ие не оказались
чересчур долгими. (7) Итак, послов, обещавших доложить своим обо всем этом
деле, отпустили с лаской.
     Когда государство осталось без высших должностных лиц, патриции
собрались и назначили интеррекса. Спорами о том, кого избрать - консулов
или военных трибунов, было занято затянувшееся междувластие. (8) Интеррекс
и сенат настаивали на избрании консулов, а народные трибуны и плебеи - на
том, чтобы избраны были военные трибуны. Верх взяли патриции, ибо плебеи,
намереваясь возложить на патрициев отправление как той, так и другой
должности, оставили напрасный спор, (9) и вожди плебеев предпочитали
выборы, в которых им не пришлось бы участвовать, тем, в которых они
вынуждены были бы уступить как недостойным избрания. И народные трибуны
тоже оставили бесполезную борьбу в угоду вождям патрициев. (10) Интеррекс
Тит Квинкций Барбат назначил консулами Луция Папирия Мугилана и Луция
Семпрония Атратина. В их консульство был возобновлен договор с ардеянами21;
и это доказывает, что они были консулами того года [444 г.], хотя ни в
старых летописях, ни в списках должностных лиц22 они не упомянуты. (11) Я
полагаю, что правление военных трибунов пришлось на начало года, из-за чего
имена избранных вместо них консулов были пропущены, как если бы трибуны
оставались у власти весь год. (12) Лициний Макр23 пишет, что их имена
значатся в договоре с ардеянами и в полотняных книгах24 храма Монеты25.
     И за рубежами - хоть часто грозили войной соседи - и в Городе было
спокойно.

8. (1) За этим годом - был ли он отмечен одними трибунами или также
избранными им на смену консулами - следует другой, когда несомненно были
консулами Марк Геганий Мацерин во второй и Тит Квинкций Капитолин в пятый
раз [443 г.]. (2) Этот же год дал начало должности цензоров26, сначала
малозначительной, а потом так возвысившейся, что цензорам подчинялись
римские нравы и образ жизни, что в сенате и во всаднических центуриях им
сделалось подвластно вынесение приговоров о достойном и недостойном, что им
подчинены были общественные и частные постройки, что сбор податей с народа
римского был отдан на полное их усмотрение. (3) Установление это ведет
начало свое от того, что консулам нельзя было более отсрочивать вот уже
много лет не проводившуюся перепись граждан, однако угроза войны со
столькими народами мешала им взяться за дело. (4) В сенате было высказано
мнение, что эту хлопотную и малоподобающую консулам обязанность следует
возложить на особых должностных лиц, под началом которых трудились бы писцы
и хранители дел и которым вверялось бы проведение переписи. (5) Итак,
сенаторы с радостью, ибо в государстве стало больше - пусть и
незначительных - должностей для патрициев, ее учредили, надеясь, я полагаю,
и на то, что уже само богатство тех, кому она будет вверена, придаст этой
почетной обязанности законную внушительность. (6) Трибуны же, думая, что
речь идет о службе необходимой, а не показной (как оно и было тогда), не
возражали, дабы не препираться по мелочам. (7) Поскольку знатнейшие
сенаторы этой должностью пренебрегли, народ вверил перепись граждан Папирию
и Семпронию, консульство которых вызывает сомнения, чтобы отправлением этой
должности они восполнили ущербность своего консульства27. По роду
деятельности (census) им дано было имя цензоров.

