ей колонны и размышлял о том, как
все же поведет себя Россия в конфликте. Первая  мировая  война  началась
отсюда. За полвека до этого отсюда  началась  русско-турецкая  война.  К
большим стратегам и политикам Слава себя не относил. Но он  считал,  что
НАТО эту войну проиграет как раз тогда, когда начнет наземную  операцию.
Да, у сербов старовата система противовоздушной обороны. Но  когда  дело
дойдет  до  войны  наземной,  американцы  с  союзниками  увязнут  в  нее
полностью. По уши увязнут. До могилы. Потому  что  каждое  дерево  здесь
будет стрелять, каждый камень. И он сам вместе со своими ребятами станет
этим деревом, этим камнем, который стреляет точно и убивает.

***

   Путь и время Слава рассчитал, как всегда, правильно. Он вообще ощущал
время и движение каким-то внутренним регулятором и знал,  когда  следует
добавить темп марша, когда дать возможность группе слегка  расслабиться.
Это вырабатывалось годами и относилось к тем понятиям,  которые  принято
называть опытом и интуицией. Они вышли точно к месту.  И  вовремя.  Едва
успели рассредоточиться, как послышался шум вертолетных винтов. Рядом  с
границей в военное время нельзя полагаться ни на что.
   И  потому  отряд  занял  боевую  позицию.  И  только  когда  вертолет
приземлился, когда из него один за другим посыпались первые пассажиры  -
бойцы "Команды теней", Слава дал команду своей группе выйти на  открытое
место.
   Первую группу привез Саша Юрьев, вторую - Ежи. Внешне обе уже  сильно
отличались от ребят самого Макарова.  Тобако  слово  сдержал  и  прислал
кевларовые   бронежилеты,    кевларовые    каски    с    радиостанциями,
вмонтированными  в  пробковые  подшлемники.  Внешне  эти  каски   слегка
отличались от  привычных  глазу  российских  и  сербских  металлических.
Больше походили на каски немцев во  Второй  мировой  войне.  Но  это  не
мешало делу. Радиосвязь в пределах пятнадцати километров  поддерживалась
устойчивая. Только вот  командиру  группы  приходилось  тащить  на  себе
небольшую базовую рацию, без которой связь невозможна. Правда, не  очень
тяжелую - всего два с половиной килограмма.
   Комплект обмундирования и дополнительный боекомплект доставили и  для
группы Макарова.
   Очень кстати, потому что задуманный им рейд без связи проводить  было
бы трудно. А что касается запаса патронов, то Слава уже  подумывал,  где
бы можно было ими разжиться. Предполагал  потрясти  отзывчивых  в  таких
делах сербов.
   Саша Юрьев, понятно, рвался как раз туда, в  самую  гущу,  где  можно
было найти следы таинственного оружия, которое так на него подействовало
и, что греха таить, действовало до сих пор. Иначе не пытался бы он всеми
правдами и не правдами реабилитировать собственное бегство.  Но  Макаров
снова рассудил по-своему. Он сразу  же  сделал  большие  перестановки  в
группах, пришлось задействовать и ребят своей десятки,  чтобы  у  Юрьева
оказались только русские, причем из старых вояк, которые "прошли" Боснию
и лучше знали местные языки. Достаточно,  по  крайней  мере,  для  того,
чтобы сойти за местного жителя перед каким-нибудь иностранцем.
   Перед тем же французским журналистом. Инструктаж  этой  группе  Слава
давал отдельно. Совершенно ни  к  чему,  чтобы  кто-то,  кроме  русских,
бойцов проверенных и  все-таки  своих,  знал,  что  они  сотрудничают  с
российскими разведчиками. Конечно, при первой встрече  присутствовали  и
другие члены  группы  Макарова.  Но  о  чем  шел  разговор  командира  с
посторонними - никто не знает. Получал сведения...
   Делился сведениями... Журналисты просили о встрече...  Это  выглядело
естественно.  И  даже  запись  Тархановым  на  диктофон   это   косвенно
подтверждает.
   Вот и все. Дальше - сам Юрьев и его ребята могут дать  показания  для
Тарханова и француза. Пусть записывают. Но - по-русски ни слова. Строго.
Соблюдать абсолютную секретность. Не хватало еще, чтобы француз  написал
в своей газете, что на территории Македонии  он  встречался  с  русскими
наемниками, воюющими за сербов. Это будет скандалом.
   Сам  того  не  подозревая,  Слава  придумал  лучшую   страховку   для
Тарханова, прикрывая его перед желающим все  знать  дотошным  французом.
