тя Маффео никогда  не  мог
отказаться от того, чтобы разделить с кем-нибудь небольшую трапезу),  трое
венецианцев спешились. Затем вместе с ученым Ваном и татарином  Петром  не
спеша подошли к пещере.
   - Стой! Кто идет? - вдруг выкрикнула короткохвостая белая  обезьяна  на
безупречной латыни.
   - Марон! - воскликнул Маффео, все еще слизывая с пальцев крошки еды.  -
Мало того, что в  этих  языческих  краях  люди  предпочитают  петь,  а  не
разговаривать, - тут еще и обезьяны болтают на языке самого папы!
   - Прошу прощения, - с озадаченным видом возразил ученый Ван, -  но  эта
обезьяна разговаривает на весьма совершенном мандаринском наречии.
   - Да нет же, - вмешался и Петр, - это татарское животное. Иначе с  чего
ему говорить по-татарски?
   - А может, эта обезьяна - еще один мираж? - предположил Никколо, устало
перебирая  свои  нефритовые  четки;  каждая  бусина  размером  со   спелый
миндальный орешек.
   - Вот еще! Никакой я не мираж, - отозвалась белая обезьяна  на  том  же
понятном для всех языке. - Ибо мираж кажется менее реальности,  а  я  куда
больше того, чем кажусь...
   - Но ведь и реальность, и кажимость - в той или иной степени иллюзия, -
возразил ученый Юань.
   - Так кто же ты в таком случае? - спросил Марко.
   - Можете звать  меня  Царем  обезьян,  если  уж  осмеливаетесь  ко  мне
обращаться,  -  ответила  обезьяна.  -  Я  родился  из   каменного   яйца,
оживленного энергией солнечных лучей, - оно раскрылось, и я вышел на свет.
Благодаря моему уму и отваге я сделался Царем обезьян, и мы жили счастливо
в Пещере водного занавеса на  Горе  цветов  и  плодов.  Но  как-то  раз  я
почувствовал,  что  ледяная  рука  Ямы,  быкоголового  Властелина  Смерти,
тянется меня забрать. Пытаясь избегнуть смертоносной хватки Ямы, я пересек
множество континентов в поисках бессмертия. Наконец один скромный дровосек
привел  меня  к  бессмертному  патриарху  Суботи,  который   назвал   меня
Знанием-Ниоткуда, научил семидесяти двум превращениям, а также открыл  мне
тайны просветления и вечной жизни. После этого я получил прозвание Мудреца
из Пещеры водного занавеса... Но вы можете звать меня просто Царем обезьян
- если вообще осмеливаетесь ко мне обращаться.
   - Марон! Мы, венецианцы, рискуем  головами,  странствуя  ради  каких-то
записей в графу дохода наших  гроссбухов.  А  эти  катайцы  -  и  даже  их
животные - шляются где ни попадя в поисках жизни вечной, - проворчал  дядя
Маффео. - Может, они думают,  что  купечествовать  для  язычника  означает
мухлевать со своими странными бумажными  деньгами,  подсчет  которых  тоже
более чем странен?
   - Мы хотели бы поговорить с госпожой, что спит в этой пещере, -  сказал
Никколо, нетерпеливо перебирая свои четки.
   - Ха! Вы что, думаете, госпожа - это куртизанка с  лотосовыми  ножками,
принимающая  обходительных  визитеров?  -  захохотала  белая  обезьяна.  -
Госпожа сейчас пребывает в глубокой и совершенной медитации. Если хотите с
ней поговорить, ждать придется довольно долго.  Лично  я  прождал  семьсот
лет, прежде чем она удостоила меня  одним-единственным  словом.  Теперь  я
терпеливо дожидаюсь второго. Прошло уже девятьсот  лет,  и  пройдет,  быть
может, еще девятьсот, - но ожидание того стоит, уверяю вас. Если  обещаете
не действовать мне на нервы, разрешаю вам разбить лагерь вон в том ущелье,
установить палатки и дожидаться вместе со мной.
