быть, что так случится, - бесстрастно сказал  официант.
- Американцев здесь не  любят,  американцы  не  хотят  понимать,  что  у
кого-то есть своя родина, которая людям дороже десяти Америк.
   - Была бы ерунда, если бы это был единичный случай, - сказал  герцог.
- А это уже система. Как и в истории с твоими спецназовцами. Сила  -  не
всегда правда.
   - Не верю я в это. Трое спецназовцев  даже  без  оружия  отделали  бы
македонцев...
   - А вон идет турок, - сказал Раковский. - Спросим его. С ним, кстати,
и второй - господин хохол Иващенко.
   - Ваш соотечественник? - заметил итальянец.
   - Бывший соотечественник. Настолько же бывший, насколько сербы бывшие
для македонцев. И как они готовы  поддержать  сербов,  так  же  я  готов
поддержать хохла. Я верю, что он вломил по первое число  твоим,  Тейлор,
хваленым спецназовцам.
   Серж приветливо и настойчиво замахал рукой, обращая на себя  внимание
вошедших. Артем, еще внизу заметивший машину француза, помахал  ответно.
Вместе с ними в ресторан зашло еще пять человек. И, судя  по  тому,  что
все направились к столику у окна, история, как и  договаривались  утром,
получила огласку.  В  той  компании  разговор,  похоже,  шел  синхронный
ресторанному.
   Стали расспрашивать Сержа, Салех-Артем и Иван подтверждали каждое его
слово. Над американцами стали смеяться уже все. Тейлор не выдержал.
   Он встал рядом с Иваном горой - на полголовы  выше,  гораздо  шире  в
плечах, разница в весе килограмм в двадцать - двадцать пять.  На  Артема
Тейлор внимания не обратил, все-таки турок, а этот  -  этот  из  страны,
входившей раньше в СССР, в оплот зла.
   Им, всем бывшим советским, Тейлор не доверял.
   - Послушай, ты... - он взял Ивана за лацканы пиджака и встряхнул, как
медведь лягушку. - Неужели ты хочешь,  чтобы  я  поверил,  что  ты  смог
справиться с американским спецназовцем? Вся толпа настороженно затихла.
   - Угомонитесь, господин американец, иначе вас точно так же, как скоро
и всех американцев, вышвырнут отсюда и дадут под зад большого  пинка,  -
сказал вдруг маленький и тщедушный официант. Он был настолько маленький,
что Тейлор не обратил на него  внимания,  словно  это  был  воробей.  Он
вообще не чувствовал общей поддержки, но это его смущало мало.
   Иван же в сложной ситуации сохранил спокойствие и невозмутимость.
   Что произошло дальше,  никто  толком  и  не  понял,  кроме  Артема  и
герцога, готовых к такому развитию событий. Иван, казалось, не  бил.  По
крайней мере, он  ни  разу  не  размахнулся.  Просто  произвел  какое-то
полукруговое движение локтевым суставом, одновременно  с  этим  круговое
движение кистью, рука его оказалась между двух рук американца,  а  кисть
коротко и резко ударила костяшками пальцев точно в челюсть Тейлору.  Тот
не упал, только отступил на шаг  назад  и  выпустил  захват.  И  тут  же
последовал второй точно такой же удар - с другой  руки.  Теперь  Тейлор,
как сдувшийся воздушный шарик, опустился на пол  всей  громадной  массой
своего более чем центнерового тела.
   -  Извините,  -  сказал,  обращаясь  ко  всем  присутствующим,  Иван,
поправляя на себе пиджак. - Он слишком много себе позволил.
   Тейлор встал тут же. Он готов был к схватке.
   - Сзади, - коротко сказал Артем и сделал шаг в сторону.
   Автоматная   очередь   разорвала   наступившее   напряжение   тишины.
Журналисты  обернулись.  За  спиной  у  них  стоял  полковник  Пирке   и
американский  солдат,  который  держал  автоматическую  винтовку  "М-16"
поднятой кверху и дырявил потолок.
   - Что здесь происходит? - спросил полковник.
   -  Ничего  особенного,  обсуждаем  ваше   несоответствие   должности,
господин полковник, - сказал Артем и  тут  же  ударил  солдата  ногой  в
печень. Американец лег послушно.
   Пирке отступил на шаг и взялся рукой за кобуру пистолета.
