нный! - рядом. Думай!
   - По-нят-но... - растягивая слоги, сказал Слава. - Я, конечно, никуда
не поеду. В Москве мне скучновато будет. Но, на всякий  случай,  дай  им
номер моего спутникового телефона. Запиши.
   - Запомню.
   Слава продиктовал.
   -  А  теперь  счастливо  вернуться!  -  Тобако  почти  по-приятельски
потрепал Макарова по плечу.
   - Тебе того же!
   Он пошел в сторону леса, раскачивая широкие плечи.  Пошел  медленнее,
чем ходил обычно, задумчивее. Задуматься  было  о  чем.  После  пленения
раненого Макарова в Афгане, после его  работы  в  лагере  диверсантов  в
Саудовской Аравии, Слава считал, что связь его с ГРУ полностью прервана.
У него нет доказательств того,  что  согласился  он  на  эту  работу  по
договоренности с резидентом ГРУ, который вскоре погиб при бомбежке. И  у
ГРУ есть все основания считать Макарова предателем.  Это  угнетало  его,
хотя сам Слава знал, что дело обстоит совсем не так. И  вот  теперь  ГРУ
желает, чтобы он вернулся в строй? Неизвестно.  Мало  ли  какие  причины
могут быть у Службы. Ладно, пусть позвонят, там можно и обсудить дела.
   В принципе, если ГРУ начинает прорабатывать  этот  район,  то  он  со
своей "Командой теней" для  них  незаменим.  Македонский  язык...  Слава
хорошо знает только сербский, немного похуже  македонский,  хотя  они  и
схожи.
   Все элементарно. Он всегда готов  поработать  против  НАТО.  Он  даже
двумя руками за такую работу проголосует.
   Парни поднялись при появлении капитана.
   - Как будем отходить? - спросил Ежи. - Я лично не люблю дважды  одним
маршрутом передвигаться.
   - А я вообще никогда так не передвигаюсь, - ответил Макаров.
   - А как будем винтовки забирать?
   - А мы их пока здесь оставим. Кто знает, может, они нам скоро и здесь
сгодятся...
   Ребята посмотрели на  него  внимательно.  И  сделали  вывод:  капитан
встречался с каким-то человеком, и можно ожидать крутых  событий.  Можно
ожидать,  что  "винторезы"  действительно  понадобятся   им   здесь,   в
Македонии.
   А поскольку костяк "Команды теней" составляли русские спецназовцы,  в
большинстве своем прошедшие многие районы боевых действий, то они в  тех
районах часто встречались в  прежние  времена  с  основными  оппонентами
советских спецслужб - с американцами, и любви к  ним  не  испытывали.  И
сейчас, понимая ситуацию, были не против снова поработать против  старых
соперников. И вообще повоевать против НАТО - это почти  предел  мечтаний
каждого из этих вояк. Слава дал своими словами надежду...

Глава 9

УПРАВЛЕНИЕ.

