бы и без  Лени,  я
просто уверена в этом.
   И  так  как  Татьяна  не  находила  от  возмущения   слов,   Антонина
Григорьевна победно добавила:
   - Обходилась же она без него раньше, да еще ребенка нажила.
   Татьяна, наконец, сумела вдохнуть достаточно воздуха - в голове у нее
мутилось, руки дрожали, ей не верилось, что подобные вещи говорят именно
про ее дочь.
   - У вас просто... Просто сердца нет, -  выдавила  она,  с  ненавистью
глядя на хозяйку дома. - Вы тоже потеряли ребенка, и можете после  этого
так со мной говорить... Не знаю, что вы за человек.
   Просто не знаю!
   Женщина мотнула головой:
   - Ладно, и не нужно вам знать. Слава Богу, не породнились!
   - Да уж, скажешь Богу спасибо за такую милость! - бросила  Татьяна  и
опрометью выбежала на лестницу.
   Оказавшись во дворе, она едва перевела дыхание и сжала кулаки:  "Нет,
какая стерва! Я к ней со всей душой! Разве я хоть слово плохое сказала о
ее сыне! Ну пусть я к нему неважно относилась, когда он к нам захаживал,
но она-то этого знать не могла! Зато теперь я за него переживаю, как  за
родного, а эта дура... Нет, кончено, больше я сюда ни ногой!  Нужны  мне
ее соболезнования, вы только подумайте! Набралась наглости!"
   Внезапно  где-то  наверху  с  треском  распахнулось   окно.   Татьяна
машинально подняла глаза и увидела, что из окна второго  этажа  по  пояс
высунулась Антонина  Григорьевна.  Она  гневно  показывала  ей  какой-то
лоскуток бумаги:
   - И у вас хватило наглости дать мне это?! Нате, берите обратно! Какая
хамка!
   Окно захлопнулось, да  с  таким  шумом,  что  все  старушки  и  дети,
гулявшие в это время во дворе, с нездоровым любопытством  уставились  на
Татьяну.
   Она не обращала на них внимания,  следя  только  за  листком  бумаги,
который  спланировал   на   куст   нераспустившейся   сирени.   Подошла,
взглянула... И, не веря своим глазам, наклонилась, высвобождая из  веток
застрявший там конверт. Тот самый конверт, в котором она вернула  матери
покойного деньги.
   Сегодня утром,  достав  конверт  из  ящика  стола,  Татьяна  даже  не
взглянула, что в нем содержится. Зато увидела теперь. Вместо денег в нем
лежало несколько листков писчей плотной бумаги,  сложенных  вчетверо.  А
конверт был тот же самый! Она узнала и полудетский почерк,  которым  был
написан адрес, да и  сам  адрес...  Тот  адрес,  по  которому  она  сюда
явилась. Письмо было адресовано Леониду.
   Ни секунды не медля, Татьяна бросилась назад в подъезд и, взбежав  по
лестнице, забарабанила в дверь:
   - Откройте! Что это значит?!
   Дверь распахнули тотчас же, будто ее  возвращения  ожидали.  Антонина
Григорьевна, ничуть не смущенная, напротив  -  разгневанная,  возмущенно
бросила ей в лицо:
   - Ну, я не знаю, как у вас совести хватило являться ко мне с этим!  С
этим!
   Женщина указывала на конверт,  который  Татьяна  все  еще  продолжала
сжимать в руке. Опомнившись, Татьяна скомкала его и швырнула в коридор:
   - Я вам деньги принесла, вы что, не видели? Я вернула вам деньги, все
десять тысяч до копеечки!
   У нее за  спиной,  слегка  скрипнув,  приоткрылась  дверь  -  видимо,
скандал  принимал  такие  масштабы,  что  происходящим  заинтересовались
соседи. Антонина Григорьевна отшвырнула комок бумаги носком тапки:
   - Никаких денег там не было, вы что,  издеваетесь?  Дурочку  из  меня
хотите сделать? Сын откладывал эти десять тысяч на приличный  ремонт,  а
когда узнал, что ваша Ира погибла, сразу вытащил их и побежал к  вам!  А
что вы мне вернули?!
   Уж не позорились бы! Истратили на похороны или там еще на  что  -  на
здоровье. У меня никаких претензий нет!
   - Я ни рубля не тратила, ничего не брала...  -  Татьяна  от  ужаса  и
унижения даже стала заикаться. - Вы мне не верите? За  кого  принимаете?
Думаете, я бы принесла вам пустую бумажку?!
   - А что же вы в таком случае принесли?
   Татьяна придержала дверь, которую хозяйка собралась было  захлопнуть.
