тыда.
     - Я не хотела, правда, не хотела.
     - Ну, не так-то плохо оказаться  без  работы.  У  меня  теперь  много
времени  для  моей  любимой  девочки.  -  Он  улыбнулся  ей,  но  она   не
успокаивалась.
     - Я не верю в ужасные вещи, о которых говорят. Я знаю, что ты человек
чести, папа.
     - Спасибо. - Он почувствовал боль вины и печали. Они  долго  молчали,
стоя рядом, наконец Питер заговорил первым.
     - Ты собираешься стать палеонтологом...
     - Нет. Это было месяц назад. Я изменила свои планы. Старые кости меня
больше не интересуют. Я буду врачом, детским врачом.
     - Это хорошо. - Питер серьезно кивнул. - Но давай ненадолго  вернемся
к старым костям. К веку больших ящеров. Почему вымерли динозавры?
     -  Не  смогли  приспособиться  к  изменившемуся  окружению,  -  сразу
ответила Мелисса-Джейн.
     Питер сказал:
     - Это похоже на честь. Я думаю, не устарело ли в современном мире это
понятие. - И тут же увидел изумление и боль в ее взгляде и понял, что  она
забрели на опасную территорию. Его дочь страстно любит все живое, особенно
людей.  Несмотря  на  возраст,  у  нее  сформировавшиеся  политические   и
социальные взгляды, она верит в идеалы  и  в  основополагающую  красоту  и
доброту человечества. Конечно, впереди ее  ждут  годы  болезненной  утраты
иллюзий. Слова "человек чести" для Мелиссы-Джейн звучат как  посвящение  в
рыцари. К кому бы ни прилагался в данный  момент  этот  термин:  к  принцу
Уэльскому или популярному певцу с нелепым именем, которое Питер  никак  не
может запомнить, к Вирджинии Уэйд, недавней  чемпионке  Уимблдона,  или  к
учителю Роудин [Роудин-скул -  одна  из  самых  привилегированных  женских
частных гимназий в Англии], который пробудил в ней интерес к  медицине,  -
Питер знал, что должен испытывать благодарность за то, что его включили  в
это избранное общество.
     - Я постараюсь оправдать твое мнение  обо  мне.  -  Он  наклонился  и
поцеловал   ее,   удивленный   силой   собственного   чувства   к    этому
ребенку-женщине. - А сейчас слишком холодно, чтобы стоять  тут  дальше,  и
Пат никогда не простит нас, если мы опоздаем на ланч.
     Они простучали по булыжникам двора конюшни, ехали рядом, нога к ноге,
и, прежде чем спешиться, Питер окинул взглядом здание, которое всегда было
его домом, хотя теперь и принадлежит в соответствии с титулом его старшему
брату Стивену. Правда, всего на три часа, но тем не менее старшему.
     Дом из красного  кирпича,  с  крышей,  наклоненной  под  пятьюдесятью
самыми разными углами. Чуть-чуть не хватало дому, чтобы  стать  уродливым,
но именно это чуть-чуть делало его волшебным, сказочным. Питер никогда  не
завидовал Стивену, который любил это разползшееся здание с чем-то  близким
к страсти.
     Может, именно желание обладать этим домом и вернуть ему прежнюю славу
подвигло Стивена на сверхчеловеческие  усилия,  которые  должен  приложить
житель Англии,  чтобы  вопреки  налогам  и  социалистическим  ограничениям
заработать состояние.
     Стивен эти усилия приложил,  и  теперь  "Тисовое  Аббатство"  цветет,
аккуратное и ухоженное, в  великолепном  саду,  а  Стивен  живет  в  стиле
баронета.
     Дела его так сложны, разбросаны по стольким континентам, что,  должно
быть, даже английские  налоговые  инспекторы  устрашились.  Питер  однажды
поднял эту тему в разговоре с близнецом, и Стивен спокойно ответил:
     - Когда закон  явно  несправедлив,  как  наше  налогообложение,  долг
честного человека нарушать его.
     Стармодная праведность Питера встала на дыбы, но он промолчал.
