ем; он уже подумал, что  связь  прервалась;  с  тревогой
повторил: - Ты плачешь?
     - Да. - Всего лишь легкий вздох, ему это могло показаться.
     - Почему?
     - Потому что мне печально и страшно, Питер. Потому что я одна, Питер.
Ты прилетишь? Пожалуйста, прилетай.
     - Да, - сказал он. - Как мне туда добраться?
     - Позвони Гастону в "Ла Пьер Бенит". Он  все  организует.  Побыстрее,
Питер. Как только сможешь.
     - Да. Как только смогу... но где это?
     Он ждал ответа, но теперь наступила окончательная тишина.
     - Магда? Магда? - в отчаянии закричал он, но тишина  насмехалась  над
ним. Он неохотно нажал пальцем на рычаг телефона.
     - Les Neuf Poissoins, - негромко повторил он и снова поднял трубку. -
Пожалуйста, дайте мне Францию,  Рамбуйе  47-87-47.  -  Ожидая,  он  быстро
думал.
     И понял, что подсознательно ждал именно этого. Его  охватило  чувство
предопределенности: колесо  может  только  поворачиваться,  оно  не  может
откатиться в сторону. Так и должно быть.
     У Калифа нет альтернативы. Это вызов на казнь. Он удивлен только, что
вызов не пришел раньше. Он понимал,  почему  Калиф  не  осуществляет  свою
попытку  в  городах  Европы  или  Англии.  Одна  такая   попытка,   хорошо
спланированная, осуществлявшаяся значительными силами, провалилась  в  тот
вечер на дороге в Рамбуйе. Это послужило для Калифа предупреждением, он не
будет недооценивать противника. А в остальном проблемы почти те же, что  и
у Питера, планировавшего удар по самому Калифу.
     Когда, где и как - и здесь у Калифа преимущество. Магда может вызвать
его в любое место, но как невероятно искусно это сделано. Ожидая  связи  с
Рамбуйе, Питер заново удивился этой  женщине.  Казалось,  нет  предела  ее
талантам и  способностям;  он  понимал,  что  присутствует  при  тщательно
отрепетированном акте, но вопреки этому сердце его замирало от отчаяния  в
ее голосе, от сдавленных звуков рыданий.
     - Резиденция баронессы Альтман.
     - Гастон?
     - Да, сэр.
     - Генерал Страйд.
     -  Добрый  вечер,  генерал.  Я  жду  вашего  звонка.  Я  чуть  раньше
разговаривал с баронессой. Она попросила меня организовать ваш  прилет  на
Les Neuf Poissons. Я это сделал.
     - А где это, Гастон?
     - Les Neuf Poissons - острова баронессы в  Тихом  океане.  Вам  нужно
будет рейсом УТА [Французская авиакомпания] добраться до  Папеета-Фааа  на
Таити, там вас будет ждать пилот баронессы. Оттуда до  Les  Neuf  Poissons
всего сто миль, но  посадочная  полоса  на  острове  слишком  коротка  для
"Лира", приходится добираться на меньших самолетах.
     - А когда баронесса отправилась туда?
     - Семь дней назад, генерал, - ответил Гастон и сразу ровным уверенным
секретарским голосом стал сообщать подробности. - Билет на рейс  УТА  ждет
вас на контроле, генерал; я зарезервировал для вас место у окна  в  салоне
для некурящих.
     - Вы обо всем подумали. Спасибо, Гастон.
     Питер положил трубку, и понял, что усталость  прошла:  он  чувствовал
себя полным жизни  и  энергии.  Душевный  подъем  опытного  солдата  перед
началом  действий,  подумал   он,   или   просто   перспектива   окончания
нерешительности и страха перед неизвестным? Скоро - плохо или хорошо - все
будет кончено, и он приветствовал это.
     Он прошел в ванную и вылил в раковину остатки виски в стакане.


     Самолет  УТА  DC10  заходил  на  посадку  на  Таити-Фааа  с  востока,
пропуская  острые  вершины  Моореа  под   левым   крылом.   Питер   помнил
великолепные мрачные горы  острова-спутника  Таити  как  фон  музыкального
фильма "Южный Тихий океан", снятого здесь. Вулканические скалы черны и  не
обветрены, и вершины острые, как плавники акулы.
     Они пролетели узким проливом между  двумя  осторовами,  и  посадочная
полоса словно  протянула  руку  в  море,  приветствуя  большую  серебряную
машину.