Более того, даже не думая об этом, он начал действовать, как  действовал
бы, будучи российским разведчиком. Соблюдал интересы своей страны. И уже
попутно заботился об интересах  Югославии.  Одно  другому,  впрочем,  не
мешало. Он сам не знал, к кому себя причислить.
   Российского гражданства его никто официально не лишал. Югославское он
сумел получить совсем недавно.  Такое  двоякое  положение  всегда  могло
оказаться ему  на  руку.  Когда  выгодно,  он  мог  стать  русским,  при
надобности - сербом. И в том и в ином случае может говорит, не солгав.
   Группу Ежи Слава инструктировал совсем иначе.
   - Видел хоть кто-нибудь, как голодные волки. ищут добычу? Нет?  Носом
тянут во все стороны, рыскают в свободном поиске...  Сегодня  вы  должны
стать голодными  волками.  И  завтра,  и  послезавтра.  Пока  добычу  не
найдете. Пока не нажретесь. Разбиться на тройки, и  в  свободный  поиск.
Цель поиска ясна?
   - Ясна.
   - Район определим мы с Ежи. В остальном - как обычно.  Осторожнее  на
минах. Горы ими усыпаны. Постарайтесь найти албанцев, которые  во  время
вашего наступления стояли в нужном месте. Все. Теперь  -  завтрак,  и  в
путь.

***

   Тарханов еще ночью подъехал к месту, где  должен  был  встречаться  с
посланными Славой людьми.
   О встрече они  договорились  по  телефону.  Артем  позвонил  прямо  с
дороги, только отойдя на несколько шагов от машины на заправке.  Хорошо,
что дорога шла в нужном направлении.  Старая,  разбитая,  которой  редко
пользовались. Это даже и не дорога, а просто  широкая  тропа.  Несколько
раз  микроавтобус  чувствительно  ударялся  поддоном  о  землю,   однако
проехали  без  происшествий,  даже  полицейский   патруль   не   попался
навстречу. Машина без  номеров  могла  бы  их  заинтересовать,  и  тогда
пришлось бы полицейских нейтрализовать. А  в  присутствии  француза  это
нежелательно.
   Темнота не способствовала быстрому определению ориентиров.  Но  карта
все  же  показала,  что  они  вышли  в  нужный  квадрат.  Разминуться  с
посланцами теперь уже никак не могли.
   - Здесь заночуем, - сказал Артем, заглушив двигатель и выключив фары.
В приграничной зоне вовсе  ни  к  чему  лишний  раз  привлекать  к  себе
внимание светом.
   - Но у меня машина осталась перед баром, - посетовал Ригана. - Ты  же
знаешь, в местной обстановке оставлять машину на улице на ночь -  значит
попрощаться с ней. Албанцы только и ищут, на чем бы им  перевозить  свои
пожитки с места на место.
   И на иностранные номера не посмотрят.
   Но этот вопрос был уже продуман.
   - Позаботимся о твоей машине. Тезка твой заберет и оставит у  нас  во
дворе.
   Тарханов набрал номер Яблочкина. Сергей дожидался их дома и начал уже
беспокоиться.
   - Серж, возле пресс-бара стоит  машина  с  французским  номером.  Без
ключей, кажется... - Он посмотрел на француза. Тот  достал  связку  и  в
объяснение слегка погремел ею. - Сможешь в наш двор  перегнать?  Хорошо.
Нет, мы сегодня заночуем в  другом  месте.  Месье  Ригана  с  нами.  Да,
отдыхай, как можешь. В бар куда-нибудь сходи. Навести подружку.
   Завтра прибудем. Если что новое появится, звони...
   Француз смотрел выжидающе.
   - Все в порядке, Серж. Он перегонит. Не беспокойся, парень надежный.
   - А кто такой?
   -  Местный.  Помогает  нам.  Техническое  обеспечение,  связи  внутри
страны. По всей бывшей Югославии связи. Очень полезный  человек.  Он  по
телефону дает нам больше информации, чем все местные  агентства,  вместе
взятые.
   - Журналист?
   - Нет. Просто мой друг.
   За спинами у них снова заворочался и  заругался  американец.  Он  уже
несколько часов назад пришел  в  себя,  как  и  его  напарник.  Но  если
напарник угрюмо молчал и изредка только плевал кровью в  угол  салона  -
Тарханов сильно разбил ему физиономию, когда стукнул лицом о пол кузова,
то первый ругался и грозил раздавить, размазать, покалечить, как  только
его освободят. Странное у него сложилось мнение о  соотношении  сил.  Об
освобождении ни Тарханов, ни Иван с ним не заговаривали. Голова у  парня
должна изрядно побаливать после мощного удара капитана.
