в то же время неразличимо  в
темноте ночи. Фары одинокой  машины  на  сельской  дороге,  огни  деревни,
каждый желтый прямоугольник отчетлив и близок  -  единственные  ориентиры,
имевшие смысл, остальное  -  темные  пятна  леса,  скалы,  каменные  стены
поперек полей, и даже это каждые несколько  минут  исчезало,  когда  новый
порыв  дождя  уничтожал  всякую  видимость,  и  пилот  все  свое  внимание
сосредоточивал на тусклом свете инструментов, расположенных буквой Т перед
ним.
     Каждый раз как они вынырывали из  облаков,  становилось  темнее,  все
более угрожающе выглядела земля, потому что они были вынуждены  опускаться
все ниже, чтобы не утратить контакт с ней.  Питер  втиснулся  на  откидное
сидение между двумя  пилотами,  Колин  стоял  за  ним,  все  всматривались
вперед, все молчали и напрягались, а громоздкая машина тяжело  летела  над
самой землей, цепляясь за береговую линию.
     Они  добрались  до  берега,  призрачная  линия  прибоя   фосфорически
засветилась всего в пятидесяти футах под ними, и пилот тут же повернул  на
юг - несколько секунд спустя внизу показались огоньки.
     - Виклоу, - сказал пилот, а второй пилот назвал  новый  курс.  Теперь
они могли нацелиться прямо на Ларагх.
     Вертолеты пошли по новому курсу, над самой дорогой.
     - Четыре минуты до цели, - крикнул  второй  пилот  Питеру,  показывая
вперед пальцем, и Питер не пытался ответить ему в грохоте и лзге  роторов,
он только  проверил  свой  "вальтер"  в  быстро  расстегивающейся  кобуре;
пистолет легко лег в руку.


     Джилли О'Шоннеси бросил в синюю брезентовую  летную  сумку  несколько
своих личных вещей, смену белья и бритвенный прибор.  Потом  отодвинул  от
стены железную кровать и опустошил свой тайник, вынув кирпич.
     Там новые паспорта. Калиф снабдил документами даже  девчонку  -  Элен
Барри, его дочь. Калиф обо  всем  подумал.  Вместе  с  документами  лежали
шестьсот фунтов в туристских  чеках  и  запасной  магазин  для  пистолета.
Джилли сунул все это в карман и  последний  раз  осмотрел  мрачную  унылую
комнату. Он знал, что не оставил никаких следов: все, что может привести к
нему охотников,  он  уносит  с  собой.  Но  он  был  одержим  потребностью
уничтожить все следы своего пребывания. Он уже  давно  перестал  думать  о
себе как о Джилли О'Шоннеси. У него нет имени, и есть только одна  цель  -
уничтожение. Захватывающая страсть уничтожения жизни.
     Он  мог  наизусть  прочесть  строки  из  "Катехизиса   революционера"
Бакунина, особенно определение истинного революционера.

     "Человек, у которого нет имущества, нет интересов, нет никаких личных
связей - нет даже имени. Он одержим одной мыслью, одним  интересом,  одной
страстью - революцией. Человек, разорвавший связи с обществом,  нарушивший
все его законы и обычаи. Он должен презирать мнение  остальных  и  быть  в
любое время готов к мукам и смерти. Жестокий к себе, он должен быть жесток
и к другим, и в сердце  его  не  должно  быть  места  для  любви,  дружбы,
благодарности и даже чести".

     Стоя в пустой комнате, он  видел  себя  в  один  из  редких  моментов
откровения, видел подлинным революционером, и ему на мгновение  захотелось
посмотреть на свое отражение в зеркале, укрепленном поверх обвисших  обоев
над кроватью.
     Он  увидел  холодное   смуглое   лицо   истинного   революционера   и
почувствовал гордость тем, что принадлежит к избранным, он карающее лезвие
меча, вот кто он такой.
     Он взял брезентовую сумку и пошел на кухню.
     - Готов? - спросил он.
     - Помоги мне.
     Джилли опустил сумку и подошел к окну. Быстро темнело, на небе  видны
были последние розовые и перламутровые отблески  заката.  Облака  казались
такими низкими, что их можно коснуться рукой. Деревья в заросшем саду  уже
сливались с сумерками. Приближалась ночь.
     - Я не могу нести ее один, - скулил  врач,  и  Джилли  отвернулся  от
окна. Пора снова уходить. В его  жизни  так  было  всегда:  он  уходил,  а
охотники шли по его запаху. Пора бежать, бежать, как лиса.
