постановление, предписывавшее
народным трибунам внести в собрание предложение о расследовании убийства
Постумия, а плебеям - назначить следователя по их усмотрению. Плебеи
единодушно предоставили эту заботу консулам. (3) Доведя дело до конца со
всей возможной сдержанностью и мягкостью (ибо приговорены к казни были
немногие и те, насколько известно, сами покончили с собой), консулы,
однако, не смогли заставить плебеев спокойно перенести случившееся: (4)
дескать, когда закон требует их крови, он обретает такую силу, что казнь
совершается безотлагательно, а вот предложения, вносимые в пользу плебеев,
ни к чему не приводят. (5) Теперь для успокоения умов после того, как
устранили угрозу бунта, самое время было заговорить о разделе боланских
земель, чтобы таким образом предупредить требование земельного закона,
отнимающего у патрициев несправедливо присвоенные ими общественные земли.
(6) Всех угнетало именно это бессовестное нежелание уступить плебеям не
только те земли, что уже находились в цепких руках знати, государственную
землю, но и пустующие поля, недавно захваченные у врага и предназначенные
для того, чтобы скоро тоже стать добычей немногих.
     (7) В том же году консул Фурий повел легионы на вольсков, которые
разоряли владения герников, но, не встретив врага, взял Ферентин114, куда
сошлось множество вольсков. (8) Добычи там оказалось меньше, чем
рассчитывали, ибо вольски, не надеясь себя защитить, ночью со всем своим
добром бежали из города, который был назавтра взят почти совсем
обезлюдевшим. И сам город, и его земли пожалованы были герникам.

52. (1) По прошествии этого, спокойного благодаря сдержанности трибунов,
года - в консульство Квинта Фабия Амбуста и Гая Фурия Пацила [412 г.] -
народным трибуном стал Луций Ицилий. (2) Словно оправдывая свое родовое
имя115, Ицилий тотчас по вступлении в должность начал сеять смуту, ратуя за
принятие закона о разделе земли. (3) Но тут разразилась чума; она, правда,
больше нагнала страху, чем унесла жертв, но принудила людей, забросив споры
о государственных делах, печься о здравии и пропитании близких: по общему
мнению, мор был не так пагубен, как угрожавшая Городу смута. (4) Консулами
стали Марк Папирий Атратин и Гай Навтий Рутил [411 г.], когда в Рим,
отделавшийся от болезни, которая поразила очень многих, но немногих унесла
в могилу, на смену чумному году, как всегда оставившему невозделанными
поля, пришел голодный. (5) Голод делался уже страшней чумы, когда ко всем
народам, населяющие берега Тибра и Этрусского116 моря, были отправлены
послы, чтобы закупками пополнить запасы зерна. (6) Самниты, владевшие
Капуей и Кумами, высокомерно отказали послам, но у сицилийских тиранов те
нашли радушие и помощь117, а особыми стараниями этрусков большую часть
продовольствия доставили Тибром118. (7) Консулам пришлось иметь дело с
Городом, настолько обезлюдевшим из-за болезни, что, едва набрав по одному
сенатору на посольство, они придавали каждому еще по два всадника. (8) Не
считая болезни и голода, два года кряду никакие другие напасти не
беспокоили Город ни внутри, ни за его пределами. Стоило, однако, справиться
и с этими бедами, как возвратилось все, что обычно тревожило государство,-
распри среди своих, война с чужими.