     Воздух тяжелый, теплый, насыщенный ароматом цветов красного  жасмина,
красивые смуглые девушки грациозно раскачивались в  приветственном  танце.
Острова встречали с необыкновенным дружелюбием и гостеприимством, но когда
Питер прихватил свою легкую  сумку  и  пошел  к  выходу,  произошло  нечто
необычное.  Один  из  полинезийских  таможенников   у   выхода   обменялся
несколькими словами с товарищем и преградил дорогу Питеру.
     - Добрый день, сэр. - Он широко и дружески улыбался, но улыбка не шла
дальше глаз. - Будьте добры, пройдите сюда. - Двое таможенников  проводили
Питера в крошечный кабинет для досмотра.
     - Пожалуйста,  откройте  сумки,  сэр.  -  Быстро,  но  тщательно  они
просмотрели содержимое его сумки и крокодилового брифкейса;  один  из  них
измерительной линейкой проверил наличие скрытых отделений.
     - Должен поздравить вас: вы действуете очень эффективно, -  улыбнулся
Питер, но голос его звучал напряженно.
     - Выборочная проверка, сэр, - ответил, улыбаясь,  старший  офицер.  -
Вы, к несчастью, оказались десятитысячным пассажиром. А  теперь,  сэр,  не
будете ли вы возражать против личного обыска?
     - Обыска? - выпалил Питер. Он хотел выразить протест, но потом просто
поднял руки и сказал: - Валяйте.
     Он представлял себе, что Магда Альтман здесь такая же  знатная  дама,
как и во Франции. Ей принадлежит целая группа островов,  и  достаточно  ей
просто кивнуть, как посетителя подвергнут самому тщательному обыску.
     Таможенник прощупал его руки и бока от подмышек до пояса, а второй  в
это время пригнулся и проверял ноги.
     "Кобру" Питер оставил в сейфе "Хилтона" в Брюсселе. Он ожидал чего-то
вроде этого, так и должен был действовать Калиф.
     - Удовлетворены? - спросил он.
     - Спасибо  за  содействие,  сэр.  Желаем  хорошо  провести  время  на
островах.
     Личный пилот Магды ждал Питера в главном зале и торопливо  пошел  ему
навстречу. Они обменялись рукопожатием.
     - Я встревожился, когда вас не оказалось среди пассажиров.
     - Небольшая задержка на таможне, - объяснил Питер.
     - Мы должны лететь немедленно, если не хотим  садиться  на  Les  Neuf
Poissons ночью. Там это трудно.
     На площадке для обслуживания стоял "лир" Магды, рядом с  ним  "норман
трислендер" казался маленьким и  неуклюжим.  Этот  небольшой,  похожий  на
журавля самолет способен взлетать с коротких полос и садиться на них.
     В самолет уже погрузили коробки и ящики с припасами: все от туалетной
бумаги до шампанского "Вдова Клико", все было привязано и упаковано в сеть
с широкими ячейками.
     Питер занял правое сидение, пилот поговорил с контролем и  повернулся
к Питеру.
     - Час полета. Едва успеем.
     Солнце садилось за ними, когда они подлетали с запада  и  перед  ними
открылись Les Neuf Poissons, как драгоценное изумрудное ожерелье на  синем
бархате океана.
     Девять  островов  характерной  круглой  вулканической  формации,  они
окружали лагуну с такой чистой водой, что все изгибы кораллов  были  видны
так ясно, словно они не под водой, а в воздухе.
     - Когда барон купил острова в 1945 году,  у  них  было  полинезийское
название, - объяснил  пилот  на  своем  четком  французском  уроженца  юга
Франции. - Один  из  полинезийских  королей  подарил  из  своему  любимому
миссионеру, а барон купил их у вдовы миссионера. Барон не  мог  произнести
полнезийское название и потому изменил его... - Пилот усмехнулся. -  Барон
обращался в миром на своих собственных условиях.
     Семь островов представляли собой просто полоски песка с линией пальм,
но два восточных больше, и их базальтовые вулканические холмы блестели  на
заходящем солнце, как шкура большой ящерицы.
