повсюду, повсюду в раскаленном воздухе жужжали мухи и москиты.
   - Погодите-ка, а это что такое? - заинтересовался татарин  Петр,  когда
они проходили по рыночной площади. - Мои дьяволы подсказывают мне обратить
внимание вон на тот  ковер.  -  С  этими  словами  Петр  вытянул  из  кипы
всевозможного барахла, наваленной у торгового  лотка,  красный  с  золотом
шерстяной ковер и принялся внимательно разглядывать полустертый рисунок.
   - Что, парень, подбираешь украшения  для  своей  свадебной  юрты?  -  с
лукавым блеском в глазах осведомился Маффео.
   - А вы посмотрите на этот узор, - ответил Петр с нотками возбуждения  в
своем обычно ровном голосе. - Не этот ли самый символ  начертан  в  свитке
великого хана и на амулете голубоглазого великана -  который  он  называет
"шипы"?
   Все Поло обступили ковер и принялись  увлеченно  разглядывать  рисунок.
Ковер этот оказался не простой подстилкой  с  татарского  седла  с  "двумя
желтыми, одной синей" или с "двумя синими, одной  желтой",  а  куда  более
сложным изделием из персидского Исфагана, что к  востоку  от  монгольского
Лоп-Нора. Часто  повторяющийся  символ  был  выткан  местами  изорвавшейся
золотой  нитью  у  выцветшей  каштановой  кромки.  Точно!  Тот  же   самый
рунический знак, что появлялся  на  "проклятом"  Хубилаевом  свитке  и  на
амулете северянина! Тот самый, который Оливер называл "шипы"!
   - Откуда ковер? - спросил Марко у седобородого  купца,  тощие  бедра  и
шишковатый череп которого обмотаны были грязно-белыми тряпками. Для  чамца
темнокожий коробейник был слишком высок, худ и круглолиц. Быть может, сюда
его занесло из Больших Индий?
   Беззубо улыбнувшись, старик махнул куда-то в сторону моря.
   - Скажи, где сделан ковер, и мы  щедро  тебе  заплатим,  -  нетерпеливо
перебирая четки, пообещал Никколо Поло.
   Согласно кивнув, старый торговец своим  дорожным  посохом  начертил  на
земле вполне узнаваемую карту: к югу от берега Чамбы и вокруг  полуострова
Меньших Индий. Потом на запад по проливу Меньшей Явы, что лежит  к  северу
от австралийской Терры Инкогниты. Дальше на северо-запад к берегу Бенгалии
- и по суше к диким горам Тибета. Тут путеводный посох замер - а  волнение
троих Поло от появления нового ключа к разгадке возросло до предела.
   - Он описывает долгое морское путешествие от Чамбы в Большую  Индию,  а
потом по суше к Тибету.  Странно,  как  этого  коробейника  вместе  с  его
любопытным ковром сюда занесло. Но если мы все же решим последовать  этому
сомнительному указанию - не быстрей ли будет добраться по суше? -  спросил
дядя Маффео, очищая от кожуры ароматный плод манго.
   - А какое еще направление нам остается? - с серьезной миной на  усталом
лице спросил Никколо.
   - Путь по суше наверняка станет  кратчайшей  дорогой  на  тот  свет,  -
заметил Марко. - Ибо земли меж Чамбой и  Большей  Индией  подчинены  царям
Лонгкока и Бир-мяня. А оба они - злейшие враги великого хана, и  посланцев
его встретят не иначе как  копьями.  Если  мы  хотим  добраться  до  места
выделки этого ковра, нам следует либо возвращаться назад  через  провинции
Южного Катая, либо последовать совету старика и отправиться морем.
   - Но здесь даже нет порядочных кораблей - только жалкие скорлупки,  что
разлетятся в щепы при первом же ветерке! - вскипел Маффео.
   - Марко прав. Морской путь куда безопаснее. -  Никколо,  казалось,  уже
принял решение. - Мы поплывем вдоль самого берега и станем почаще  бросать
якорь для пополнения  припасов.  Ветры  теперь  благоприятные  -  так  что
плавание, надо думать, не затянется. Если удастся зафрахтовать  просторный
и удобный корабль, мой зад с радостью поприветствует передышку от седла.
   Достигнув согласия, которое вполне устроило их расположенные к  морским
путешествиям венецианские умы, Поло щедро расплатились со старым торговцем
раковинами каури (ибо тот наотрез отказался принимать замечательную валюту
великого хана на бумаге из коры тутового дерева).  А  затем  спустились  к
пристаням, чтобы зафрахтовать самый быстрый, самый большой и самый удобный
корабль, какой только можно было найти в царстве Чамба.