РАЗНЫЕ МНЕНИЯ ПО ПОВОДУ ОДНОЙ ПРОБЛЕМЫ

   В Москве, в большом здании на Хорошевском шоссе,  долго  в  эту  ночь
горел свет в одном из кабинетов на  третьем  этаже.  Здесь,  при  плотно
задвинутых тяжелых шторах без рисунка, сидели двое.  За  длинным  столом
для заседаний не по возрасту седой полковник перебирал бумаги в  толстой
папке. После просмотра он перелистывал страницы и придавливал  очередную
трубкой  спутникового  телефона,  чтобы  не  мешала  читать   следующую.
Пепельница перед полковником была переполнена окурками, но он  продолжал
курить  одну  сигарету  за  другой,  прикуривая  от  аристократичной   и
консервативной по форме зажигалки "Ронсон". "Ронсон" - это  не  какая-то
там "Зиппо", "Ронсон" - это характеристика высокого запроса и класса.
   За письменным столом выглядящий моложаво  сухопарый  генерал  неровно
выпрямленной скрепкой чистил мундштук курительной трубки.
   - А если все же он каким-то иным путем пойдет? - не поднимая глаз  на
полковника, спросил генерал. - Я его помню еще старшим  лейтенантом.  Он
всегда избирал свой путь. И  за  счет  нестандартности  часто  из  таких
передряг выходил, что тебе и не снились. Вот, помню,  в  Никарагуа...  Я
там как раз тогда советником был...
   - Владимир Андреевич... -  укоризненно  сказал  полковник.  -  Мы  же
договорились...
   Генерал вздохнул, нахмурился и продолжать воспоминания  не  стал.  Он
уже  смирился  с  тем,  что  его  заместитель,  недавно  назначенный  на
должность, по сути дела уже почти принял от него дела. Сейчас вся работа
генерала Костомарова сводится к подписанию бумаг. Вопрос с отправкой  на
пенсию решен,  и  сам  он  вмешаться  в  собственную  судьбу  уже  не  в
состоянии. Время генерала прошло. Да и бог с ним,  со  временем,  бог  с
ней, со Службой. Пора на покой.
   Полковник самоуверенно посчитал, что он все сказал  почти  отставному
генералу, и продолжал  деловито  перелистывать  пожелтевшие  от  времени
страницы. Со стороны ситуация выглядела не совсем красиво -  слишком  уж
явно просматривалось пренебрежение младшего по званию мнением старшего.
   Просмотром полковник остался доволен, отложил папку в сторону и  взял
в руки другую, потоньше.
   Здесь было подшито всего несколько страниц, достаточно жестких, чтобы
не покоробить вклеенные сюда фотографии. Именно  их  и  принялся  теперь
рассматривать  полковник.  Он  снова  открыл   первую   папку,   сравнил
фотографию там с фотографией в новой.
   И удовлетворенно покачал головой, оставшись  сам  доволен  увиденным.
Все это полковник считал делом своих рук и  гордился  задуманным  и  уже
раскручиваемым предприятием.
   -  Лицо  у  него  очень  подходящее,  -  в  голосе  слышалось   явное
удовлетворение, как  похвала  себе  любимому.  -  Если  бы  еще  челюсть
чуть-чуть потяжелее - национальная черта, совсем было бы отлично. Как вы
считаете?
   Генерал еще раз вздохнул и промолчал.
   - А главное, что  в  совершенстве  владеет  всеми  местными  языками.
Отлично!  Просто  отличная  кандидатура,  лучшего  командира  группы   и
пожелать нельзя.
   - Он четыре года работал в ихнем генштабе, -  сказал  генерал.  И  не
удержался, чтобы не отомстить полковнику:
   - Наверно, научился. Даже ты, думаю, научился бы...
   Гнусаво запела трубка спутникового телефона.
   Полковник быстро схватил ее.
   - Полковник Стариков. Слушаю. Да. Ну-ну...
   Докладывайте. Прекрасно. Еще лучше. Так... Так...
   Многовато. Шум может подняться? Резонно.  Только  осторожнее.  Так...
Так... Самого-то хоть не задели?
   Молодцы. Продолжайте операцию.
   Он с видом победителя повернулся к генералу:
   - А вы говорите - поведет себя не по плану...
   Какое там... Сам в руки идет, горяченький...
   - Доложи по порядку... - Генерал  Костомаров  вспомнил,  что  отделом
пока еще официально командует он. - Как прошло? Как вел себя Тарханов?
   Какие последствия?
   - Как и планировали. Ребята там работают -  артисты!  Когда  Тарханов
ночью вышел из милиции, они  еще  пару  раз  выстрелили  в  него.  Чтобы
организовать внешний вид серьезного дела. Тарханов за дерево  спрятался,
а они в темноте не сразу поняли. И в это дерево  выстрелили.  Только  он
опять за доли секунды до выстрела переместился. Дальше они  стрелять  не
стали. Могла милиция появиться. Сам  майор  под  обстрелом  на  ответные
действия не решился...
   - Как же, не решился... Глупости это...  -  проворчал  Костомаров.  -
Тарханов с десяти шагов из  пистолета  в  подброшенную  монету  на  бегу
попадает.
   Он эти свои штуки со стрельбой еще в восемьдесят шестом году  высшему