53. (1) В консульство Марка Эмилия и Гая Валерия Потита [410 г ] стали
готовиться к войне эквы, которым вольски, хотя их народное собрание не
торопилось объявлять войну, предоставили в наемники добровольцев. (2)
Народный трибун Марк Менений, предложивший закон о разделе земли, мешал
консулу Валерию произвести набор войска, вызванный тем, что, по слухам,
противник уже вступил в земли латинов и герников; никто не хотел идти к
присяге, (3) как вдруг пришла весть о взятии неприятелем Карвентской
крепости119. (4) За этот позор сенаторы возненавидели Менения, а остальные
трибуны - ведь противники земельных законов были подготовлены заранее -
усмотрели в этом поражении повод для сопротивления. (5) Принятие решения
оттягивалось разгоревшимися спорами, во время которых консулы, призывая в
свидетели богов и людей, винили в уже понесенных и во всех грядущих
постыдных поражениях Менения, (6) который мешал набрать войско, а тот
громко возражал: пусть-де незаконные хозяева общественных земель уступят, и
он не будет препятствовать набору. (7) Наконец девять трибунов постановили
прекратить споры и объявили общее решение оказывать поддержку консулу Гаю
Валерию в принятии мер - наложении штрафа или иного наказания - против их
сотоварища, чинящего помехи набору, и против уклоняющихся от воинской
службы. (8) После того как вооруженный этим решением консул приказал
схватить и немногих взывавших к трибуну, страх заставил остальных принести
присягу. (9) Хотя войско, посланное к Карвенту, ненавидело и боялось
консула, оно тотчас яростно бросилось на приступ и, отбросив защитников
крепости, овладело ею: удобный случай для нападения предоставили те, что
вышли из крепости на добычу и по небрежности разбрелись. (10) Награбленного
врагами в непрерывных набегах оказалось не так уж мало: они все складывали
в безопасном месте. Консул велел квесторам продать все это с торгов, а
доход - в казну и сказал, что войско только тогда будет участвовать в
дележе добычи, когда воины перестанут уклоняться от несения службы. (11)
Ненависть к нему простого народа и воинов только усилилась. И вот, когда
он, по сенатскому постановлению - с овацией, вступил в Рим, воины в
безыскусных и по-солдатски дерзких стихах попеременно то бранили консула,
то возносили хвалу Менению. (12) Стоило кому-нибудь из толпящегося кругом
народа упомянуть имя трибуна, как войско наперерыв с толпой начинало
рукоплескать и выкрикивать приветствия. (13) Последнее обстоятельство
обеспокоило сенаторов куда больше, чем вошедшее в обычай поношение
консула120; казалось, Менений, если захочет, наверняка будет избран в
военные трибуны, во избежание чего и были назначены выборы консулов.

54. (1) Консулами стали Гней Корнелий Косс и Луций Фурий Медуллин во второй
раз [409 г.]. (2) Никогда прежде плебеи не переносили столь болезненно
лишение их возможности участвовать в выборах военных трибунов. Свое
негодование они тотчас выказали на квесторских выборах, отомстив тем, (3)
что впервые избрали квесторов из числа плебеев, уступив лишь одно место
патрицию Квинту Фабию Вибулану и отдав трем плебеям - Квинту Силию, Публию
Элию и Марку Пупию - предпочтение перед членами знатнейших семейств. (4)
Насколько я знаю, на столь своевольное решение подвигли народ трое из
весьма опасного для патрициев семейства Ицилиев, избранные на тот год в
народные трибуны, так как они посулили множество великих свершений, которых
жаждал народ, но притом и предупредили, что не сдвинутся с места, (5) если
на квесторских выборах, которые сенат оставил равно доступными для плебеев
и патрициев, у народа недостанет духу добиться того, чего он давно хочет и
что разрешено законом. (6) Плебеи сочли, что ими одержана большая победа,
но не потому, что полагали должность квестора для себя пределом, а потому,
что им показалось, что консульское достоинство и триумфы открыты для новых
людей121. (7) Патриции же возроптали на то, что пришлось им не просто
разделить, но уступить эту должность, а если это так, то они-де
отказываются растить своих детей для того, чтоб те, утратив положение,
принадлежавшее их предкам, увидали, что их званиями облечены чужие, а им
осталось в качестве салиев и фламинов122 сделаться жрецами толпы, лишенными
не только военной, но и гражданской власти. (8) Поскольку в обоих станах
царило возбуждение, а плебеи возгордились тем, что дело народа отстаивают
теперь три вождя, носящие столь громкое имя, сенаторам стало ясно, что с
любыми должностями, к которым допущены плебеи, произойдет то же самое, что
и с квесторскими, и они настаивали на выборах консулов, пока еще не
доступных для обоих сословий. (9) Ицилии же выступали за назначение военных
трибунов, чтобы плебеи в конце концов были допущены и к высшим должностям.