   - Угомонитесь, - сказал ему Артем, - иначе тоже будете  лежать  здесь
же. Я настоятельно рекомендую вам сегодня же  доложить  командованию  об
инциденте, в котором вы активно  замешаны.  Не  в  том,  что  происходит
сейчас, а в том, что произошел вчера вечером с  французским  журналистом
Сержем Ригана. И обещаю вам, что ваша  очевидная  подлость  обойдет  все
газеты мира. Будьте готовы к этому и к отставке.
   Пирке оглянулся, ища поддержки в окружающей их толпе. Но  журналисты,
даже если они  откровенно  настроены  проамерикански,  не  любят,  когда
задевают их интересы. Они поддерживают свою корпоративность  и  считают,
что имеют право забираться туда, куда их  не  хотят  пускать.  Известное
дело - хороший репортер, если его не пускают  в  дверь,  лезет  в  окно.
Одобряющих взглядов не  было.  Пирке  помог  встать  солдату,  начавшему
приходить в себя, и вместе с ним направился к выходу. За  ними  заспешил
Тейлор. А в дверях уже стояли и провожали американцев  угрюмым  взглядом
четверо вооруженных македонских охранников, которых пригласил официант.
   Поговорив, сдвинув вместе  два  стола,  что  вообще-то  считается  не
совсем допустимым для ресторана в столице даже  маленького  государства,
журналисты решили требовать от командования НАТО отчета.
   Хотя все понимали, что такого отчета  не  будет  и  все  происшествие
довольно  легко  можно  списать  на  действия  местных  бандитов.  Таких
появилось вместе с беженцами множество.
   Пока    шли    общие    разговоры,    Артем-Салех    успел    шепнуть
Ригана-Валомбрезу, что  второй  из  американских  спецназовцев  оказался
агентом Моссада. Об этом сообщили сербы.
   Герцог, как и полагается, сделал круглые глаза, удивился, а про  себя
сказал:
   "И Моссад здесь же... Мне только этого не хватало..." Одна из  лучших
разведок мира традиционно не очень  стеснялась  в  средствах.  И  вполне
могла посчитать герцога виновным в смерти своего агента.
   - Я тебе еще одну вещь скажу, чтобы совсем тебя расстроить, - добавил
шепотом, придерживая на губах дежурную улыбку, Салех, - крупно  вступила
в поиск контактов с  нашими  друзьями  Чечня.  Это  отпетые  головорезы,
которые умеют лучше всего пытать и убивать. Надо быть осторожным.
   - Они здесь? - просил герцог.
   - Они прибывают через  час.  Рота  вошла  в  Албании  в  формирование
сепаратистов, а три человека через час прибывают сюда.
   - Что они из себя представляют?
   - Они - журналисты.

***

   Вечером того же дня  на  традиционной  пресс-конференции  журналистам
представился новый представитель объединенного штаба - офицер по связи с
общественностью майор Лугански. Это был немец,  но  по-английски  -  как
принято беседовать на  международных  пресс-конференциях  -  он  говорил
свободно.
   Майору задавали много вопросов, и отвечал он более точно,  с  большей
откровенностью, нежели предшественник. От  имени  командования  НАТО,  в
связи с демонстрацией по многим телеканалам  видеозаписи  разбомбленного
лагеря албанских беженцев  в  горах,  майор  Лугански  принес  публичные
извинения.
   - Там было прямое обращение к Клинтону, - спросил Ватерро, - есть  ли
данные, как отреагировал на эту запись американский президент?
   - Насколько мне известно, - ответил майор, - в США ни один из крупных
каналов не показал сюжет. Он обошел Европу.
   - А что вы можете  сообщить  о  применении  психотронного  оружия?  -
Герцог по-прежнему интересовался своей темой.
   - До меня уже дошли кое-какие слухи Но только со стороны журналистов.
Официального подтверждения нет. Мне лично ничего не известно об этом.
   Если такие испытания и проводились, то американские части действовали
на свой страх и риск.
   Тарханов вопросов не задавал  и  внимательно  посматривал  в  сторону
новых  членов   журналистского   братства.   Двое   чеченцев   выглядели
обеспокоенно Игнорировать пресс-конференцию они не могли.
   Надо же было оправдывать свое здесь пребывание.
   И вопрос о психотронном оружии их сильно заинтересовал Но  сейчас  их
мучил вопрос другой. Куда пропал третий член их группы?
   Но об этом из присутствующих знали только Тарханов  и  Иващенко.  Они
знали, что в эти же минуты "пожиратель  леопардов"  отправил  связанного
командира чеченской группы в район границы, где с ним  будут  беседовать
парни из группы капитана Юрьева.