   Удача  сопутствовала  им.  Поло  нашли  средних   габаритов   катайское
купеческое судно, что остановилось поторговать и пополнить запасы провизии
по пути из Манзи, богатейшей провинции великого  хана,  в  Большую  Индию.
Добротный четырехмачтовый корабль сработан был  из  двойного  слоя  еловых
досок, сколоченных железными гвоздями,  проконопаченного  с  обеих  сторон
смесью известки, рубленой пеньки и древесного масла. В придачу  к  парусам
на судне имелись ряды весел, за каждым из которых сидели четверо  гребцов.
Снаружи были привязаны гребные шлюпки для рыбалки и высадки на мелководье,
а  на  палубе  располагались  небольшие,  но  удобные   каюты,   обещавшие
путешествие куда более комфортное, чем опасный сухопутный маршрут.
   Поло весьма обрадовались столь подходящему кораблю -  но  странствующий
рыцарь Хэ Янь отказался с ними плыть.
   - Прошу добрых господ простить ничтожного  рыцаря,  но  у  меня  давняя
вражда с могучими морскими  драконами,  и  на  ваш  корабль  я  взойти  на
осмелюсь.  Как  бы  соленые  твари  не   решились   напасть   на   жалкого
странствующего  рыцаря  и  не  пустили  это  достойное  судно  ко  дну.  Я
отправлюсь по суше и встречусь с благородными господами в царстве Тибета.
   - Если только переживешь все тяготы путешествия и сумеешь найти  нас  в
Тибете - ибо известно, что  место  это  дикое  и  безлюдное,  -  проворчал
Никколо. И все Поло заметно помрачнели, так как уже  успели  привыкнуть  к
обществу странного и непритязательного рыцаря четырех имен.
   - Я обязательно вас найду, - заверил их Хэ Янь. И, со своей  неизменной
полуулыбкой, решительно двинулся прочь - в тот самый  путь  в  тысячу  ли,
который, как известно, начинается с первого шага.
   Марко смотрел, как рыцарь твердой  походкой  поднимается  на  невысокий
холм над пахнущей морем  гаванью.  И  что  же  это  был  за  хитрый  трюк,
благодаря которому рыцарь, казалось, исчез, еще не дойдя до вершины?  Нет,
должно быть, Марко подвело зрение. Но показалось -  Хэ  Янь  вдруг  исчез.
Будто его там и не было.


   Гигантские джонки под прямоугольными парусами  покачивались  на  мутных
водах; снасти их громко скрипели, трещали  и  скрежетали.  Так,  угрожающе
кренясь, бубня и бормоча, пища  и  стеная,  суда  пробирались  по  мелкому
Южно-Катайскому морю...
   Бесконечную  череду  дней  плавание  длилось  без  каких-либо  заметных
событий - пока корабль  огибал  полуостров  Меньших  Индий  и  тащился  по
Яванскому проливу, забравшись так далеко  к  югу,  что  на  небе  даже  не
появлялась Полярная звезда. Хотя перемены в небе и вселяли в монгольских и
татарских всадников тревогу,  все  же  морское  путешествие  предоставляло
людям  и  животным  прекрасную  возможность  отдохнуть  и  поправить  свою
амуницию. А Марко проводил время,  обмениваясь  загадками  со  сфинксом  и
делая записи в своем путевом дневнике.
   Одним знойным, нагоняющим  дрему  днем  к  ним  приблизилась  небольшая
флотилия корявых судов под черными парусами, и гребцы закричали:
   - Пираты!
   Но темная флотилия подплывала все  ближе  и  ближе.  Наконец  катайский
капитан, нахмурившись, произнес:
   -  Это  не  обычные  морские  разбойники.  Это  киноцефалы  Андаманских
островов, где живут люди с головами - и повадками - злобных псов!
   Никколо Поло перекрестился, а  Маффео  лишь  саркастически  усмехнулся.
Пристальнее вглядевшись в висящее у них на хвосте пиратское  судно,  Марко
понял, что капитан прав. На палубе корабля  и  впрямь  стояли  существа  с
телами нормальных  людей  -  но  мохнатыми  головами,  острыми  клыками  и
высунутыми языками громадных и свирепых мастиффов.



23

                                  Дуй: Радость.
                                  Воды сверху; воды и снизу.
                                  Благородный муж находит утеху в друзьях.