     Странно, что именно так получилось у братьев, потому что более  умным
всегда считался Питер, и Стивена семейство называло не иначе, как  "бедный
Стивен". Никто не  удивился,  когда  Стивен  на  последнем  году  ушел  из
Сандхерста, причем о нем ходили всякие темные слухи, но спустя два года он
уже был миллионером, а Питер -  всего  лишь  скромным  вторым  лейтенантом
английской армии. Питер беззлобно улыбнулся этому воспоминанию. Он  всегда
очень любил своего старшего брата,  но  в  этот  момент  нить  его  мыслей
прервалась: краем глаза он увидел зеркальный конец серебристого  лимузина,
припаркованного  у   конюшни.   Длинный   "мерседес-бенц",   такие   любят
поп-звезды. Шофер в синем мундире деловито натирает кузов до еще  большего
блеска. Даже у Стивена нет такой машины, и Питер был  заинтригован.  Гости
"Тисового Аббатства" всегда интересны. Стивен Страйд не приглашал  тех,  у
кого нет  власти,  большого  богатства  или  исключительного  таланта.  За
"мерсересом-600" стоял другой, меньшего  размера,  черный,  и  в  нем  два
человека с жесткими лицами - телохранители.
     Мелисса-Джейн тоже увидела машину.
     - Еще один раздувшийся плутократ, я думаю, - сказала она. У  нее  это
обычное выражение крайнего неодобрения. Питер, помогая дочери снять  седло
и растирая лошадей, думал о ее жаргоне. Они прошли через розарий, рука  об
руку, и со смехом вместе вошли в главную гостиную.
     - Питер, старина! - Стивен пошел им навстречу, высокий, как  и  брат;
когда-то он был таким же стройным, но благополучная  жизнь  округлила  его
тело, в то же время обычные для крупного дельца стрессы побелили волосы на
висках и вплели в усы серебряные  нити.  Лицо  его  не  совсем  зеркальное
отображение лица Питера, оно более мясистое и красное, но сходство все  же
очень сильно, особенно теперь, когда его лицо осветилось удовольствием.
     -  Я  думал,  ты  сломал  себе  проклятую  шею!  -  Стивен  тщательно
культивировал грубоватые манеры деревенского сквайра,  чтобы  скрыть  свой
острый проницательный ум.
     Он повернулся к Мелиссе-Джейн и с удовльствием обнял ее. - Как дела у
Флоренс Найтингейл?
     - Она душка, дядя Стивен. Я никогда не смогу отблагодарить тебя.
     - Питер, я хотел бы познакомить тебя с очаровательной леди...
     Она  разговаривала  с  Партицией  Страйд,  женой  Питера,  но  теперь
повернулась, и зимнее солнце через окно за ее спиной  окружило  ее  мягким
романтическим ореолом.
     Питер почувствовал, что земля словно наклонилась у него  под  ногами,
кто-то словно сжал ему сердце в кулаке, затруднил дыхание.
     Он сразу узнал ее по фотографии, которую видел в досье о похищении ее
мужа. На одной стадии расследования казалось,  что  похитители  вместе  со
своей жертвой  пересекли  Ла  Манш,  и  "Тор"  целую  неделю  находился  в
состоянии  "Альфа".  Питер  изучал  фотографии,   собранные   из   десятка
источников, но даже блестящие цветные снимки из "Вог" и "Жюр де Франс"  не
могли передать великолепие этой женщины.
     Удивительно, но он видел, что и она его узнала. Выражение ее лица  не
изменилось, но  глаза  на  мгновение  вспыхнули  темно-зеленым  изумрудным
светом. Питер не сомневался, что она его узнала; подойдя к ней, он  понял,
что она высокая, но прекрасные пропорции тела делают это незаметным.  Юбка
у нее из тонкого шерстяного крепа, который подчеркивает  длинные  красивые
ноги балерины.
     - Баронесса, позвольте представить моего брата. Генерал Страйд.
     - Здравстуйте, генерал.  -  Английский  ее  почти  безупречен,  голос
низкий и чуть хриплый, очень привлекательный легкий акцент, но его  звание
она произнесла отчетливо, в три слога [В английской разговорной речи слово
General "генерал" может произноситься как двусложное и даже односложное].
     - Питер, это баронесса Альтман.
     Ее густые блестящие черные волосы  убраны  со  лба  под  стреловидным
концом вдовьего головного убора, подчеркивая широкие  славянские  скулы  и
безупречное совершенство кожи. Однако  линия  челюсти  слишком  сильная  и
квадратная для красавицы, а рот приобретает чуть  высокомерные  очертания.
Великолепная, но  не  прекрасная,  и  Питер  сразу  почуствовал,  что  его
неудержимо тянет к этой женщине. Такое чувство,  от  которого  захватывает
дыхание, он не испытывал уже двадцать лет.