   - Мы не можем ждать даже девятьсот дней, - возразил Марко. -  Мы  всего
лишь простые смертные. Поэтому нам надо войти  в  пещеру  и  поговорить  с
госпожой прямо сейчас.
   - Нет, этого я позволить не могу, - сурово ответил Царь обезьян. -  Ибо
госпожа попросила меня охранять вход в пещеру от незваных гостей.
   - Это как же она попросила, - усмехнулся дядя Маффео, -  если  всего-то
одним словом и разродилась?
   - Такая госпожа способна и одним словом сказать очень многое.
   - Но как может мелкая обезьяна вроде тебя  охранять  пещеру  от  целого
отряда воинов великого хана, имеющих при себе оружие великого хана  и  его
серебряную печать? Лучше перестань  придуриваться  и  дай  нам  пройти,  -
потребовал Маффео, дергая свою седую бороду так, будто это  дверная  ручка
Палаццо ди Поло в окутанной мглой Венеции.
   - Хо! Так  по-вашему  я...  я,  кого  сам  Нефритовый  император  нарек
"Великим Мудрецом, равным небу"...  я  слишком  мал,  чтобы  охранять  эту
пещеру? - вскричал Царь обезьян. - Так смотрите же!
   Вытащив из-за уха железную иглу, он проревел: "Расти!" И в тот  же  миг
сделался высок, как гора, с  выпуклыми,  будто  гребни,  мышцами.  Красные
глаза его засверкали как молнии, а зубы - как боевые топоры. Железная игла
превратилась в чудовищной тяжести посох, украшенный золотыми обручами, что
доставал до самого неба. Стоило  обезьяне  захохотать,  как  земля  вокруг
задрожала.
   -  Марон!  Весьма  эффектно,  -  признал  Маффео,  когда  Царь  обезьян
восстановил свои нормальные размеры. - Но все-таки ты один. А  нас  много.
Наши люди смогут тебя отвлечь - а мы тем временем проберемся в пещеру.
   - Ха! - снова  расхохоталась  обезьяна.  -  Я  же  сказал,  что  владею
искусством семидесяти двух  превращений,  включая  бесподобное  "тело  вне
тела". Вот, смотрите!
   Вырвав у себя из груди пучок белых светящихся шерстинок,  Царь  обезьян
бросил  их  в  воздух.  Шерстинки  мгновенно  обернулись   доброй   сотней
короткохвостых обезьянок, которые тут же  принялись  что-то  тараторить  и
кувыркаться на узловатых ветвях одинокой сосны.
   Потом обезьянки соскочили с дерева и засновали меж конских ног -  столь
прыткие и ловкие, что достать  их  каким-то  оружием  казалось  немыслимо.
Окружив троих Поло, обезьянки принялись дергать полы их  халатов,  а  одна
даже осмелилась ухватить Никколо за нос...
   - Прекрати! - выкрикнул Марко,  едва  удерживаясь  от  смеха  при  виде
обиженного выражения на строгом лице отца. - Да, у  тебя  и  впрямь  полно
всяких обезьяньих трюков. Но и мы,  венецианцы,  тоже  владеем  кое-какими
фокусами.
   - Мы? - с сомнением переспросил сына Никколо.
   - Конечно, - заверил его Марко. - Мы великие волшебники.
   - Мы? Волшебники? - снова удивился Никколо, встревоженно перебирая свои
четки.
   - Так покажите мне фокус! - проревел Царь обезьян, уже обративший  всех
обезьянок обратно в шерстинки.
   - Я покажу тебе, как я исчезаю, - сказал Марко  и  направился  прямо  к
сосне, что охраняла вход в пещеру. За ним  осторожно  последовали  старшие
Поло, Петр и ученый Ван.
   - Смотри, Марко, не спеши, - предостерег его отец.
