в рабство99, я прикажу взять
тебя под стражу!"
    (5) У Аппия не было никакой надежды ни на помощь трибунов, ни на суд
народа, а все-таки он обратился к трибунам, но никто не вмешался, и, когда
уже был послан человек100 схватить его, Аппий воскликнул: "Я обращаюсь к
народу"!" (6) Это слово - единственная защита свободы - произнесено было
устами того, кто недавно сам оспаривал свободу другого, и, когда оно было
услышано, воцарилась тишина. (7) Но каждый думал про себя, что есть еще
боги, которым небезразличны дела людей, и хоть поздно, но тяжко карают они
за гордыню и жестокость. (8) Перед нами обжалует приговор тот, кто сам
упразднил право на обжалованье; отнявший у народа все права к народу же и
взывает о помощи; узником, лишенным права на свободу, становится тот, кто
своим приговором объявил свободного человека рабом,- вот о чем шептали в
толпе, пока Аппий взывал о помощи к римлянам. (9) Он напоминал и о заслугах
перед государством, которые имели на военном и гражданском поприще его
предки, и о том, что ему самому принесла несчастье преданность плебеям,
заставившая его для уравнения законов отказаться от консульства, что
вызвало страшное озлобление патрициев, и о своих законах, бесполезных
теперь для их создателя, которого ведут в темницу. (10) Впрочем, о том, что
есть в нем дурного и хорошего, он будет спорить лишь тогда, когда ему
предоставят возможность защищаться; а теперь, мол, по общему праву
гражданства в назначенный ему, римскому гражданину, день суда он просит
дозволения говорить перед судом римского народа. Он не настолько боится
ненависти к себе, чтобы не надеяться более на справедливость и милосердие
своих сограждан. (11) Если же его поведут в темницу без суда, он будет
жаловаться народным трибунам, заклиная их не подражать тем, кто им
ненавистен. (12) А если трибуны признаются в том, что они сговорились
упразднить право обжалованья, в чем были уже обвинены децемвиры, то он
призовет на помощь народ, взывая к консульским и трибунским законам об
обжаловании, принятым в этом году. (13) Для кого существует право
обжалованья, если он не может им воспользоваться до приговора и суда?
Защитят ли эти законы незнатного человека, если даже он, Аппий Клавдий, не
нашел в них опоры? На его примере будет видно, что именно - свобода или
произвол - упрочено новыми законами и имеет ли действительную силу право
обжалованья беззаконий должностных лиц перед трибунами и народом, или это
только пустые слова101.

57. (1) Вергиний возразил на это, что один лишь Аппий Клавдий стоит вне
закона, не причастный ни государству, ни согражданам. (2) Взгляните, люди,
на трибунал102, оплот всех его преступлений, откуда этот пожизненный
децемвир, от которого не было защиты ни имуществу граждан, ни их
достоинству, ни самой их жизни, (3) всем грозил розгами и топором, в
презрении к богам и людям окружив себя палачами вместо ликторов. От
грабежей и убийств он перешел к утолению своей похоти и, на глазах народа
римского вырвав из объятий отца родную дочь, отдал ее, как военную добычу,
своему спальнику. (4) С этого места произнес он свой жестокий и нечестивый
приговор и вложил в руку отцу оружие против дочери; отсюда, взволнованный
больше неудачей своей гнусной затеи, чем самим убийством, он отдал приказ
бросить в темницу жениха и деда, поднявших бездыханное тело девушки. И для
него воздвигнута темница, которую он привык называть жилищем для плебеев
Рима. (5) А потому, сколько б раз ни просил Аппий обжалованья, столько же
раз и он, Вергиний, будет обвинять его перед судьей в том, что он
свободного человека объявил рабом, а в случае отказа предстать перед судом
Вергиний прикажет заключить его под стражу. (6) Без чьих-либо возражений,
но при большом волнении плебеев, которым уже казалась чрезмерной вольность,
с какою они карали такого человека, Аппий был препровожден в темницу.
