тебя  она  матери
рассказывала? Провожала ее к подруге, такая симпатичная  блондинка,  все
спрашивала  про  нас  -  почему  да  как,  да  как  мы  живем,  да   чем
занимаемся... Это же ты была, точно! И мать мне тебя описала!
   Дуня метнула быстрый взгляд в пролом. "Старуха все-таки проболталась,
Господи... Не со зла, нет, не со зла, она ведь не могла знать,  как  это
серьезно... Явно желала мне добра,  вот  и  стала  выспрашивать,  чья  я
подружка - Васи или Пети... Мама, мама, что же  мне  делать?!  Спрыгнуть
вниз?! Костей не соберешь. И Петр стоит слишком близко, слишком..."
   Она выпрямилась и почти беззаботно улыбнулась:
   - Ну да, а что?
   - Что? Ничего. Но откуда  я  тебя  знаю,  а?  -  Он  бесцеремонно  ее
оглядывал - с ног до головы. - Точно, где-то видал. Мы знакомы, что ли?
   - Да нет, говорю тебе! Я...
   - Только не говори, что ты Васькина подружка, - перебил ее парень.  -
Я всех его девчонок знал, он мне все рассказывает в деталях. И про  тебя
тоже рассказал, как ты сюда залезала, как расспрашивала про  Ирку...  Ты
Иркина подружка, что ли?
   - Вроде того, - с вызовом ответила она. Отступать  было  некуда  -  и
девушка это прекрасно сознавала.
   - Вроде или правда?  -  насмешливо  уточнил  он.  Достал  из  кармана
рубашки сигареты и закурил, пуская дым ей в лицо. Она не  шелохнулась  -
только отвела взгляд и стала с  преувеличенным  интересом  рассматривать
крыши.
   - Я ее знала, - сказала она наконец. - Что ж тут такого?
   - А на черта расспрашивала про нее Ваську?
   - Он же твой брат, - заметила Дуня.
   - У него своя жизнь, а у меня своя! - резко сказал Петр. -  Нечего  к
нему лезть, если хочешь что-то спросить у меня.
   - И он ответил мне то же самое! - Она пыталась сохранять  беззаботный
тон.
   Петр в несколько быстрых затяжек  докурил  сигарету  и  бросил  ее  в
пролом. Девушка проследила  за  тем,  как  окурок  упал  в  кучу  битого
кирпича,  рассыпая  яркие  искры.  Да,  если  спрыгнуть,  не   пользуясь
деревянной лестничкой, поломаешь ноги. А если не прыгать - он схватит ее
за руку... Там, внизу, было  уже  совсем  темно.  А  на  крыше  все  еще
сохранялся мягкий вечерний свет.
   - Ты врешь, что  знала  Ирку,  -  сказал  он  наконец.  -  Ты  же  из
института.  Ты  училась  с  тем  рыжим  парнем,   который   умер.   Сама
рассказывала и матери, и Ваське.
   - Ну и что? - возразила она.  -  Через  этого  рыжего  я  с  Иркой  и
познакомилась.
   - Ах вот как? - Он снова принялся ее разглядывать. -  Видел  я  тебя,
только где... А, черт! - Его взгляд остановился на ней, и  Дуня  поняла:
он наконец вспомнил.
   - На вечеринке, - произнесла она, храбро встречая его  взгляд.  Сумка
была раскрыта - она успела расстегнуть "молнию" еще в тот момент,  когда
услышала, что кто-то взбирается на чердак.
   Стоило опустить туда руку и схватить баллончик...
   А там - если, конечно, газ еще не выдохся - она выиграет пару  минут.
Сломанная лестница,  которая  так  ее  пугала,  теперь  казалась  милой,
безопасной и желанной. Она повторила:
   - На вечеринке ты меня видел. Ты привел туда Ирку, чтобы свести ее  с
Леней. Там ты меня и заметил. Стоял на балконе, кашлял и курил  сигарету
за сигаретой. И ушел уже после того, как Леня увел твою девушку.