55. (1) Не было, однако, ни одного консульского распоряжения, придравшись к
которому народные трибуны смогли бы выжать то, к чему стремились, как вдруг
нежданную удачу принесло им известие о грабительских вторжениях вольсков и
эквов во владения латинов и герников. (2) Как только консулы, согласно
сенатскому постановлению, приступили к набору войска, трибуны решительно
воспротивились этому, славя как выпавшую на долю плебеев, так и собственную
свою удачу. (3) Их было трое трибунов - мужей неукротимых и самых родовитых
среди плебеев. Двое взяли на себя труд неотступно следить за каждым шагом
обоих консулов, а третьему поручили то подстрекать, то осаживать толпу
речами. (4) Консулы не могли добиться набора, трибуны - желанных выборов.
Но удача уже склонялась на сторону плебеев, когда пришла весть о том, что
эквы напали на Карвентскую крепость и, пока ее защитники грабили округу,
захватили Карвент, уничтожив малочисленную стражу, а затем перебив как тех,
кто вернулся в крепость, так и тех, кто бродил по окрестностям. (5) Эта
неудача римлян придала трибунам новые силы. После тщетных попыток заставить
трибунов не мешать ведению войны (их не остановили ни бедствия государства,
ни ненависть к ним самим) они взяли верх, добившись сенатского
постановления об избрании военных трибунов, (6) принятого, правда, с тем
условием, что народные трибуны, избранные на этот год и переизбранные на
следующий, в расчет приниматься не будут: сенаторы, конечно же, (7) имели в
виду Ицилиев, подозреваемых в том, что в награду за мятежный свой трибунат
они потребуют консульского достоинства123. (8) Но вот с согласия обоих
сословий начался набор войска и подготовка к войне. Разные летописцы
говорят разное о том, оба ли консула отправились к Карвентской крепости,
или один остался для проведения выборов; все сходятся лишь в одном: после
долгой бесплодной осады римляне отступили от Карвента, силами того же
войска отняли у вольсков Верругину124 и, опустошив их владения, а также
разграбив земли эквов, вернулись с богатой добычей.

56. (1) Тем временем в Риме, где победой плебеев стало назначение угодных
им выборов, сам исход голосования означал, что победили патриции: (2)
против общего ожидания в военные трибуны с консульской властью прошли три
патриция - Гай Юлий Юл, Публий Косс и Гай Сервилий Агала [408 г.]. (3)
Передают, что патриции применили тут хитрость, в чем их тогда же и обвинили
Ицилии: смешав людей, достойных избрания, с множеством каких-то проходимцев
и вызвав всеобщее отвращение к ним, они заставили народ отшатнуться от
плебеев. (4) Потом прошел слух, что вольски и эквы, то ли вдохновленные
тем, что удержали Карвент, то ли озлобленные тем, что потеряли Верругину,
все силы бросили на войну; (5) во главе предприятия стояли антийцы: это их
послы посетили оба народа и упрекали их в малодушии за то, что, укрывшись
за крепостными стенами, они стерпели и прошлогодние грабежи римлян,
хозяйничавших в их владениях, и уничтожение войска, оборонявшегося в
Верругине. (6) В их земли посылают уже не только войска, но и поселенцев,
римляне не только сами делят между собой их собственность, но даже подарили
герникам захваченный у вольсков Ферентин. (7) От этих слов разгорались
страсти, и, где бы ни появлялись послы, удавалось набрать немало воинов.
Таким образом, молодежь отовсюду собралась в Антии, где в ожидании
неприятеля устроен был лагерь125. (8) Как только известия об этом, сильно
преувеличивавшие опасность, достигли Рима, сенат тотчас же принял
отвечающее бедственному положению решение провозгласить диктатора. (9)
Известно, что Юлий и Корнелий были очень уязвлены этим решением, вокруг
которого бушевали страсти, (10) и когда после тщетных попыток знатнейших
сенаторов подчинить военных трибунов сенатскому постановлению сенат наконец
воззвал к помощи трибунов народных (сославшись на то, что в чрезвычайных
обстоятельствах их власти подчинялись даже и консулы), (11) то народные
трибуны, которым в радость были раздоры патрициев, объявили, что от тех, в
ком не видят ни сограждан, ни просто людей, патрициям помощи не будет: (12)
вот, когда их уравняют в правах и государство станет общим для всех, тогда
они позаботятся и о том, чтобы возгордившиеся должностные лица не могли
отменять сенатские постановления; (13) а пока патриции живут, не уважая ни
законов, ни должностных лиц, трибуны тоже будут действовать по-своему.