   Поэтому его пока, почти как инвалида, прощали.
   Третий американец говорить и ругаться уже, естественно, не мог.
   - А теперь объясни, что мы будем делать с этими друзьями.
   - Беседовать.  Очень  мило  побеседуем  о  сути  профессионализма.  И
постараемся  углубиться  в  технологические  детали.  Третьего  придется
закопать.
   И забыть...
   Буйный американец за спиной замолчал. Прислушивался, стараясь  понять
суть разговора. До него, видимо, только что дошло, что третий их товарищ
мертв. И он сделал правильный вывод, что  ему  хорошего  ждать  тоже  не
придется.
   - Развяжите! - рявкнул он уже не с прежним задором, почти просяще.  -
У меня нога затекла.
   - Для того тебя и связывали, - подал голос  Иван.  -  Ноги  затекают,
кровь приливает к голове.
   Лучше думать будешь. Может, и сообразишь, что тебе лучше забыть  свой
гонор.
   - Ох, попался бы ты  мне  чуть  раньше...  -  американец  все  же  не
выдержал. - Что бы я из тебя сделал, парень... Ты в самом  страшном  сне
такого не видел.
   Ты всю  оставшуюся  жизнь  меня  вспоминал  бы,  когда  в  аптеку  за
лекарствами соберешься.
   Иван  оставался  невозмутим.  Американец,   видимо,   оценивал   свои
перекачанные мышцы очень высоко. Капитан смотрелся рядом с ним не  столь
эффектно. Это американца злило, потому что  он  не  успел  даже  оценить
профессиональность  и  четкость  нанесенного  удара   -   единственного,
которого хватило с достатком.
   - Раньше или позже, но ты сам-то мне уже попался. Так что подумай - в
следующий раз, как и в предыдущий, результат был бы тем же самым.
   - Ты, писака, меня сзади ударил.
   - А кто тебе сказал, что на войне грудью в грудь  идут?  Для  того  и
придуманы  засады.  И  побеждает  тот,  кто  головой  быстрее  и   лучше
соображает. Если ты  подставил  свою  тупую  башку,  значит,  ты  плохой
солдат. И не научили тебя как следует воевать. Усвой, что здесь ты не  в
своей части, не в спортивном зале.
   И вообще не в Америке. Здесь с тобой будут обращаться только так, как
ты того заслуживаешь.
   Иван говорил спокойно, раздумчиво, с издевкой.
   Американца такая манера речи задевала сильнее, чем  задели  бы  новые
побои.
   - А все-таки... - Ригана хотел спросить, но оглянулся и  не  произнес
вопрос в присутствии американцев. - Пойдем прогуляемся.
   - Пойдем, - согласился Артем.
   Иван остался беседовать с американцем.
   Дверцы хлопнули в ночной тишине особенно громко. В лесу было светлее,
чем в машине. Яркая растущая луна располагала  к  сокровенному.  Француз
осмотрелся, отошел на десяток шагов и сел  на  поваленный  ствол  сосны.
Нервно закурил, сделал несколько затяжек, выпуская особенно белый в ночи
дым перед собой.
   - Скажи мне, что будет дальше. Я понимаю, что ты выручил меня.  Можно
сказать - спас... Я тебе благодарен. Но я человек в достаточной  степени
благоразумный. На риск пойти я могу и люблю это делать.  Но  я  не  хочу
быть преступником. А мы уже убили одного.
   - Спас - без "можно сказать"... - с улыбкой уточнил Тарханов. -  Тебя
бы к этому часу уже закопали. Это несомненно. Что касается нашего трупа,
то это трудно назвать убийством. Скорее - необходимая мера самозащиты. И
не бери это на себя. Не говори - "мы". Это сделал не ты, а мы с Иваном.
   Француз  не  хотел  этого  показать,  но  от  таких  слов   он   явно
почувствовал облегчение.
   - Я понимаю. Они хотели меня убить. Но это - они... А я не хочу  быть
таким же, как они. Я не хочу их убивать. Хотя, честно говоря,  не  знаю,
как из такой ситуации выбраться. Я впервые так вот попал.