     Он прошел во вторую комнату. Врач завернул девочку в серое  шерстяное
одеяло и пытался поднять ее с кровати, но не смог. Она лежала,  наполовину
свесившись на пол.
     - Помоги мне, - повторил врач.
     - Убирайся с  дороги!  -  Джилли  О'Шоннеси  грубо  оттолкнул  его  и
наклонился к девочке. На секунду их лица оказались рядом.
     Глаза у нее были открыты, она в сознании, хотя зрачки расширены из-за
наркотика. Веки покраснели, и в углах рта комки желтой, как масло,  слизи.
Губы высохли и покрылись белыми чешуйками, в трех местах они  потрескались
до крови.
     - Скажие папе, - прошептала она. - Пожалуйста, скажите  папе,  что  я
здесь.
     Ноздри Джилли задрожали от кислого болезненного запаха ее тела, но он
легко поднял ее одной рукой под коленями, другой за  плечами,  и  вынес  в
кухню, пинком открыл дверь, так что замок оторвался, а дверь  провисла  на
петлях.
     Он быстро пронес девочку через двор к гаражу. Врач торопился за  ним,
неся коробку с медикаментами и оборудованием, жалобно бранясь  на  холоде,
скользя и чуть не падая.
     Джилли О'Шоннеси подождал, пока врач  откроет  заднюю  дверцу,  потом
бросил девочку так грубо, что она слабо заплакала. Он не  обратил  на  это
внимание и распахнул ворота гаража. Теперь было уже так темно, что  он  не
видел дальше моста.
     - Куда мы едем? - заскулил врач.
     - Я еще не решил, - резко ответил Джилли. - На севере есть безопасный
дом, или мы можем вернуться через пролив в Англию... - Он снова подумал  о
фургоне. Хорошая мысль...
     - Почему мы уходим? Так неожиданно?
     Джилли не побеспокоился ответить, но вышел из гаража и бегом вернулся
на кухню. По-прежнему, как всегда, был одержим мыслью запутать  следы,  не
оставить никакого знака охотникам.
     Он разбил кухонный шкаф  и  расколол  ногами  доски  в  щепки.  Потом
нагромоздил их в центре комнаты. Смял газеты, лежащие на столе, и  добавил
к груде, потом сверху нагромоздил стол и стулья.
     Зажег спичку и поднес к смятым газетам. Они тут же  вспыхнули,  и  он
распрямился и раскрыл окна и дверь. Холдный  ветер  раздул  пламя,  и  оно
жадно поднялось, вспыхнули обломки досок.
     Джилли О'Шоннеси взял сумку и вышел в ночь, согнувшись под  ветром  и
дождем, но на полпути к гаражу неожиданно выпрямился и прислушался.
     Со стороны берега  ветер  донес  какой-то  звук.  Возможно,  грузовик
поднимается по склону  холма,  но  к  шуму  мотора  примешивался  какой-то
странный свист, и свист этот быстро  усиливался.  Он  быстро  приближался,
казалось, заполнил весь воздух, исходил от самих облаков.
     Джилли О'Шоннеси стоял, поднял лицо к дождю, осматривая облака,  пока
пульсирующий правильный звук не заполнил все небо, и в тот момент  как  он
его узнал, ударил прожектор с низко летящего аппарата;  в  тот  же  момент
Джилли понял, что свист исходит от роторов, несущих охотников.
     И,  почувствовав  предательство  и  неизбежную  гибель,   он   громко
закричал:
     - Почему? Боже, почему? - Он призвал Бога, от которого давно отрекся,
и побежал.


     - Нехорошо! -  Пилот  крикнул  это  Питеру,  не  отрывая  взгляда  от
приборов, которые вели его нескладную большую машину по курсу. Контакт  со
вторым вертолетом они утратили.
     - Мы ослепли. - Впереди кипел белый туман. -  Я  поднимусь  и  полечу
назад в Эннискерри, пока мы не столкнулись со вторым номером.
     Риск столкновения со вторым вертолетом был теперь вполне реален.
     На машине горит фонарь, отражаясь в непроницаемом  облачном  покрове,
но второй пилот заметит его слишком поздно.
     - Подождите! Еще минуту! - крикнул в ответ Питер, лицо  его  в  свете
инструментальной панели исказилось. Вся операция  на  глазах  распадалась,
она скоро кончится трагедией или поражением, но он должен продолжать.
     - Нехорошо... - начал пилот, но сразу закричал со  страхом  и  бросил
вертолет в сторону, в то же мгновение увеличив число  оборотов  и  высоту;
машина вздрогнула и встала на дыбы, словно  столкнувшись  с  препятствием,
потом пошла вверх, сразу уйдя на сто футов.
