ons
представителей таитянской полиции, и затем последовали два дня вопросов  и
заявлений. Почти все жители островов пожелали дать свои показания полиции,
потому что на островах редко случались такие волнующие происшествия.
     Почти  все  заявления  представляли  собой  похвальне  речи  "госпоже
баронессе" под аккомпанемент плача и жалоб. Но свидетельства очевидца  мог
дать только Хапити, и он всячески  пользовался  своим  важным  положением,
разукрашивая историю и прибавляя  все  новые  подробности.  Он  даже  смог
назвать акулу "смертоносной белой" - английское название  удивило  Питера,
но потом он вспомнил, что в видеотеке острова есть фильм "Челюсти"; именно
он, несомненно, послужил источником вдохновения лодочника. Хапити описывал
клыки акулы, длинные и острые, как ножи для рубки тростника, он  изобразил
звук, с каким они сомкнулись на "госпоже баронссе" - Питер с удовольствием
заткнул бы ему рот кляпом, чтобы помешать дальнейшему полету  воображения,
но на полицейского  сержанта  это  произвело  большое  впечатление,  и  он
удивленными восклицаниями подбадривал Хапити, чтобы тот продолжил.
     В последний вечер на берегу был устроен прощальный пир в честь Магды.
Это был  трогательный  ритуал,  и  Питер  обнаружил,  что  и  на  него  он
действует. Женщины островов раскачивались и  плакали  на  берегу,  бросали
цветы в прибой, который относил их за рифы.
     Питер на следующее утро вместе с полицией  улетел  на  Таити-Фааа,  и
полицейские оставались с  ним,  незаметно  охраняя  по  пути  в  помещение
жандармерии города. Однако его встреча  с  начальником  полиции  оказалась
короткой и вежливой; Магда явно уже подействовала здесь; и хоть  начальник
полиции и не  стал  подмигивать  и  подталкивать  локтем,  его  прощальное
рукопожатие было крепким и дружественным.
     - Друг госпожи  баронессы  -  наш  друг.  -  Говоря,  он  использовал
настоящее время и отвез Питера в аэропорт в машине полиции.
     Самолет рейса УТА садился в Калифорнии сквозь  сернистый,  обжигающий
глаза слой желтого воздуха, который застаивается  между  морем  и  горами.
Питер не выходил из аэропорта; он побрился и переодел  рубашку  в  мужском
туалете, потом в салоне первого класса рейса Пан Ам  отыскал  номер  "Уолл
Стрит Джорнел". Он был датирован предыдущим днем,  и  сообщение  о  смерти
Магды Альтман помещалось на третьей странице.  Большая  колонка,  и  Питер
поразился  тому,  насколько  сильна  была  связь  "Альтман  Индастриз"   с
американскими  финансами.  Перечислялся  целый  комплекс  владений,  затем
следовала  краткая  биография  барона  Аарона  Альтмана   и   его   вдовы.
Сообщалось, что, по данным таитянской полиции, смерть произошла  во  время
глубоководного ныряния в обществе друга - генерала Питера Страйда; причина
смерти - нападение акулы. Питер  почувствовал  мрачное  удовлетворение  от
упоминания своего имени. Калиф, кто бы он ни был, прочтет  это  и  сделает
соответствующее заключение. Теперь Питер может чего-то ожидать; он сам  не
знал, чего именно, но чувствовал, что его начинает притягивать  к  центру,
как кусочек железа к магниту.
     Он умудрился с час поспать в кресле, прежде чем стюардесса  разбудила
его. Самолет садился в аэропорту Лондона "Хитроу".
     Он позвонил своей невестке Пат Страйд из аэропорта. Она обрадовалась,
услышав его голос.
     - Стивен в Испании, но завтра еще до  ланча  я  надеюсь  увидеть  его
дома, если встреча пройдет  так,  как  он  ожидает.  Они  хотят  построить
большой комплекс полей  для  гольфа  в  Сан-Истабане...  -  Стивен  владел
множеством туристических отелей  на  побережье  Испании,  -  ...и  Стивену
приходится улаживать всякие вопросы с испанскими властями. Почему бы  тебе
сегоня вечером не приехать в "Тисовое Аббатство"? Здесь Алекс и Присцилла,
на уикэнд соберутся гости... - Он слышал по ее расчетливому тону, что  она
инстинктивно пробегает список вероятных пар для Питера.
     Согласившись,  он  повесил  трубку,  набрал  кембриджский   номер   и
почувствовал облегчение, когда ответил муж Синтии Джордж Барроу.