   Если отпустим - нас все  равно  достанут.  Не  отпустим  -  их  будут
искать. И опять выйдут на нас. Но не убивать же их, в  самом  деле...  А
ты, как я понимаю, на это и настроен?
   - Нет, Серж. Успокойся. Мы только  допросим  их.  Серьезно  допросим.
Если уж пошли на такое отчаянное дело, как схватка  с  американцами,  то
надо до конца выработать эту  жилу.  Понимаешь?  Надо  все  узнать,  что
сможем. А потом сюда придут люди, которых я вызвал по телефону. Помнишь,
я на заправке звонил? Они американцев заберут с собой.  Заодно  и  ты  с
этими людьми побеседуешь. По той же самой теме.
   - Что это за люди?
   - Из тех, кто попал под действие звукового излучения генератора.
   - Сербы?
   - Да.
   - А что они делают на этой стороне?
   - Я специально пригласил их на встречу с тобой.
   - Серь-езно?
   - Куда уж серьезнее. Получишь материал из первых рук.  Я  же  обещал.
Кстати, ты тоже что-то обещал...
   Француз помялся.
   -  У  меня,  вообще-то,  пустяковый  случай.  Встретил  я  полковника
знакомого. Француз, наш... Мы с ним в одном  квартале  живем.  На  улице
здороваемся, а так почти не знакомы. Он рассказал. Ехал по делу.
   Заклинило у него двигатель в машине. Масло не проверил, и  заклинило.
Прямо рядом с американской частью Хотел туда зайти,  попросить  механика
машину посмотреть. Его не пускают. Дальше проходной ни  на  шаг.  Обычно
такого не бывает. Он и в  Боснии  много  раз,  говорит,  к  союзникам  и
заходил, и заезжал. А тут - ни в какую. Полковник подумал, что просто на
посту в этот раз дурак стоит. Попросил позвонить командиру. Позвонили. И
командир отказал.
   И даже механика не дал. Вот такая часть... Никого не подпускают.
   - А где это? - поинтересовался Артем.
   - Если от Скопье ехать, то шесть километров не доезжая Куманова.  Там
между автомобильной и железной  дорогами  поселок  какой-то  стоит.  Без
названия. Несколько богатых коттеджей. Греки живут. И рядом с  ними  эта
часть.
   - Ладно. Это интересно. Только ничего не говори при  американцах.  Мы
их и без этого разговорим.
   - Похоже, они не очень разговорчивые.
   Артем улыбнулся:
   - Есть много специальных средств, чтобы человек стал болтливым.
   Ригана заметно насторожился:
   - Но... Не пытать же мы их будем? Я  вообще-то  к  садистам  себя  не
отношу. И международные конвенции уважаю.
   - Не волнуйся. Они испытывают психотронные установки, а  у  нас  есть
психотропные препараты. Для разговорчивости. Это не пытка.
   - И тем не менее... Мы же все живем сейчас в  правовых  государствах.
Даже Иван. Я слышал, что  Украина  смертную  казнь  отменила.  И  должны
понимать, что такое моральные принципы.
   Артем усмехнулся настолько откровенно, что Серж почувствовал это даже
в ночной плотной тьме.
   - Я что-то сказал не так?
   Артем вынужден был пояснить:
   - Возможно, Франция и правовое государство.
   Не знаю. Я там был  всего  пару  раз  проездом.  Но  больше  правовых
государств в мире не существует.
   Теперь усмехнулся Серж.
   - Американцы  говорят,  что  у  них  самое  правовое  государство.  И
девяносто девять процентов американцев верят в это слепо.
   - Оно правовое только для дураков, которые в это верят, и для тех,  у
кого больше прав. А я, слава богу, насмотрелся на их права и на чужие...
Больше не хочу.
   - Но есть же и у тебя идеалы...
   -  Бесспорно.  У  меня  очень  много  идеалов.  Я   вообще   на   них
закомплексован. Только всегда главными идеалами  считаю  порядочность  и
целесообразность. Если мне  сегодня  целесообразно  добыть  сведения  от
наших противников, я их добуду. Но при этом я проявлю свою  порядочность
и не сумею снять с них шкуру с живых, как это делали в свое время те  же
самые правовые американцы в  Афганистане,  когда  служили  у  моджахедов
инструкторами в войне против русских.
   - И такое было?
   - Было.
   - Ты там работал.
   - Да.
   - Я тебе завидую. Я сам раньше занимался спортивной хроникой.  Только
в последние годы перешел в стрингеры. Острых ощущений захотелось.
   Тарханов кивнул.