генералитету на учениях демонстрировал.  Специально  для  этого  его  из
Мозамбика на неделю отзывали. Лучший стрелок армейской разведки! Будь  у
него оружие - хрен бы твои парни ушли.
   Генерал свинтил прочищенную трубку, пососал ее, проверяя тягу, и стал
набивать табаком "Капитанский", из своих  старых,  многолетней  давности
запасов.
   - А вот об этом следовало бы заранее предупредить, товарищ генерал, -
если не зло, то с  обидой  сказал  после  долгой  и  значительной  паузы
полковник. - А то складывается  впечатление,  что  вы  просто  мечтаете,
чтобы наша операция провалилась.
   Генерал зажег спичку и раскурил трубку, пуская большие клубы крепкого
дыма.
   - Это твоя операция, а не наша. Твоя, так сказать, дипломная  работа.
И я в нее, заметь,  почти  не  вмешиваюсь.  Более  того,  могу  прямо  и
откровенно тебе  сообщить,  что  я  утвердил  ее  только  под  давлением
руководства. И не одобряю твоих методов действия.  Сколько  человек  там
положили?
   - Шестерых.
   - Шесть человек. Я не  говорю  уже  о  мнении  милиции,  о  возможных
последствиях расследования.
   Пока я только могу говорить о том, что мы на своей  территории  ведем
себя, как в тылу врага.
   Полковник от такой отповеди своей уверенности, однако, не потерял.
   - Можете не сомневаться, милиция останется только  довольна.  Это  не
просто шесть человек. Это шесть активных  деятелей  мафиозных  структур.
Причем один из них солидный авторитет.
   - А владелица магазина - тоже авторитет?
   - Она тесно связана с чеченской наркомафией.
   И трудно предположить, что сама ни в чем не замешана. Тот парень, что
жил у нее, он  не  простой  боевик,  он  голова,  хоть  и  не  первая  в
группировке, но голова, и его слушаются. Он многие  вещи  организовывал.
Это данные проверенные, с компьютера ФСБ.
   Мы его с трудом завербовали. Долго искали, на  чем  подцепить.  Но  о
своих он, к сожалению, данных  не  давал.  И  продолжал  на  два  фронта
работать. А с хозяйкой магазина он два года жил. Свои деньги на ее счету
хранил. Так что у меня нет сомнений, что девка тоже замешана...
   - Хотя и нет возможности доказать обратное.
   А пока обратное не доказано...
   - Но пожертвовать кем-то ради большего дела мы можем.
   - Это ты заявляй только от своего имени.
   Генерал несколько раз сердито, как паровоз, выдул большие и  кудлатые
облака дыма, отвернулся к окну и отодвинул штору.
   - А милиция не подберется. Им не понять мотивы  происшествия,  а  без
этого невозможно докопаться до истины.
   - Ладно. Многого я в нынешней жизни не понимаю, - сказал генерал. - И
не мне уже решать, что морально, а за  что  под  суд  отдавать  следует.
Докладывай дальше. Следующий шаг?
   - По плану. И тогда он просто вынужден будет  согласиться.  Не  будет
иного коридора, кроме нашего.
   В крайнем случае мы подключаем и запасной вариант. Тогда он  прибежит
к своему куратору сам, за защитой, за помощью, за спасением.
   Владимир Андреевич расстегнул китель, прошелся по комнате.
   - Рисковый ты человек,  полковник...  И  плохо  ты  знаешь  людей,  с
которыми работаешь. Я вот сижу здесь с  тобой  и  думаю  -  что  выкинет
Тарханов? И если он догадается, я тебе не позавидую.
   - Не могу согласиться с вами, товарищ генерал.
   Уж что-что, а людей я как раз и  знаю  хорошо.  И  психология  майора
Тарханова мало отличается от психологии  любого  другого  человека.  Она
просчитывается и управляется так же просто. Здесь я могу спорить с любым
долго и аргументированно, Владимир Андреевич. И кучу фактов из  практики
могу привести. Ведь это же тема одного из разделов моей диссертации.
   Генерал махнул трубкой, как саблей, и заговорил сердито, с вызовом:
   - Да плевал я на  твою  диссертацию...  Ты  за  всю  свою  службу  из
кабинета не вылез. У тебя в организме металлов  ровно  столько,  сколько
туда божеской  химией  заложено.  И  невозможно  тебе  понять  человека,
который много раз и прострелен и  прорезан.  У  воевавшего  -  свинцовый
дисбаланс  в  организме,  пулевое  отравление  мозга.  А  ты  со   своей
диссертацией не знаешь даже, что  это  такое  -  психология  воевавшего,
психология диверсанта. Он, такой человек,  ни  под  какие  твои  заумные
выкладки не подходит.
   Владимир Андреевич снова отвернулся к окну.
   Полковник  посмотрел  в  спину  генералу   с   улыбкой,   с   которой
интеллектуал смотрит на не слишком  сообразительного  вояку,  зная,  что
трудно доказать что-либо этому старому пердуну.
   - Ладно, товарищ генерал, не будем спорить.
   А операция уже идет полным ходом.