     Когда они повернули на посадку, Питер в иллюминатор  у  локтя  увидел
центральное  здание  с  крышей,  крытой  пальмовыми  листьями;  крыша   по
островной традиции изогнута, как нос  корабля,  а  вокруг,  полускрытые  в
роскошной зелени, небольшие бунгало. Они снова  оказались  над  лагуной  и
увидели длинный причал,  далеко  уходящий  в  спокойные  воды;  у  причала
несколько яхт, большая моторная шхуна, которая, очевидно, используется для
доставки тяжелых запасов, таких, как бензин, с Папеете, множество моторных
лодок для катания на лыжах, ныряния  и  ловли  рыбы.  Одна  лодка  шла  по
лагуне, от нее отходил широкий волнистый след; крошечная фигурка на водных
лыжах подняла руку и приветственно помахала. Питер  подумал,  что,  может,
это она, но тут "трислендер" резко наклонился, и в иллюминатор стали видны
только кучевые облака, окровавленные заходящим солнцем.
     Посадочная полоса  короткая  и  узкая,  вырублена  посреди  пальмовой
плантации  на  ровном  месте  между  берегом  и   холмами.   Покрыта   она
раздробленным кораллом. На посадку  самолет  вышел  над  пальмовой  рощей.
Питер заметил, что пилот не преувеличил,  назвав  посадку  трудной.  Из-за
холмов дул сильный поперечный ветер, он раскачивал крылья самолета.  Пилот
отклонился от курса, повернув отчасти навстречу ветру,  и,  когда  самолет
пролетал над самыми  верхушками  пальм,  отключил  двигатель  и  аккуратно
опустился на поверхность  в  пятидесяти  футах  от  начала  полосы;  пилот
мгновенно включил тормоза и остановил машину.
     - Превосходно! - невольно восхищенно воскликнул Питер, и  пилот  чуть
удивленно посмотрел на него, словно это мелочь, не заслуживающая  похвалы.
Баронесса Альтман нанимает только лучших.
     В конце полосы среди пальм ждала  электрическая  повозка  -  в  такой
перемещаются игроки в голф  -  и  в  ней  девушка  полинезийка.  В  парео,
обернутом  ниже  подмышек  -  цельная  полоса  алой   и   золотой   ткани,
опускающаяся до середины бедер. Ноги у нее голые, а  на  голове  венок  их
свежих цветов.
     Она на огромной скорости вела повозку по узкой извивающейся  тропе  в
саду, полном редких экзотических растений, искусно расположенных, так  что
за каждым поворотом ждал новый сюрприз.
     Бунгало  располагалось  над  самым  берегом,  песок   начинался   под
верандой, а океан тянулся до горизонта; бунгало изолированное, словно  это
единственная постройка на острове. Девушка, как ребенок, взяла его за руку
- жест полной невинности - и провела по бунгало, показывая,  как  включать
кондиционер, свет и видео;  все  это  она  говорила  на  местном  варианте
французского языка и все время улыбалась.
     Бар и кухня оказались заполнены продуктами,  в  небольшой  библиотеке
самые свежие бестселлеры и газеты и журналы, устаревшие всего на несколько
дней. В видеоколлекции - несколько новых фильмов, лауреатов "Оскара".
     - Робинзону Крузо следовало бы высадиться здесь, - засмеялся Питер, и
девушка тоже засмеялась и изогнулась, как веселый дружелюбный щенок.
     Два часа спустя она пришла за ним, после  того  как  он  принял  душ,
выбрился, отдохнул и переоделся в легкий  холщовый  тропический  костюм  с
открытой рубашкой и сандалиями.
     Она снова взяла его за руку, и Питер  понял,  что,  если  бы  мужчина
принял это за разрешение, девушка была  бы  обижена  и  смущена.  За  руку
девушка провела его по тропе,  освещенной  искусно  скрытыми  фонарями,  и
вечер был полон рокотом океана и  мягким  шелестом  пальмовых  листьев  на
ветру.
     Они подошли к зданию с крышей, как длинный корабль, тому самому,  что
он видел с воздуха. Изнутри доносилась негромкая музыка и смех,  но  когда
он вышел на  свет,  смех  прекратился  и  с  полдюжины  фигур  в  ожидании
повернулись к нему.
     Питер не  знал,  чего  ожидал,  только  не  этого  веселого  сборища,
загорелых мужчин и женщин в дорогих  элегантных  нарядах,  с  высокими,  с
изморозью, бокалами, полными соков и фруктов.
     - Питер! -  Магда  вышла  из  группы  и  пошла  ему  навстречу  своей
скользящей походкой.
     На ней было мягкое блестящее цвета  золотой  спелой  пшеницы  платье,
высоко  собранное  у  горла  тонкой  золотой  цепочкой,  но   оставлялвшее
обнаженными плечи и спину почти до самых ягодиц. От него захватывало  дух,
потому что тело у нее было  как  розовый  лепесток  и  загорело  до  цвета
свежего меда. Темные волосы собраны в косу толщиной с запястье  и  уложены
на верху головы, а к глазам она прикоснулась тенями, и они стали еще более
раскосыми, зелеными и загадочными.