   - Ха! Это славный фокус - для смертного, - прикинула обезьяна. -  Давай
показывай, как ты исчезаешь.
   Тогда Марко подошел к темному проходу в пещеру - и исчез.
   - Ну, кажется, я тоже могу исчезнуть, - усмехнулся Маффео Поло,  шагнул
в пещеру - и был таков.
   - А можно, мы все исчезнем? - с едва заметной улыбкой спросил  Никколо,
пропуская в пещеру Петра и ученого Вана.
   - Да ведь  это  никакой  не  фокус!  -  раздосадованно  выкрикнул  Царь
обезьян. - На самом деле вы не исчезли! Вы просто вошли в пещеру!  Все  вы
вошли в пещеру... Проклятие! Ведь вы вошли в пещеру! В пещеру  госпожи!  -
Он заскрежетал зубами и провыл: - Нечестно! Так нечестно!



13

                                Гуй-мэй: Невеста.
                                Гром тревожит радостное озеро.
                                Зыбкие начала ведут к нескончаемым концам.

   Они оказались в высоком  гроте,  сводчатый  потолок  которого  усеивали
светящиеся каменные сосульки. Никаких признаков жизни и никакого источника
света, если не считать странного  свечения,  что  исходило  от  любопытной
груды камней в дальнем  конце  пещеры.  Тяжелый  воздух  отдавал  какой-то
приторной затхлостью.
   А снаружи доносились глухие вопли беснующегося Царя обезьян:
   - Вернитесь! Вернитесь! Вы пожалеете! Пожалеете...
   Но путники осторожно двигались дальше - к светящейся шишковатой  груде,
а с каменных сосулек  им  на  головы  что-то  капало.  И  вдруг  в  пещере
зазвучала  песнь,   которую   исполнял   высокий   женский   голос   столь
завораживающей  красоты,  что  все  пятеро  замерли,  охваченные  каким-то
смутным томительным чувством.
   Песнь  оборвалась  так  же  внезапно,  как  и  началась,  -  и  тот  же
хрустальный голос наполнил пещеру вопросом:
   - Как смели вы оторвать меня от вечной медитации?
   - Простите, бессмертная  госпожа,  мы  жалкие  и  ничтожные  посланники
великого хана Хубилая - и нижайше просим  вашу  милость  об  аудиенции,  -
сказал Марко, кланяясь и лихорадочно подыскивая слова для самых учтивых  и
изысканных форм обращения.
   - Великого хана? - с веселыми нотками переспросил голос  из  светящихся
скал. - Значит, степные варвары добрались до Трона Дракона?
   - Да, госпожа, некоторое время назад. С тех пор как пала династия Южная
Сун на берегах волшебного Западного озера, монголы покорили весь Катай,  -
пояснил Никколо Поло, ощущая странную надежду, что эта госпожа, чей  голос
сверкал и переливался подобно орошенным чистой влагой голкондским алмазам,
скорее станет обсуждать с  ними  вопросы  столь  тонкие,  как  политика  и
коммерция, а не мистическую восточную чепуху.
   - Для феи Облачного Танца время мало что значит, - отозвался мелодичный
голос. - О столь приземленных материях я не задумывалась с  тех  пор,  как
кончилась эра бессмертного Желтого императора.
   - Да-да, госпожа фея, конечно-конечно, - вздохнул Никколо, чьи  надежды
так быстро развеялись.
   - Но выговор у вас не катайский... и в то же время вы  не  степняки,  -
заметил голос. - Подойдите, я хочу получше вас разглядеть.
   - С радостью, госпожа, - ответил Марко, страстно желая взглянуть на эту
фею Облачного Танца и почему-то надеясь, что она  будет  напоминать  рыжую
итальянскую милашку.