9. (1) Пока так обстоят дела в Риме, из Ардеи являются послы и во имя
старинных союзнических отношений и только что возобновленного договора
умоляют о помощи их почти погибшему городу. (2) Насладиться миром,
достигнутым выгоднейшим соглашением с римлянами, им не удалось из-за
междоусобиц. Их причина и источник, как известно, коренятся в соперничестве
сторон, (3) что для многих народов было и будет худшей опасностью, чем
война, чем голод и мор, и что, как самый страшный из пороков общества,
вызывает гнев богов. (4) К девушке из плебейского сословия, которая была
очень хороша собой, сватались двое юношей; один - равный ей по
происхождению - действовал через ее опекунов28, также принадлежавших к
одному с ним сословию, а другой, происхождения знатного, пленен был только
ее красотою. (5) Ему обеспечена была поддержка знати, из-за чего
соперничество сословий нашло место и в доме девушки. Мать рассудила в
пользу знатного, потому что желала для дочери самого блестящего замужества.
Опекуны же, преследуя и в этом деле выгоду своих сторон, стояли на своем.
(6) Это дело не смогли разрешить по-домашнему, передали его в суд. Выслушав
требования матери и опекунов, приговор о браке выносят в соответствии с
волей матери. (7) Но дело все же решилось силою: опекуны, окруженные на
форуме сторонниками, во всеуслышанье объявляют это решение незаконным29 и
силой уводят девушку из дома матери; (8) в гневе ополчившаяся на них знать
поддерживает оскорбленного юношу. Завязывается жестокая распря. Разбитые
плебеи, ничем не похожие на плебеев Рима, с оружием ушли из города и, заняв
какой-то холм, стали делать вылазки, предавая земли знати мечу и пожарам.
(9) Привлекши надеждами на добычу целую толпу ремесленников, прежде к спору
не причастных, они приготовились осадить и город. (10) И бедствий войны им
хватило сполна, словно государство заразилось бешенством от двух этих
юношей, идущих к скорбной свадьбе через гибель отечества. (11) Обеим
сторонам казалось, что им мало собственных сил и оружия; знатные призвали
на помощь осажденному городу римлян, плебеи30 - вольсков, чтоб вместе
заставить Ардею сдаться. (12) Предводительствуемые эквом Клуилием вольски
первыми подошли к Ардее и обложили вражеские стены валом. (13) Об этом
известили Рим, и тотчас прибывает с войском Марк Геганий и в трех милях от
врага начинает разбивать лагерь; а уже в середине дня он велит воинам
подкрепить силы отдыхом. Наконец в четвертую стражу31 он выводит воинов из
лагеря. Взявшись за дело, они справились с ним столь быстро, что к восходу
солнца вольски обнаружили, что окружены римским валом, более прочным, чем
их собственный, воздвигнутый вокруг города; (14) а с противоположной
стороны32 консул подвел вал к стене Ардея, чтобы свои в городе могли
сообщаться с ним.

10. (1) Предводитель вольсков, который не заготовил для своих воинов
провианта, а предоставил им самим добывать его каждодневным грабежом у
местных жителей, увидев, что вал разом лишил его всякой возможности
предпринять что-либо, призвал консула и сказал, что если римляне пришли для
снятия осады, то он уведет отсюда вольсков. (2) Консул ответил, что
побежденным подобает принимать условия, а не выдвигать их и что, раз
вольски так легко решились напасть на союзников римского народа, уйти им
отсюда так же просто не удастся. (3) Он велит выдать полководца, сложить
оружие и, признав поражение, повиноваться победителю; а иначе - останутся
они или отступят - он, как непримиримый их враг, предпочтет известить Рим о
разгроме вольсков, чем о непрочном мире с ними. (4) Вольски питали, правда,
слабую надежду на силу оружия, ведь ничего другого им не оставалось, но, к
прочим напастям, для сражения они выбрали неудачное место, особо неудобное
для бегства. (5) Когда же повсюду началась резня, вольски от борьбы перешли
к мольбам, чтобы им, выдав полководца и сложа оружие, сняв доспехи, пройти
под ярмом и убраться восвояси, неся бремя позорного поражения. Но во время
привала возле города Тускула им, безоружным, пришлось испытать старинную
ненависть тускуланцев и понести наказание, от которого едва спаслись те,
кто потом смог сообщить о разгроме.
     (6) Римский же полководец в Ардее, отрубив головы подстрекателям смуты
и отобрав их имущество в казну ардеян, привел в порядок дела, расстроенные
мятежом; ардеяне считали, что этим благодеянием римский народ загладил вину
за несправедливый приговор33; а римскому сенату казалось, что нужно еще
что-то для того, чтобы изгладить воспоминания об алчности римлян. (7)
Консул вернулся в Город с триумфом, ведя перед колесницей вождя вольсков
Клуилия и выставив захваченные в бою доспехи, расставшись с которыми
вражеское войско прошло под ярмом.
     (8) Консул Квинкций на гражданском поприще сравнялся славою, что
бывает нелегко, с своим коллегой, который вел войну. В заботе о мире и
спокойствии в государстве он так уравновесил права низших и высших, что
патриции сочли его строгим, а плебеи достаточно кротким консулом. (9) И
трибунам он противостоял больше влиянием, чем вступая с ними в
столкновения. Пять консульских сроков, проникнутые одною заботой, да и вся
жизнь, прожитая как подобает консулу, внушали глубокое почтение скорее к
нему самому, чем к его должности. Вот почему при этих консулах о военных
трибунах вовсе и не вспоминали.

