расспросы
родителей. Те, немного остыв, настойчиво требовали  объяснить  все-таки,
что здесь происходило и зачем было вызывать милицию? Особенно недоумевал
отец. Вероятно, он только сейчас  понял,  как  жестоко  избил  парня,  и
опасался, что ему самому придется держать за это ответ. Но  Женя  стояла
на своем - она все  расскажет  только  в  присутствии  милиционеров.  Но
сперва упечет этого типа за решетку!
   Ее палец мстительно указывал на Василия, а тот мотал головой  и  вяло
отвечал, что тоже, мол, все расскажет.
   У Татьяны разболелась голова. Она перенервничала и решила уединиться.
К  ней  только  раз  заглянула  Алина.  Она  тоже  была  возбуждена,  но
чувствовала себя великолепно. Женщина радостным  шепотом  поведала,  что
теперь этому притону пришел конец.
   - Не понимаю, что с Женькой, но она сейчас сказала, что Петра уж  тут
точно не будет, - с торжеством заявила Алина. - Сказала:  сидеть  ему  и
сидеть! А он-то в основном воду  и  мутил.  Юля  говорит:  наконец  Женя
взялась за ум, решила избавиться от этого проклятого типа...  Видели  бы
вы ее!
   Она так счастлива! То плачет, то смеется!
   Но Татьяна не желала ее видеть. Как не желала видеть и саму  Алину  -
ее раздражала агрессивность этой женщины. И хотя та,  бесспорно,  всегда
приходила  ей  на  помощь,  но  в  данный  момент  Татьяне  не  хотелось
радоваться вместе с ней.
   Наряд милиции из трех человек, вооруженных рациями и автоматами,  был
несколько удивлен таким количеством народа, поймавшим одного бандита. Да
и сам бандит выглядел как-то жалко - кровь успела засохнуть на его губах
и подбородке, он по-детски шмыгал разбитым  носом,  а  вокруг  глаз  все
более угрожающе начинали проступать свежие синяки.
   - Кто хозяин? - спросил один из милиционеров.
   Женя сказала, что хозяина сейчас нет, он в больнице.  Она  -  невеста
хозяина, тут живет. А это... Василий не дал ей договорить. Он взвился  и
заявил, что  все  она  врет  и  никакого  бандитского  нападения  он  не
совершал. Не верите? Обыщите!  Где  оружие,  например?!  Он  что,  дверь
ломал, угрожал? Он  по-человечески  пришел  к  этой  стерве,  попросился
переночевать. Да что это такое - почему она ведет себя так, будто это ее
квартира?!
   Девушка даже не взглянула в  его  сторону.  Перекрикивая  парня,  она
втолковывала милиционерам, что дело обстояло совсем не так. У  нес  куча
свидетелей - вот они стоят. Они помогли ей справиться с  этим  типом.  А
что было до этого! Весь дом слышал, как тот  разносил  мебель  в  щепки,
слышал, как она кричала!
   Ее мать немедленно это подтвердила. Отец только молча  кивнул.  Алина
тоже  промолчала  -  она  внимательно  прислушивалась  и  только  иногда
поджимала губы. Было ясно, что женщина чем-то недовольна. Возможно, тем,
что на парня сразу не надели наручники.
   Татьяна  в  комнату  не  входила.  Она  встала  на  пороге  кухни   и
прислушивалась к доносившимся оттуда голосам. Больше всего  ей  хотелось
вмешаться и спросить: почему Женя не сразу отперла дверь,  если  ей  так
хотелось избавиться от напавшего на нее бандита? Что ее удерживало? Вряд
ли парень все это время  простоял  у  нее  за  спиной,  занеся  нож  над
горлом... Ничего подобного: когда дверь отперли, Женя  была  в  прихожей
совершенно одна, а парень стоял в комнате с диванной подушкой в руке.
   Вот и все его оружие. Когда они увидели Василия, он  слегка  выставил
вперед подушку - но это был не наступательный  жест,  а  оборонительный.