   Аляповатые,   но   быстроходные   пиратские   суденышки   под   черными
треугольными парусами  догнали  и  окружили  надежный  купеческий  корабль
подобно стае диких псов. Рычащие твари с острыми ножами в когтистых лапах,
щелкая зубами и брызгая пеной, бросились на борт.  Защищавшихся  катайских
мореходов и монгольских стражников они рвали  и  ножами,  и  клыками  -  в
равной степени смертоносными.  Люди  доблестно  обороняли  свое  судно,  а
Оливер и его паж боевым топором и мечом разнесли великое множество  песьих
черепов. Но еще более великое множество песьеголовых пиратов текло на борт
бесконечной рекой - и набрасывалось на людей с беспредельным - и бездумным
- неистовством.
   - Что-то не нравится мне эта иллюзия, молодой господин, -  обращаясь  к
Марко, выдохнул ученый Ван, пока они совместными усилиями обрезали привязь
рыбацкой шлюпки и сбрасывали ее в пенную воду.
   Катайские мореходы сдерживали бешеных псов на скользкой от крови палубе
своего корабля, который они некогда поклялись защищать,  -  а  Поло  и  их
уцелевшие спутники тем  временем  соскальзывали  по  пеньковым  канатам  в
гребные лодчонки, прихватив с  собой  столько  провизии,  сколько  удалось
унести. Когда уже отчалили в бурное  море,  к  ним  перелетел  и  дрожащий
сфинкс.
   - Марон! - взвыл Маффео. -  Тут  нам  и  крышка!  Пропадем  мы  в  этих
скорлупках без мяса и вина! Да еще без коней! Теперь только  на  святых  и
надежда!
   - Церендибские сапфиры, подобные  бледно-голубым  звездам,  с  оттенком
свежепроцеженного индиго; ценою же сказанные сапфиры в дойную верблюдицу с
двумя  верблюжатами...  -  с  посеревшим  лицом  бормотал  Никколо   Поло,
перебирая свои вторые по значению янтарные четки.
   - Похоже, и благословенные  святые  нам  уже  не  в  подмогу.  Ибо  нас
преследуют морские драконы!  -  воскликнул  Марко,  увидев,  как  из  воды
высунулась громадная чешуйчатая голова.
   На  вид  эта  серо-зеленая  массивная  голова  была  сущим   уродством.
Выпученные красные глаза, вытянутое рыло, полная неровных клыков разинутая
пасть. Широкий, будто у кобры, капюшон служил мерзкой голове как бы фоном.
Прямо под облюбованной рачками шеей торчали две неуклюжие передние лапки с
тремя когтями - одним длинным посередине и двумя короткими по бокам.
   Голосом, подобным ревущему прибою, нелепая голова произнесла:
   - Великий Нага-хан, Басудара,  Океанский  император  морских  драконов,
шлет вам свой царственный привет. - И, будто  знойный  и  смрадный  ветер,
лица путников ожгло отвратительное дыхание твари.
   Потом дракон продолжил:
   -   Нага-хан,   Басудара,   Повелитель   Пучины,   желал   бы    узнать
местонахождение человека-дракона, порой  именуемого  "Хэ  Янь".  За  столь
незначительную услугу Непостижимый  Нага-хан,  Басудара,  вознаградит  вас
безопасной доставкой в любой выбранный вами порт.  Так  говорит  император
морских драконов, Басудара.
   - В любой порт? - с округлившимися  глазами  переспросил  Маффео.  -  А
вознаградит ли нас царь  драконов  безопасной  доставкой  в  Величайший  и
Наисветлейший порт Венецию?
   С  шумом  разбивающейся  о  берег  морской  волны   чешуйчатая   голова
прочистила горло.
   -  Согласно  императорским  записям,  далекий  и  незначительный   порт
Венеция, ко всеобщему прискорбию, не  подпадает  под  юрисдикцию  Великого
Наги-хана, Басудары. Желающим получить безопасный доступ в отдаленный порт
Венецию следует обращаться  непосредственно  к  его  светлости  Верховному
Василиску  Византии.  Непостижимый  же   Нага-хан,   Басудара,   милостиво
вознаградит вас безопасной доставкой в любой  порт,  подпадающий  под  его
благосклонную юрисдикцию. Так  говорит  наимудрейший  Нага-хан,  Басудара,
Повелитель Пучины.
   - Ну, раз так, то мы ничего не знаем о  местонахождении  рыцаря,  порой
именуемого Хэ Янем. Когда мы в последний раз о нем слышали, странник  этот
бродил где-то в высочайших Гималаях, - твердо заключил Никколо.