     Из облака появился, как хищник из засады, шпиль церкви,  он  пролетел
всего в нескольких футах под ними и сразу исчез.
     - Церковь! - закричал Питер. - Это оно! Поворачивайте назад!
     Пилот овладел машиной; она слепо повисла в хаосе дождя и тумана.
     - Ничего не вижу! - крикнул он.
     - По радиоальтиметру сто семьдесят футов, - сказал второй пилот;  это
истинная высота над поверхностью; по-прежнему ничего не было видно.
     - Спуститесь ниже. Ради Бога, спуститесь ниже, - взмолился Питер.
     - Не могу рисковать. Мы понятия не имеем, что под нами. - Лицо пилота
в свете инструментов казалось болезненно оранжевым, глаза - темные провалы
в черепе. - Я поднимаюсь и направляюсь назад...
     Питер опустил руку, и в нее прыгнула рукоять "вальтера".  Он  холодно
подумал,  что  в  состоянии  убить  пилота  и  заставить  второго   пилота
приземлиться - но в этот момент в облаках появилась  щель,  и  в  ней  они
увидели темную землю.
     - Видна земля, - крикнул Питер. - Опускайтесь!  -  И  вертолет  пошел
вниз, неожиданно прорвавшись на открытый воздух.
     - Река. - Питер увидел блеск воды. - И мост...
     - Вот кладбище! - кричал Колин. - А вон цель.
     Показалась продолговатая черная  тростниковая  крыша,  окна  с  одной
стороны освещены,  и  видна  высокая  окружающая  стена.  Пилот  развернул
вертолет на оси, как стрелку компаса, и нырнул к зданию.
     Колин Нобл пробрался в  салон  и  крикнул  своей  команде:  "Дельта"!
Переходим к "Дельте"!" Бортинженер раскрыл люк. Тут  же  салон  заполнился
тонким клубящимся туманом,  роторы  продолжали  рвать  наполненный  дождем
воздух.
     Бойцы  "Тора"  встали  по  обе  стороны  люка,  а  Колин   вместе   с
бортинженером был впереди - занял "острие", как он всегда говорил.
     Темная земля устремилась им навстречу, Колин выплюнул окурок и  легко
подскочил к люку.
     - Бейте все, что движется! - крикнул он. - Но ради  Бога  следите  за
ребенком! Пошли, банда! Вперед!
     Спуск прижал Питера к сидению, он не мог  встать,  теряя  драгоценные
секунды, но зато он все ясно видел через переднее стекло.
     Свет в окнах здания неестественно дрожит,  и  Питер  понял,  что  это
пожар. Огонь. Тревога его усилилась, но некогда было раздумывать над  этим
новым осложнением. В тени двора за стеной  он  уловил  движение,  какое-то
мелькание в отблесках пожара и того, что еще  оставалось  от  дня,  но  он
увидел: это человек, он бежит, пригнувшись, и сразу исчезает  в  одной  из
пристроек, примыкающих к огражденной стенами дороге.
     Преодолевая перегрузку, Питер выбрался из сидения, неуклюже  добрался
до салона, а вертолет в это  время  преодолевал  последние  футы  и  потом
повис, слегка раскачиваясь в открытом дворе за домом; из  него  посыпались
одетые в черное люди, они легко приземлялись на ноги и  сразу,  коснувшись
земли, бежали и словно чудом исчезали в дверях  и  окнах  здания.  Даже  в
такой напряженный момент Питер ощутил гордость, настолько легко и слаженно
это делалось; казалось, бойцы не прилагают никаких усилий, передний мешком
с песком разбил стекла и  деревянные  ставни,  а  второй  за  ним  тут  же
устремился в это отверстие.
     Питер последним оставался на борту, что-то заставило его  задержаться
в открытом люке, не прыгать. Может, то движение, что он заметил за главным
зданием; он оглянулся, неожиданно вспыхнули фары и осветили каменную стену
- фары автомашины, в тот же  момент  машина  выпрыгнула  из  продолговатой
пристройки и устремилась по дороге.
     Питер покачнулся в открытом люке,  потому  что  уже  начинал  прыжок,
отчаянно схватился за нейлоновый  шнур  у  двери.  Машина  замедлила  ход,
поворачивая на главную дорогу к мосту, а  Питер  схватил  бортинженера  за
плечо и затряс, указывая  на  уходящую  машину.  Губы  его  были  всего  в
нескольких дюймах от лица бортинженера.