Видимо, он схватил первое,  что  подвернулось  под  руку,  чтобы  как-то
отбиваться от острых ногтей  разъяренной  девушки.  Да  это  не  слишком
хорошо удавалось, судя по его внешнему виду.
   - Заберите его, - почти умоляла Женя. - И я тоже поеду с вами!
   - А вы-то зачем? - откликнулся милиционер.
   Другой уже требовал у Василия документы. У парня оказался  в  кармане
паспорт, и он протянул его со словами, что в таком случае у Женьки  тоже
пусть проверят документы. Он виноват не больше, чем она!
   - Я только оборонялся! Да вы поглядите, как она меня уделала!
   Женя фыркнула:
   - Молчи, гад! Ты меня едва не убил! Ничего, посидишь!
   Милиционеры слегка заколебались. Но тут выступила Алина. Она заявила,
что в этой квартире давно происходит что-то  подозрительное!  Она  живет
напротив - ей можно верить.  Взять  хотя  бы  историю  с  той  девушкой,
которую продержали тут три  дня,  споили,  а  потом  она  бросилась  под
машину. Это все видели, но почему-то никто не расследовал! Вот  пусть  и
допросят этого парня - что да как!
   После этого милиционеры колебаться перестали. Василию было предложено
встать и следовать за ними. Женя, очень бледная, севшим голосом сказала,
что обязательно хочет поехать в милицию. Ее мать встревожилась:
   - Куда?! На ночь глядя!
   - И в самом деле, - заметил один из милиционеров.
   - Кто вами будет в это время заниматься? Завтра придете и напишете на
него заявление. Вы же будете его писать?
   - Буду-буду, - пообещала она. - Но не только  на  него,  понимаете...
Тут большое  дело,  его  брат...  -  Она  стрельнула  глазами  по  лицам
собравшихся и неожиданно выпалила:
   - Ему не в больнице нужно быть, а в тюрьме! Я кое-что про него  знаю,
а он велел мне молчать, а то убьет! Только я сказала, что молчать ни  за
что не буду. Он бил меня, не давал пойти в милицию. А теперь сломал ногу
и братца своего ко мне подослал. Чтобы тот мне рот  заткнул!  Спасибо  -
соседи услышали, как тот меня избивает!
   Тут Татьяна не выдержала. Растолкав собравшихся в дверях  людей,  она
ворвалась в комнату:
   - Говори уж прямо! Ты ведь сказала сейчас о моей дочери, да?!  Я  сто
раз тебя спрашивала,  а  ты  смеялась  мне  в  лицо!  Почему  же  теперь
заговорила? Говори, я тоже хочу послушать!
   Но Женя не сказала ни слова. Белая как бумага, с туго сжатыми губами,
она задрала вверх подбородок,  словно  предлагая  всем  полюбоваться  на
следы побоев, красовавшиеся  у  нее  на  лице.  Милиционерам,  вероятно,
осточертел этот гвалт. Василию еще раз предложили пройти в машину, и тот
обреченно встал. С некоторой неуверенностью предложили поехать и Жене.
   Та кивнула:
   - Я готова!
   И пошла вслед за нарядом, уводившим Василия.
   Мать догнала ее уже на лестничной площадке и торопливо  набросила  на
плечи куртку - ночь, холодно... Женя только  слегка  шевельнула  плечом,
поправляя криво севшую куртку, и  молча  спустилась  по  лестнице.  Юлия
смотрела ей вслед, прикусив кончики пальцев. Потом заперла дверь.
   - И что с ней случилось? - тихо спросила она, ни к кому не обращаясь.
Женщина присела на табурет, неизвестно каким образом оказавшийся посреди
прихожей. Вероятно, его занесло туда во  время  драки.  Обломки  ветхого
венского стула валялись в углу - именно этот удар об пол  и  донесся  до
Алины, которая зафиксировала самое начало побоища.
