ляться?  Он
же даже чуть мужа моего не пришиб...
   Уже прощаясь, Татьяна спросила, нет ли у  нее,  случайно,  фотографии
Петра?
   Та замахала руками:
   - Да вы что?! На черта он мне сдался!
   И запнувшись, добавила, что дошла  в  своем  отчаянии  до  того,  что
как-то решила обратиться к колдунье - прочитала объявление в газете, что
таким способом можно устранить нежелательное знакомство. Для этого нужна
фотография. Перерыла в поисках все вещи  дочери,  но  ничего  не  нашла.
Обратилась к ней самой, но просьба была отвергнута.
   Колдунья, впрочем, согласилась обойтись и без фото, но это показалось
Юлии подозрительным, и она разуверилась в ее добросовестности.
   Нельзя сказать, что  женщины  расстались  подругами,  но,  во  всяком
случае, Татьяна многое поняла и многое  ей  простила.  Она  заторопилась
домой, не желая столкнуться с ее супругом, да и время уже было  позднее.
На третьем этаже она слегка заколебалась - не  попробовать  ли  еще  раз
заглянуть к Жене? Но одна мысль о том, что придется общаться  с  Петром,
удержала ее. Теперь, после рассказа Юлии, она и сама его боялась, причем
всерьез. Алины тоже дома не было. И Татьяна поехала домой.
   Из еды  в  холодильнике  оказалась  пачка  масла  и  кочан  подвядшей
капусты. В последние дни она совсем  не  ходила  по  магазинам.  Татьяна
чертыхнулась, но тащиться в супермаркет было уже не  под  силу,  поэтому
она решила потушить капусту, заправив ее черным перцем. Когда голоден  -
и это сойдет. Она поставила кастрюлю на медленный  огонь  и  со  вздохом
отправилась в комнату - посмотреть вечерние новости.
   Женщина просидела в кресле минут пять, пытаясь вслушаться в  то,  что
говорит  диктор,  но  ее  мысли  блуждали  очень  далеко  от  мировых  и
внутрироссийских проблем. Она думала  о  Нелли  -  не  позвонить  ли  ее
родителям? Может, девушка уже нашлась?
   Обдумывая этот вопрос, она обводила взглядом комнату. И,  наткнувшись
на приоткрытую дверцу шкафа, замерла. Уходя из дома, она закрыла дверцу.
Это Татьяна помнила совершенно точно, потому что  в  последнее  время  в
квартире стала летать моль, и она старалась, чтобы та  не  добралась  до
теплых вещей. Женщина встала, пошла к шкафу и  прикрыла  дверцу.  Та  не
желала закрываться - мешали упавшие на дно вещи. Она раздраженно открыла
шкаф и обмерла. Ирина новенькая шубка исчезла. Вот здесь  она  висела  -
милая бежевая вещица из каракуля, в целлофановом чехле... И вот ее  нет.
Не веря своим глазам, Татьяна сдвинула вешалки, посмотрела даже на  пол,
как будто такая вещь могла затеряться, как иголка. Шубки не было.
   Кроме шубы, из шкафа исчезла также зимняя шапка мужа - он проносил ее
всего два сезона, а также ее собственная дубленка. Татьяна не  очень  ею
дорожила, вещь была довольно заурядная. Но другой просто  не  было!  Она
смотрела в полупустой шкаф и пыталась понять, что произошло. Неужели она
сама в припадке безумия куда-то упрятала эти вещи, а теперь  начисто  об
этом забыла? Да не может этого быть!
   Она  беспомощно  огляделась.  Взгляд  упал  на  сервант  -   там,   в
шкатулке... Сколько раз она себе говорила - не держать драгоценности  на
виду, все собиралась найти место поукромнее, все откладывала и вот...
   Шкатулки не было. Она исчезла оттуда со всем  своим  содержимым.  Там
хранились старинные золотые сережки с  жемчугом  -  еще  мамины.  Мамино
жемчужное ожерелье - Татьяна надевала его редко, а вот  Ира  его  просто
обожала. Опять же  -  Ирины  сережки  с  бриллиантами.  Бриллианты  были
смехотворные - крохотные, почти без блеска.
   И стоили эти  серьги  не  так  уж  дорого.  Но  сколько  счастья  они
доставили десятикласснице Ирке, когда та вымолила  себе,  наконец,  этот
подарок к Новому году! Ее щенячья радость, танцы, прыжки и слезы  стоили
любых бриллиантов самой чистой воды... Было в шкатулке и старое  колечко
с  каким-то  красным  камешком  -  Татьяна  сама  толком  не  знала  его
стоимости. Серебряные  вещи  -  две  браслетки,  кольца  с  самоцветами,
цепочка с крестом.
