я  прагматиком  до
мозга костей и  логика  его  решений  оказывалась  куда  эффективней  голого
энтузиазма и бессмысленного насилия.
   Утром 11 марта Родин думал над тем, как убить де Голля. Он  отдавал  себе
отчет, что задача не из простых. Наоборот, неудачи в Пети-Кламар  и  Военной
академии  существенно  осложнили  ее.  Исполнители  найдутся.  Куда  труднее
разработать план, один из элементов которого окажется столь неожиданным, что
служба безопасности, стеной вставшая вокруг президента, не  сможет  упредить
разящий удар.
   Методично составлял он в уме перечень вопросов,  без  ответа  на  которые
достичь успеха не представлялось возможным.  Два  часа  провел  он  у  окна,
выкуривая сигарету за сигаретой. Комнату заполнил сизый  дым,  а  Родин  все
размышлял над тем, как  добраться  до  де  Голля.  Несколько  намеченных  им
вариантов казались поначалу весьма удачными, но ни один из них  не  выдержал
последней проверки. Из всех проблем, вставших  перед  ним,  одна  оставалась
абсолютно неразрешимой: как обеспечить секретность операции?
   Многое  изменилось  после  Пети-Кламар.  Проникновение   агентов   Отдела
противодействия в ряды ОАС достигло угрожающего уровня.  Недавнее  похищение
его непосредственного начальника, Антуана  Арго,  показало,  на  что  готова
служба безопасности ради того, чтобы захватить и допросить главарей ОАС.  Ее
не  остановил  даже  международный  конфликт,  в   данном   случае   крайнее
недовольство правительства ФРГ.
   Допросы Арго продолжались уже две недели, и все руководство ОАС ударилось
в бега. Бидо неожиданно потерял интерес  к  публичным  выступлениям,  лидеры
HCC1  удрали  в  Испанию,  Америку,  Бельгию.  Всем  внезапно  потребовались
поддельные документы, билеты в дальние края.
   Вслед за  неудачей  в  Пети-Кламар  и  допросом  арестованных  участников
покушения   провалились   три   большие,   не    связанные    между    собой
законспирированные группы.  Пользуясь  информацией,  полученной  от  агентов
Отдела противодействия,  французская  полиция  проваливала  явку  за  явкой,
раскрывала тайники с оружием и боеприпасами. Два заговора с  целью  убийства
де Голля были подавлены в зародыше: заговорщиков арестовали  при  их  второй
встрече.
   Трусливое бегство  лидеров  вызвало  небывалое  падение  морального  духа
нижних эшелонов. Сторонники ОАС во Франции,  ранее  всегда  готовые  помочь,
укрыть разыскиваемого, перевезти партию оружия, передать донесение, сообщить
нужные сведения, теперь бросали трубку, бормоча что-то невразумительное.
   Пока  HCC  проводил  заседания  и  разглагольствовал   о   восстановлении
демократии во  Франции,  Родин  мрачно  просматривал  документы,  отражающие
реальную ситуацию. Недостаток средств, потеря поддержки внутри страны  и  за
рубежом, сокращение численности, кризис доверия - ОАС  быстро  разваливалась
под ударами французской службы безопасности и полиции.
   "Человек, которого никто не знает..." - таким стал итог раздумий  Родина.
Он просмотрел список тех, кто не моргнув глазом выстрелил бы  в  президента.
На каждого  из  них  в  штаб-квартире  французской  полиции  имелось  досье,
толстое, как библия. Если б дело обстояло иначе, ему, Родину, не пришлось бы
прятаться в отеле заваленного снегом австрийского городка.
   "Человек, которого никто не знает..." Вновь и вновь возвращался он к этой
мысли. Если такого человека можно найти... Если такой человек  действительно
существует. Не торопясь, обстоятельно  Родин  начал  строить  новый  план  в
расчете на этого человека, прикидывая возможные  препятствия  и  способы  их
преодоления. План оказался без изъянов, не споткнулся даже о секретность.
   Марк Родин надел пальто и спустился вниз.  Свежий  воздух  снял  головную
боль, вызванную долгим пребыванием в теплом, прокуренном номере. Он повернул
налево, к почте, и  послал  несколько  коротких  телеграмм  своим  коллегам,
живущим под вымышленными фамилиями в южной  части  ФРГ,  Австрии,  Италии  и
Испании, сообщая, что уезжает на пять-шесть недель для  выполнения  срочного
задания.