   Туда  же  доставлен  некоторый  запас  скополамина  на  случай,  если
препарат понадобится капитану  Макараджичу,  который  забрался  в  самый
глубокий тыл,  ближе  к  границе  Косова  с  Албанией,  где  сепаратисты
чувствуют себя спокойно.

Глава 9

ЧЕЧНЯ.

ГРАНИЦА И ТЕРРИТОРИИ.

ГРУППА СОГРИНА.

РЕЙД

   Рассвет уже  подступал.  Это  значило,  что  пришла  пора  вынужденно
отсыпаться в одной из нор, так дальновидно подготовленных Сохно. Днем  в
густонаселенных районах передвигаться опасно.
   Вход в нору, как и в большинство творений рук новоиспеченного майора,
находился в таком труднодоступном месте, что забираться туда  в  темноте
было просто рискованно. И все-таки они забрались. Сразу же развели огонь
в очаге, чтобы прогреть на день тесное помещение. Днем дым мог  привлечь
внимание Лежанка здесь - снарядные ящики и  сверху  сплетенный  из  лозы
настил - была только одна, хотя  сама  нора  рассчитана  на  двоих,  как
уверял Толик. Один мог позволить себе спать, слегка поджав ноги,  второй
- сидя в углу на снарядном ящике. Третий, место для которого  нашлось  с
трудом - обстановка боевая  и  территория  вокруг  вражеская,  -  должен
наблюдать за происходящим в округе.
   Первым дежурить вызвался сам хозяин берлоги.
   Ему так и  так  предстояло  дожидаться  рассвета,  чтобы  вызвать  на
свидание своего осведомителя. И потому Толик приник к "окну" под  корнем
растущего на крутом  склоне  орехового  дерева  и  не  отрывал  от  глаз
бинокль.
   После первого дня марша, когда они на тридцать километров  углубились
на территорию Чечни, усталость еще не чувствовалась. Но усталость  имеет
свойство накапливаться постепенно, а потому они не стали  тратить  время
на разговоры, тем более что на это время у них уже было  -  почти  сутки
готовились и строили планы.
   Согрин уступил лежанку Кордебалету, потому что собирался заступить на
пост, когда Сохно уйдет на свидание  с  осведомителем.  Сам  устраивался
поудобнее в углу, подстилал теплый бушлат, чтобы не мерзнуть от камня, к
которому предстояло прислоняться спиной. В это время  и  заверещал  едва
слышимой трелью  сотовый  телефон.  Игорь  специально  поставил  уровень
звонка почти на минимальный.
   - Подполковник Согрин, слушаю!
   - Как дела, Игорь?  -  интересовался  Нефедов,  оставшийся  вместе  с
представителем ставропольской Конторы в Курской.
   - Расположились на привал.
   - У меня для тебя новости. В  Югославии  захватили  командира  группы
чеченцев,  работающей  по  нашей  теме.  Допрашивали   с   психотропными
средствами. Он в курсе, что  мальчик  похищен.  Но  не  знает,  где  тот
содержится.  Вся  операция  проводится   с   их   стороны   недовольными
президентом полевыми командирами. Так называемая  партия  войны.  Там  и
Басаев, и Радуев, и еще куча менее известных фамилий.
   Мальчишку на обмен не отдадут - это однозначно.
   Он для них - гарантия получения в руки  мощного  оружия  и  успешного
продолжения войны не только в Чечне, но и по  всему  Северному  Кавказу.
Следовательно, возможна только силовая акция. Если надо, будем держать в
боевой готовности роту спецназа и пару боевых вертолетов.  На  базу  под
Степным как раз поступила на испытания пара "Аллигаторов".
   - В готовности - пожалуйста, только сюда не пускайте.  Но  и  держите
подальше от  границы,  у  чеченцев  тоже  есть  разведка.  А  что  такое
"Аллигатор"?
   - Новые машины. Еще почище "Черных акул".
   В чеченской войне ни те, ни другие не участвовали.
   А как все-таки насчет людей? Может, человек десять тебе подбросить?
   - Чтобы засветиться?
   - А если запустить еще пару групп? С отдельным  заданием.  Чтобы  они
ничего о твоих не знали.
   - Еще одна возможность засветиться. У  них  нет  такой  базы,  как  у
Сохно. Они запросто могут "попасть". А чеченцы тоже умеют  психоделиками
пользоваться. Тогда мальчика  уже  искать  будет  бесполезно.  Лучше  не
мешайте.