   - Ничего, - подал голос ее муж. - Взялась  за  ум,  только  и  всего.
Успокойся. Тебе же нельзя нервничать. Пойдем, я сделаю тебе укол...
   - Петр в больнице, как я поняла, - продолжала Юлия, морщась от боли и
слегка задыхаясь. - Ну хоть это.  Хоть  это...  Теперь  я  могу  умереть
спокойно.
   И опять заплакала  -  на  этот  раз  тихо,  загнанно,  как  будто  не
испытывала никакой радости от того, что дочь наконец  решила  расстаться
со своим ухажером, наставлявшим ей синяки. Муж увел ее  наверх.  Они  не
попрощались  ни  с  Татьяной,  ни  с  Алиной.  Судьба  стоявшей  настежь
распахнутой квартиры их вовсе не волновала.
   Женщины остались одни.
   - С ума можно сойти, - бодро, но как-то растерянно произнесла  Алина.
- Что с Женькой?
   Прямо  бес  в  нее  вселился.  Правильно,  конечно,  что  она  решила
покончить со своим парнем, но что-то уж слишком круто взялась...
   Татьяна дрожала:
   - Она говорила о моей дочери! Она все знала, я ведь это давно поняла!
Но почему она ничего не рассказала мне, почему...
   Алина попыталась ее успокоить. Отыскала на кухне бутылку  минеральной
воды, сунула Татьяне налитый до краев стакан. Помогла зажечь сигарету  -
у той так тряслись руки, что она роняла на пол зажигалку.
   - Женька ведь сказала, что ей не позволяли  говорить,  -  уговаривала
она Татьяну. - Ну видите, она над  вами  вовсе  не  смеялась.  Если  она
связалась с таким отребьем, как этот  Петр,  то  что  удивляться  -  она
просто боялась! Иначе давно бы сказала!
   - Но я же спрашивала ее с глазу на глаз. - Татьяна пыталась  удержать
прыгавшую в пальцах сигарету. - Никаких свидетелей не было! Умоляла  ее,
просила, чуть не на коленях стояла! А она - нет и нет. Ничего  не  знаю,
ничего не видела... Спросите, мол, Петра. А как его спросишь?  Он  такой
же...
   Только смеется. Да еще назвал мою Иру шлюхой!
   Алина посерьезнела:
   - Да ладно вам! Брать в голову все, что  всякая  сволочь  говорит,  -
много чести... Поберегите свои нервы, вот что я вам скажу. Теперь Женька
заговорит. Эти двое ее запугали, но теперь она выпутается... Вот увидите
- она хорошая девчонка!
   Татьяна отмахнулась:
   - А мне плевать, хорошая она или плохая!
   Только бы заговорила, а потом - глаза бы мои ее не видели...
   Алина отыскала пачку молотого кофе и наспех сварила  его  в  какой-то
кастрюльке,  вслух  раздумывая  над  проблемой:  что   делать   с   этой
квартирой?
   Запереть ее и уйти ночевать к  себе?  Кстати,  Татьяна  вполне  может
переночевать у нее - к чему ехать Бог знает куда, а потом  возвращаться,
чтобы встретиться с Женей? У нее почти закончен ремонт, мебель уже стоит
на своих местах, чистое белье найдется...
   - Или уж тут посидеть, - задумчиво  говорила  она,  разливая  кофе  в
кружки. - Прямо не знаю. Не могут же они продержать девчонку  всю  ночь,
правда? Какие бы там ни были показания да заявления, но до утра она  все
успеет сделать. И даже раньше.
   Знаете что? Подождем ее тут.
   - Я не могу здесь оставаться. - Татьяна отодвинула  кружку,  погасила
едва раскуренную сигарету.
   Не хотелось ни пить, ни курить, ни ждать чего-то...