   Ему пришло в голову, что для кого-то эти телеграммы станут свидетельством
его бегства от службы безопасности. Родин пожал плечами. Пусть  думают,  что
хотят, время объяснений закончилось.
   Он перекусил в ресторане, собрал чемоданы, заплатил  по  счету  и  уехал,
отправившись на поиски человека, которого, возможно, и  не  существовало  на
белом свете.

   Когда Марк Родин садился в поезд, самолет авиакомпании  ВОАС  "Comet  4B"
заруливал на стоянку, приземлившись на полосе 04 лондонского  аэропорта.  Он
прилетел из Бейрута. Среди пассажиров был высокий светловолосый  англичанин,
с  отменным  загаром,  полученным  под  жарким  солнцем  Среднего   Востока.
Прекрасному настроению  англичанина  способствовал  не  только  двухмесячный
отпуск в гостеприимном Ливане, но  и  внушительная  сумма,  переведенная  из
банка Бейрута на его счет в Швейцарии.
   В далеком прошлом осталась пустыня Египта. Много воды утекло с того  дня,
когда недоумевающие  и  разъяренные  полицейские  похоронили  двух  немецких
инженеров-ракетчиков, каждый из которых получил пулю в спину.  Их  внезапная
кончина на несколько лет  застопорила  программу  создания  ракеты,  начатую
Насером, и нью-йоркский миллионер,  придерживающийся  сионистских  взглядов,
поздравил себя с удачным помещением капитала. Деньги  англичанин  отработал.
Пройдя таможенный досмотр,  он  взял  такси  и  поехал  в  свою  квартиру  в
Мейфлауэ.

   Поиски Родина затянулись на девяносто дней, и их  результатом  стали  три
тонких досье в корочках из картона, которые Родин постоянно держал при себе.
В середине июня он вернулся в  Австрию  и  поселился  в  Вене,  в  маленьком
пансионе Клейста на Брукнералле.
   С главного почтамта он послал две телеграммы, в Больцано на севере Италии
и в Рим, вызывая на совещание  в  Вену  своих  помощников.  Они  прибыли  на
следующий день. Рене Монклер - на взятой напрокат машине из Больцано,  Андре
Кассон - самолетом из Рима.  Под  вымышленными  фамилиями  и  по  поддельным
документам, так как они оба находились в самом верху  в  списках  резидентов
СДЭКЭ в Италии и Австрии и агенты службы безопасности тратили немало  сил  и
денег, пытаясь держать их под наблюдением.
   Андре  Кассон  приехал  в  пансион  Клейста  первым,  за  семь  минут  до
назначенного  срока.  Он  попросил  шофера  такси   остановиться   на   углу
Брукнералле и несколько минут поправлял галстук  перед  витриной  цветочного
магазина, а уж затем быстро вошел в пансион. Родин,  как  обычно,  поселился
под вымышленной фамилией, которой были подписаны телеграммы.
   - Герра Шульца, пожалуйста, -  по-немецки  обратился  Кассон  к  молодому
человеку за конторкой. Тот сверился с регистрационной книгой.
   - Комната шестьдесят четыре. Вас ждут, сэр?
   - Да, конечно, - ответил Кассон и направился к лест-нице.
   Поднявшись на второй этаж, он пошел по коридору, поглядывая  на  номерные
таблички на дверях. Найдя нужную дверь, он поднял руку, чтобы постучать,  но
ее грубо схватили сзади.  Обернувшись,  Кассон  увидел  над  собой  мрачное,
заросшее щетиной лицо с ничего не выражающими глазами под  густыми  бровями.
Мужчина выскользнул из ниши, находившейся в дюжине  футов  от  лестницы,  и,
несмотря на тонкий ковер, Кассон не услышал звука его шагов.
   - Вам чего? - спросил гигант, крепко держа Кассона за правую руку.