Трибун заранее назначил день суда.
    (7) Между тем от герников и латинов явились в Рим послы с
поздравлениями по случаю восстановления согласия между патрициями и
плебеями, в честь которого они принесли на Капитолий в дар Юпитеру
Всеблагому Величайшему золотой венок - небольшой, по мере их скромных
возможностей, ибо благочестия в тогдашних богослужениях было больше, чем
роскоши. (8) От этих же послов были получены сведения о том, что эквы и
вольски изо всех сил готовятся к войне. (9) Итак, консулы поделили между
собою обязанности. Горацию достались сабиняне, Валерию - эквы. Когда для
этих войн объявили набор, плебеи выказали такую готовность, что записалась
не только молодежь, но и немало добровольцев из числа уже отслуживших свой
срок, благодаря чему войско было и умножено, и укреплено опытными воинами.
(10) Прежде чем войско покинуло Город, для всеобщего обозрения были
выставлены вырезанные на меди законы децемвиров, известные под названием
законов двенадцати таблиц103. Как пишут некоторые, это сделали по приказу
трибунов эдилы.

58. (1) Гай Клавдий, ненавидевший децемвиров за их злодеяния и больше всех
озлобленный дерзостью племянника, давно уже перебрался на свою старую
родину, в Регилл, но теперь, несмотря на преклонный возраст, явился
вымаливать прощенье тому, от чьих пороков бежал сам. В лохмотьях,
сопровождаемый родными и друзьями, ходил он по форуму, обращаясь к каждому,
кого встречал, с заклинаниями не пятнать несмываемым позором род Клавдиев,
чтобы (2) никто не думал, что они достойны заключения в темницу. Человек,
чье изображение будет в величайшем почете у потомков104, законодатель и
основоположник римского права, сидит сейчас под стражей среди ночных воров
и бродяг! (3) Он призывал хоть ненадолго сменить гнев на здравое
размышление и в ответ на мольбы целого рода Клавдиев помиловать Аппия,
чтобы из ненависти к нему одному не оттолкнуть от себя стольких просителей.
(4) И сам он, Гай Клавдий, сделал это лишь ради родового имени, а не
потому, что заключил мир с Аппием, желая вызволить его из беды. Свобода
была добыта доблестью, а упрочить согласие сословий может лишь кротость.
    (5) Некоторые почувствовали сострадание к нему самому, а не к его
подзащитному, Вергиний же заклинал пожалеть его и дочь и внимать мольбам не
рода Клавдиев, уже властвовавших над плебеями, но родичей Вергинии, трех
трибунов, которые, хотя и избраны в помощь плебеям, сами ищут у них защиты
и помощи. Слезы Вергиния были убедительней. (6) Лишенный надежды, Аппий
покончил с собой, не дождавшись суда.
    (7) Вслед за этим другой ненавистнейший человек, Спурий Оппий,
подвергся преследованию Публия Нумитория за то, что был в Городе при
оглашении его товарищем неправедного приговора. (8) Однако его собственные
беззакония вызывали еще большую ненависть, чем непротивление чужим. Привели
свидетеля, который побывал в двадцати семи походах, восемь раз был
награжден один от всей центурии, он принес для всеобщего обозрения свои
награды и, разорвав на себе одежду, выставил напоказ исполосованную розгами
спину, выражая полную готовность отдать себя на растерзание Оппию уже как
частному лицу, если тот докажет перед судом, что знает за ним хоть какую-то
провинность. (9) Оппия тоже отвели в темницу, где, не дожидаясь дня суда,
он кончил жизнь самоубийством. Имущество Клавдия и Оппия трибуны обратили в
доход государства. Остальные децемвиры отправились в изгнание, и их
имущество отошло в казну. (10) Притязавший на Вергинию Марк Клавдий был
осужден по приговору, но прощен самим Вергинием и отпущен, после чего ушел
изгнанником в Тибур105, а маны Вергинии, которой после смерти повезло
больше, чем при жизни,- столько домов обошли они, требуя пени,- успокоились
не прежде, чем покарали последнего преступника.