     - Питер, - повторила она и легко  поцеловала  в  губы.  Прикосновение
легкое, как крылышко мотылька, и он ощутил  аромат  ее  духов  и  тепло  и
волшебство ее тела.
     Чувства его смешались. Что бы он ни узнал о  ней,  он  никак  не  мог
спокойно реагировать на ее физическое присутствие.
     Она была холодна, ухожена  и  уравновешена,  как  никогда;  ни  следа
смущения или ужасного одиночества, которые  он  слышал  в  ее  подавленных
рыданиях за полмира. Она шагнула назад, склонила голову  и  быстро,  легко
улыбаясь, осмотрела его.
     - О, cheri, ты выглядишь гораздо лучше. Я  так  о  тебе  беспокоилась
после нашей последней встречи.
     Ему показалось, что  он  заметил  тень  в  глубине  ее  глаз,  легкую
напряженность рта.
     - А ты еще прекраснее, чем я помню.
     Это правда, он может говорить это вполне искренне, и она  рассмеялась
от удовольствия.
     - Ты никогда не говорил мне этого,  -  ответила  она,  но  манеры  ее
оставались сдержанными. Выражение  привязанности  и  дружелюбия  могло  бы
обмануть его в другое время, но не сейчас. - И я благодарна.
     Она взяла его под руку, сжала пальцами  локоть  и  подвела  к  группе
ожидающих гостей, как будто не могла  больше  оставаться  с  ним  наедине,
опасалась что-то выдать.
     Присутствовало трое мужчин с женами:  американский  сенатор-демократ,
обладающий солидным политическим весом,  человек  с  величественной  седой
гривой, глазами как мертвые устрицы и прекрасной женой, по крайней мере на
тридцать лет моложе его, которая посмотрела на Питера, как лев смотрит  на
газель, и удержала его руку на секунду дольше, чем нужно.
     Был автралиец с могучими плечами  и  большим  животом.  Кожа  у  него
дочерна загорела, а вокруг глаз паутина морщин. Глаза его словно постоянно
смотрели  сквозь  пыль  и  солнечный  блеск  на  далекий   горизонт.   Ему
принадлежит  четверть   известных   мировых   запасов   урана,   а   также
скотоводческая ферма площадью вдвое больше  Британских  островов.  Жена  у
него такая же загорелая, и рукопожатие ее такое же крепкое, как у него.
     Третий мужчина - испанец, фамилия  которого  стала  синонимом  шерри,
вежливый и воспитанный дон, но  с  явными  мавританскими  чертами  тонкого
лица. Питер где-то читал, что шерри и  коньяки,  которые  выдерживаются  в
погребах этого человека, стоят свыше пятисот  миллионов  долларов,  и  это
только часть его огромного наследственного состояния. Жена его  -  смуглая
испанская  красавица  с  удивительной  белой  прядью  в  абсолютно  черных
волосах.
     Как  только  группа  приняла  Питера,  разговор  вернулся  к  дневным
занятиям. Австралиец утром поймал  большого  марлина,  рыбу  свыше  тысячи
футов весом и длиной от клюва до кончика хвоста в пятнадцать футов, и  все
общество было возбуждено.
     Питер почти не принимал участия в разговоре, но  украдкой  следил  за
Магдой Альтман. Она заметила это, он видел это по  тому,  как  она  держит
голову, по напряжению ее длинного стройного тела, но она смеялась вместе с
остальными и на Питера взглянула только раз или два, каждый раз с улыбкой,
но в глубине ее зеленых глаз оставалась тень.
     Наконец она хлопнула в ладоши.
     - Начнем пир.
     Она взяла за руки сенатора и автралийца и  повела  на  берег.  Питеру
пришлось вести жену сенатора. Она прижалась к его  руке  пышным  бюстом  и
провела кончиком языка по губам.
     Двое слуг полинезийцев ждали у длинной груды белого песка, по сигналу
Магды они набросились на груду с лопатами, быстро  обнажили  толстый  слой
водорослей и банановых листьев, из-под которых вырывался густой  ароматный
пар. Под этим слоем стойка из банановой  древесины,  к  которой  подвешены
блюда над еще одним словем  листьев.  Послышались  радостные  восклицания:
аромат  рыбы,  цыплят  и  свинины  смешался  с  запахом   свежевыпеченного
фруктового хлеба, подорожника и древесного угля.