   - Горы высочайших Гималаев не находятся под властью или попечительством
Повелителя Пучины, - разочарованно прошипел морской дракон.
   - И что, ты бросишь нас тут утопать? -  возопил  татарин  Петр.  -  Мои
сухопутные ноги ходить по воде не умеют!
   Морской дракон испустил мрачное шипение.
   -  Мудрый  Океанский  император,  Басудара,  рекомендует  вам  поискать
прибежища вон на том небольшом, но приятственно изобильном  островке,  ибо
страшные опасности поджидают беззащитных  в  открытом  море.  Так  говорит
Нага-хан всех морских драконов, Басудара. - И  чудовищная  голова  исчезла
меж волн.
   Поло принялись вглядываться в направлении, указанном чешуйчатой тварью,
и поняли, что, несмотря на их отказ предать странствующего рыцаря Хэ  Яня,
таинственный посланник оказался более милосерден, чем можно было  ожидать.
Ибо  он  все-таки  направил  их  к  берегу  прелестного  островка  -   так
продуваемого ветрами, что сдуло его даже со всех морских карт.


   За неимением другого названия в записках морских путешественников  Поло
назвали свое прибежище Островом Утех. Местечко это, богатое пресной водой,
изобилующее пряностями и  фруктовыми  деревьями,  пальмами  с  фараоновыми
орехами и рыбой, поначалу и впрямь утешило измученных путников. Меднокожие
низинные жители Острова Утех и ведать не ведали ни о великом  хане,  ни  о
каком-либо другом достойном правителе, а поклонялись они  зловещим  идолам
со змеиными головами. Жили  туземцы  подобно  животным  -  хотя  и  весьма
симпатичным. Ходили, однако, слухи, что собратья их, облюбовавшие для себя
туманные холмы в центре острова, куда более дики и свирепы.
   Низинные люди ходили  совершенно  голыми,  если  не  считать  небольших
клочков ткани в паху, - и следовали при этом любопытной традиции.  Выменяв
полотна шелка у некогда проплывавших мимо  купцов,  они  занавешивали  ими
входы в свои незамысловатые соломенные хижины.  Туземцам  и  в  голову  не
пришло, что шелк предназначен для одежды. Они  видели  в  нем  всего  лишь
красочное убранство для своих конических домиков. Низинные  мужчины  вволю
пили крепкое и пряное пальмовое вино. А низинные женщины пели и  грациозно
танцевали -  и  не  считали  целомудрие  за  добродетель.  Потому-то  люди
великого хана и решили, что это остров утех. Никто не торопился  отплывать
оттуда на жалких гребных лодчонках, чтобы потом тщетно бороться  в  них  с
неистовыми морскими штормами.
   Но все же, хотя рыба и фрукты, цветы и женщины были воистину сладостны,
трое Поло не испытывали особой радости от задержки.
   - Мы ищем Спящую  Красавицу,  а  не  этих  веселых,  -  угрюмо  заметил
Никколо.
   "Нет, не этих", - повторял про себя  Марко.  Ибо  только  одна  веселая
красавица занимала его мысли. Си-шэнь.
   Да, Поло находили мало радости в том, чтобы  торчать  на  берегу  этого
уединенного  острова  -  так  далеко  от  обязанностей,  дел   и   удобств
цивилизации. Утехи этих мест не удовлетворяли их желаний  и  потребностей.
Им требовалось одно  -  найти  Спящую  Красавицу,  которая  теперь,  после
обнаружения странного ковра с рунами, казалась так мучительно близка. Поло
жаждали представить это  сказочное  создание  великому  хану  и  запросить
положенную награду: позволение вернуться домой,  в  милую  сердцу  Венецию
("...вместе с Си-шэнь", - добавлял про себя Марко).
   Но оказалось на этом острове и нечто, вызывавшее у прилежных  искателей
Спящей Красавицы крайнее раздражение. То  были  сны.  Каждый  вечер,  пока
мужчины  пили  и  закусывали  перед  построенными  ими  в  местной  манере
соломенными  хижинами,  женщины  пели  и  танцевали  для  них  под  музыку
рокочущих барабанов и  тоскливые  посвисты  длинных  флейт.  С  гирляндами
ароматных  цветов  поверх  голых  грудей  женщины,  изящно   жестикулируя,
излагали  предания  своего  острова.  И  все,  что  эти  предания  в  себе
содержали, снилось мужчинам всю ночь. Если женщины пели о войне,  мужчинам
снилось сражение - и они то и дело, крича, просыпались. Если женщины  пели
о любви, мужчины ерзали и ворочались - а потом  прокрадывались  к  хижинам
женщин. Если же женщины пели о змееглавых духах, то змеи эти и вползали  в
беспокойный и мучительный сон.