   Мужнины запонки  с  эмалью.  Его  золотая  заколка  для  галстука,  с
маленьким рубином - подарили коллеги на работе, к  юбилею.  У  них  было
принято дарить дорогие подарки.
   Татьяна смотрела на пустое место в серванте, и точно такая же пустота
поселилась у нее в голове.
   Она пыталась осознать  то,  что  произошло,  и  не  могла.  Не  могла
протянуть руку, двинуться с места, что-то предпринять. Просто  стояла  и
оторопело смотрела перед собой. До тех пор, пока с  кухни  не  потянулся
противный горький запах подгоревшей капусты.
   Только это стронуло  ее  с  места.  Она  пошла  на  кухню,  выключила
конфорку, присела за стол. Наконец явилось слово, которое она  искала  и
не могла  найти  -  "обокрали".  А  за  ним  потянулась  рваная  цепочка
бессвязных мыслей - "кто", "как", когда", "пока меня не было дома", "что
теперь делать"...
   Наконец она окончательно пришла в себя. Первым движением было пойти в
прихожую и проверить замки на входной двери. Дверь была в полном порядке
- никаких следов взлома. Она тщательно обследовала  скважины  с  внешней
стороны - они даже не были поцарапаны. Ломом такую дверь не  отожмешь  -
железная, сделана на совесть. Нет, ее никто  не  взламывал.  И  замки  в
полном порядке - открываются как по маслу. Тогда что?
   Она вернулась в прихожую и взглянула  на  подзеркальник.  Там  всегда
лежали ключи. Три связки - Ирина, ее собственная и мужа. Теперь  -  две.
Вот ее связка - на ней висел брелок с адресом  и  телефоном  мастерской,
которая ставила им железную дверь.
   Ирина - с брелоком, который та купила сама.  А  ключи  Алексея  были,
наверное, при нем. Где бы он сейчас ни находился.
   - Это слишком, - произнесла Татьяна вслух. И  тут  же  вспомнила  про
деньги. Конверт с деньгами  лежал  в  ящике  письменного  стола  Иры,  И
Алексей это знал. После поминок деньги исчезли. Куда проще было подумать
на кого-то из гостей, чем на собственного мужа. Тот не  мог  взять  этих
денег!
   А он их взял. Эта мысль была так ясна и беспощадна, что женщина  даже
застонала. "И я же спрашивала его - куда подевались деньги! А  он,  гад,
начал удивляться: "Знать ничего не знаю!" И в тот же день исчез, уехал к
своей подружке! А теперь?
   Явился подчистить квартиру?! Это что, начался раздел имущества?!  Еще
до развода, до суда?!"
   Апатия внезапно сменилась яростью. Она бросилась в спальню,  потом  в
комнату дочери. Распахивала шкафы, выдергивала оттуда  вещи,  шарила  по
незатейливым тайникам, которые были известны всей семье. За батареей,  в
спальне, лежала тоненькая пачка долларов - то, что  удалось  собрать  за
последние полтора года. После  банковского  кризиса,  где  они  потеряли
немалую сумму денег,  Татьяна  предпочитала  такой  -  дедовский  способ
хранения сбережений. Но денег в тайнике не было.
   Пропал также ее совсем новенький фен, висевший возле зеркала, из бара
исчезла бутылка виски, стоявшая там для  торжественного  случая...  А  в
большой комнате она, наконец, заметила исчезновение видеомагнитофона.
   Обшарив квартиру, Татьяна упала в кресло  и  минут  пять  ругалась  -
вслух, громко, тщательно подбирая самые смачные выражения. Она бы отдала
все имущество, которое еще осталось в квартире за то, чтобы сейчас иметь
возможность дать пощечину своему благоверному. Но это было невозможно.
   "Он же попросту меня обокрал! - бесилась она. - Пришел как вор, когда
меня нет дома!
   Упер все самое  ценное!  Деньги  забрал!  Ладно,  деньги  в  основном
заработал он сам. Но  как  он  посмел  унести  мои  драгоценности?  Мои,
мамины, Иркины! А ее шубка! Он что - собрался подарить ее любовнице?!"