     - Получилось! - радостно  объявила  Магда.  -  Если  внутрь  проходит
воздух, все пропадает. Остаются только угольки.
     За едой и питьем смех и разговоры стали громче и свободней, но  Питер
единственную порцию выпивки растянул на весь вечер и спокойно  ждал  -  не
участвовал в разговоре и избегал льстивых речей жены сенатора.
     Он ждал какого-нибудь указания, когда и где это произойдет. Не здесь,
он  знал,  не  в  этом  обществе.  А  когда  произойдет,  будет  быстро  и
эффективно, как все, что  делает  Калиф.  И  неожиданно  удивился,  почему
пришел,  невооруженный  и   без   поддержки,   на   арену,   избранную   и
подготовленную врагом. Он знал, что лучшей защитой было бы ударить первым,
может, сегодня же ночью, если представится возможность. Чем  быстрее,  тем
безопаснее, и Магда улыбнулась ему через стол, поставленный под пальмами и
нагруженный едой, которой хватило бы на пятьдесят человек. Он улыбнулся ей
в ответ, она поманила его легким кивком головы и, пока мужчины  спорили  и
громко хвастались, извинилась перед женщинами  и  незаметно  скользнула  в
тень.
     Питер посчитал до пятидесяти, потом последовал за ней. Она  ждала  на
берегу. Он увидел ее белую обнаженную спину при лунном свете и пошел туда,
где она стояла, глядя на взволнованные ветром воды лагуны.
     Он подошел к ней сзади, она не повернула головы, но прошептала:
     - Я рада, что ты прилетел, Питер.
     - Я рад, что ты позвала.
     Он коснулся ее шеи, сразу за ухом. Ухо у нее заостренное, почти как у
эльфов, он не замечал этого раньше. Волосы на шее шелковистые на ощупь. Он
легко нашел ось, тонкую кость в основании черепа,  которую  палач  ломает,
когда казнит на виселице. Он может сделать это пальцами, и  будет  так  же
быстро, как веревкой.
     - Извини  меня  за  остальных,  -  сказала  она.  -  Но  я  собираюсь
избавиться от них - боюсь, с неприличной  поспешностью.  -  Она  протянула
руку за спину и сняла его пальцы со своей шеи, и он не сопротивлялся.  Она
расправила его руку и прижала открытую ладонь к своей щеке.  -  Они  уедут
завтра рано утром. Пьер летит с ними назад в Папеете,  и  тогда  Les  Nuef
Poissons будут наши, твои и мои... - С хрипловатым смешком добавила:  -  И
еще тридцать один слуга.
     Он прекрасно понимал, как все будет. Единственные свидетели -  верные
подданные знатной дамы на островах.
     - Теперь нам нужно вернуться. К несчастью, гости у меня очень важные,
я не могу долго уходить от них, но наступит завтра. Слишком  медленно  для
меня, Питер, но оно придет.
     Она повернулась в его руках и поцеловала с неожиданной силой, так что
губы его были прижаты к зубам, потом она оторвалась от него  и  прошептала
на ухо:
     - Что бы ни случилось, Питер, у нас есть нечто ценное, у тебя и меня.
Может, самое ценное, что было у меня в жизни. И этого у меня не отнимут.
     И с необыкновенной скоростью и ловкостью выскользнула из его  объятий
и скользнула по тропе назад к свету. Он медленно пошел за ней,  смущенный,
не зная, как понять ее последние слова, и заключил, что именно такова была
их цель: смутить его и вывести  из  равновесия,  и  в  этот  моент  скорее
почувствовал, чем услышал  движение  за  собой,  мгновенно  развернулся  и
нырнул.
     Человек был в десяти шагах за ним, он двигался, как  леопард,  молча,
под прикрытием лиан и цветущих вьюнков у тропы; только  какой-то  животный
инстинкт предупредил Питера, и тело  его  тут  же  заняло  боевую  стойку,
уравновешенное, напряженное, как стрела на тетиве, готовое и к нападению и
к защите.
     - Добрый вечер, генерал Страйд. - В последнее мгновение  Питер  сумел
остановиться, медленно распрямился, но руки по-прежнему  держал  у  боков,
как лезвия ножей.
     - Карл! - сказал он. Значит, серые волки  были  рядом,  в  нескольких
футах от них, охраняли свою хозяйку даже в самые интимные моменты.