59. (1) Великий страх обуял патрициев, перед которыми трибуны явились в том
же обличьи, что и децемвиры, но тут народный трибун Марк Дуиллий
благоразумно пресек это чрезмерное своевластие. (2) "Врагам, покушавшимся
на нашу свободу, мы отплатили сполна,- сказал он.- И потому в этом году я
не позволю, чтоб хоть кто-нибудь был вызван в суд или препровожден в
темницу. (3) Ибо в другой раз не взыщешь за старые и уже забытые
прегрешения, после того как и новые искуплены казнью децемвиров, а
неустанная забота обоих консулов, охраняющих вашу свободу, служит залогом
того, что вмешательства трибунов не потребуется".
    (4) Сдержанность трибуна сразу избавила патрициев от страха, но зато
заронила в них ненависть к консулам, которые казались им всецело преданными
плебеям, так что о благополучии и свободе патрициев больше пеклись
плебейские должностные лица, чем патрицианские, и даже своими карами
трибуны пресытились прежде, чем консулы собрались воспротивиться их
произволу. (5) Вот почему многие объясняли нерешительность сената,
утвердившего внесенные консулами законы, лишь опасным положением, в какое
попало тогда государство.

60. (1) Уладив дела в Городе и упрочив положение плебеев, консулы занялись
каждый своим делом. Валерий на Альгиде расчетливо сдерживал наступление
объединенного войска эквов и вольсков, (2) ведь если б он пустил дело
наудачу, то, весьма вероятно, после несчастливого исхода правления
децемвиров боевой дух римлян и их врагов сулил консулу поражение. (3) Он
удерживал войско в лагере, расположив его в тысяче шагов от неприятеля. Тот
выстроился в полной боевой готовности на полпути между двумя лагерями, но
на призывы сразиться римляне ответа не давали. (4) Потом вольскам и эквам
надоело стоять, понапрасну ожидая боя, и, уверенные в том, что их победа
чуть ли не признана римлянами, они отправились грабить, одни - герников,
другие - латинов. В их лагере осталось достаточно сил для обороны, но не
для сраженья. (5) Как только консул это заметил, он вывел войско и вызвал
неприятелей на бой, в свой черед нагнав на них страху. (6) Понимая, что сил
у них мало, те не вступали в сражение, чем укрепили боевой дух римлян,
которые сочли уже побежденным дрожащего за стенами врага. (7) Простояв
целый день в напряженном ожидании сражения, они уступили ночи. Римляне были
полны надежд и собирались с силами, враги же пали духом и поспешили
разослать гонцов за теми, кто занимался грабежом. Те, кто был рядом,
поспешно вернулись в лагерь, тех, кто забрался далеко, не нашли.
     (8) Как только рассвело, римляне выступили из лагеря, с тем чтобы,
если сражение состоится, идти на приступ. И вот, после того как большая
часть дня прошла без всякого движения со стороны врага, консул приказывает
наступать. Эквы и вольски исполнились негодования: победоносное войско ищет
защиты не в доблести и оружии, а за крепостной стеной! Но вот и они
получили от своих вождей желанный приказ вступить в бой. (9) Часть из них
уже вышла за ворота, другие, соблюдая порядок, занимали свои места, как
вдруг консул, не дожидаясь, пока все вражеские силы изготовятся к бою, (10)
обрушился на противника, упреждая тех, кто не вышел или не успел
развернуться для сраженья, так что удар пришелся прямо в мечущуюся толпу
врагов, которые озирались в поисках своих, теряя мужество под напором
поднявших боевой крик римлян. (11) Вольски с эквами поначалу отступили, но
потом, собравшись с духом и вняв упрекам своих вождей, не собираются ль,
мол, они сдаваться, вернулись на поле боя.