     "Даже встреча с интеллектуалом-большевиком лучше, чем с бывшей  женой
невротичкой", - подумал он,  тепло  здороваясь  с  отчимом  Мелиссы-Джейн.
Синтия была  на  собрании  ассоциации  жен  профессоров,  а  Мелисса-Джейн
участвовала  в  постановке  оперы   Гилберта   и   Салливана   в   местном
драматическом обществе.
     - Как она? - спросил Питер.
     - Я думаю, теперь все в порядке, Питер, Рука зажила.  Она  как  будто
успокоилась... - Они поговорили еще несколько  минут,  и  разговор  иссяк.
Единственное, что у них было общего, это две женщины.
     - Передай привет Мелиссе-Джейн, - сказал Питер и  на  пути  к  стойке
"Эйвис"  [Компания  по  прокату  автомобилей]  взял  со  стенда  экземпляр
"Файнешнл таймс". Взял в аренду компакт  и,  ожидая,  пока  его  приведут,
быстро просмотрел страницы газеты, ища упоминаний о Магде  Альтман.  Нашел
на внутренней странице обложки, это явно было продолжение сообщения  о  ее
смерти. На лондонской и европейских фондовых  биржах  реакция  была  очень
сильная, на парижской бирже падение акций Альтмана в сто франков,  которое
она предвидела, уже было превзойдено, и снова в связи с обстоятелствами ее
смерти кратко упоминалось его имя. Он был  доволен  и  этим,  и  тем,  что
предвидения Магды сбываются и ее  решение  покупать  акции  правильное.  В
сущности все идет даже слишком гладко. Он почувствовал холод  предчувствия
на спине - его собственный барометр, предвещающий опасность.
     Как всегда, приезд в "Тисовое Аббатство" словно возвращение домой,  и
Пат встретила его на гравии у подъездной дороги, поцеловала с  сестринской
нежностью и взяла его за руки, чтобы провести в старый дом.
     - Стивен обрадуется, - пообещала она. - Я думаю, он позвонит  сегодня
вечером. Он всегда звонит, когда уезжает.
     На тумбочке у кровати в комнате для гостей, выходящей  на  конюшни  и
всегда отводимой  Питеру,  ждал  конверт.  Сообщение  было  отправлено  из
аэропорта Бен Гуриона, Тель-Авив. В нем было только одно слово  -  заранее
обусловленный с Магдой сигнал о том, что она добралась благополучно и  без
осложнений. Сообщение вызвало у него острую боль желания,  и  он  лежал  в
глубокой горячей ванной  и  думал  о  ней,  вспоминая  мелкие  подробности
разговоров, всего того, что они испытали  вместе.  И  неожиданно  все  это
приобретало огромную ценность.
     Вытираясь, он критически рассматривал в зеркале  свое  отражение.  Он
худ, жесток и загорел под солнцем  Тихого  океана,  как  араб  в  пустыне.
Следил за игрой мышц под загорелой кожей и знал, что сейчас он готов,  как
никогда. Магда  в  безопасности,  она  вне  пределов  досягаемости  когтей
Калифа, и теперь всю  свою  энергию  он  может  сосредоточить  на  этой  -
инстинкт говорил ему, что финальной - стадии охоты.
     Обмотавшись полотенцем, он прошел в свою спальню и  лег  на  кровать,
ожидая времени коктейлей в налаженном и жестко упорядоченном хозяйстве Пат
Страйд.
     Он думал, почему же так уверен, что ниточка приведет  его  к  Калифу,
ведь она кажется такой тонкой. Но уверенность его была стальной, а сталь -
в его сердце.
     Он снова обдумал  все  перемены  в  жизни,  которые  произошли  после
первого зловещего появления  Калифа.  Смертоносные  выделения  разложения,
которые Калиф рспространяет вокруг себя, как  ядовитый  туман,  как  будто
полностью поглотили Питера.
     Он подумал о казни светловолосой девушки в  Йоханнесбурге;  казалось,
это произошло тысячу лет назад; с легким удивлением он понял, что это было
не годы, а месяцы назад.
     Подумал о том, как готов был убить и Кингстона Паркера,  и  Магду,  и
понял, что контакт с насилием способен ожесточить, заставить отказаться от
принципов,  с  которыми  он  прожил  почти  сорок  лет  и  которые  считал
незыблемыми.