Глава 10

ТАРХАНОВ.

СТАРЫЕ ОБИДЫ

   Подъехали к дому. Артем не разрешил Валере - кстати, выпускнику школы
охранников, где Тарханов раньше преподавал, - проводить его до квартиры.
   - Не пенсионер, хоть и на пенсии...
   Но, уже почти поднявшись к себе, выглянул из подъездного  окна  между
вторым и третьим этажами.
   Машина все еще стояла  у  тротуара.  Валера  подстраховывал,  высунув
голову через приоткрытую дверцу и прислушиваясь Парень работает  всерьез
и правильно, хотя никто его вести охрану не уполномочивал.
   И Тарханов был при этом уверен, что пистолет с досланным в  патронник
патроном Валера держит в руке, указательный палец на спусковом крючке, а
большой лежит на предохранителе - готов ко всяким  неожиданностям  после
странных выстрелов у райотдела.
   Тарханов  помахал  на  прощание  рукой,  все,  дескать,  в   порядке,
поезжайте. Машина медленно и неохотно тронулась, снова пересекая лужу.
   Едва Артем начал вставлять ключ в замок, дверь отворилась. Жена ждала
его, казалось, сразу за порогом. Волновалась. И  глаза  заметно  опухли.
Плакала.
   Марина молча и сурово смотрела,  как  он  устало  разувается,  слышно
тянула носом - вынюхивая  или  запах  алкоголя,  или  отголоски  женских
духов. Характер у жены такой... Что было в молодости, то продолжается  и
сейчас.
   Артем прошел на кухню, достал  из  холодильника  бутылку  минеральной
воды, открыл ее и налил стакан. Марина последовала за ним и наблюдала из
маленького коридорчика, как он жадно пьет.
   Он выпил всю бутылку. Посмотрел на Марину с улыбкой, добродушно, хотя
улыбаться ему сейчас совсем не хотелось.
   -  Извини,  позвонить  просто  не  мог.   Тут   такие   дела   пошли.
Обстоятельства...
   - У тебя всегда обстоятельства.  -  А  голос  типичный  для  школьной
учительницы,  кем  она  в  действительности  всю  сознательную  жизнь  и
работала, пока не вышла на инвалидность.
   - В милиции был. У Юры дочь убили  и  водителя  его  "Мерседеса".  Ее
застрелили, а его отверткой в сердце.
   - Боже... - в ужасе вскинула Марина ладони к щекам. - Как? За что?
   - Если бы знать... Дочь-то вообще на моих глазах. Я в кабинете у  нее
был. Юра попросил. У нее какие-то разборки с мафией. Я и подстраховывал.
И через окно - и ее, и парней из мафии тоже - перестреляли.
   - А ты? - спросила она испуганно.
   - Я за стену отскочить успел.
   Марина  -  тоже  постоянный  вариант  семейной  жизни  -  от   испуга
стремительно перешла к агрессивности. Руки сжались в кулаки  и  заходили
синхронно в такт каждому слову, голова вскинулась.
   - И куда ты все время лезешь, и куда ты лезешь!..
   Разве это твоя работа? Сидел бы себе в банке и сидел.
   - Перестань, - сказал Артем и прошел мимо жены в  комнату.  Она  этот
его тон хорошо знала и потому сразу замолчала.
   Спать хотелось неимоверно. Казалось, что можно на  ходу  заснуть.  Он
вдруг вспомнил годы службы, когда во время проведения каких-то  операций
спать доводилось от силы часа по два в сутки. Да и то не сразу два часа,
а урывками по пятнадцать минут. И так на протяжении недели, а то и двух.
Как тогда выдерживал - уму непостижимо.