     Она, казалось, воплощает все, чем он восхищался в женщинах.
     Тело у нее как у тренированного спортсмена. Под нежным шелком  блузки
обнаженные  руки  с  четко  выделяющимися  мышцами,  узкая  талия,   груди
маленькие и ничем не стесненные, их прекрасная форма хорошо  видна  сквозь
тонкий материал. Чистая свежая  загорелая  кожа  светится  от  здоровья  и
тщательного ухода. Все это вносит свой вклад в ее привлекательность.
     Но все же главный элемент ее привлекательности - в  сознании  Питера.
Он знал, что это женщина исключительной силы и поразительных достижений, и
это усиливало его стремление, к тому же ее окружает ореол  недосягаемости.
Взглядом королевы или богини она насмешливо оценивала его мужественность и
казалась  недоступной  и  отдаленной.  Она  словно  внутренне   улыбается,
улыбается   холодной   покровительственной   улыбкой   его    откровенному
восхищению, но принимает его как должное. Питер быстро припомнил все,  что
знал о ней.
     Она начала работать у барона как его личная секретарша и за пять  лет
стала для него незаменимой. Барон признал ее способности, быстро продвинув
в совет директоров, первой из группы младших служащих, и  в  конце  концов
поручил ей  руководство  своей  главной  холдинговой  компанией.  Когда  в
безнадежной схватке с раком жизненные силы барона стали  угасать,  он  все
более и более опирался на нее и, как оказалось, вполне оправданно.  Потому
что она руководила империей мощных промышленных  компаний,  корпораций  по
производству  электроники  и  вооружения,  банками,  торговыми   сделками,
вложением капиталов, как сын, которого у барона никогда не было. Когда  он
на ней женился, ему было пятьдесят восемь лет,  он  был  на  тридцать  лет
старше ее, и она стала  прекрасной  женой,  как  была  прекрасным  деловым
партнером.
     Она собрала и  лично  доставила  огромный  выкуп,  который  требовали
похитители; вопреки советам французской полиции, пошла одна,  без  охраны,
на встречу с безжалостными убийцами, и когда они вернули ей  изуродованный
труп барона, она оплакала его и похоронила и продолжала править  империей,
которую унаследовала, с проницательностью и силой, которые  совершенно  не
соответствовали ее возрасту.
     Теперь ей двадцать девять лет. Нет, прошло уже два года, понял Питер,
склонившись к ее руке,  но  почти  не  касаясь  гладких  холодных  пальцев
губами. Ей тридцать один. На пальце у нее одно кольцо  с  бриллиантом,  не
очень большим, не больше шести карат,  но  такой  превосходной  белизны  и
блеска, что он, казалось, наделен собственной жизнью. Это  выбор  женщины,
обладающей огромным богатством и превосходным вкусом.
     Распрямившись, Питер понял, что она оценивает его так  же  тщательно,
как он ее. Он  словно  ничего  не  может  скрыть  от  этих  чуть  раскосых
изумрудных глаз, но уверенно ответил на  ее  взгляд,  зная,  что  способен
выдержать любую проверку; впрочем, он был  заинтригован,  откуда  она  его
знает.
     - Ваше имя недавно часто появлялось в новостях,  -  словно  объясняя,
сказала она.
     На ланч собралось шестнадцать человек, включая трех детей  Стивена  и
Пат, а также Мелиссу-Джейн. Приятная и спокойная обстановка, но  баронесса
сидела далеко от него, и Питер не мог непосредственно разговаривать с ней,
и хотя он пытался прислушиваться к ее словам, она говорила  негромко  и  в
основном обращалась к Стивену  и  к  издателю  одной  из  общенациональных
ежедневных газет, сидевшему рядом с ней. А Питеру пришлось  изо  всех  сил
обороняться от восхищенного внимания  хорошенькой,  но  совершенно  пустой
блондинки слева от себя.
     Однако он успел заметить, что хотя баронесса подносила к губам бокал,
уровень красного вина в нем не опускался, а ела она совсем немного.
     Питер поглядывал на нее украдкой, а баронесса ни разу не посмотрела в
его сторону. Но за кофе она прямо и непосредственно обратилась к нему.
     - Стивен сказал мне, что в поместье есть развалины строений римлян, -
сказала она.
     - Я могу показать их вам. Прекрасная прогулка по лесу.
     - Спасибо. Но до этого мне нужно кое-что обсудить со Стивеном;  можем
мы встретиться в три часа?