   Даже плакать больше не хотелось. "Ужасно, когда не знаешь, куда  себя
приткнуть! - мелькнуло  у  нее  в  голове.  -  Ну  просто  хоть  в  окно
бросайся... Это потому, что я никому не нужна. Если бы Алешка знал, если
бы он знал, идиот, чем кончилось его глупое  вранье...  Но  неужели  Ира
связалась с этим подонком, только чтобы отомстить отцу?!"
   - Не можете - пойдемте ко мне, - легко согласилась Алина.  -  У  меня
пиво есть. Только вот нужно все запереть. Это даже лучше - ключи будут у
меня. Женька хочет не хочет - зайдет  ко  мне.  Я  ей  записку  в  двери
оставлю. Так... Где у них ключи?
   Женщины вышли в прихожую. Ключи нашлись моментально. Прямо  в  стену,
рядом с дверью, было вбито несколько длинных  строительных  гвоздей.  На
них,  среди  ложек  для  обуви  и  дешевых,  неизвестного  происхождения
деревянных сувениров, висело  две  связки  ключей.  Алина  взяла  обе  и
задумалась:
   - Разные. Похоже, нужны вот эти.
   Она вставила ключ в замок, он подошел.
   - Ну, идемте, - пригласила она приятельницу.
   Но Татьяна не двинулась с места. Она  не  могла  отвести  взгляда  от
второй связки ключей, которую Алина повесила обратно  на  гвоздь.  Очень
знакомые ключи. Невероятно знакомые. Просто...
   - Да это же мои ключи, - услышала она свой  глухой  голос.  Протянула
руку, сняла связку, достала ключи.  Это  была  пропавшая  связка,  ранее
принадлежавшая Ирине. Только в ту пору на  ней  висел  забавный  брелок,
изображавший голубого бегемотика - на счастье, как говорила дочь. Теперь
никакого  бегемотика  уже  не  было.  Но   сами-то   ключи   ничуть   не
изменились...
   - Что? - обернулась Алина, уже стоявшая на лестничной клетке.
   - Это мои ключи, - глухо повторила  Татьяна,  зажимая  в  кулаке  обе
связки. - Так, так. Теперь я кое-что понимаю...
   - Что вы говорите? - встревожилась Алина.
   - Я говорю, что совершенно напрасно не поехала вместе  с  Женей.  Мне
тоже нужно в милицию.
   Срочно, очень срочно. Будете свидетелем? - Она показала Алине  ключи.
- Я взяла эту связку вот отсюда. Они висели на гвозде.
   И Алина, все еще ничего  не  понимая,  тем  не  менее  с  готовностью
кивнула.
 
Глава 19 
 
   Татьяна открыла глаза, когда совсем рассвело.
   В первый момент она не поняла, где  находится,  -  незнакомая  пустая
комната,  остро  пахнущая  свежей   краской,   никакой   мебели,   кроме
раскладушки, на которой она лежала. Но уже в следующий миг она вспомнила
все и вскочила. "И как мне удалось  уснуть,  не  понимаю!  -  Она  взяла
лежащие на полу часы и поднесла их к окну, чтобы рассмотреть  циферблат.
- Половина седьмого! Я ведь только на миг закрыла глаза... И уже утро".
   Она вышла в коридор, приоткрыла двери одной комнаты, затем  другой...
Там, на двуспальной супружеской кровати, наспех застланной мятым бельем,
спала Алина. Она ровно и размеренно похрапывала, и даже по  этому  звуку
можно было догадаться,  что  у  нее  чистая  совесть  и  женщина  вполне
довольна собой.
   Татьяна осторожно подошла и тронула ее за плечо:
   - Послушайте! Послушайте, уже утро...
   Та сильно вздрогнула и открыла мутные глаза.
   Уставилась на склонившуюся над ней Татьяну и вдруг улыбнулась:
   - Ой, я и забыла, что вы у меня...  Который  час?  -  Узнав,  сколько
времени, она всполошилась:
   - Женьку проворонили! Она явно вернулась!