     И если это так, то что будет после Калифа  -  конечно,  если  удастся
уничтожить его? Останется ли он сам прежним? Или слишком далеко выйдет  за
пределы допустимого обществом поведения? Сможет ли он вернуться? И тут  он
подумал о Магде Альтман и понял, что в ней его надежда на  будущее.  После
Калифа будет Магда.
     Сомнения ослабляют, сказал он себе. Сейчас он на арене с врагом, и не
должно быть никаких отвлечений. Ни отвлечений, ни сомнений - только полная
сосредоточенность на предстоящей схватке.
     Он встал с постели и начал одеваться.


     Как и предсказывала Пат, Стивен обрадовался, застав Питера в "Тисовом
Аббатстве".
     Он тоже загорел за время недолгого пребывания  в  Испании,  но  опять
прибавил в весе, всего  несколько  фунтов,  но  скоро  это  превратится  в
серьезную проблему: хорошая еда и выпивка  -  наиболее  очевидные  опасные
спутники успеха. Впрочем, не самые опасные искушения  из  тех,  что  могут
прийти к человеку, средства которого не ограничены.
     Во время ланча Питер украдкой следил за ним,  изучал  красивое  лицо,
очень похожее  на  его  собственное,  с  тем  же  широким  лбом  и  прямым
аристократическим носом, но в то же время такое отличное в  небольших,  но
важных деталях - и дело не только в темных усах Стивена.
     "Легко быть крепким задним умом", - сказал себе  Питер,  наблюдая  за
своим братом-близнецом. Только теперь эти небольшие  отличия,  которые  он
увидел словно впервые, приобрели для него  значение.  Более  узкие  глаза,
расположенные чуть ближе друг  к  другу;  когда  Стивен  смеется  глубоким
грудным смехом, в глазах его сохраняется холодный  свет,  рот  и  в  смехе
остается решительным и жестким - рот человека, который не потерпит преград
на пути своего честолюбия, препятствий перед своими желаниями.
     За ланчем разговор шел преимущественно о перспективах  скачек:  сезон
открылся в  Доркастере  на  прошлом  уикэнде,  и  Питер  со  знанием  дела
участвовал в беседе; при этом он вспоминал прошлое,  подробности,  которые
могли бы тревожить его, если бы он не подавил  воспоминания  о  них  своей
инстинктивной и безусловной верностью по отношению к брату.
     Стивена отчислили из Сандхерста, и Питер без всяких расспросов  знал,
что это несправедливо. Ни один Страйд не способен на то,  в  чем  обвинили
Стивена, и он даже не стал обсуждать  это  с  братом.  И  подтвердил  свою
верность рукопожатием и несколькими неловкими словами.
     - Спасибо, Питер. Я никогда этого не забуду, - ответил Стивен,  глядя
ясными глазами в глаза Питеру.
     За послевоенные годы, когда даже  более  опытному  человеку  казалось
невозможным  заработать  состояние,   Стивен   поднимался   со   скоростью
метеорита; нужно было обладать особыми способностями  и  идти  на  большой
риск, чтобы добиться того, чего добился Стивен.
     И теперь, сидя за  столом  брата,  поедая  жареное  седло  барашка  с
первыми в этом сезоне хрупкими белыми побегами аспарагуса, привезенными  с
континента, Питер вступил на запретную почву и  задумался  над  верностью,
которую раньше считал безусловной. Но все это соломинки, развеянные ветром
времени. Возможно, эти далекие события не имеют никакого  значения.  Питер
стал думать о настоящем.
     "Страйд" сказал руководитель Магды в Тель-Авиве.  Только  два  имени,
двое близких к Калифу людей: Цветок Кактуса  и  Страйд.  Это  факт,  а  не
предположение.
     Сидя во главе стола, сэр Стивен Страйд уловил взгляд брата.
     - Выпьем, дорогой друг. - Стивен в старом  приветствии  поднял  бокал
кларета.
     - Превосходно, - дал верный ответ Питер. Небольшой  ритуал,  наследие
Сандхерста. Питер подавил глубокое сожаление. "Может, Калиф не  сумел  еще
полностью разложить меня", - подумал он и выпил.
     После ланча последовал еще один ритуал братьев. Стивен сделал знак, и
Питер коротко кивнул. Старая армейская шинель Питера висела внизу в шкафу,
рядом с ящиком с высокими сапогами, и  они  со  Стивеном  переодевались  в
теплую грубую одежду, сидя рядом друг с другом на монашеской  скамье,  где
так часто сидели в прошлом.
     Потом Стивен пошел в оружейную, достал из шкафа дробовик  и  сунул  в
карман горсть патронов.