     Она переоделась в твидовую юбку и просторный жакет, который на  менее
высокой и более полной женщине показался бы нескладным, и в высокие сапоги
того же лавандового цвета. Под жакетом кашмировый джерси, а на шее шарф из
тонкой шерсти. Шляпа с широкими  полями  и  ярким  пером  за  лентой  была
надвинута почти на глаза.
     Шла она молча, глубоко засунув руки  в  большие  карманы  жакета,  не
делая попыток уберечь дорогие сапожки от грязи, шипов и сломанных  ветвей.
Двигалась она грациозной плывущей походкой, чуть покачиваясь, так  что  ее
плечи и голова плывут рядом, только  чуть  пониже  плеч  и  головы  самого
Питера. Он решил, что не будь она признанным  лидером  в  области  мировой
промышленности и финансов, из нее вышла бы  отличная  манекенщица.  У  нее
способность заставлять одежду выглядеть важной и элегантной, в то же время
относясь к ней равнодушно.
     Питер уважал ее молчание, довольный тем, что идет с  ней  рядом;  они
шли по темному лесу,  пахнущему  плесенью  и  холодным  дождем,  с  ветвей
капало, стволы дубов заросли мхом, каазалось, они молят серое небо, высоко
подняв руки, пораженные артритом.
     Наконец  они  вышли  на  открытое  возвышенное  место,  ни  разу   не
остановившись, хотя тропа была крутая, а почва мягкая.
     Она дышала глубоко, но ровно,  и  раскраснелась  лишь  чуть-чуть.  Он
решил, что она в отличной физической форме.
     - Вот они. - Питер указал на едва заметную поросшую травой канаву  на
вершине холма. - Не очень впечатляют, но я не хотел заранее разочаровывать
вас.
     Теперь она улыбнулась.
     - Я бывала здесь раньше, - сказала она своим интригующим  хрипловатым
голосом.
     - Ну, у нас с вами старт с хода. С первой встречи мы обманываем  друг
друга... - усмехнулся Питер.
     - Я прилетела из Парижа, - объяснила она. -  Не  очень  удобно.  Дело
можно было обсудить с сэром Питером за пять минут по телефону.  Но  то,  о
чем я хочу поговорить с вами, можно обсуждать только лицо с лицом...  -  И
тут же поправилась. - Простите, лицом к лицу. - Редкая ошибка. Стивен  был
странно настойчив, когда  приглашал  Питера  на  этот  уикэнд  в  "Тисовое
Аббатство". Несомненно, он соучастник организации это встречи.
     - Я польщен интересом такой прекрасной женщины...
     Она сразу нахмурилась и раздраженным жестом оборвала его комплимент.
     - Недавно к вам обратилось отделение "Нармко" компании "Седдлер Стил"
с предложением возглавить их  торговый  отдел,  -  сказала  она,  и  Питер
кивнул. Со времени своей отставки он получил уже много предложений. -  Вам
предложили исключительно щедрые условия.
     - Верно.
     - Может, вы предпочитаете уединенную академическую жизнь? -  спросила
она, и  хотя  выражение  лица  Питера  не  изменилось,  он  был  выбит  из
равновесия. Невозможно, чтобы она знала о предложении одного американского
университета занять  кафедру  новейшей  военной  истории,  предложение,  о
котором он все еще размышляет между делом.
     - Есть книги, которые я хотел бы прочесть и написать, - сказал Питер.
     - Книги. У вас хорошее собрание,  и  я  читала  написанное  вами.  Вы
человек с противоречивыми  свойствами,  генерал  Страйд.  Человек  прямого
действия и в то же время с глубокими политическими и социальными мыслями.
     - Иногда я сам себя не понимаю, - улыбнулся Питер. - Как же вам  меня
понять?
     Она не поддалась на его улыбку.
     - Многое из того, что вы пишете, совпадает с моими убеждениями. А что
касается ваших действий, то  будь  я  мужчиной  и  в  вашем  положении,  я
действовала бы так же.
     Питер напрягся,  отвергая  всякие  ассоциации  с  070,  и  снова  она
инстинктивно поняла его.
     - Я имею в виду всю вашу карьеру, генерал. От Кипра до  Йоханнесбурга
- включая Ирландию. - И он слегка расслабился.
     - Почему вы отвергли предложение "Нармко"? - спросила она.