     -  Не  дайте  ей  уйти!  -  крикнул  он,  и  бортинженер   действовал
стремительно  и  уверенно,  он  заговорил   в   свой   микрофон,   говорил
непосредственно с пилотом в рубке над ними, вертолет послушно развернулся,
звук двигателя изменился, роторы взревели - и машина устремилась вперед, в
нескольких футах пролетела над крышей гаража и устремилась в преследование
уходящего света фар.
     Питер высунулся из люка, чтобы посмотреть вперед, и ветер  ударил  по
голове, рвал тело; машина неслась по извилистой дороге, но вертолет быстро
нагонял ее.
     Она всего в двухста ярдах впереди; темные вершины деревьев  пролетают
словно рядом с Питером. Машина в ста ярдах, и Питер сквозь дождь увидел  в
свете ее фар изгороди и каменные стены.
     Теперь  они  достаточно  близко,  так  что  Питер   видит   небольшую
машину-фургончик, водитель на большой скорости искусно ведет ее  по  узкой
извивающейся дороге, но вертолет теперь висит над самой машиной.
     -  Пусть  выключит  прожекторы,  -  Питер  повернулся  внутрь,  чтобы
крикнуть в ухо бортинженеру. Он не хотел, чтобы водитель знал о вертолете,
но в тот момент как  бортинженер  поднес  к  губам  микрофон,  фары  внизу
погасли. Водитель о них  узнал.  После  яркого  света  фар  ночь  казалась
абсолютно черной, и машина исчезла в ней.
     Питер  почувствовал,  как  вздрогнул  вертолет:  пилот  был  захвачен
врасплах; и сам Питер ощутил отчаяние.
     - Мы их потеряем, -  подумал  он;  он  понимал,  что  самоубийственно
лететь в полной  темноте  в  нескольких  футах  над  деревьями,  но  пилот
выровнял машину, и неожиданно земля внизу осветилась  ослепительным  белым
светом; Питер изумился, но тут же  понял,  что  пилот  включил  посадочные
прожекторы. Их два, по одному с каждой стороны фюзеляжа; они нацелены вниз
и слегка вперед.
     И уходящая машина оказалась ярко освещена.
     Вертолет  опустился  еще  ниже,  протискиваясь   между   телеграфными
столбами и деревьями по обе стороны дороги.
     Теперь Питеру  было  видно,  что  машина  -  темно-синий  "остин",  с
багажником, прикрепленным к крыше, И именно этот багажник решил дело.  Без
него  человек  не  смог  бы  приземлиться  на  гладкой   крыше   несущейся
раскачивающейся машины.


     Первым заметил  вертолет  доктор  с  заднего  сидения  "остина".  Шум
двигателя и ветра заглушали свист роторов, и  Джилли  О'Шоннеси  мрачно  и
самодовольно усмехался. Он сознательно подождал, пока бойцы выгрузятся  из
вертолета, прежде чем включить фары и вылететь из гаража на дорогу.
     Он знал: потребуется немало минут, чтобы боевая  группа  поняла,  что
здание пусто, перестроилась, снова погрузилась  в  вертолет  и  продолжила
охоту - а к тому времени он  уйдет,  в  Дублине  у  него  есть  безопасное
убежище, вернее, было - четыре года назад. Может, уже нет. В таком  случае
придется избавиться от  отродья  и  доктора  Джеймисона,  каждому  пулю  в
затылок, и загнать "остин" в море.
     Его снова охватило возбуждение опасности и смерти, ожидание окончено,
он снова живет так, как сам себе выбрал:  лиса,  убегающая  от  собак,  он
снова жив. Правой ногой он жал на педаль, и "остин" летел в ночи.
     Девочка на заднем сидении слабо плакала в боли и страхе; врач пытался
успокоить ее, и Джилли вслух рассмеялся.
     - Они идут за нами! - закричал врач на очередном повороте,  и  Джилли
оглянулся через плечо. Он ничего не увидел в заднем окне.
     - Что?
     - Вертолет...
     Джилли опустил окно и, держа руль одной рукой, высунул голову. За ним
вверху виднелся огонь вертолета. Джилли втянул голову и посмотрел  вперед,
чтобы убедиться, что дорога ровная, поворотов нет. И тут же выключил фары.
     В полной темноте он не  уменьшил  скорость,  и  теперь  в  его  смехе
звучали дикие безумные нотки.
     - Ты спятил! - закричал врач. - Ты нас всех убьешь!