   Наспех  одевшись,  женщины  поспешили  в  соседнюю  квартиру.  Но  из
дверного косяка по-прежнему торчала оставленная  ночью  записка.  В  ней
Алина сообщала, что ключи от квартиры находятся у нее, и просила,  чтобы
девушка к ней заглянула.
   -  Может,  она  у  родителей?  -  предположила   Алина.   -   Давайте
поднимемся?
   Татьяна согласилась. Им отперли сразу  же,  но  впустили  в  квартиру
как-то неохотно - отец Жени, с трудом разлепляя глаза  и  рот,  сообщил,
что сейчас всем уходить на работу. Было видно, что он  провел  бессонную
ночь, а перед рассветом крепко выпил.  "Как  он  будет  проверять  чужое
зрение, если сам ни черта не видит?" - подумала Татьяна.
   Женя была у них. Она явилась час назад, на такси. И сейчас находилась
в своей комнате, вместе с матерью. Женщины прошли туда. Юлия  устроилась
на полу, подложив под себя диванную подушку,  лежала  и  нервно  курила,
часто выпуская дым. Дочь лежала на диванчике, будто мертвая - навытяжку,
уставившись в потолок. То, что она еще жива, можно было понять только по
тому, что девушка иногда моргала.
   - Доброе утро, - слишком громко произнесла Алина.  Но  Юлия  даже  не
взглянула на нее.  Она  яростно  била  пальцем  по  сигарете,  стряхивая
несуществующий  пепел.  Женя,  приподнявшись  на  локте,  посмотрела  на
гостей. Молча - без  единого  слова.  Татьяна,  прислонившись  спиной  к
стене, не сводила глаз с девушки.
   - Сдали  голубчика?  -  поинтересовалась  Алина,  подходя  к  окну  и
распахивая его настежь. - Извините уж, но вы так накурили... Юль, что  ж
ты делаешь? Тебе нельзя!
   - Мне уже все на свете нельзя, - тихо отозвалась та. - Какая разница?
Месяцем раньше, месяцем позже...
   - Мам, перестань, - сказала Женя. - Я ведь уже сто раз извинилась.
   - Извинилась? - Женщина  качнула  головой.  -  Мало  проку  от  твоих
извинений. Уж ты прости... Но не слишком ли поздно ты  спохватилась?  Мы
никогда от этой грязи не отмоемся. И молчала, ведь молчала, дрянь такая!
- вдруг выкрикнула она и, вскочив на ноги, выбежала из комнаты.
   Женя пожала плечами:
   - Ну вот. Я покончила со всем этим, а она...
   Ладно. Всем плевать, как я себя чувствую. Как я устала! Все только  о
себе пекутся!
   Она явно готовилась зареветь и раззадоривала себя. Алина купилась  на
ее тон - она сделала попытку утешить  девушку,  мол,  ты  бы  помягче  с
родителями, они много настрадались. А отношения  обязательно  наладятся.
Она  уже  начала   рассказывать   какую-то   поучительную   историю   из
собственного жизненного опыта, но Татьяна ее оборвала.
   Она достала из сумки связку ключей и показала ее девушке:
   - Видишь?
   - А да, ключи. - Та протянула руку. - Я нашла записку, да не было сил
к вам идти...
   - Нет. Это не твои ключи. Твои у Алины. Посмотри на эти. Видишь?
   Женя видела, но явно ничего не понимала. Она уставилась на  связку  с
искренним недоумением.
   Татьяна раздраженно позвякивала ключами:
   - Только не делай вид, что не узнаешь! Они висели у тебя в  прихожей,
на гвоздике!
   - Да-да, - подтвердила Алина. - Я свидетель.
   Она до сих пор не знала, что за история вышла с ключами. Вчера, перед
тем как лечь спать, она попыталась расспросить об этом  Татьяну,  но  та
хранила молчание. Алина даже слегка обиделась, поняла: ей не доверяют.