     - Потому что за ним скрывалось  невысказанное  убеждение,  что  я  не
смогу отказаться. Потому что условия  были  такими  щедрыми,  что  от  них
неприятно запахло. Потому  что  мне  показалось,  что  от  меня  потребуют
действий в соответствии с репутацией, которую  я  приобрел  после  захвата
рейса 070.
     - Какую репутацию? - Она слегка склонилась к нему,  и  он  ощутил  ее
особый запах. Запах лепестково гладкой кожи, разогретой ходьбой и подъемом
на холм. Она слегка пахла раздавленными цветками лимона и чистой  здоровой
зрелой женщиной. Он чувствовал собственное физическое  возбуждение,  почти
непреодолимое желание коснуться ее, ощутить тепло и гладкость ее кожи.
     - Может быть, репутация человека,  способного  добиться  согласия,  -
сказал он.
     - А что, по-вашему, от вас потребовали бы?
     На этот раз он пожал плечами.
     - Вероятно, предлагать взятки моим бывшим  коллегам  по  НАТО,  чтобы
ускорить покупку вооружения, производимого "Нармко".
     - Почему вы так думаете?
     - Мне приходилось в НАТО принимать такие решения.
     Она  отвернулась  от  него  и  посмотрела  на  специфическую   зелень
английского зимнего ландшафта, аккуратные поля и пастбища, темные клинья и
геометрические очертания лесов и рощ.
     - Знаете ли вы, что через "Альтман Индастриз"  и  другие  компании  я
контролирую большую часть акций "Седдлер Стил" и, естественно, "Нармко"?
     - Нет, - сознался Питер. - Но не могу сказать, что я удивлен.
     - Знаете ли вы, что предложение "Нармко" исходило от меня лично?
     На этот раз он ничего не ответил.
     - Вы правы, конечно, ваши связи с верхними эшелонами НАТО, с военными
ведомствами Великобритании  и  Соединенных  Штатов  стоят  всех  денег  до
последнего сантима из той щедрой платы, что вам предложили. А что касается
взяток... - она неожидано улыбнулась,  и  улыбка  совершенно  изменила  ее
лицо, оно стала казаться гораздо моложе, и была в нем теплота и  озорство,
о которых он и не подозревал. - Это капиталистическое  общество,  генерал.
Мы предпочитаем говорить о комиссионных и представительских.
     Он обнаружил, что улыбается ей в ответ, не из-за ее  слов,  а  потому
что ее улыбка неотразима.
     - Однако даю вам свое  торжественное  обещание,  что  вы  никогда  не
будете подвергнуты этому.  Нет,  с  того  времени,  как  "Локхид"  проявил
неосторожность, правила изменились. Ничто незаконное не может быть связано
с "Нармко", в особенности с ее руководителями. Прежде всего с вами.
     - Вопрос представляет чисто академический интерес, - заметил Питер. -
Я уже отказался.
     - Я не согласна, генерал Страйд. - Поля шляпы прикрывали ее глаза,  и
она смотрела вниз. -  Возможно,  выслушав,  чего  я  хотела  добиться,  вы
передумаете. Прежде  всего  я  допустила  ошибку,  не  связавшись  с  вами
непосредственно. Я рассчитывала, что щедрость предложения  убедит  вас.  Я
обычно не ошибаюсь так серьезно в людях... - Она подняла  взгляд  и  снова
улыбнулась, но на этот раз взяла его за руку. Пальцы ее, как и конечности,
были длинные и тонкие, но заостренные к концу, а  ногти  прекрасной  формы
выкрашены розовым лаком. Она продолжала говорить, держа его за руку.
     -  Мой  муж  был  исключительным  человеком.  Человеком  с   обширным
кругозором, сильным  и  способным  к  сочувствию.  Поэтому  его  пытали  и
убили... - голос ее перешел в хриплый  порывистый  шепот,  -  убили  самым
подлым образом. - Она смолкла, но не отвернула голову, не стыдилась  слез,
которые заполнили оба глаза, но не сорвались с век. Она даже не мигнула, и
первым отвел взгляд Питер. Только тут она переместила руку,  просунула  ее
Питеру под локоть и встала с ним рядом, почти касаясь бедром.
     - Скоро пойдет дождь, - ровным контролируемым голосом сказала она.  -
Нам пора спускаться. - И когда они пошли вниз, она продолжала говорить.
     -  Мясники,  сотворившие  это  с  Аароном,  остались  на  свободе,  а
бессильное общество только смотрело  им