     - Ты прав, доктор! - Но глаза его уже приспособились  к  темноте,  он
перехватил "остин", прежде чем тот ударился о каменную стену слева, и в то
же мгновение вытащил из-под накидки пистолет и положил рядом  с  собой  на
сидение.
     - Ничего не может... - начал он и  замолчал:  вспыхнул  ослепительный
свет.  Вертолет  включил  посадочные  прожекторы,  дорога   впереди   ярко
осветилась, и машина со скрипом шин миновала очередной поворот.
     - Остановись! - кричал доктор, удерживая полубессознательную  девочку
в раскаивающейся машине. - Сдадимся, пока нас не убили.
     - На борту нет бойцов! - крикнул ему в ответ Джилли. - Они ничего  не
могут сделать.
     - Давай сдадимся! - завывал доктор. -  Останемся  живы.  -  И  Джилли
О'Шоннеси откинул голову и затрясся от хохота.
     - Я сохраню три пули, доктор, для каждого их нас...
     - Они над нами.
     Джилли схватил пистолет и снова высунул голову и плечи, глядя вверх.
     Ослепительный свет совсем близко над ним. Больше ничего он не  увидел
и выстрелил по свету. Грохот выстрелов смешался с громом роторов и свистом
ветра.


     Стоя в открытом люке, Питер увидел ярко-оранжевые вспышки  выстрелов.
Их было три, но ни свиста пролетающих пуль, ни ударов не было слышно.
     - Ниже! - крикнул он бортинженеру, подкрепляя приказ жестом, и машина
послушно опустилась еще ближе к "остину".
     Питер собрался, выжидая момент, и, когда он  наступил,  выпрыгнул  из
люка. Внутренности словно подступили к горлу.
     Он расставил конечности, готовясь к  приземлению;  на  мгновение  ему
показалось, что он промахнулся и упадет за "остином", на покрытую щебенкой
дорогу, и инерция падения с вертолета разобьет его.
     Но "остин" в этот момент повернул и чуть замедлил скорость, и Питер с
ошеломляющей силой ударился о крышу; он чувствовал, как прогнулся под  ним
металл, и покатился в сторону. Левый бок онемел от удара, и Питер отчаянно
цеплялся правой рукой, царапая ногтями краску,  но  продолжал  катиться  в
сторону, болтая ногами.
     В последнее мгновение, когда его должно было сбросить на  дорогу,  он
вцепился пальцами в рейку багажника и повис, как летучая  мышь,  на  одной
руке. Потребовалась доля секунды, и водитель "остина" понял, что на  крыше
человек. Он стал бросать машину из стороны  в  сторону.  Резко  заскрипели
шины, Питера бросало взад и вперед, мышцы  и  сухожилия  его  правой  руки
трещали от напряжения, но теперь  силы  быстро  возвращались  в  онемевшую
левую сторону.
     Действовать нужно быстро, он  долго  не  выдержит  эти  повороты.  Он
собрался, оценивая движения "остина", использовал очередной толчок,  чтобы
перевернуться, упираясь мягкими подошвами в одну из распорок багажника,  и
прижался животом, вцепившись руками и ногами в дико дергающуюся машину.
     В ярком  свете  прожекторов  вертолета  впереди  показался  очередной
крутой поворот, и "остин" выровнялся, готовясь к нему.  Водитель  повернул
машину, и впереди открылся  пологий  спуск,  дальше  дорога  вилась  между
холмами к берегу.
     Питер приподнялся, готовясь свеситься спереди, и в этот момент металл
в шести дюймах перед его носом вывернулся наружу, оставив в крыше  круглое
отверстие; крошечный осколок металла ударил  в  щеку;  и  одновременно  по
барабанным перепонкам ударил грохот выстрела.  Водитель  "остина"  вслепую
стрелял сквозь кузов и промахнулся на  несколько  дюймов.  Питер  отчаянно
бросился в сторону, на мгновение чуть  не  потерял  опору  -  и  еще  один
выстрел пробил металлическую крышу; этот выстрел попал бы ему в  живот,  и
Питер на мгновение представил  себе,  какую  рану  он  причинил  бы:  пуля
сплющилась о металл и разорвала бы ему все внутренности.
     Питер  отчаянно  бросился  в  другую  сторону,  стараясь  перехитрить
стрелка внизу, снова звук выстрела и крыша вспучилась  маленькой  оспиной,
краска  отлетела,  и  края  отверстия  блеснули   чистым   металлом,   как
полированнный серебряный шиллинг. И снова, если бы он не повернулся,  пуля
попала бы в него.
     Питер снова перекатилс