   У нее тряслись руки - такая низость, подлость просто не  укладывалась
в голове. Зато теперь ей было ясно, почему муж до  сих  пор  не  оставил
своих  координат.  "Ну  разумеется,  чтобы  я  не  могла  дозвониться  и
высказать ему все! Только на что он рассчитывает? Собрался разводиться -
так мы неизбежно встретимся на суде. Ведь  будет  суд,  придется  делить
имущество! И что его ждет? Как он думает, интересно? Что я ни слова  ему
не скажу? Или он спер все эти вещи,  чтобы  шантажировать  меня?  "Давай
развод, тогда все верну"? Да глупости, ребенка теперь  нет,  разведут  и
так, без шантажа... И в конце концов, когда он намерен разводиться, если
решился окончательно? Чего он тянет, гад?"
   Единственным способом связаться с мужем  было  позвонить  к  нему  на
работу. Татьяна решила сделать это завтра  же,  с  утра.  Гордость  -  в
сторону. Оскорбленное самолюбие - туда же. После того как  ее  обокрали,
она не могла больше ждать у моря погоды.
 
*** 
 
   Она позвонила ему в десять утра - уже со своего  рабочего  места.  На
работе еще никто не знал о том, что она рассталась с мужем, и Татьяне не
хотелось это афишировать.  Поэтому  она  вышла  в  коридор,  к  платному
автомату-таксофону. Тот, к счастью, работал.
   Алексей оказался на рабочем месте. Он бодро откликнулся, но,  услышав
голос экс-супруги, сразу замолчал.
   - Ты ведешь себя как ребенок! Напакостил и молчишь! Как  ты  все  это
объяснишь, интересно? - выпалила с ходу Татьяна.
   Молчание. Она распалялась все больше:
   - Какого черта ты унес из дому  вещи?  Можешь  это  объяснить?  Я  не
говорю, что это непорядочно, - о порядочности с тобой вообще нет  смысла
говорить!
   Но как ты смел взять Иркины сережки и шубку?
   Деньги - ладно, черт с ними!  Твои  зимние  вещи  я  сама  предлагала
забрать...  Но  мой  фен,  моя  дубленка,   мамины   драгоценности!   Ты
соображаешь, что делаешь?
   На том конце провода послышалось сдавленное восклицание.
   Татьяна язвительно рассмеялась:
   - Или, может, это не ты взял, а твоя подружка? Ты отдал ей  ключи  от
нашей квартиры? Или она сама взяла? Ты вообще знаешь, с кем живешь?
   Она точно продавщица? Может, домушница?!
   Ему с трудом удалось прервать поток ее слов.
   Алексей возбужденно перебил жену:
   - Погоди, о чем ты? Какие сережки? Какой фен? Я ничего не брал!
   - Что?!
   - Ты с ума сошла? - удивленно протянул он.
   Его голос зазвучал вкрадчиво и осторожно, будто он в самом деле  имел
дело с буйнопомешанной. - О чем ты говоришь? Все, что я взял,  взял  при
тебе.
   Ты видела, как Катя укладывала сумки...
   - Глаза бы мои этого не видели! -  воскликнула  она.  -  Скажешь,  ты
вчера у меня не был?
   - Да я работал вчера весь день!
   - Ну так, значит, в обед  наведался  или  после  работы!  -  рявкнула
Татьяна. Она забыла о том, что ее могут услышать, и теперь орала во весь
голос. - Скажешь, не заходил и ничего не брал?!
   - Да не брал я...
   Она бросила трубку и тут же заметила рядом  сотрудницу.  Та  вышла  в
коридор покурить, а место для курения, как назло, находилось  неподалеку
от автомата. "Она все слышала'" - подумала Татьяна, но никакого стыда не
испытала. Ей уже было морс по колено. Она опять набрала служебный  номер
Алексея. Тот взял  трубку  немедленно,  и  голос  у  него  все  еще  был
раздраженный.
   - Опять ты? - вырвалось у него.
   - Опять я! Немедленно скажи, где ты сейчас живешь! Адрес, телефон!
   - Зачем тебе?
   - Зачем?! В милицию на вас заявлю! Ты не  имеешь  права  выносить  из
дома вещи Тем более, мы с тобой еще не разведены! Это воровство, понял -
воровство! Ты меня обокрал вместе со своей сучкой!
   На этот раз трубку бросил он. Татьяна дрожала, она едва могла  стоять
на ногах. Никогда в жизни ей не приходилось так разговаривать  с  мужем.
Чувство было ужасное - будто ее ошпарили кипятком.
   Сотрудница, которая давно уже перестала затягиваться  своей  потухшей
сигаретой,  смотрела  на  нее  остановившимися,  расширенными  от  ужаса
глазами. Она, вероятно, тоже  не  предполагала,  что  человек  с  высшим
гуманитарным образованием, да  еще  с  таким  спокойным  нравом,  как  у
Татьяны, может употреблять подобные слова...