   Вначале  Поло  решили,  что  к  пальмовому  вину  подмешивают  какие-то
снадобья, и запретили своим людям его пить. Но волшебные сны продолжались.
Тогда  стало  ясно,  что  сам  остров  заколдован.  Но   откуда   исходило
колдовство? Возможно, то была месть морских  драконов,  что  направили  их
сюда после того, как Поло отказались выдать местонахождение рыцаря Хэ Яня?
Или колдовство исходило от духов сна этого не занесенного ни на одну карту
острова?
   - Иллюзии живут здесь будто сами по себе, -  хмуро  заметил  Ван  после
одной особенно бурной ночи.  -  Но  я  что-то  не  припомню  упоминания  о
подобных странностях в "Аналектах"...
   -  Согласно  Гиппократу,  земля,  воздух  и   вода   имеют   нескольких
собственных духов, - с серьезным видом отозвался Никколо. -  Однако  никто
из древних географов не описывал столь необычных земель.
   - Марон! Мне приснилось грандиозное венецианское пиршество! - с  зевком
пробуждаясь от глубокой дремы, присоединился к беседе  Маффео.  -  Каплуны
вареные, жареные и пареные. На каждого по поросенку, а внутри этих поросят
всякие вкусности - фиги, сквобы, жаворонки. И конечно же громадные  пироги
с мясом - всевозможных форм, с хрустящей корочкой. Так и  сочатся  пряными
соусами! Полно лимонов и апельсинов, чтобы выдавливать  на  восхитительную
жареную телятину. Под  рукой  у  каждого  судок  с  великим  разнообразием
пряностей лучшего помола... -  Дядя  Маффео  снова  зевнул.  Потом  окинул
взглядом кислые лица остальных, негромко рыгнул и погрузился в молчание.
   - Моим дьяволам тошно и неловко, - сказал татарин Петр.
   - Могут ли руны охранять спящие души? - спросил Оливер.
   А потом мужчины снова окунулись в  вялую  рутину  еды,  питья,  зрелища
того, как женщины сплетают свои гипнотические чары, - и  призрачных  снов.
Вскоре все лишились ощущения времени и желания  спастись.  Пресытились  ли
они - или всего лишь утомились?
   Поло же тем временем нервно  расхаживали  по  берегу  -  и  лихорадочно
прикидывали, как же им выбраться с этого "восхитительного" Острова Утех.



24

                                     Цзя-жэнь: Домашние.
                                     Ветер поднимается от пламени.
                                     Царя и его домашних не страшит ничто.

   Сидя на обдуваемом ветрами холмике  и  оглядывая  густо-лазурное  море,
Марко, чтобы хоть как-то занять время, записывал на  пергаментных  листках
своего путевого дневника: "Завоевательные походы великого хана за  пределы
Катая, несмотря на  Его  мудрое  руководство  и  блистательную  стратегию,
нередко сталкивались с трудностями, несчастьями, а подчас и поражениями".
   В настоящий момент великий хан был очень  далеко.  Но  когда-нибудь  он
вполне может приказать, чтобы дневник Марко перевели  и  прочитали  вслух.
Так что выбор слов требовал большого благоразумия - даже здесь, на этом не
отмеченном на картах островке. А если чтец, запнувшись, попытается  слегка
изменить смысл, великий хан сразу заподозрит неладное.  Это  как  пытаться
обмануть его святейшество в вопросах доктрины. Нет-нет, не пройдет. Никоим
образом.
   Окунув перо  в  ягодные  чернила,  Марко  продолжил  запись.  "Подобные
случаи, полагаю, объясняются самим естеством монголо-татарских воинов. Да,
безусловно, в суровых степях они мчатся, как неистовые ветра, -  но  вянут
подобно нежным цветкам во влажных тропических джунглях.  В  своих  плотных
кожаных доспехах - когда им не  приходит  в  голову  их  снять  -  монголы
пекутся там, словно цыплята в печке. А сняв доспехи,  становятся  слабы  и
беззащитны, как яйца без скорлупы.
   Всем известно, что войска великого хана пока так и не покорили Бир-мянь
- несмотря на энергичные атаки лучниками грозных боевых слонов, что  возят
на свои