Ее трясло от гнева, спиной она чувствовала напряженное внимание соседей.
   - Ну нет, извините! Я вернула вам все десять тысяч полностью! Если вы
их вытащили и сунули в конверт бумажку, чтобы меня опозорить, -  это  на
вашей совести! Но я денег не брала!
   - И я тоже! - с ненавистью бросила женщина.  -  Пустите  дверь,  кому
говорю!
   И Татьяна опустила руки. Не дожидаясь, когда захлопнется  дверь,  она
стала спускаться по лестнице. Соседи в самом деле подсматривали -  краем
глаза она уловила чье-то лицо в приоткрытой щели и громко бросила  туда:
"Деревня!"
   Дверь приоткрылась еще шире, вместо того чтобы захлопнуться. Она  шла
вниз по лестнице, нарочно не торопясь, с достоинством, и ощущала, что ее
рассматривают. И еще Татьяне казалось, что она  слышит  злое  бормотание
Антонины Григорьевны.
   Ей было до того обидно, что слезы так и брызнули из глаз, как  только
она оказалась  на  улице,  где  уже  никто  за  ней  не  следил.  "Какая
мерзость... А ведь сперва она держалась со мной так вежливо! Вот и  верь
таким вежливым! Нет, может, грех так говорить, но  это  к  лучшему,  что
Леня с Ирой не поженились. Я представляю, каково бы дочке жилось с такой
свекрухой! Да она бы хлеб изо рта у  нее  выдирала!  И  сыну  не  сладко
приходилось, недаром он был такой жалкий, нелепый..."
   У нее появилось искушение вернуться и высказать этой женщине все, что
она о ней думает. Но Татьяна переломила себя и все-таки ушла.
   Она снова вспомнила, как упорно отказывался  Алексей  наносить  визит
матери Леонида. Сегодня утром он прямо заявил, что ни  за  что  туда  не
пойдет. Тогда, дома, она и не предполагала, что у него могут быть на это
веские  причины.  Но  сейчас...  Татьяна   вспомнила   пустой   конверт,
спланировавший из окна второго  этажа,  и  подумала,  что,  может  быть,
Алексей был себе на уме. В конце концов, десять тысяч рублей - не  такие
уж маленькие деньги для человека, который убивается из-за меньшей  суммы
на службе...
   Она позвонила мужу с автобусной остановки:
   - Ты дома? Слушай, у меня тут вышел конфуз...
   Алексей сдержаннно заметил, что ничего другого и не ждал.
   - Почему? - насторожилась Татьяна.
   - Леня мне как-то сказал, что  его  мама  была  категорически  против
этого брака.
   Татьяна возмутилась:
   - И ты мне ничего не сказал?! Очень мило, нечего сказать! Ну, сегодня
я сама с ней познакомилась, и могу тебе сообщить  -  если  бы  наша  Ира
вышла за ее сына, этот брак все равно долго бы не продержался! Она такая
стерва!
   - Какая разница, - меланхолически заметил Алексей, - теперь  они  оба
мертвы, что толку рассуждать.
   - Вот как? - вскипела Татьяна. -  А  как  тебе  понравится,  что  она
обвинила меня в краже денег?
   Муж искренне ее не понял, и ей пришлось  в  подробностях  рассказать,
какую сцену закатила  ей  Антонина  Григорьевна.  Алексей  выслушал  все
относительно спокойно и только заметил:
   - Странная женщина... И все же я никак не думал, что она способна  на
это.
   - Разве ты ее знал?
   - Нет, конечно. Зато знал Леню. У таких забитых парней всегда  бывают
матери-стервозы.
   Татьяна не могла с ним не согласиться, она и сама считала, что  парню
жутко не повезло с матерью. Она не стала спрашивать мужа, не брал ли  он
денег из конверта. Алексей ответил ей прежде, чем она успела спросить, -
его удивление было самым  лучшим  ответом.  Она  даже  устыдилась  своих
нелепых подозрений. Действительно, ведь если ему  не  хотелось  отдавать
эти деньги - они попросту могли оставить их у себя, с полным  правом  на
это.
   Ведь Леонид их практически подарил...
   Теперь, когда первый шок прошел и ей посочувствовали,  Татьяну  начал
мучить другой вопрос.
   - Послушай, значит, мы не пойдем на похороны Лени?  -  спросила  она,
следя за тем, как убывает кредит ее карточки на дисплее в автомате.
   - Почему же, можно пойти, - возразил муж. - Какое нам  до  нее  дело?
При посторонних она не решится закатывать сцены. И мы же будем вместе.
   - Ну хорошо, - грустно согласилась с ним Татьяна. - Будем  там  вроде
бесплатного приложения...