   Татьяна еще раз позвонила мужу через час - за это  время  она  успела
взять себя в руки. Успокоиться до конца ей все-таки не удалось,  но  она
дала себе слово: на этот раз  обойтись  без  взаимных  оскорблений.  Все
равно этим ничего не добьешься...
   Алексей дал ей свой новый адрес и телефон. Казалось,  он  хочет  этим
ограничиться, но она остановила его:
   - Скажи, ты в самом деле не был вчера у меня?
   - В самом деле, - мрачно ответил он.
   - А...
   - Катя? - догадался тот. - Она тоже у тебя не была. Прекрати! За кого
ты ее принимаешь?
   "А за кого мне ее принимать? - подумала Татьяна - Украла у меня мужа,
так, значит, и на многое другое  способна..."  Но  вслух  не  высказала,
только поинтересовалась, где именно Алексей держит ключи от их квартиры.
   - Ключи? - задумался он. - Да я их дома оставил.
   - Ну вот, она и могла их взять.
   - Да не г же, у тебя дома!
   - Что?! Где?
   - Я не помню...
   Он и в самом деле часто клал ключи куда попало. Татьяна знала эту его
привычку и часто ругала его по утрам, когда происходили скоропалительные
сборы на работу. Чаще всего Алексей убеждался, что найти свои  ключи  не
может, и тогда хватал связку, принадлежавшую Татьяне  или  дочери.  Тот,
кто уходил из дома вторым (обычно Ира), так же  бесцеремонно  завладевал
оставшейся  связкой.  Ну  уж  а  последний,  чертыхаясь,  обшаривал  всю
квартиру...
   - Ты не брал, значит, ключей? - недоверчиво переспросила она.
   - Посмотри на холодильнике, - измученным тоном сказал бывший  супруг.
- И скажи еще раз, честно - у тебя правда пропали вещи? Какие?
   Татьяна перечислила. Алексей выслушал ее и  сказал,  что  у  него  бы
никогда совести не хватило унести Иркины вещи. А уж тем более - дубленку
Тани... И пусть на  Катю  тоже  не  думает  -  это,  конечно,  не  очень
объективно с его стороны, но он считает ее честным человеком.
   Татьяна не стала возражать - ее гнев уже остыл, его сменило искреннее
недоумение.
   - Ладно, я поищу твои ключи, - пообещала она. - Только...  Кто  же  в
таком случае взял вещи?
   Не иначе домовой унес.
   Ей вдруг захотелось плакать - женщина чувствовала себя  облапошенной,
глупой и одинокой.
   Выдержав паузу, чтобы справиться с дрожащим  голосом,  она  спросила,
когда же он, собственно, собирается подавать на развод?
   - Это срочно? - нерешительно спросил Алексей.
   - Да мне-то некуда спешить. А вот тебе...
   - Я... Я сейчас так занят на работе, - проговорил он с запинкой.
   - Понятно. Я тоже занята, самыми разными делами, Алеша, - она назвала
его, как когда-то давно, и сердце у нее сжалось. - Вы в самом  деле  так
давно меня обманывали? Полтора года?
   Пауза. Она слышала в трубке его сдавленное дыхание. Потом он  сказал,
что это действительно продолжается уже давно.
   - Почему ты мне не сказал?..
   - Я думал, что это несерьезно.
   - А потом оказалось серьезно? Она беременна?
   - Нет... Нет. - Повторил он уже тверже. - Не в этом дело. Просто я...
Я не могу даже объяснить.., Мне тяжело было оставаться с тобой.
   - После смерти Иры?! - Она повысила голос.  -  Я  напоминала  тебе  о
прошлом, да? Но, Алеша...
   Тот перебил ее, заявив, что  и  сам  толком  не  разобрался  в  своих
чувствах. Пока не исчезла дочь, он даже не думал уходить к Кате, да и та
никогда на этом не настаивала. Нельзя даже сказать, чтобы эти встречи  с
ней были единственной отдушиной для него...
   - Я благодарен тебе, - сказал он очень  тихо.  -  Мне  с  тобой  было
хорошо... Прости.
   Татьяна плакала, молча глотая слезы. Она отвернулась к  стене,  чтобы
никто не видел ее дрожащих губ и намокших, распухших от туши ресниц.
   - Но когда исчезла Ирка,  дома  стало  так  пусто,  -  продолжал  он,
размеренно и безжалостно, вряд ли сознавая, какую причиняет ей боль. - И
я впервые подумал: а что я тут делаю? Понимаешь, пришла эта мысль: что я
тут делаю? А потом задумался вообще о многом. Почему я тут? Зачем?  Кому
я нужен?
   - Мне нужен был, - сдавленно откликнулась она.