11. (1) После Гегания Мацерина и Квинкция Капитолина консулами стали Марк
Фабий Вибулан и Постум Эбуций Корницин [442 г.]. (2) Фабий и Эбуций
понимали, что они пришли на смену консулам, прославленным подвигами и дома
и на войне, и что соседям - врагам и союзникам - прошедший год особенно
памятен тем, как находящимся в смертельной опасности ардеянам была оказана
столь решительная помощь, особенно действенная из-за стремления навсегда
стереть из памяти людей позорный суд. (3) Вот почему консулы провели
сенатское постановление, согласно которому в Ардею, где из-за междоусобицы
осталось совсем мало граждан, для их защиты от вольсков вербовались
поселенцы. (4) Выставленное на досках постановление составлено было так,
чтобы плебеи и трибуны не заметили в нем намерения отменить прежний
приговор; решено же было в поселенцы вербовать по большей части рутулов, а
не римлян, землю нарезать именно ту, что была захвачена постыдным судом, и
не давать ни клочка земли никому из римлян прежде, чем ею будут наделены
все рутулы. (5) Так земля была возвращена ардеянам.
     Триумвирами для выводимого в Ардею поселения были избраны Агриппа
Менений, Тит Клуилий Сикул и Марк Эбуций Гельва. (6) Исполнив службу далеко
не так, как хотел народ, - ведь землю, которую римский народ считал своею,
они назначили в собственность союзникам, - триумвиры вызвали возмущение
плебеев, да и первейшим из сенаторов не чересчур угодили, поскольку ничем
их не уважили. (7) Спаслись они от наказания лишь тем, что, уже вызванные в
суд, записались поселенцами и остались в Ардее, которой выказали свою
справедливость и честность.

12. (1) И в этом году, и в следующем [442-441 гг.], при консулах Гае Фурии
Пакуле и Марке Папирии Крассе, мир был и дома и с соседями. (2) В этом году
состоялись игры, обещанные децемвирами согласно сенатскому постановлению,
во время отпадения плебеев от патрициев34. (3) Тщетно искал повода к мятежу
Петелий, который за свои мятежные речи и был избран снова в трибуны. (4) Он
так и не добился, чтобы консулы доложили сенату о том, как распределяются
земли между плебеями, а когда отчаянной борьбой он заставил сенаторов
держать совет о том, кого лучше избрать - консулов или военных трибунов,
приказано было выбирать консулов. (5) Когда же он пригрозил, что
воспрепятствует набору, над ним посмеялись, потому что с соседями был мир и
ни в военных действиях, ни в приготовлениях к войне не было нужды.
     (6) За этим годом покоя последовало консульство Прокула Гегания
Мацерина и Луция Менения Ланата [440 г.], памятное многими напастями,
опасностями и голодом. Погрязшие в раздорах, римляне чуть было не попали
под ярмо царской власти; недоставало лишь войны, и если бы положение
усугубилось ею, то и (7) с помощью всех богов едва ли удалось бы одолеть
невзгоды. Начались они с голода; год ли был неурожайный, или, соблазнившись
городской жизнью и сходками, земледельцы оставили невозделанной пашню -
точно неизвестно. Патриции винили плебеев в праздности, а народные трибуны
- то патрициев в коварстве, то консулов в нерадивости. (8) Наконец, плебеи
без помех со стороны сената добились того, что распорядителем
продовольственного снабжения35 избрали Луция Минуция, который, занимая эту
должность, больше преуспел в защите свободы, чем в выполнении своих прямых
обязанностей, хотя, в конце концов наладив подвоз хлеба, он по заслугам
снискал и благодарность, и славу. (9) Он разослал сушей и морем посольства
к соседним народам, но тщетно - (10) лишь из Этрурии подвезли немного
хлеба, - и занялся распределением остатков, принуждая всех объявлять об
имеющихся запасах и продавать излишки сверх положенного на месяц, урезая
дневной паек рабов, обвиняя и тем обрекая народному гневу хлеботорговцев.
(11) Строгими мерами он скорее обнажил, чем ослабил, нужду, и многие
потерявшие надежду, чтоб не испускать дух в мучениях, закутав голову,
бросались в Тибр36.