   - А если мы задействуем агентуру Конторы?
   - Мы тоже можем задействовать кучу агентов.
   У Сохно их в запасе, как ворон на кладбище. Но к чему  это  приведет?
Только вызовет лишние разговоры.
   - На меня из  Москвы  давят.  Требуют  активизации  действий.  Сам-то
генерал  только  спрашивал,  а  потом  звонил   заместитель   начальника
управления, тот просто требовал все силы задействовать.
   - И провалить операцию... Тогда уж  заново  войну  надо  начинать.  И
снова проигрывать, потому что сейчас они получше готовы, чем тогда.
   - Вечером будут снова звонить. Что докладывать?
   - Пусть мне звонят.  Я  сам  доложу.  Ровно  в  двадцать  московского
времени. Буду ждать. И никого, слышите, никого больше в дело не вводить.
Еще новости есть?
   - Есть. Неприятные.
   - Ну-ну...
   - Не знаю уж, стоит ли говорить...
   - Я за язык никого не тянул.
   - Короче, так. Здесь, в Курской... Приехали из краевой прокуратуры. С
ордером на арест Сохно.
   Против него возбуждено уголовное дело на предмет  похищения  людей  с
территории Чечни.
   - За что?
   - За похищение людей...
   - Кто заявитель?
   - Чеченская сторона.
   - И наши мудаки согласились?
   - Идет следствие.
   - И что?
   - Я заявил,  что  Сохно  в  длительной  командировке.  Они,  конечно,
поняли. Догадались, вернее. Наверное, в самой Курской осведомитель есть.
   - Кто приехал?
   - Следователь с группой захвата.
   - Ты им рассказал, что в Курской было накануне?
   - Рассказал. И трупы чеченцев  показал.  Они  и  этим  делом  попутно
занялись.  Там  уже  Сохно  должен  как  свидетель   проходить.   Сейчас
допрашивают раненых. Их трое. Они и сказали, что Сохно здесь был.
   - Тогда скажи  еще,  что  их  трупы  будут  рядом  лежать,  если  они
попытаются его захватить. Скажи, что мы втроем  все  краевое  управление
МВД вместе с прокуратурой в один ряд уложим. Все! Отбой!
   Согрин резко отключился от связи и, сунув  трубку  в  карман,  ударил
себя кулаком по колену.
   - Идиоты...
   - Что там? - поинтересовался Кордебалет.
   Обернулся и Сохно. В полумраке берлоги Игорь уловил его вопрошающий и
насмешливый взгляд.
   - Будь готов, Толик, как юный пионер Советского Союза, сдать  себя  в
руки правосудия.  Против  тебя  возбуждено  уголовное  дело  на  предмет
похищения граждан независимой Чечни.
   - Чеченцы жалуются... - Сохно, казалось, наслаждался ситуацией. - Это
они любят. Сами никаких законов не признают. Но хотят, чтобы против  них
действовали по закону. Старо, как мир...  Это  мы  еще  во  время  войны
проходили... Помнишь, Шурик, как было? - спросил он Кордебалета.
   Тот кивнул и вздохнул.
   - И что нам делать? - спросил Согрин.
   - А ничего  не  делать.  Я  не  такой  идиот,  чтобы  позволить  себя
арестовать. Отлично знаю, чем такие дела кончаются. Передадут  чеченской
стороне, а оттуда пришлют в Курскую мою  несчастную  отрезанную  голову.
Обычай у них такой. Национальный  колорит,  почти  как  танец.  Привозят
человека, а  назад  только  головы  отсылают.  Таким  образом  следствие
ведется.
   - Жалко, что у Чечни нет границы с Югославией... - мечтательно сказал
Кордебалет.
   - Спите, мне скоро выходить... - сказал Сохно  и  достал  из  футляра
бинокль. - Уже светает. Очень я нужен кому-то в Югославии...
   Он в течение получаса наблюдал за видимой частью села, расположенного
вдоль асфальтированной дороги. Нужный дом просматривался, как игрушка на
детском столе. Добротный дом, с широкой верандой,  с  большим  садом  на
задворках. Во дворе стоит белая "Нива". Почти такая же, на какой  только
день назад его собирались вывезти в Чечню террористы.
   Террористы  ребята  серьезные,  с  мудрыми  бородами,   не   то   что
прокурорские работнички. Но они не сумели. И те - безбородые - не сумеют
подавно.
   И зря Согрин так накричал на полковника Нефедова. Вполне  можно  было
просто вместе посмеяться.