***

   Глаза сами собой открылись  и  посмотрели  на  настенные  электронные
часы. Они показывали, что вставать пора. Эта привычка человека  военного
- иметь собственный будильник в голове - выручала и в гражданской жизни.
   Артем встал, прошел на кухню и поставил воду для кофе.  Начал  делать
зарядку. Но не успела вода еще закипеть, как звонок в дверь заставил его
надеть халат и  выйти  в  коридор.  Он,  посмотрев  на  часы,  почему-то
подумал, что это приехал Юрий Львович,  который,  по  мнению  Тарханова,
вообще не должен нынешней ночью спать. Приехал  поделиться  со  школьным
товарищем болью и расспросить подробнее, что и как произошло в магазине.
И потому Артем сразу открыл дверь,  даже  не  посмотрев  в  "глазок"  на
пришедшего, как это делал обычно. За порогом стоял капитан первого ранга
Василий Афанасьевич и улыбался, как утреннее спокойное море.
   - Раненько я... Не разбудил?
   Тарханову ничего не оставалось, как посторониться и молча,  даже  без
вежливого приветственного кивка, пропустить незваного гостя.
   Капитан первого ранга разулся, снял форменный парадный плащ, поправил
узел галстука и прошел на кухню. Тарханов угрюмо прошествовал за ним.
   - Кофе будешь?
   - Если не затруднит...
   Артем долил воду в кофейник.
   - Чему обязан? - спросил он, повернувшись к гостю.
   - Я несколько дней до тебя дозвониться не могу. - И пауза в  ожидании
реакции хозяина Тарханов промолчал. Пауза затянулась и стала  тягостной.
Но тягостной только для гостя, потому что хозяин не отвечал умышленно. И
оба знали это.
   - Спишь, что ли, еще? Дозвониться, говорю, до тебя не могу. Несколько
дней уже.
   - А мне так скучно было без твоих звонков.  Давно  не  виделись,  что
ли?
   - Трудно с тобой общаться. Ты хоть бы для приличия  спросил,  к  чему
такая срочность и неурочность. Или совсем уже не интересуешься Службой?
   - Совсем не интересуюсь. После того, как Служба  не  поинтересовалась
моим мнением и  меня  выбросила,  неужели  ты  думаешь,  что  она  может
надеяться на взаимность?
   - Обидчивый ты, брат. Не Службе ты стал не нужен, а  каким-то  людям.
На всех не угодишь. Времена такие были. А теперь другие настали.
   Тарханов вздохнул.
   - Ты в который раз повторяешь мне это? Не надоело? Я же  свое  мнение
сказал давно. И мы договорились, что беспокоишь ты меня раз в месяц.  Не
чаще.
   Капитан первого ранга посмотрел в коридор, прислушался. И сделал  это
весьма заметно, почти демонстративно.
   -  Понимаешь,  дело  такое...  Опять  ты,   товарищ   майор,   стране
понадобился. Именно ты, а не просто кто-то со стороны.
   - Мой поезд ушел. - Тарханов оставался тверд. - И страна тут  ни  при
чем. Давай лучше обойдемся без высоких фраз. Просто кому-то надо  что-то
такое сделать, чтобы лишнюю  звездочку  получить  или  должность  Вот  и
затевают очередную историю на чужой крови.
   - Тема, кто там пришел? - крикнула из спальни Марина. - Юра?
   - Я сейчас... - сказал Артем.  Ему  не  хотелось  кричать  через  всю
квартиру, и потому он ушел в спальню, чтобы поговорить с женой.
   Вернувшись, застал Василия Афанасьевича уже обувающимся в коридоре.
   - Ладно. Не принимаешь ты сегодня гостей.
   У меня тоже со временем туго. Так что побегу.  Но  ты  подумай.  Есть
возможность возвращения на службу.
   Глядишь, и звездочку подбросят. Все пенсия будет потом не  майорская.
И выслуга добавится.
   Тарханов промолчал и  закрыл  за  ранним  гостем  дверь.  Внутри  все
клокотало. Вновь вспомнилась старая обида, когда его  попросту  вытурили
из армии.
   А сейчас хватились, поняли, видите ли, что  сокращали  не  тех,  кого
следовало.
   Он, конечно, понимал.
   В Югославии творится черт-те что... Не в той Югославии, где он четыре
года готовил офицерские отряды диверсантов, а в ее остатках, которые и в
таком раздерганном виде не дают кому-то покоя.
   И эти уже остатки пытаются разорвать, уничтожить.
   И он нужен сейчас как специалист по Югославии.
   Возможно, нужны его старые связи.
   Что греха таить, сам Артем уже несколько раз в мечтах обращался в  ту
сторону, представлял, что снова он там, что  снова  он  помогает.  И  не
просто готовит диверсантов, он сам участвует в боевых действиях, которые
вот-вот могут  начаться.  Выпуски  "Новостей"  он  старался  смотреть  и
слушать ежедневно именно из-за этих  даже  несколько  больных  для  него
лично событий.
   Но одно дело, когда он сам, по собственной воле.
   И совсем другое, если его желают опять использовать, а потом, как уже
случилось, выбросить.
   "Спокойно, майор, - сказал он себе, - Спокойно. Сейчас все  равно  не
до  того.  Сейчас  следует  здесь  разобраться.   Здесь   очень   трудно
разобраться, но разбираться следует".
   Так и не возобновив зарядку, Артем выпил сразу двойную порцию кофе  -
за себя и за каперанга, который почему-то не пожелал  принять  угощение.
Кофе, естественно, не успокоил, но голову после бессонной ночи несколько
прояснил.
   И сразу вспомнился вчерашний вечер, в деталях проработал  он  раз,  и
два, и три все происшествие в кабинете Я