   - Я не заметил.
   После паузы Алексей договорил:
   - Я не думал, что на Ирке так много держится.
   Что она нас связывала. А больше... Больше, пожалуй, ничего... Ты меня
почти не замечала. Только понукала - иди туда, сделай это,  собери  свои
вещи, иди ешь...
   - Она тебя не понукает?
   - Нет. С ней, понимаешь...  -  Он  запнулся,  почти  застенчиво,  как
мальчишка. - С ней я чувствую себя человеком.
   - А со мной? - в запальчивости переспросила она.
   - С тобой - никем, - последовал неожиданно откровенный ответ.
   Татьяна задохнулась. Она даже не смогла ему ничего ответить.  Алексей
почувствовал, что перегнул палку, и стал прощаться. Он обещал  позвонить
- в самое ближайшее время. Хотя у него сейчас столько работы...
   Она повесила трубку.
 
*** 
 
   Ключи нашлись не на холодильнике, а на  подоконнике  кухонного  окна.
Да, те самые, разумеется.
   Только на этой связке, из всех трех, не было вообще никакого брелока.
   Она присела к столу и задумалась, поигрывая зажатыми в руке  ключами.
Она не слишком верила  уверениям  Алексея,  что  его  новая  подружка  -
женщина порядочная. Иное дело - он сам. Теперь она верила,  что  Алексей
не мог ее обокрасть. Вот унести из квартиры  собственные  вещи  он  имел
полное право. Но он не сделал этого - не имел возможности.
   У него даже не было ключей. А кроме того, забрать в  преддверии  лета
свою зимнюю шапку... Это  же  просто  нелепо!  Причем  он  оставил  свою
дубленку.
   Или ее оставили те, кто ее обокрал, - не  позарились...  Татьяна  все
собиралась отнести ее в  чистку,  но  никак  не  могла  выкроить  время.
Предполагалось, что  мужу  будет  куплена  новая  зимняя  куртка,  более
соответствующая его служебному положению. С меховым воротником,  хорошей
фирмы... Однако теперь это была не ее забота.
   Она мимоходом подумала, что всю жизнь ее раздражало,  что  приходится
брать на себя заботу о супруге. От стирки его вещей до  содержимого  его
карманов - он спокойно мог забыть дома кошелек, права, не говоря  уже  о
каких-то мелочах. Она так привыкла опекать его в каждом движении, каждом
поступке, что уже воспринимала это как нечто  естественное,  хотя  и  не
переставала раздражаться по этому поводу.
   А теперь... Теперь заботиться  не  о  ком.  Оказывается,  чтобы  быть
счастливой, нужно быть немножко несчастной... Измученной,  замордованной
домашними делами. Только не одинокой. Не одинокой - ни в коем случае...
   "Мне нужен кто-то, - подумала она, в отчаянии пряча лицо в ладонях. -
Все равно кто - человек, собака, кошка... Я не могу быть одна. О Боже, я
думала, что устала от всех, а я не могу быть  одна!  Человек  не  должен
быть совсем один. Я хочу, чтобы во мне кто-то нуждался..."
   Но некого было  позвать  на  помощь,  некому  было  позвонить.  Семья
когда-то съела все ее свободное время, она растеряла друзей и подруг.  И
теперь их не было. Никого...
   Она встала и походкой сомнамбулы прошла в  комнату  дочери.  Если  бы
хоть остались постеры на стенах! Но там  только  пятна  клея  на  обоях,
запыленная занавеска на окне, заправленная постель.
   Женщина упала на стул возле письменного стола.  Да,  из  этого  ящика
пропали деньги. Их взял не Алексей - чего  уж  яснее...  Он  не  мог  их
взять.
   Он бы никогда не посмел. Он не такой. Тогда... кто?
   Она  снова  выдвинула  ящики,  один  за  другим,  как  будто   деньги
неожиданно могли обнаружиться  там  -  среди  старых  тетрадок,  забытых
мелочей, фантиков от жвачки. Денег, разумеется, не было.
   Она взяла в руки тетрадку по литературе.
   Одиннадцатый - последний класс. Она вспомнила  Иру  такой,  какой  та
была в то время. Иногда  -  строптивая,  иногда  -  покладистая,  просто
золотая  дочь...  Со  своими  экстравагантными   увлечениями,   детскими
тайнами,  наивными  влюбленностями  в  певцов  и  актеров...  А  что,  в
сущности, на самом деле представляла собой ее дочь?..
   У дочери была подруга, которая в то время уже успела испытать, каково
это - забеременеть от человека, который не собирается на тебе жениться и
спокойн