   Ею овладело восхитительное чувство - чувство, что сейчас она  сильнее
и хитрее, чем он. И не только из-за газового баллончика -  ненадежной  в
общем-то защиты. Она увидела в его глазах  целый  калейдоскоп  различных
чувств - изумление, непонимание и еще.., страх.  Но  только  на  краткую
долю секунды. В следующий миг он уже схватил ее за  плечи  -  и  она  не
успела увернуться.
   - Сука! - выдохнул он ей в лицо, и Дуня инстинктивно зажмурилась. Она
ощутила, как ее тряхнули и даже чуть оторвали  от  крыши.  А  когда  она
открыла глаза, то  увидела  его  лицо  совсем  рядом  -  страшное  лицо,
внезапно покрасневшее, искаженное... И еще увидела край  крыши  -  самый
край... И тут девушка поняла, куда он ее тащит.
   Глухой узкий "колодец". Полтора  метра  на  полтора.  Высота  -  семь
этажей. Ни  единого  выхода,  если,  конечно,  не  считать  зашторенных,
наглухо закрытых слепых окон. А на дне, в кромешной гнилой  тьме,  среди
застоявшихся луж и мусора...
   Она взвизгнула, и он снова тряхнул ее - так  сильно,  что  у  девушки
клацнули зубы. Дуня попыталась опуститься на колени, чтобы оказать  хоть
какое-то сопротивление, но ей это не удалось. Он  был  сильнее,  намного
сильнее... Сумка съехала с ее плеча и  теперь  болталась  на  локте.  Ей
удалось опустить туда пальцы, и она сразу ощутила холодную, чуть  жирную
на ощупь поверхность баллончика. Сбив пальцем колпачок, девушка  вырвала
баллончик и, чуть не вывихнув себе  руку,  изогнулась,  направляя  струю
газа прямо в глаза Петру.
   - А-а-а!..
   Он тут же выпустил ее и зажал лицо ладонями.
   Дуня рванулась к пролому, присела на  край  и  быстро  спустилась  на
нижний чердак. Оттуда - вниз, едва ли не по стене, как муха, цепляясь за
обломанные кирпичи и остатки железного каркаса.  Но  он  уже  опомнился:
добравшись до первой нормальной ступеньки и подняв голову, она  увидела,
как свет  в  проломе  заслонила  его  фигура.  Снизу  он  казался  более
плечистым, мощным.
   - Стой!..
   Она поймала себя на том, что всхлипывает, но слез не было. И не  было
сил бежать - у нее подкашивались ноги. А он уже  спускался  по  железным
выступам, торчащим из стены. И, видя, как ловко Петр с ними  управляется
- явно не в первый раз, - Дуня  подняла  баллончик  и  снова  нажала  на
пульверизатор.
   Она и сама задохнулась от ядовитого, мерзко пахнущего облака, которое
заволокло  провал,  но  пальца  не  отпускала.  Глаза   девушка   крепко
зажмурила, чтобы в них не попала раздражающая жидкость. И не открыла их,
даже когда услышала дикий крик  и  глухой,  близкий  удар,  отозвавшийся
где-то у нее под ногами.
   Кашляя, она спустилась на один пролет, добралась до окна на  площадке
и попыталась его открыть, но не смогла. Дуня вытерла слезящиеся глаза  и
осмотрелась. Ни в проломе, ни на полуразрушенной лестнице  парня  больше
не было. Зато внизу, на ступенях между седьмым и шестым этажом...
   Там копошилась, охала и сипло стонала темная масса, которая  пыталась
выпрямиться и приобрести очертания человеческой фигуры.  Дуня  с  ужасом
смотрела вниз, пока не поняла - это Петр. Он упал вниз - туда, куда  она
так боялась упасть сама. И еще поняла одну вещь - там ей не пройти.