   Полковник  мужик  вроде  неплохой.  И  не  он  отвечает   за   работу
прокуратуры. И сами эти следователи  прокуратуры  -  люди  подневольные.
Есть такое дурацкое понятие, как Закон. Только и дурак знает, что  закон
не является справедливостью. Справедливости все  хотят.  Только  все  ее
по-разному видят. Он -  Сохно  -  понимает  ее  по-своему.  И  действует
по-своему.
   Действует там, где не в состоянии действовать Закон.
   И прокуроры отлично это понимают, понимают, что  Сохно  нужен  району
больше, нежели целая рота омоновцев. Потому что омоновцы не  смогли  еще
достать с той стороны границы  ни  одного  человека.  А  он  достал  уже
несколько десятков. И еще многих достанет.
   И не  смогут  ему  помешать  никакие  следователи  и  никакие  группы
захвата. А уж о самих чеченцах он и не говорит. Самые лучшие их  боевики
не тянут в сравнении с  одним  спецназовцем  ГРУ.  Тем  более,  если  он
работает автономно, ни от кого не завися. То есть его некому предать.
   Хотя здесь он не совсем прав. Предать могут всегда. И,  к  сожалению,
могут сделать это те самые люди, о безопасности которых он и  заботится.
Есть же старинная мудрость - предают только свои. Очень верно.
   Во дворе дома, за которым  Сохно  наблюдал,  появились  две  женщины.
Старшая  что-то  выговаривала  молодой.  Та  слушала,  потупив   взгляд.
Национальный обычай разговора старших с младшими.  Старшая  вернулась  в
дом, младшая пошла в сарай. Корову доить. Скоро будет выгонять.
   Вот и хозяин появился. Издалека не слышно, но своей клюкой  он,  судя
по движениям, стучит громко.
   Но хозяин Толику не нужен. Старик - чеченский вор в законе с  прошлым
крупного партийного работника. Такого подстрелить есть за что,  но  пока
не до того.
   Ага, вот и его сын - Спартак. Колоритное имя у парня. Характером  вот
только на гладиатора не тянет, слабоват. Вышел на веранду, что-то сказал
старику. Тот сердито стукнул  клюкой  об  пол  и  поспешил  в  дом.  Сын
потягивается, зевает. Оглядывает двор хозяйским глазом.
   Сохно отложил бинокль и взял в руки "винторез".
   Прицеливался он недолго. И хорошо видел, как хозяйский сын вздрогнул,
когда пуля ударилась в бревно дома под крышей. Там таких пуль сидит  уже
около десятка. Таким образом Сохно вызывал своего осведомителя.  Значит,
скоро Спартак придет. Надо следить за дорогой.
   Через полчаса Толик протянул руку и  толкнул  в  плечо  дремлющего  в
неудобной позе Согрина.
   - Проснись, командир, мне пора...
   Согрин открыл глаза сразу, словно и не спал.
   - Давай. Побыстрее возвращайся, - и глянул  на  часы,  засекая  время
выхода майора на встречу.
   Сохно пошел налегке. Автомат и "винторез" оставил в норе,  вооружился
только двумя пистолетами  Стечкина  и  рассовал  по  карманам  несколько
гранат.
   Он не слишком доверял Спартаку. Знал,  что  тот  при  удобном  случае
всегда подставит его под пулю.  Этот  тип  осведомителя  один  из  самых
неприятных. Еще во время войны Сохно "выбил" из него сведения, благодаря
которым группа смогла ликвидировать одного из полевых  командиров.  Сами
чеченцы тоже не любят предателей. К тому же кровная месть в этих  местах
- понятие достаточно серьезное. И парень боялся, что  Сохно,  тогда  еще
капитан, его выдаст. После  первого  свидания  последовали  следующие...
После первых  сведений  еще  и  еще...  Кончилась  война,  парень  почти
успокоился. Но Сохно остался рядом. Теперь уже встречи проходили  строго
конкретные, когда Спартак получал только определенное задание.
   Он хорошо умел пользоваться  широкими  связями  отца.  И  даже  своих
осведомителей имел. Но при каждой встрече дрожал неимоверно.
   Так и в этот раз. До смешного. Спартак беспрестанно оглядывался. Даже
челюсть у него неестественно дергалась.
   - А говорили, что вас убили... - начал он.
   - Меня  не  за  что  убивать.  Я  человек  почти  мирный...  -  Сохно
откровенно издевался.
   - Но