57. (1) Эта распря, столь несвоевременно вспыхнувшая перед лицом военной
опасности, занимала людей до тех пор, (2) покуда после долгих возражений
Юлия и Корнелия против несправедливого лишения их полномочий, хотя они
вполне подходили для этой войны как полководцы, (3) военный трибун Агала
Сервилий не сказал, что не потому он так долго молчал, что колебался в
выборе - хороший гражданин не отделяет своих забот от государственных,- а
потому, что надеялся на добровольное подчинение своих сотоварищей власти
сената, не дожидаясь, пока тот обратится за помощью в борьбе против них к
народным трибунам. (4) Даже и теперь если бы он знал, что дело терпит, то
охотно дал бы сотоварищам время превозмочь их чрезмерное упрямство, но
война не ждет от него личных мнений, а потому согласию сотоварищей он
предпочтет общественную пользу и если сенат держится того же мнения, (5) то
ближайшей ночью провозгласит диктатора и по первому приказу выступит против
всякого, кто воспротивится сенатскому постановлению. (6) Этим он снискал
себе заслуженную похвалу и всеобщую благодарность, а провозгласив
диктатором Публия Корнелия, сам был назначен им начальником конницы,
показав своим изумленным товарищам, что почести и слава благоволят лишь
тем, кто сам к ним не стремится. (7) А война была не примечательная ничем.
Неприятеля разгромили у Антия в первом же (притом легком) бою, после чего
победители опустошили земли вольсков, а у Фуцинского озера126 взяли
приступом небольшую крепость, пленив три тысячи человек, тогда как прочие
вольски заперлись в городе и страну свою не защищали. (8) Диктатор выиграл
войну, казалось с избытком взысканный удачей, вернулся в город, снискав
успех, но не славу, и сложил с себя полномочия. (9) Военные трибуны, даже
не вспомнив о консульских выборах - такую злобу вызвало у них
провозглашение диктатора,- снова объявили о выборах трибунов. (10) Тут
патриции не на шутку встревожились, увидев, как свои же предают их дело.
(11) И подобно тому, как в прошлом году, из-за того, что среди предложенных
плебеями были люди недостойнейшие, народ отвернулся даже и от достойных,
так и теперь, чтобы закрыть доступ плебеям, патриции выставили для избрания
самых значительных в своем сословии людей, места для которых были
обеспечены всеобщим почетом и уважением. (12) Военными трибунами стали
четверо, каждому из которых уже предоставлялась такая честь - Луций Фурий
Медуллин, Гай Валерий Потит, Нумерий Фабий Вибулан и Гай Сервилий Агала,
обязанный незамедлительным повторным избранием как другим своим
добродетелям, так и проявленному только что редкостному и всех к нему
расположившему самообладанию.

58. (1) В этом же году [407 г.], по истечении срока перемирия, заключенного
с вейянами127, через послов и жрецов-фециалов128 начались переговоры о
возмещении убытков. Когда послы подошли к границе, им навстречу вышло
посольство вейян. (2) Те просили их не появляться в Вейях до тех пор, пока
сами они не обратятся с просьбой к римскому сенату. Измученным
междоусобицами вейянам удалось уговорить сенат отсрочить взыскание: не
водилось тогда, чтобы пользу для себя извлекали из чужих бедствий. (3) А
вот во владениях вольсков римляне понесли урон, ибо истреблены были
защитники Верругины: там все решало время, и просившие о помощи воины,
которых осаждали вольски, могли бы быть спасены, если б она подоспела
вовремя, но посланное к ним подкрепление пришло уже только затем, чтобы
перебить неприятелей, которые, перерезав римлян, рассеялись для грабежа.