61.(1) Со своей стороны консул призывал римлян помнить: в этот день они,
свободные, впервые сражаются за свободный Город, победу они одерживают для
себя, а не приносят в дар децемвирам. (2) И не Аппий ведет их в бой, а
консул Валерий, потомок освободителей народа римского и сам
освободитель106. Пусть все увидят, что прежние сражения были проиграны по
вине полководцев, а не воинов. (3) Стыдно, сражаясь с врагом, выказывать
меньше храбрости, чем в борьбе с согражданами, и страшиться порабощения
дома, а не на войне. (4) В мирное время опасность грозила целомудрию одной
лишь Вергинии и опасна была похоть лишь одного Аппия, а вот если военное
счастье отвернется от римского войска, то детям каждого римлянина будет
грозить опасность от многих тысяч врагов. (5) Он, сказал консул, не хочет
предрекать, чему не дадут случиться Юпитер и Марс в Городе, основанном под
их покровительством. Он лишь призывает римлян вернуть славу непоколебимого
могущества на Авентин и Священную гору, где несколько месяцев назад они
получили свободу, и показать всем, (6) что римские воины после изгнания
децемвиров - те же, что были до их избрания, а доблесть народа римского не
умалена равенством всех перед законом. (7) Сказав это пехотинцам, консул
поспешил к всадникам.
     (8) "Вперед, юноши! Покажите пехоте, что доблестью вы превосходите ее
так же, как званьем и почетом! В первой стычке пехота поколебала
неприятеля, но с поля боя врагов прогоните вы! Они не выдержат натиска и
уже теперь колеблются вместо того, чтоб сопротивляться". (9) Всадники
пришпорили коней, пустив их на врага, уже потрепанного в сражении с
пехотинцами, прорвали передовую линию, ворвались во вражеский тыл, куда
часть конницы в объезд дошла на рысях, отрезая пути отступления тем, кто в
страхе пытался бежать к лагерю. (10) Пехота во главе с самим консулом
бросает все силы на захват лагеря и после кровавого побоища завладевает
богатой добычей.
     (11) Слух о победе, достигнув не только Города, но и войска,
выступившего против сабинян, вызвал ликование в Риме, а воинов в лагере
вдохновил на состязанье с ними в подвигах. (12) Мелкими стычками и набегами
Гораций уже приучил своих воинов быть более уверенными в себе и поменьше
вспоминать о позоре поражения под предводительством децемвиров; так в
незначительных столкновениях росла и крепла их надежда. (13) К тому же,
обнаглевшие после прошлогоднего успеха, сабиняне дразнили римлян вопросами,
что это, мол, те, точно разбойники, шныряют туда-сюда и тратят время на
множество мелких стычек вместо того, чтоб дать одно, решающее сражение.
(14) Почему бы им не сойтись в чистом поле и не попытать счастья разом?

62. (1) Римляне и сами собрались с духом для такого боя, но теперь их
негодование подогревалось тем, что другое войско придет в Город с победой,
а над ними по-прежнему будут глумиться враги. (2) Когда же, если не теперь,
они отомстят врагу за позор? Как только консул заметил в лагере ропот, он
собрал воинов. "Вы, я думаю, слышали,- сказал он,- о подвигах, совершенных
на Альгиде. Войско свободного народа достойно показало себя. Благоразумием
консула и доблестью воинов была добыта победа. (3) А что касается меня, то
я уповаю лишь на разум и мужество, каким вы, воины, поделитесь со мной. Мы
можем извлечь выгоду, оттягивая войну, а можем и быстро закончить ее. (4)
Если придется тянуть, то я, следуя прежнему моему начертанию, добьюсь того,
что ваши надежда и доблесть будут крепнуть день ото дня. Если же вам
достанет мужества для решающей схватки, тогда киньте боевой клич, пусть
прогремит голос воли и доблести вашей!" (5) Тут поднялся такой
оглушительный крик, что консул тотчас согласился с требованиями воинов и
постановил назавтра вести их в бой. Остаток дня ушел на подготовку оружия.