13. (1) Тогда Спурий Мелий из сословия всадников - по тем временам богач -
показал худший пример того, как с дурными намерениями браться за доброе
дело37. (2) На свои деньги скупив через гостеприимцев38 и клиентов хлеб из
Этрурии - что уже само по себе было помехой общественному снабжению, - он
устроил раздачи, чтобы дарами привлечь к себе плебеев. (3) Всюду, где он ни
появлялся, он с гордым видом, неприличным частному человеку, ходил в
окружении благодарной и исполненной надежд толпы плебеев, обещавшей ему
верное консульство. (4) Но так как дух человеческий не довольствуется тем,
что дарует ему судьба, то и Мелий вознесся в мечтах слишком высоко. Коль
скоро ему и консульство пришлось бы захватывать вопреки воле отцов, он
замахнулся на царскую власть - единственное, что стоило таких затрат и
вознаграждало за борьбу в будущем. (5) Приближались выборы консулов, и,
поскольку план действий еще не составился и не вполне созрел, это
обстоятельство и погубило дело.
     (6) Консулом в шестой раз становится Тит Квинкций Капитолин - человек
наименее удобный для того, кто замыслил переворот, с ним был избран Агриппа
Менений по прозвищу Ланат [439 г.]. (7) А Луций Минуций был то ли вновь
избран, то ли уже раньше поставлен распорядителем продовольственного
снабжения на неопределенный срок, пока того требует дело; ничего не
известно, разве то, что в полотняных книгах упоминается среди должностных
лиц обоих годов и имя распорядителя. (8) Этот Минуций, от государства
принявший на себя ту же заботу, за которую частным образом взялся Мелий,
представил в сенат достоверные (ведь у обоих дома толклись одни и те же
люди) сведения о том, что в доме Мелия имеется склад оружия и бывают сходки
и сам он наверняка замыслил стать царем. (9) Время совершить задуманное еще
не настало, но все уже улажено: трибуны подкуплены и готовы предать
свободу, а среди вождей толпы уже распределены обязанности. С доносом он
чуть было не опоздал, поскольку хотел удостовериться вполне, что раскрыл
действительно важное дело.
     (10) Когда все это было выслушано, знатнейшие сенаторы в один голос
разбранили и прошлогодних консулов - за то, что при их попустительстве
состоялись раздачи и сходки, и консулов новых - за то, что те дожидались,
пока распорядитель продовольствия донесет сенату о деле, которое именно от
консула требовало не только расследования, но и кары за него. (11) Тит
Квинкций же возразил, что консулов бранят понапрасну, ведь они связаны
законом об обжаловании, внесенным для ослабления их власти, и если им
хватает духу свершить возмездие, соответствующее тяжести преступления, то
полномочий на это они не имеют; тут нужен не просто храбрый человек, но
свободный, не связанный путами закона. (12) А потому он намерен назначить
диктатором Луция Квинкция: вот человек, достойный этого звания.
     Всеми одобренный, Луций Квинкций поначалу отказывался и все спрашивал,
как это понять, что именно ему, уже старику, доверено столь опасное дело.
(13) Затем, когда отовсюду раздались голоса о том, что в этой старческой
душе не только разума, но и доблести хватит на всех остальных, когда
засыпали его вполне заслуженными славословиями, а консул не отступал, (14)
тогда и обратился Цинциннат к бессмертным богам с мольбами о том, чтобы в
столь тревожные времена старость его не принесла государству позора или
урона; тогда консул объявляет Луция Квинкция диктатором39. Наконец,
диктатор назначает Сервилия Агалу начальником конницы.