(4) В промедлении этом не меньше сенаторов виноваты были трибуны: получая
вести о том, что воины отдают все силы сопротивлению, они не учли того, что
никакая доблесть не превзойдет предела человеческих сил. (5) И все же,
живые или мертвые, эти храбрые воины не остались неотмщенными.
     (6) В следующем году [406 г.], когда военными трибунами с консульской
властью были Публий и Гней Корнелии Коссы, Нумерий Фабий Амбуст и Луций
Валерий Потит, война с вейянами началась из-за высокомерия тамошнего
сената, который в ответ на требования послов возместить убытки велел
передать, чтоб они убирались вон из их города и владений, иначе они получат
то, (7) что когда-то послы получили от Ларса Толумния129. (8) Уязвленные
сенаторы постановили, чтобы военные трибуны в тот же день внесли в народном
собрании предложение о войне с вейянами. (9) Не успели те сделать это, как
начала роптать молодежь: еще не отвоевались с вольсками, только что
истреблены были все до единого защитники двух крепостей, удержание которых
чревато той же опасностью; (10) ни года не проходит без сражений, и снова,
словно тоскуя по напастям, затевают войну с соседним и весьма
могущественным народом, который может еще втянуть в нее всю Этрурию. (11)
Волнения вспыхнули сами собой, а народные трибуны разжигали их все сильней.
(12) Самая страшная война, не уставали повторять они, это война патрициев с
плебеями, нарочно обреченными тяготам воинской службы, обреченными гибнуть
от вражеского оружия; их усылают подальше от Города, чтобы в мирное время,
у себя дома, они не вспоминали ни о свободе, ни о поселениях, чтобы не
рассуждали о разделе общественных земель или о свободных выборах. (13)
Старым воинам трибуны напоминали об их походах, пересчитывая их рубцы и
увечья, вопрошая, есть ли у них на теле живое место, чтоб принять новые
раны, хватит ли крови, чтоб пролить ее за государство. (14) Беспрестанно
выступая в таком духе на сходках, они убедили плебеев не начинать войны, и
внесение закона о ней было отсрочено, ибо стало ясно, что, рассмотренный в
обстановке всеобщего озлобления, он будет отвергнут.

59. (1) Тем временем военным трибунам поручили возглавить нападение на
земли вольсков, оставив в Риме одного Гая Корнелия. (2) Трое других, узнав
о том, что вольски нигде не ставили лагеря и что, следовательно, им не
придется принимать сражения, поделили войско на три части и принялись
опустошать страну. (3) Валерий выбрал целью Антий, Корнелий - Эцетру, по
пути круша дома и разоряя поля, чтобы привести в замешательство вольсков;
Фабий же, не отвлекаясь на разорение полей, осадил Анксур130, который был
их главной целью. (4) Город Анксур, нынешние Таррацины, стоит на склоне,
спускающемся к болоту, со стороны которого (5) Фабий выказал намерение
начать приступ. Но посланные в обход во главе с Гаем Сервилием Агалой
четыре когорты, овладевши холмом, что навис над городом, с грозным криком
ринулись вниз и преодолели не охраняемые в этом месте стены. (6) Оглушенный
нападением, неприятель был так увлечен защитой от Фабия в нижнем городе,
что позволил римлянам приставить к стене лестницы, и вот уже город полон
врагов - они безжалостно разят бегущих и сопротивляющихся, вооруженных и
безоружных. (7) Побежденные продолжали сражаться, ведь тем, кто прекращал
борьбу, надеяться было не на что, как вдруг прозвучал приказ щадить
безоружных, и все защитники города тотчас побросали оружие: (8) было взято
около двух с половиной тысяч пленных. Фабий удержал своих воинов от
дальнейшего разграбления города до тех пор, (9) пока не подошли его
сотоварищи, ибо он полагал, что и они участвовали во взятии Анксура,
отвлекая остальных вольсков от оказания помощи этому городу. (10) Когда же
они подошли, все три войска разграбили этот наполненный долголетними
богатствами город. Такая щедрость полководцев поначалу содействовала
примирению плебеев и патрициев. (11) А потом к ней прибавился еще один,
очень своеобразный дар от первейших людей простому люду: сенат - о чем
перед тем