   - Хорошо. Вот я тебе и предлагаю  сейчас  пережить  острые  ощущения.
Больше  ты  нигде  не  сможешь  такое   увидеть.   Препарат   называется
скополамин. В детективных романах его еще зовут "сывороткой правды".  Он
не запрещен к применению международными конвенциями только  потому,  что
руки до такого не дошли.
   - Я слышал про него. Но мне кажется, что скополамин приравнивается  к
пыткам. Я где-то читал про это.
   -  Нет.  Просто,  если  к  подследственному  применяют   такую   меру
воздействия на допросах, он потом может отказаться от всех  показаний  И
суды препарат не признают. Следовательно, применение его  в  большинстве
случаев считается бесполезным. Но бывают случаи и вроде нашего.  Нам  не
нужен суд. Нам нужны показания. Обычно при  применении  скополамина  они
бывают верными процентов на восемьдесят-девяносто.
   - Ты меня уговорил, - Серж махнул  рукой.  -  Действуй  сам.  Я  буду
только присутствовать.
   Тарханов шагнул ближе к машине. Крикнул:
   - Иван, выводи первого!
   - Которого лучше?
   - Болтуна. Пусть поболтает.
   Открылась задняя дверца, Иван  долго  колдовал,  распутывая  узлы  на
галстуке, которым связал между собой ноги двум пленным.
   Наконец узел поддался. Иван вытащил пленного, поставил на одну  ногу,
придержал за плечо и дернул за  ремень  на  спине.  Освободилась  вторая
нога.  Американец  сердито  и   усердно   задергал   плечами,   напрягая
великолепные бугры мышц, но руки оставались прочно  связанными,  а  кожа
ремня  достаточно  крепкой.  На  всякий  случай  капитан  резко   дернул
связанные руки вверх, словно на дыбу американца поднял.
   - Не суетись, а то опять на одной ноге прыгать придется. Понял?
   Тот промолчал, но попытки высвободиться оставил. Иван подтолкнул  его
в сторону Тарханова. Американец двинулся, заметно  прихрамывая.  Видимо,
застоявшаяся кровь начала бегать интенсивно, причиняя боль.
   - Как, мой друг, будем разговаривать откровенно?
   Тарханов был спокойно-деловит, как конторский  служащий,  принимающий
посетителя.
   - Пошел ты в задницу...
   - Видимо, не случайно во всех дешевых американских  фильмах  -  а  их
девять из десяти дешевые - слово "задница"  самое  популярное.  Народный
лексикон континента. Посади его сюда, поддерево,  -  скомандовал  Артем,
доставая  тем  временем  из  внутреннего  кармана  куртки  пластмассовую
коробочку, напоминающую портсигар. - Лучше на бок.  И  придави  покрепче
коленом, чтобы не трепыхался.
   Из пластмассовой коробочки появились одноразовый  шприц  и  ампула  с
буроватой  жидкостью.  При  чистом  свете  луны  инструменты   в   руках
подполковника играли серебристым отблеском. Он умело  обломал  у  ампулы
конец и выбрал оттуда полную дозу.
   Американец, похоже, с детства  боялся  уколов,  резким  движением  он
попытался вскочить и вырваться.
   Но бугристые мышцы не помогли. Иван, не выпустивший из  рук  ременную
"уздечку", сделал парню классическую подсечку, снова поднял на "дыбу"  -
заломил вверх руки и свалил на бок.  Артем  стравил  из  иглы  воздух  и
склонился над американцем.
   - Хорошо напрягался, молодец. Все сосуды даже ночью видны.
   Он спокойно и умело, словно всю жизнь  проработал  медбратом,  вогнал
иглу в вену на локтевом суставе. Понимая, что если будет при этом мешать
и дергаться, то может сломать иглу, американец затих, только  до  синевы
напряг бычью  шею  и  ожесточенно  косил  взглядом  на  противников.  Он
понимал, на что направлены их действия, и чувствовал свое бессилие, свою
невозможность сопротивляться. И от этого только больше злился.
   - Вот и все. Посиди пару минут спокойно, чтобы голова не кружилась  -
Ничего от меня не услышите, - сказал американец.
   - Как тебя зовут? - спросил Артем.
   - Сержант Кроули.
   - Вот и услышали. Это уже начало. Ты не сомневайся, бить мы  тебя  не
будем. Будем сидеть и разговаривать. И ты  тоже  будешь  говорить.  Тебе
сейчас очень захочется говорить.
   Голос подполковника звучал убеждающе, он н