   Но я все-таки боюсь, знаешь ли... Если она выдумала такое с деньгами,
может и на похоронах нас опозорить! Ты представляешь, как мы  будем  там
что-то доказывать?! Стыда же не оберешься!
   Алексей уже  несколько  раздраженно  заметил,  что  в  таком  случае,
конечно, можно не  ходить.  Она  услышала  в  его  голосе  нетерпение  и
поинтересовалась. не торопится ли он куда-нибудь?
   - Я хотел заехать к брату, он обещал  посмотреть  машину,  -  пояснил
муж. - Пора сделать центровку да еще там кое-что...
   - А, ну конечно, - немного  расстроилась  Татьяна.  -  Если  нужно  -
езжай.
   Двоюродный брат мужа работал в автосервисе  и  время  от  времени  за
символическую    плату    "подлечивал"    их     подержанную     "ауди".
Благотворительностью это никак нельзя было назвать - именно он  сосватал
родственнику эту, как нелюбезно называл ее Алексей, "консерву". При этом
за покупку была уплачена сумма намного выше той, которую можно было дать
за такую машину на рынке. И хотя ремонт обходился почти даром,  запасные
части нередко пробивали дыры в бюджете. Татьяна злилась,  говорила,  что
лучше продать эту машину и купить что-нибудь пусть  отечественное,  зато
новенькое. Однако время было упущено - теперь их  "ауди"  стоила  совсем
дешево, и продавать ее смысла не имело.
   - Когда же ты вернешься? - спросила она, прекрасно зная, что  с  этой
машиной можно провозиться сколько угодно, а результат  все  равно  будет
мизерный.
   - Ближе к вечеру, - неопределенно ответил Алексей и положил трубку.
   Татьяна  вздохнула  и  отправилась  к  метро  пешком.   Ей   хотелось
прогуляться, отойти от пережитого шока. Тем более, что ей предстояло еще
одно не слишком легкое мероприятие: она твердо решила еще раз наведаться
в тот дом, куда ее водил Леонид.
   "Ну, к родителям Жени я, скорее всего, не пойду, - размышляла она.  -
А вот узнать, кто на самом деле живет  в  той  квартире,  нужно.  И  кто
знает? Вдруг Ира действительно  провела  там  три  последних  дня  своей
жизни? Хотела бы я знать, кто сумел ее напоить!"
   На третьем этаже располагались три квартиры.
   Сперва Татьяна позвонила в  ту,  где  побывала  той  ночью  вдвоем  с
Леонидом. Знакомая, чуть слышная трель за дверью. Нет, тот визит  ей  не
приснился.
   Она узнавала все: и звонок, и своеобразный запах в подъезде  -  запах
старой пакли, сырости, мышей... Как будто этот дом  незаметно  подгнивал
где-то внутри, распространяя запах тления и старости.
   Татьяна нажала на кнопку еще раз, прислушалась. Никаких шагов,  никто
и не думал отпирать.
   Тогда она позвонила в соседнюю  дверь.  Этот  звонок  оказался  очень
громким, дребезжащим. Татьяна  ждала  не  меньше  трех  минут,  пока  не
решила, что стоит попытать счастья у другой  двери.  Но  тут  послышался
старческий, дребезжащий голос, чем-то схожий со звуком звонка:
   - Кто?! Кто?!
   - Извините, я ищу вашего соседа,  -  торопливо  ответила  Татьяна.  -
Из...
   Она взглянула на номер соседней квартиры и назвала его.
   - Я не знаю ничего, - откликнулся голос из-за двери.
   Татьяна даже не могла определить пол говорившего.  Ясно  было  только
одно  -  человек  очень  стар  и,  по-видимому,  одинок,  если  пришлось
самостоятельно подходить к двери.
   - Но в той  квартире  вообще  кто-нибудь  живет?  -  громко  спросила
Татьяна. Она предположила, что у  собеседника  (или  собеседницы)  могут
быть проблемы со слухом.
   Неожиданно приоткрылась третья дверь, оттуда показалось женское лицо.
   - Вы к кому?
   Татьяна обернулась:
   - Я ищу ваших соседей. - Она указала на первую  дверь.  -  Там  живет
сейчас кто-нибудь?
   Щель в  двери  сделалась  уже  -  наверное,  этот  вопрос  насторожил
обитательницу квартиры.
   - А вам-то что? - спросила она из-за двери.
   - Я знаю, что там бывала в гостях моя дочь, - ответила Татьяна. - И я
сама там была недавно.
   Хотелось поговорить с хозяином.