     - У лисы выводок где-то внизу, она часто гостит у местных цыплят... -
объяснил он, когда Питер вопросительно  посмотрел  на  него.  -  Нужно  ее
остановить. Пока некогда было... - и он прошел через заднюю дверь в сад  и
пошел по направлению к ручью.
     В первый день пребывания Питера в "Тисовом Аббатстве"  братья  всегда
обходили границы старого имения - еще одна их традиция; в  это  время  они
обменивались новостями и восстанавливали связь друг с другом.
     Рядом они прошли по берегу речки; когда тропа сузилась, пошли друг за
другом - Стивен впереди, повернули и углубились в лес.
     Стивен был возбужден своим успешным посещением Испании, хвастал  тем,
что удалось купить еще участок берега для нового поля  для  гольфа.  Можно
расширить отель на пятьсот номеров.
     - Сейчас время покупать. Запомни  мои  слова,  Питер:  мы  на  пороге
нового подъема.
     - Поможет снижение цены на нефть, - согласился Питер.
     - Ну, это только начало,  старина.  -  Стивен  повернулся,  посмотрел
через плечо и понимающе подмигнул Питеру. - В следующие шесть месяцев цена
упадет еще на пять процентов, запомни мои  слова.  Арабы  образумились,  -
быстро продолжал Стивен, называл отрасли промышленности, которым  наиболее
выгодно снижение цены на  сырую  нефть,  потом  ведушие  компании  в  этих
отраслях. - Если у тебя лежит без дела пара  фунтов,  вот  куда  нужно  их
вкладывать.  -  Стивен  совершенно  менялся,  когда  начаинал  говорить  о
деньгах. Из-за фасада деревенского английского  сквайра,  который  он  так
тщательно поддерживал, выглядывала подлинная сущность, блеск в  глазах  не
маскировался, а усы ощетинивались, как у крупного жищника.
     Он продолжал говорить негромко и убедительно, когда они вышли из леса
и пошли по открытому полю к развалинам римского лагеря на верху невысокого
холма.
     - ...Людям по-прежнему нужно говорить, что им делать.  Эти  проклятые
торговцы в Вестминстере вышвырнули нашу  империю,  но  у  нас  сохраняются
обязанности. - Стивен переместил дробовик из одной руки в другую, при этом
ружье раскрылось и стали видные блестящие  медные  взрыватели  патронов  в
казеннике. - Править должны только достойные. - Стивен еще несколько минут
развивал эту тему.
     И вдруг смолк, будто решил, что и  так  сказал  слишком  много,  даже
такому доверенному человеку,  как  собственный  брат-близнец.  Питер  тоже
молчал. Они поднимались на холм, под ногами хлюпала  влажная  почва.  Было
что-то совершенно нереальное в этом моменте. Питер шел по хорошо  знакомым
местам в прекрасном мягком солнечном свете английского весеннего  полудня,
шел с человеком, которого знал с рождения - и которого как будто совсем не
знал.
     Не в первый раз он слышал от  Стивена  такие  речи,  но  может  быть,
впервые прислушался. Он вздрогнул, и Стивен взглянул на него.
     - Замерз?
     - Дрожь пробирает, - объяснил Питер, и Стивен кивнул.  Они  поднялись
на невысокую насыпь, обозначавшую периметр римского лагеря.
     Постояли на  краю  под  ветвями  прекрасной  березы,  великолепной  в
весенней листве.
     Стивен тяжело дышал от подъема на холм,  начинал  сказываться  лишний
вес. Щеки нездорово покраснели, капельки пота выступили на подбородке.
     Он с металлическим щелчком захлопнул ружье и прислонил его  к  стволу
березы, успокаивая дыхание.
     Питер небрежно передвинулся и оперся  плечом  о  ствол,  но  пальцами
держался  за  лацканы  шинели,  не  засунул  руки  в   карманы,   сохранял
равновесие, чуть покачиваясь. Внешне он казался  полностью  расслабленным,
на самом же деле был напряжен, как  пружина,  готов  к  самым  решительным
дейстивям, и дробовик оставался в пределах досягаемости его правой руки.
     Он видел, что Стивен зарядил  дробовик  патронами  номер  четыре.  На
расстоянии  в  десять  шагов  они  вырвут  человеку  внутренности.   Когда
раскрываешь и закрывашь ствол, курок взводится автоматически.
     Стивен достал из  бокового  кармана  пальто  серебряный  портсигар  и
постучал сигаретой по крышке.