     (6) На следующий день, едва увидав, что римское войско стоит наготове,
выступили и заждавшиеся сражения сабиняне. То была битва, какие бывают
между уверенными в своих силах противниками, один из которых навек
прославлен прежними победами, другой воодушевлен одержанной недавно. (7)
Сабиняне с умом распорядились своими силами: уравняв свое войско с
неприятельским, они придержали две тысячи воинов, которым приказано было в
разгар боя потеснить левое крыло римлян. (8) Но, когда напавшие сабиняне
стали теснить почти окруженное крыло, около шестисот всадников двух
легионов спешились, бросились наперерез уже отступающим соратникам,
отбросили врага и воодушевили пехотинцев, сперва подвергнув себя равной с
ними опасности, а потом заставив их устыдиться. (9) Стыдно же им было
оттого, что всадники, сражаясь верхом и в строю, даже в рукопашном бою
превзошли пехотинцев.

63. (1) Вот уже снова идут в бой пехотинцы и, заняв свое место в строю, не
только выравнивают ход битвы, но и наносят урон правому крылу сабинян. (2)
Всадники под прикрытием пехоты вернулись к своим коням. Весть об одержанной
победе всадники немедленно передали остальному войску и ринулись на врага,
изрядно напуганного поражением наиболее сильного своего крыла. Никто в том
бою не мог сравниться доблестью с конницей. (3) Консул наблюдал за всеми,
поощряя храбрых, стыдя уклоняющихся от сраженья: эти тотчас становились
образцом мужества, ибо страх позора поднимал их дух так же, как других -
похвала. (4) С новой силой прогремел воинский клич, римляне, ринувшись
разом, оттеснили врага, а потом уже ничто не могло сдержать их натиска.
Разбежавшиеся сабиняне оставили лагерь на разграбление римлянам. Те,
однако, захватили не имущество союзников, как на Альгиде, а то, что было
похищено у них самих во время вражеских набегов.
    (5) Несмотря на двойную победу консулов в двух разных сражениях, сенат,
поскупясь, назначил благодарственное молебствие в честь обоих консулов на
один день. Народ же сам пришел молиться на другой день, и это
неупорядоченное народное молебствие отмечено было еще большим рвением. (6)
Консулы договорились, что каждый из них подойдет к Городу в свой день, и
после этого призвали сенат на Марсово поле. Знатнейшие сенаторы
возмутились, что консулы докладывают о своих подвигах здесь, среди воинов,
с целью внушить страх сенату. (7) И тогда консулы, чтоб лишить их повода
для обвинений, призвали сенаторов перебраться на Фламиниев луг, где теперь
храм Аполлона, то есть на то место, которое уже в то время было посвящено
Аполлону107. (8) Но после того, как сенаторы единогласно отказали консулам
в триумфе, народный трибун Луций Ицилий внес этот вопрос на рассмотрение
народа, чему многие воспротивились, (9) а больше всех - Гай Клавдий,
заявивший, что консулы желают отметить триумф не над врагами, а над
сенаторами и вместо награды за доблесть требуют благодарности за частные
услуги трибунам. Никогда еще триумф не присуждался народным собранием, этим
всегда полностью ведал сенат. (10) Даже цари, мол, не умаляли достоинства
высшего сословия. Пусть и трибуны знают границы своей власти и не пытаются
отменить решения государственного совета. Государство останется свободным,
а законы - одинаковыми для всех, только если каждое сословие сохранит свои
права и не утратит своего достоинства.
    (11) Несмотря на то что многое в таком же роде было высказано
остальными знатнейшими сенаторами, предложение Ицилия было принято всеми
трибунами. Тогда впервые триумф был утвержден в