   - К вашим услугам, бессмертная фея, - с галантным поклоном добавил дядя
Маффео, надеясь, что лицо и фигура этой облачной  плясуньи  будут  так  же
любезны Хубилаю, как и ее мелодичный голос (а еще надеясь, что  она,  быть
может, пригласит их отобедать)...
   И все  сильно  разочаровались.  Подойдя  ближе,  путники  увидели,  что
светящаяся груда на самом деле тщательно выложена в  манере  традиционного
катайского  сада  камней.  Неровные  и  выступающие  ее  части  напоминали
скалистые холмы  и  горные  пики.  Вода,  стекавшая  с  каменных  сосулек,
образовывала у подножия груды безмятежное  озерцо.  На  каменных  выступах
располагались изящные павильончики красного дерева. Их крыши выложены были
полупрозрачным зеленым нефритом, а загнутые кверху свесы увенчаны по углам
миниатюрными лисами из белого  нефрита.  Внутри  каждого  павильона  горел
крошечный каменный фонарик, который и покрывал все окружающее удивительным
глянцем.
   А   на   вершине   миниатюрного   горного   пика   стояла   семиярусная
восьмиугольная  пагода  коричного   дерева,   охраняемая   парой   голубых
лазуритовых лис. Свет игрушечной пагоды приглушался плотными  и  зловещими
завесами паутины. А по ту сторону искрящейся  паутины  путники  разглядели
тонкие  очертания  сидящей  в  позе  медитации  крошечной   полупрозрачной
фигурки.
   - Марон! Да она короче моей руки, - прошептал Маффео. -  Хубилай  будет
недоволен.
   Искрящийся смех прокатился по пещере.
   - Уже много столетий я практикую "Путь, что  по  ту  сторону  слов".  Я
приняла золотую и коричную пилюли  и  применила  сокровенную  алхимию  для
трансмутации моего физического облика.  Играя  с  бесчисленным  множеством
юношей в игру Белого Тигра и Зеленого Дракона, я  впитывала  их  жизненную
сущность и объединяла Инь и Ян. Наконец, я достигла  бессмертия  и  теперь
представляю собой нечто вроде эмбриона, вечно подвергаясь перерождению.  Я
плаваю над горными  вершинами  и  облетаю  луну.  Мне  не  особенно  нужна
телесная оболочка.
   - Зато Хубилаю нужна... - пробормотал Маффео.
   - Теперь, когда вы меня пробудили, я чувствую себя вяловато, -  пропела
фея Облачного Танца. - Самое время восполнить мой  запас  Белого  Тигра...
мужской жизненной сущности. За этим, наверное, вас  и  направили  к  моему
пристанищу...
   И Марко тут же охватил странный озноб - будто холодный  огонь  пробежал
по всему его телу. Завороженный, он не сводил взгляда с миниатюрной пагоды
-  и  казалось,  она  растет  прямо  на  глазах.  Потом   завеса   паутины
раздвинулась, и венецианец увидел сидящую на бархатных  подушках  женщину.
Столь прекрасной женщины Марко в жизни видеть не доводилось. Красива,  как
итальянка, - но  с  гибкой  грацией  уроженки  Катая.  В  черных  волосах,
окутывающих  изящную  фигуру,  мерцают  золотые  блики.  Под  халатом   из
просвечивающего персикового шелка виднеется нежная кожа. Сверкающие черные
глаза смотрят прямо на Марко - и словно притягивают к себе.
   Холодный  огонь  пробежал  по  всему  телу  Марко,  и  в  голове  будто
взбурлило. Все мысли заняты были теперь только красотой этой женщины  -  и
стремлением заключить ее в объятия. Марко шагнул  вперед,  страстно  желая
попасть в волшебную пагоду - к ее чарующей хозяйке...
   -  Остерегитесь,  хозяин.  -  Голос  Петра  донесся  словно   откуда-то
издалека. - Остерегитесь, ибо фея эта, может статься,  дух  лисы,  который
принимает облик прекрасной женщины,  чтобы  вытягивать  жизненную  энергию
мужчин - опустошать и уничтожать их.