   Парень поднял голову и  увидел  ее  наверху  -  девушка  была  хорошо
освещена светом, падавшим в чердачный люк. Он дико завыл:
   - Иди сюда, сука! Иди сюда, говорю!
   И она в самом деле стала спускаться, будто послушавшись его. Не  веря
своим глазам, парень следил за ней. Он как-то странно покачивал головой,
будто пытаясь стряхнуть с волос воду. Так отряхиваются мокрые собаки. Но
Дуня шла вовсе не к нему. Оказавшись перед  дверью  квартиры,  где  жили
Врачи, она нажала кнопку звонка и  не  отпускала  ее,  пока  изнутри  не
послышался раздраженный старческий голос:
   - Ну иду, иду, сколько можно!
   - Откройте! - крикнула Дуня. - Анна Петровна, откройте, это я!
 
Глава 17 
 
   Дверь закрылась  за  девушкой,  и  Дуня  тут  же  поспешила  накинуть
массивный крюк, не удовольствовавшись слабеньким замком-защелкой.  И  не
зря - снаружи в одну из створок немедленно что-то глухо  ударило.  Потом
еще раз, и еще. Удары были не слишком сильные, но  пугающе  настойчивые.
Девушка прижалась к стене, пытаясь перевести дух, но это не удавалось  -
проклятый стук никак не прекращался, и ей  начинало  казаться,  что  это
стучит ее собственное сердце.
   Анна Петровна стояла рядом, грузно опираясь на  палку  и  со  страхом
прислушивалась.
   - Это что такое? - шепотом спросила она.
   - Это ничего... - У девушки тряслись губы, да так сильно, что  она  с
трудом могла говорить. - Это ничего... Ничего страшного. Не  открывайте,
только не открывайте!
   - Как не открывать? - растерялась старуха. - Стучат же, не  слышишь?!
Кто это там?
   Девушка наконец взяла себя в руки. Конечно, ее  просьба  не  отпирать
дверь  была  вполне  благоразумна...  Но  благоразумно  ли  оставить  на
лестнице  человека,  который,  возможно,  очень  серьезно  разбился  при
падении? А если эти удары - последний звук, который он может произвести?
А вдруг он сейчас умрет?!
   Она прислушалась: били снизу, удары раздавались неподалеку  от  пола.
Наверное, Петр так и лежал на полу, перед дверью, не в силах даже встать
на колени, не говоря уже о том, чтобы позвонить...
   Девушка решилась и произнесла:
   - Наверное, нужно вызвать "скорую"... Или...
   Тут есть другой выход?!
   - Нету другого выхода. Да что случилось-то?
   Кому "скорую"?!
   - Да лежит там один... - уклончиво ответила девушка. - Вы  только  не
открывайте, я вас прошу.
   Он сейчас гнался за мной!
   Старуха вконец перепугалась и предложила  разбудить  соседа.  Правда,
Дима только что пришел с ночного дежурства и  лег  спать,  но,  если  на
квартиру напали, что ж тут церемониться... Дуня  удержала  ее  от  этого
шага и спросила, есть ли кто еще в квартире, кроме этого Димы.
   - Никого! - уже почти в истерике заявила Анна Петровна. - Еще  только
я да его мать...
   - Людмила?
   - Да нет, Людка ушла на работу с утра. Димкина  мать,  бабка  старая.
Только она болеет, лежит...
   Дуня, что случилось-то? Кто там?!
   Девушка прислушалась. На лестнице все стихло, но ей  показалось,  что
она слышит  какую-то  возню  прямо  под  дверью.  К  их  разговору  явно
прислушивались  -  обе  говорили  достаточно  громко.  Потом  послышался
плачущий, жалобный голос парня:
   - Теть Ань, откройте, это я!
   - Да это же Людкин сын, старший! - ахнула та, немедленно узнав голос.
- Дуня, да ты что делаешь?! Пусти, я открою!
   А девушка крепко держала ее за руки, не давая отпереть замок и  снять
крюк. Старухе, видно, почудилось, что наступило светопреставление, - она
ровным счетом ничего не понимала.