   Дверь не закрылась - ее явно слушали.  Потом  послышался  неуверенный
голос:
   - А вы поднимитесь на четвертый этаж, там вам могут сказать.
   Женщина назвала номер квартиры и уже собралась  было  запереться,  но
Татьяна ее остановила:
   - Извините, вы говорите о родителях Жени?
   Дверь наконец распахнулась, на пороге стояла полная женщина в  старом
спортивном костюме,  голова  была  туго  повязана  косынкой  с  потеками
известки. Руки женщины тоже  были  запачканы  побелкой.  Она  занималась
ремонтом.
   - Ну да, о  них.  Только  они,  наверное,  на  работе,  -  уже  более
общительно сообщила она.
   - Я и не собиралась идти к ним. - Татьяна  неуверенно  посмотрела  на
лестницу, ведущую на четвертый этаж. -  Боюсь,  они  мне  ничего  бы  не
сказали. Я их уже спрашивала об этой квартире, а они  сказали,  что  там
никто не живет.
   Женщина нерешительно оглядела ее и вдруг распахнула дверь пошире:
   - Зайдите.
   Татьяна с радостью последовала приглашению.
   Спиной  она  чувствовала,  что  старичок  (или  старушка)  напряженно
ожидает, чем все кончится, за своей дверью.
   В квартире в самом деле делали ремонт. Всюду стояли банки с  краской,
тазики с разведенным  и  уже  загустевшим  обойным  клеем.  К  подметкам
немедленно прилипли обрезки обоев. Хозяйка  провела  Татьяну  в  большую
комнату, где из мебели оставался только громоздкий, рассохшийся буфет  и
несколько табуретов. Смахнув с одного из них пыль, она пригласила гостью
сесть:
   - Только осторожно, позади только что оштукатурено.
   Татьяна испуганно отодвинулась подальше от стены.  Женщина  испытующе
оглядела ее и, уже не сдерживая любопытства, горячо спросила:
   - А вы им кем приходитесь? В смысле - Будановым?
   Буданова  -  это  фамилия   Жени.   Татьяна   секунду   поколебалась,
рассказывать ли что-то этой женщине. В конце  концов,  ее  могло  грызть
простое любопытство, а поможет ли она чем-нибудь...  Но  она  преодолела
свою нерешительность.
   - Буданова Женя  -  бывшая  одноклассница  моей  дочери,  -  пояснила
Татьяна. - Мою дочку звали Ирой... Может, вы ее даже  видели,  если  она
бывала тут... Такая рыженькая, глаза голубые, небольшого роста...
   Женщина вдруг замерла, а потом медленно сложила перед грудью руки - в
каком-то молитвенном жесте.
   - Это вы не про ту девушку, которую сбило машиной?!
   У Татьяны замерло сердце, и она с трудом выговорила:
   - Именно о ней.
   - Вы ее мать! - воскликнула собеседница, глядя на Татьяну со странным
выражением - смесь ужаса и  недоверия.  Потом  огляделась  по  сторонам,
увидела на подоконнике большую банку пива, взяла ее и предложила гостье:
   - Не хотите? Я принесу стакан.
   Татьяна вежливо  отказалась,  и  тогда  женщина  откупорила  банку  и
сделала несколько жадных глотков.  Под  батареей  Татьяна  заметила  еще
несколько подобных банок - уже пустых. Хозяйка представилась:
   - Алина.
   - Татьяна... Так вы знали мою дочь?
   - Да нет, но я видела, как все эго случилось... -  Алина  со  вздохом
придвинула табурет, уселась и снова припала к банке. Облизав  губы,  она
добавила:
   - Впервые в жизни  я  видела,  как  человека  сбивает  машина.  Очень
страшно... Уж вы простите...
   Она заметила, как передернулась Татьяна, и сочувственно заметила:
   - Ой, я вам так соболезную... У меня у самой двое дочек, и все  время
приходится за них переживать. Квартира-то не моя, тут живет моя  старшая
с мужем и детьми. Сейчас они на дачу уехали, а я вот ремонт делаю.  -  И
добавила:
   - Я же профессиональный строитель, правда,  инженер...  Но  все  умею
сама: и плитку класть, и белить, и обои клею  в  одиночку...  Могу  и  с
паркетом управиться. А зять ни черта не может.
   Татьяна кивнула:
   - Это часто случается... Так вы тут постоянно не проживаете?
   - Нет, только изредка, когда им внуков не с кем оставить.  Я  даже  и
сейчас тут не всегда ночую.
   Воды горячей как раз нет, так  что  я  езжу  спать  домой.  Там  хоть
помыться можно...
   - Значит, вы Иру тут не видели...