   Но Марко не обращал внимания на далекий голос Петра. Он уже  готов  был
рискнуть своей жизненной энергией - и  самой  жизнью  -  ради  ласк  этого
неземного создания. Горящие черные глаза женщины, казалось, тянут его  все
дальше и дальше - будто хотят поглотить. И все же, когда желание  достигло
своего апогея, в голове у Марко вдруг возникла странная картина. Дымящееся
поле боя, где посреди трупов лежит черная женщина. Лежит -  и  подмигивает
ему...
   - Стой!  -  послышался  вдруг  тонкий  пронзительный  вскрик.  А  потом
какое-то небольшое существо бросилось к Марко и  оттолкнуло  его  назад  -
прерывая влекущий взгляд феи и разрушая ее чары.
   Магическая пагода разом восстановила свои игрушечные размеры и укрылась
под завесой паутины. А всю пещеру заполнил громкий насмешливый  хохот  феи
Облачного Танца.
   Все с интересом воззрились на маленькое существо, что спасло  Марко  от
голодных объятий феи. А  оно  оказалось  золотистым,  похожим  на  кошечку
сфинксом.  Усевшись  на  выступ  скалы,   сказочное   создание   принялось
вылизывать свою шелковистую шкурку.  На  очаровательной  мордашке  сфинкса
светилась лукавая улыбка.
   - Ну и ну, сфинкс! - удивился Никколо Поло. - Далеко же занесло тебя от
твоей родины в западных пустынях.
   - Да уж не дальше, чем вас, - отозвался сфинкс, не переставая увлеченно
вылизывать свои крылья.
   - Верно. Но ты-то как здесь оказался?
   - Моим хозяином был купец из западных пустынных земель, что  отправился
на восток с шелковым  караваном.  Во  время  слепящей  песчаной  бури  его
верблюд отбился от остальных  и,  совсем  потеряв  дорогу,  забрел  в  эту
пещеру. А тут госпожа обольстила его - так же, как  собиралась  обольстить
одного из вас.
   - И где теперь твой хозяин? - поинтересовался Марко,  все  еще  немного
ошарашенный чарами феи.
   - О, это занятная загадка, ибо  теперь  он  там,  наверху...  вместе  с
остальными, - ответил  сфинкс,  взглядом  указывая  на  сводчатый  потолок
пещеры, где истекали своим холодным дождем каменные сосульки.
   - И впрямь занятная загадка, любезный сфинкс, - заметил Марко. - Что-то
я не вижу, чтобы к потолку прилип какой-нибудь купец.
   - Ты видишь окаменевшие останки обезумевших любовников  феи,  -  сказал
сфинкс. - Существо их высосано, и  они  до  сих  пор  истекают  последними
остатками своих жизненных флюидов.
   - Марон! - изумленно таращась  на  потолок,  воскликнул  Маффео.  -  Ты
хочешь сказать, что эти сосульки - измочаленные останки людей?
   Никколо торопливо перекрестился и  пробормотал  несколько  воззваний  к
Святой Деве Марии.
   - Иллюзия, - невозмутимо заметил ученый Ван. - Безусловно, иллюзия.
   Взбешенный подлым коварством феи Облачного Танца, Марко выхватил  из-за
пояса короткий меч и рубанул по паутинам, занавешивавшим вход  в  коричную
пагоду феи. Визгливый смех тут же перешел в яростный вопль... а потом  фея
умолкла. И  когда  Марко  вгляделся  в  ее  светящееся  обиталище,  теперь
открытое для затхлого пещерного воздуха, то феи Облачного Танца там уже не
увидел. Она обратилась в груду сухих белых косточек, словно  там  оставили
разлагаться труп какой-то нежной пташки.