   - Если вы впустите его сюда, он меня убьет! - громко сказала девушка.
- Убьет, понимаете? Не отпирайте! Сперва нужно вызвать милицию.
   - Милицию? - окончательно оторопела та. - А что ее вызывать? Димка  -
он же милиционер.
   Нет, я его сейчас разбужу!
   И, не дожидаясь, пока ее  остановят,  она  с  удивительной  быстротой
отправилась будить соседа.
   Дуня застыла у двери. Через секунду  оттуда  снова  послышался  голос
Петра. Он плакал - по-настоящему, жалобно и тихо.  И  причитал,  уверяя,
что у него сломан позвоночник, и  ему  сейчас  придет  конец...  Девушку
будто жаром окатило. "А если правда? А вдруг он сейчас  умрет?  Мамочки!
Да это я же его сбросила вниз, хотя  и  не  толкала  А  он  скажет,  что
толкала! А я что скажу? Ой, мамочки..."
   В глубине  коридора  послышались  голоса,  а  потом  тяжелые  шаги  -
приближался разбуженный сосед. Это был уже знакомый Дуне персонаж -  тот
самый мужчина, которого она встречала на здешней  кухне.  Он  подошел  к
двери, ероша  свалявшиеся  волосы,  и  без  лишних  разговоров  принялся
отпирать. Девушка робко отошла в сторонку.  Она  не  смела  вмешиваться,
после того что заявил Петр.
   Да и присутствие милиционера, хотя без оружия и формы,  несколько  ее
обнадеживало.
   Между тем  мужчина  отпер  дверь  и,  выглянув  на  лестницу,  громко
чертыхнулся:
   - Это что?.. Петр, ты, что ли?
   - Эта сука, - громко ответил тот, - мне все кости поломала. Ты ее  не
отпускай, держи!
   Дуня инстинктивно отступила, хотя милиционер вовсе  не  собирался  ее
"держать". Он  стоял,  с  каким-то  отстраненным  интересом  разглядывая
извивающегося  на  лестничной  площадке  парня.  Тот  делал  попытку  за
попыткой подняться на ноги и каждый раз опускался  на  пол.  Наконец,  с
истеричными нотками в голосе, Петр потребовал, чтобы ему,  черт  побери,
помогли попасть в свою комнату и немедленно вызвали "скорую".
   - Ты надрался, что ли? - дружелюбно и почти весело спросил сосед.
   - Да говорю, она мне все кости...
   Сосед, наконец, посмотрел на Дуню. Потом - опять себе под ноги - Петр
уже переваливался через порог. На ноги ему так и не удалось встать, и он
двигался в какой-то странной позе - на боку, ползком,  волоча  вытянутую
ногу.
   - Она тебе кости переломала? -  присвистнул  сосед.  -  Она  -  тебе?
Слушай, ползи к себе и  проспись.  Ключи-то  есть?  А  если  наблюешь  в
коридоре - я тебе точно кости переломаю!
   И отправился к себе, массируя отвисающий под майкой  живот  и  громко
позевывая на ходу, - как человек, заслуживший свой отдых  и  полноценный
сон.
   Дуня отбежала еще дальше от двери. Теперь  она  была  под  ненадежной
защитой Анны Петровны - та приоткрыла дверь своей комнаты  и  готовилась
туда  юркнуть  в  случае  опасности.  Дуня  встала  на  самом  пороге  -
как-никак, а она всегда успеет спрятаться у старушки...
   Но Петр был далеко не в боевой форме. Он стонал, был очень бледен,  и
было видно, что парня мучает настоящая, а не выдуманная боль.
   - Петя, что с тобой? - пискнула старушка.
   - Вы, блин, тетя Аня,  лучше  бы  "скорую"  вызвали!  -  рявкнул  он,
поворачивая голову в их сторону. - Чего смотрите? Я себе  все  на  свете
сломал!