   А Женя по-прежнему была в недоумении - или искусно его разыгрывала.
   - Я впервые вижу эти ключи, - сказала она. - Что с ними  за  дела,  в
конце концов?
   - А то, что они от моей, пойми, от моей квартиры. - Татьяна крутанула
кольцо на пальце. - И еще то, что их потеряла Ира прошлой зимой.  А  еще
то, милая, что меня за последние две недели дважды  обокрали.  Причем  в
последний раз основательно подчистили. Все ценное унесли.
   Женя приоткрыла рот, но не издала ни звука.  В  ее  глазах  заметался
страх вперемешку с отчаянием.
   А Татьяна, все больше распаляясь, заключила:
   - Во второй раз обчистили так ловко, что даже нашли  тайник,  где  мы
всегда хранили сбережения валютой. Об этом тайнике знала Ира.
   Эффектная пауза. Еще один гремящий оборот ключей вокруг пальца:
   - А какие у нее были тайны от лучшей подруги?
   И тут Женя вспыхнула как маков цвет. Она покраснела  так  болезненно,
что на глазах выступили слезы.
   - Татьяна Николаевна... - пробормотала она, мучительно запинаясь. - Я
вам клянусь... Я чем хотите клянусь... Я не брала этих ключей!  Даже  не
знала, что они пропали! Я ничего не знаю!
   - Ну конечно. - Татьяна снова уложила  ключи  в  сумку.  -  Как  и  в
прошлые разы, когда я просила тебя рассказать правду  об  Ире.  Ты  тоже
ничего не знала, а вчера почему-то стала знать все. Да так  хорошо,  что
рвалась ехать в  милицию,  давать  показания.  Ну  а  кто  будет  давать
показания на этот раз? Я, разумеется.
   Женя вскочила с диванчика и подбежала к ней.
   Судорожно хватая Татьяну за руки, едва ли не целуя их,  она  сбивчиво
забормотала, что говорит истинную правду, что она тут совершенно ни  при
чем и если кто и сделал эту подлость, то это Петр, Петр!
   Больше некому!
   - У тебя все Петр, - брезгливо заметила Татьяна, отнимая у нее  руки.
- Сама-то, как всегда, ни при чем! С ключами я разберусь  до  конца,  уж
будь спокойна. Это грабеж - надеюсь, ты понимаешь.
   Хороший выбрали момент - сперва угробили Иру, а потом взялись за  мое
имущество! Конечно, Ирку угробили. Она бы сразу сообразила, с кого нужно
спрашивать!
   Алина лишилась дара речи, выслушивая все это.
   Она только  развела  руками,  да  так  и  застыла.  Женя,  совершенно
уничтоженная, упала на край диванчика и спрятала лицо в ладонях. Она  не
плакала, рыданий не было слышно, но ее плечи часто и мелко дрожали.
   - Не ломай комедию, - жестко сказала Татьяна. - Выкладывай, зачем  ты
рвалась в милицию?
   Уж конечно, не потому, что тебя кто-то там хотел убить. Врешь ты все!
Твои родители могут тебя покрывать, а мне ни к чему! Я сразу сообразила,
что тебе ничего не грозило! И открывать нам не хотела и пострадала  куда
меньше парня! Зачем открыла-то?
   Решила свидетелей получить, чтобы его сдать?
   В комнату заглянул отец Жени. Он не  слишком  удивился,  застав  свою
дочь в растерзанном виде.
   Только сказал, что они с  матерью  уезжают  -  он  на  работу,  а  ей
назначен прием у врача.  Женя,  не  поднимая  головы,  кивнула.  Мужчина
окинул женщин безразличным взглядом  и  вышел.  Через  несколько  секунд
оглушительно хлопнула входная дверь.
   Этот звук будто пробудил девушку. Она подняла глаза и прошептала:
   - Но я правда ни в чем не виновата. Это все  они.  Все,  все  они.  И
теперь они за все ответят.