   Марко вздрогнул - и наконец-то полностью  очнулся.  А  в  памяти  снова
возникла картина дымящегося поля боя, виденного им во  время  скитаний,  -
поля, на котором незадолго до того сражались две татарские орды.  И  когда
он, потрясенный до глубины души, брел по этому  полю  мимо  обезображенных
трупов мужчин и даже детей - тут и там то отрубленная рука, то голова,  то
лишенное членов туловище, - именно тогда Марко увидел, как ему подмигивает
черная женщина. Лежа на земле с обернутым вокруг  бедер  халатом,  женщина
подмигивала ему. Марко никогда не слышал о чернокожих в этих краях, -  но,
подойдя ближе, понял, что женщина  на  самом  деле  не  черная,  а  скорее
лиловая. Темно-лиловая - как гниющий на солнце баклажан. Лиловая  кожа  до
предела растянулась на распухшей  плоти  -  местами  тонкая  оболочка  уже
рвалась и трескалась, обнажая желтый слой жира. Раньше Марко  и  не  знал,
что человеческий жир желтый.
   И еще Марко в ошеломленном ужасе заметил, что женщина на самом деле ему
не подмигивает. В глазах у нее шевелились личинки. И во рту, и в  ноздрях.
Оттого и казалось, что она подмигивает. Вонзившаяся в нее стрела явно была
случайной - жирная до болезненности  женщина  нечаянно  забрела  на  линию
огня. Никто не просил ее там быть - как никто не просил и Марко  найти  ее
там  -  мертвую,   пристроившуюся   среди   трупов   мужчин   всевозможных
народностей. Надо было двигаться дальше. И все же Марко прекрасно  помнил,
как притягивали его эти подмигивающие глаза...


   -  Все  мы  испытываем  к   тебе,   благородный   сфинкс,   глубочайшую
признательность  за  избавление  моего  сына  от  несчастной  судьбы  быть
пожранным  этой  демонической  феей,  -  низко  поклонившись   прелестному
созданию, произнес Никколо. - Как нам тебя отблагодарить?
   - В ваших бородах до сих пор остались песчинки западных  пустынь,  и  я
почувствовал их запах, - сказал сфинкс. - Тогда я подумал, что вы  сможете
доставить меня домой, где я снова смогу погреться и понежиться под горячим
солнцем.
   - Видит Бог, мы рады были бы доставить  тебя  домой,  хотя  и  сами  не
знаем, когда судьба - и великий хан - позволит нам вернуться на запад. Так
что пока можем предложить тебе, прелестный сфинкс, попутешествовать вместе
с нами. Слышал я, что сфинксы весьма умелы в разгадывании  загадок.  Может
статься, ты поможешь нам распутать тот клубок, что ждет нас на  выходе  из
этой страшной пещеры, - ответил Никколо, адресуясь к сказочному существу с
самыми похвальными словами, ибо всем известно, что сфинксы обожают лесть.
   - Марон! Давайте-ка  поскорее  выберемся  из  этого  жуткого  места,  -
пробормотал Маффео, старательно  уворачиваясь  от  капель,  что  падали  с
каменных сосулек.
   - Ну, вы и впрямь великие волшебники, коль сумели целыми и  невредимыми
выйти из этой пещеры, - заметил Царь обезьян, сидя на узловатой сосне и не
сводя своих красных глазок с только что появившихся из пещеры путников.
   - Тебе уже не стоит дожидаться второго слова феи,  -  отозвался  Марко,
засовывая свой покрытый паутиной меч обратно за пояс.
   - Ха!  -  рассмеялась  обезьяна.  -  Госпожа  бессмертна  и  бесконечно
перерождается. Ее последней песни я еще не слышал... и вы,  между  прочим,
тоже.
   Потом маленький крылатый сфинкс устроился в переметной суме у Марко,  и
отряд торопливо поскакал  прочь.  Но  еще  долго  слышали  венецианцы  эхо
оглушительного обезьяньег