   - Да как?
   - С чердака свалился!
   И тут Дуня неожиданно услышала свой  заливистый  смех.  Она  хохотала
так, будто ничего смешнее с нею никогда не происходило, и упустить такой
случай посмеяться просто нельзя. Старуха изумленно глянула на нее и даже
отступила на шаг, в  глубь  комнаты.  А  Петр  окончательно  побелел  от
злости.
   - Тебя, сука, я еще достану! - пообещал он.
   - Я тебя достану первая! - все еще смеясь, откликнулась она. - Куда ж
ты уползешь, такой!
   И, легко перепрыгнув  через  его  распластанное  на  полу  тело,  она
выскочила на лестницу. Ей вслед понесся прямо-таки звериный вой, но  это
ее уже ничуть не смущало. Путь вниз был свободен.
   Вылетев  до  двор,  девушка   заметалась   в   нерешительности.   Что
предпринять? Бежать как можно скорее? Но к чему? Он  ее  не  догонит,  а
больше она никого всерьез не интересует. Торопиться некуда, нужно  взять
себя в руки. Сумка, по счастью, уцелела и все еще висела у нее на плече.
Она достала оттуда записную книжку  и  направилась  к  выходу  из  этого
сумрачного двора-колодца.
   На улице,  ближе  к  остановке,  девушка  нашла  исправный  таксофон.
Набрала номер Врачей. Ответила ей незнакомая старушка, голос у  нее  был
дрожащий и перепуганный. Видно, происходящие в квартире события  глубоко
потрясли престарелую мать милиционера. Дуня попросила Анну Петровну.
   - Как, опять ты? - неприветливо переспросила та, узнав, кто звонит. -
Дуня, что ж ты с ним сделала? Парня-то жалко! Он  лежит  на  полу  и  не
встает, плачет, как маленький...
   - Анна Петровна, вы мне скажите только одно: к вам милиция приходила?
То есть не к вам, а к Врачам? Говорил с ними кто-нибудь?
   - Что?! - изумилась старуха.
   - Следователь был у них? Следователь,  говорю?  -  крикнула  Дуня.  -
Помните, я вас спрашивала: видали вы маленькую темненькую  девушку,  она
приходила  к  Людмиле  четвертого  мая?  Так  вот,  должен  был   прийти
милиционер, насчет нее!
   -  Ой,  да  не  видела  я,  не  знаю  ничего,  -  залепетала   вконец
запутавшаяся старуха. - Никакой милиции не видела. Ты мне  лучше  скажи,
что мне теперь с ним делать? Я ведь его с детства знала!
   А сейчас лежит и ревет, как маленький...  Димка  спать  лег,  сказал,
разбудим еще раз - убьет...
   Мать его только ахает... А Врачей никого дома нет,  их  сейчас  почти
тут не бывает. Людмила на работе, вышла после больничного.  Вася  просто
исчез. И чего Петя сюда пришел - не понимаю, его давно  тут  не  было...
Господи Боже мой!
   - Вася исчез? - цепко переспросила девушка. - Когда это?
   - Да иго дня три уже нигде нет.
   Дуня быстро прикинула в уме. Дня три... Значит, милиция все-таки  ими
заинтересовалась. Скорее всего. Три  дня  назад  она  как  раз  сообщила
следователю, кто видел Нелли в последний раз.
   - Спасибо! - крикнула она в трубку. - "Скорую" вы, конечно, вызовите.
А вот сами держитесь от него подальше!
   Она дала отбой и набрала другой  номер.  Попросила  к  телефону  мать
Нелли. Трубку взял отец - он уже  вышел  из  больницы.  Отвечал  слабым,
безжизненным голосом и даже не спросил, кто звонит,  по  какому  поводу.
Было ясно - там давно потеряли всякую надежду.
   - Это Дуня, - сказала девушка, когда трубку  взяла  мать  подруги.  -
Дайте мне, пожалуйста, телефон следователя, который ведет дело.