   Алина покачала головой и взболтала в банке оставшееся пиво:
   - Нет, не видела. Но когда это с ней случилось, я как раз  шла  сюда,
чтобы с утра заняться потолками... Ну, конечно остановилась... Как  мимо
такого пройдешь? Я даже думала, что можно еще помочь девушке, только...
   Она опустила глаза и одним глотком допила все, что осталось в  банке.
Достала сигареты, предложила Татьяне. Гостья машинально закурила  вместе
с ней.
   - Ужасно все это, - пробормотала Алина. - Моя младшая дочка  примерно
в том же возрасте.
   У меня прямо сердце заболело, когда я увидела...
   А потом рядом люди собрались, и кто-то из здешних  сказал:  "Так  это
Женина подружка, вы поглядите!" Я-то вашу дочку видела  впервые,  но  им
лучше знать, они-то здесь постоянно живут.
   - А кто сказал?
   - Не знаю, не вглядывалась. Так, краем уха расслышала, и  все.  В  то
утро у меня дела не пошли.
   Все стояла перед глазами эта сцена. Я  только  выпила  чаю  и  уехала
сразу после полудня.
   - А почему вы подумали, что речь именно о Жене Будановой?
   Та пожала плечами:
   - Да как-то сразу поняла... А о ком еще?  Дело  было  прямо  напротив
дома, а Женя тут вроде одна.
   А если не одна, то в этом возрасте здесь девушек больше нет... Дом-то
старый, ну и жильцы соответствующие. Тут, куда ни посмотри,  -  сплошное
старичье живет. На площадке,  рядом  -  бабка  одинокая,  в  преогромной
квартире. Мается бедная, все у нее давно обвалилось -  штукатурка,  обои
отвисли, краны  текут...  Я  к  ней  иногда  забегаю  помочь...  Я  и  с
сантехникой умею обращаться, - с гордостью добавила она, не  удержавшись
от  хвастовства.  Далее  Алина  поведала,  что   прежде   эта   квартира
принадлежала ее родителям, она тут и  выросла,  поэтому  многих  в  доме
прекрасно знала. Будановых в том числе.  Точнее,  Юлю  Буданову  -  мать
Жени. Они даже учились в одной школе, ну а потом, после  замужества,  их
пути разошлись.
   - Когда мои родители умерли, здесь поселилась  моя  старшая  дочка  с
мужем, - закончила Алина. - Ну а я наезжаю иногда, чтобы помочь.
   Просто зло на них берет - им все прямо на блюдце подносят, а они  еще
нос воротят. Квартиру вам? Нате, прекрасная квартира,  только  небольшой
ремонт нужен. Но они же сами ничего делать не хотят. И деньги им таскаю,
и продукты на свои же кровные закупаю, и с детьми сижу,  когда  надо,  и
одежду детям покупаю... А им все нипочем, все как в прорву...
   Татьяна слушала и не слышала. Она машинально кивала, а у самой упрямо
билась мысль: какое это счастье - жаловаться на свою  дочь.  Мол,  такая
инфантильная, неблагодарная, нерациональная...
   - Кстати, Алина, - перебила она хозяйку, едва та перевела дух. - Мать
Жени сказала мне по телефону,  что  тут  на  третьем  этаже  живут  одни
пенсионеры. А я точно знаю, что тут проживает какой-то молодой  мужчина,
я лично его видела.
   - Да ладно, - заговорщицки кивнула женщина, аккуратно давя  окурок  в
пепельнице. - Юлька, конечно, лукавит. Тут сейчас из  пенсионеров  всего
одна жилица, да вы с ней разговаривали. А в той  квартире  я  вообще  не
понимаю, кто живет.
   Раньше, точно, жил какой-то дедушка, я  его  еще  в  детстве  считала
старым. Потом он умер, но это было уже без меня.
   И Алина сообщила, что пару раз видела, как ту дверь отпирал  какой-то
мужчина. Она с ним знакома не была, а когда  спросила  дочь,  кто,  мол,
такой, та тоже пожала плечами.
   - Постойте-ка... - пробормотала  хозяйка,  заметив  разочарование  на
лице Татьяны. - Когда мы ставили железную дверь на  подъезд,  он  сдавал
деньги или нет?
   Она призадумалась, потом подняла указательный палец:
   -  Одна  дама  с  пятого  знает  точно!   Там   поселились   какие-то
богатенькие, им очень не нравилось, что подъезд  стоит  нараспашку.  Они
все и затеяли.
   Татьяна кивнула:
   - Я это сделаю. А в ЖЭКе могут знать? Я хотела еще зайти в паспортный
стол.
   Алина выдала ей полную информацию: куда идти и к кому  обр