     - Жаль Магду Альтман, - неловко сказал он, не глядя Питеру в глаза.
     - Да, - негромко согласился Питер.
     -  Рад,  что  все  прошло  цивилизованно.  У  тебя  могли  возникнуть
осложнения.
     - Могли.
     - Как теперь твоя работа в "Нармко?"
     - Не знаю еще. И не буду знать, пока не вернусь в Брюссель.
     - Ну, мое предложение остается в силе,  старина.  Мне  нужна  помощь.
Правда, нужна. Нужен человек, которому я бы смог доверять.  Ты  бы  сделал
мне одолжение.
     - Очень благородно с твоей стороны, Питер.
     - Нет, я серьезно. - Стивен закурил от золотой зажигалки "Данхилл"  и
затянулся с явным удовольствием, и немного погодя Питер спросил его:
     - Надеюсь, у тебя не очень много акций Альтмана? Они сильно падают.
     - Знаешь, это странно. -  Стивен  покачал  головой.  -  Я  их  продал
несколько недель назад. Мне понадобились деньги для Сан Истабана.
     - Повезло, - сказал Питер. Но тут не просто везение.  Питер  удивился
тому, что Стивен так легко рассказал о продаже акций. "Впрочем, -  подумал
он, - сделка крупная, и ее легко проследить"
     Теперь он сосредоточенно  разглядывал  брата.  "Возможно  ли  это?  -
спрашивал он  себя.  Неужели  Стивен  -  тот  мозговой  центр,  в  котором
переплелись соображения идеологии, эгоизма и иллюзии всемогущества?
     -  В  чем  дело,  старина?  -  спросил  Стивен,  слегка  сочувственно
нахмурившись.
     - Я  просто  думал,  что  весь  этот  замысел  и  казни  кажутся  мне
невероятными, Стивен. Ни за что не поверил бы, что ты способен на это.
     - Прости, Питер, я не понимаю. О чем ты говоришь?
     - Калиф, - негромко сказал Питер.
     Вот  оно!  Питер  сразу  увидел.  Мгновенная  неподвижность,  как   у
вспугнутого животного джунглей, -  движение  глаз,  остановленное  усилием
воли.
     Выражение лица Стивена не изменилось, он превосходно удержал  вежливо
вопросительное выражение, которое медленно переходило в изумление.
     - Боюсь, я не понимаю тебя, старик.
     Превосходно сделано. Вопреки своему желанию, Питер был поражен. В его
брате таятся такие глубины, о которых он  и  не  подозревал.  Но  это  его
упущение. Как  ни  посмотришь,  нужны  необыкновенные  способности,  чтобы
достичь того, чего достиг Стивен за двадцать лет, вопреки самым  серьезным
препятствиям. Как бы он этого ни достиг, он должен быть гением.
     Он способен быть Калифом, Питер наконец принял этот факт  -  и  сразу
получил фокус для приложения своей ненависти, которую так долго вынашивал.
     - Единсвенная твоя ошибка до сих пор, Стивен, в том, что  ты  сообщил
Аарону  Альтману  свое  подлинное  имя,  -  негромко  продолжал  Питер.  -
Вероятно, ты тогда не знал, что он агент "Моссада" и что  твое  имя  сразу
попадет в компьютер израильской разведки. А эту память  не  может  стереть
никто и ничто. О тебе известно, Стивен.
     Стивен  взглянул  на  дробовик,  взгляд  этот  был  инстинктивный   и
неконтролируемый и дал Питеру последнее необходимое подтверждение.
     - Нет, Стивен. Это не для тебя. - Питер покачал головой.  -  Это  моя
работа. Ты слишком толст и не в форме, ты  никогда  не  тренировался.  Для
настоящих убийств тебе нужно нанимать других. Сам ты не справишься.
     Стивен снова посмотрел в лицо брату.  По-прежнему  его  выражение  не
изменилось.
     - Мне кажется, ты спятил, старик.
     Питер не обратил на это внимание.
     - Ты лучше всех других знал, что я способен убить любого. Ты заставил
меня это сделать.
     - Мы совершенно запутались, - возразил Стивен. - Зачем  тебе  кого-то
убивать?
     - Стивен, ты оскорбляешь нас обоих. Я  знаю.  Нет  смысла  продолжать
представление. Нам нужно выяснить, что же делать дальше.
     Он сознательно так сформулировал свою фразу, оставляя возможность для
компромисса. Увидел сомнение в глазах Ст