   - Зачем тебе? - откликнулась та Надежда в ее голосе,  которая  прежде
так мучила Дуню, уже не звучала. Скорее тень  надежды,  почти  безличный
интерес. - Что-то узнала?
   - Мне нужно с ним поговорить, очень. Пожалуйста! - повторяла Дуня.
   Она  записала  продиктованный  номер  поперек  своей  ладони  -   как
записывала  в  школе  формулы,  которые  не  успела  выучить  к   важной
контрольной, а нужных шпаргалок не заготовила.
 
*** 
 
   Девушка никогда не думала, что  ночь  может  так  растянуться,  -  ей
показалось, что прошла целая вечность, пока в окне забелел свет.
   В квартире было тихо. Упоительная тишина.
   В ней не было ничего угрожающего, тревожного.
   Стоило переступить порог ее комнаты -  и  она  услышит  из-за  другой
двери, с темными стеклами, сонное дыхание родителей. Те, похоже, решили,
что дочь окончательно к ним перебралась, и  вчера  вечером,  когда  Дуня
вернулась домой, даже завели речь о том, что неплохо бы сдать  квартиру,
которую она оставила.
   Но девушка ответила уклончиво. Просила повременить. Сейчас да. Сейчас
ей хочется пожить с ними. Она  соскучилась.  А  потом,  возможно,  опять
захочет жить одна. Родители настолько привыкли потакать ее желаниям, что
даже не стали продолжать разговор на эту тему.  А  девушка  отвечала  им
почти машинально. Ее мысли были заняты совсем другим.
   ...Оказавшись перед  таксофоном,  она  сразу  попыталась  дозвониться
следователю, который вел дело об исчезновении Нелли. Но с первой попытки
ничего не вышло. Номер был занят, а другого телефона у нее не было. Дуня
прошлась перед остановкой  троллейбуса,  рассмотрела  газеты  в  киоске,
купила себе банку пива и с отвращением ее ополовинила. Пива ей вовсе  не
хотелось, но она испытывала жажду, и вместе  с  тем  потребность  как-то
встряхнуться. Болела голова, во рту стало горько. Дуня решила,  что  это
могут быть последствия того, что она надышалась  слезоточивым  газом.  А
может, просто нервная реакция - у нее до сих пор дрожали руки...
   В очередной раз подойдя к телефону-автомату, она украдкой выбросила в
мусорную урну баллончик, который все еще лежал у нее в  сумке.  Туда  же
полетел и колпачок от него  -  тот  закатился  в  угол  сумки,  пришлось
поискать его. Она с дрожью вспомнила,  как  отчаянно  пыталась  нащупать
свое единственное оружие в тот страшный миг, на краю крыши... Но  теперь
оно могло ей только навредить.
   Все! Пусть Петр попробует доказать, что она в него чем-то выстрелила.
"А если и докажет, то  пускай!  -  зло  решила  она.  -  Я  имела  право
защищаться. Что мне оставалось делать, в конце концов? Ждать,  пока  эта
мразь сбросит меня с крыши, как ."
   Она сняла трубку и снова набрала  номер.  Наконец  ей  ответили,  что
интересующий ее следователь уже уехал, его можно застать завтра, начиная
с десяти часов. А может, чуть позже. Дуня в отчаянии заявила,  что  дело
спешное, у нее  важные  показания.  Стали  разбираться,  с  каким  делом
связаны ее показания. А когда узнали, то ей показалось, что  впечатление
получилось не слишком сильное.
   - Завтра с утра позвоните, - сказал ей молодой равнодушный  голос.  -
Так срочно, что ли?
   - Срочно! - в отчаянии выкрикнула она. - Хотя... Я позвоню завтра,  -
обреченно согласилась Дуня и повесила трубку.
   В самом деле, если ее предположения верны, ничего срочного  уже  нет.
Ей снова вспомнился темный вонючий  провал,  откуда  на  нее,