14. (1) Когда назавтра диктатор, расставив стражу, пришел на форум, к нему
повернулись плебеи, растерявшиеся от неожиданной перемены. (2) Люди Мелия,
да и он сам, еще не поняли, что мощь этой власти направлена против них, и,
пока непосвященные в сговор о царской власти только спрашивали, из-за каких
таких напастей, из-за какой внезапной войны у государства возникла нужда в
диктатуре или в Квинкции, которому перевалило за восемьдесят, (3) Сервилий,
начальник конницы, посланный диктатором к Мелию, сказал ему: "Тебя вызывает
диктатор". Побледнев, тот спросил зачем, и, когда Сервилий заявил, что
надобно ему держать ответ, чтобы снять обвинение, внесенное в сенат
Минуцием, Мелий попятился к своим и поначалу, выжидая, не давался. (4)
Когда же служитель по приказу начальника конницы повел его, Мелий с помощью
спутников вырвался и побежал, слезно умоляя римских плебеев поверить ему,
говоря, что патриции решились погубить его за оказанные им плебеям
благодеяния; (5) он молил, чтобы они помогли ему в этот решающий час и не
допустили, чтобы его убивали прямо у них на глазах. (6) Агала Сервилий
догоняет кричащего, закалывает его и, забрызганный кровью, возвышаясь над
столпившимися вокруг молодыми патрициями, объявляет диктатору, что
вызванный к нему Мелий оказал сопротивление и подстрекал толпу, за что и
поплатился по заслугам.
     (7) "Честь и хвала тебе, Гай Сервилий, за спасение государства!" -
ответил диктатор.

15. (1) Толпу, растерянную и взбудораженную случившимся, диктатор велел
созвать на сходку, где объявил, что казнь Мелия законна, даже если тот и
неповинен в стремлении к царской власти, ибо он не явился к диктатору по
вызову начальника конницы. (2) Он добавил, что собирался разобрать дело в
суде, и по разборе Мелия ждала бы подобающая его вине участь: силой
воспротивившись правосудию, он и укрощен был силой. (3) Да и можно ли было
обращаться с ним как с гражданином, если, появившись на свет в свободном
обществе, уважающем законы и право, в Городе, из которого - и он знал об
этом - были изгнаны цари и где в том же году сыновья царской сестры40 и
спасшего отечество консула были обезглавлены родным отцом, когда раскрылся
заговор, имевший целью восстановление царской власти; (4) в Городе, где
консулу Коллатину Тарквинию приказано было из-за ненавистного имени сложить
с себя полномочия и уйти в изгнание; в Городе, где спустя несколько лет
вознамерился было царствовать Спурий Кассий41, за что был казнен;
где-недавно децемвиры за царскую гордыню поплатились имуществом, родиной,
головой - в этом Городе он взлелеял мечты о царстве? (5) Но кто он такой,
Спурий Мелий?
     Хотя ни знатность, ни почетные должности, ни заслуги никому не
открывают пути к власти, все-таки Клавдии и Кассии42 дерзнули на захват ее,
как консулы или децемвиры, памятуя о своем блестящем происхождении, о
собственных и предков своих отличиях. (6) А Спурий Мелий, который мог
только мечтать - но никак не надеяться - стать народным трибуном, поверил в
то, что он, богатый хлеботорговец, за два фунта полбы купил у сограждан
свободу, вообразил, что своими подачками сумеет заманить в рабство народ,
восторжествовавший над всеми соседями, а государство, едва терпевшее его в
качестве сенатора, стерпит, (7) чтобы отличия и власть родоначальника
Ромула, богами рожденного и возвращенного к богам, достанутся ему как царю.
(8) Тут кроется нечто не просто преступное, но чудовищное43, что не вполне
искуплено его кровью, пока стоят стены и держится крыша, под которой созрел
столь безумный замысел, а добро, запятнанное сделками для приобретения
царской власти, не отошло государству. И потому диктатор приказал квесторам
распродать это добро, а доход поместить в казну44.

16. (1) Наконец, он тотчас же отдал приказ срыть дом, чтобы место это стало
памятником крушению преступных надежд. Оно. получило название Эквимелий45.
(2) Луций Минуций за Тройными во