   На мгновение у того  перехватило  дыхание,  ему  вспомнилось  февральское
похищение Арго из отеля "Эден-Вольф". Но тут он узнал  в  гиганте  польского
легионера, воевавшего под началом Родина в Индокитае.  Он  знал,  что  Родин
иногда использует Виктора Ковальски для особых поручений.
   - У меня назначена встреча с полковником Родином, Виктор, - мягко ответил
он. Брови Ковальски чуть шевельнулись при упоминании имени его босса. - Я  -
Андре Кассон.
   Не  отпуская  посетителя,  Ковальски  левой  рукой  постучал  в  дверь  с
табличкой "64".
   - Да, - ответили изнутри.
   Ковальски приник ртом к деревянной панели.
   - К вам гость.
   Дверь чуть приоткрылась. Родин выглянул в щель,  затем  широко  распахнул
дверь.
   - Мой дорогой Андре. Извините за столь  нелюбезный  прием,  -  он  кивнул
Ковальски. - Все нормально, капрал, я знаю этого человека.
   Железные тиски ослабли, Кассон опустил руку и  прошел  в  комнату.  Родин
что-то сказал Ковальски и закрыл дверь. Поляк вернулся в нишу.
   Родин пожал руку Кассону и  отвел  его  к  двум  креслам,  стоящим  перед
газовым камином. Несмотря на середину июня, на улице сыпал  холодный  мелкий
дождь, а они оба привыкли к теплому климату  Северной  Африки.  Кассон  снял
плащ и сел перед огнем.
   - Вы обычно не прибегаете к таким мерам предосторожности, Марк, - заметил
он.
   - Я забочусь не о себе,  -  ответил  Родин.  -  Мне  нужно  время,  чтобы
избавиться от документов, - он указал на толстый конверт, лежащий на столе у
окна рядом с брифкейсом. - Поэтому я и привез Виктора. Что бы ни  случилось,
он даст мне шестьдесят секунд, и я успею уничтожить бумаги.
   - Наверное, они очень важные.
   -   Возможно,   возможно,   -   в   голосе   Родина    слышалась    нотка
удовлетворенности. - Но мы подождем Рене. Я просил  его  прийти  в  четверть
двенадцатого,  чтобы  вы  не  появились  в  коридоре  одновременно.   Виктор
нервничает, когда вокруг много незнакомых людей.
   Родин позволил себе одну из редких для него улыбок, подумав  о  том,  что
происходит,  когда  нервничающий  Виктор  достает  из-под   левой   подмышки
тяжеленный кольт. В дверь постучали. Родин подошел к ней и прижался  ртом  к
дереву.
   - Да?
   На этот раз из коридора донесся взволнованный возглас Монклера.
   - Марк, ради бога...
   Родин распахнул  дверь.  Гигант  поляк  горой  возвышался  над  низеньким
Монклером. Левая рука Виктора прижимала обе руки бухгалтера к его бокам.
   - Это свой, Виктор, - пробормотал Родин, и Монклер  облегченно  вздохнул.
Прошел в комнату, скорчил гримасу Кассону,  улыбающемуся  из  кресла.  Дверь
закрылась,  и  Родин  объяснил  своему  второму  помощнику   причину   такой
подозрительности.
   Пожав руки Родину и Кассону, Монклер снял пальто и остался в темно-сером,
плохо сидящем на нем  мятом  костюме.  Как  и  большинство  бывших  военных,
привыкших к форме, Родин и Монклер чувствовали себя  неуютно  в  гражданской
одежде.
   Родин усадил гостей в кресла у камина, а сам прошел за стол. Из  шкафчика
у кровати он достал бутылку французского коньяка и  вопросительно  посмотрел
на гостей. Те кивнули. Родин разлил коньяк по стаканам и два отнес  Монклеру
и Кассону. Все выпили, оба путешественника сразу согрелись.
   Рене Монклер, плотный,  невысокий,  как  и  Родин,  был  профессиональным
военным. Но в отличие от Родина, служил не в полевых частях,  а  при  штабе.
Последние десять лет - в финансовом подразделении  Иностранного  легиона.  К
весне 1963 года он стал казначеем ОАС.
   Андре Кассон не служил в армии.  Худощавый,  подтянутый,  он  по-прежнему
одевался, как управляющий банка. Этот пост  он  занимал  в  Алжире.  Он  был
координатором подпольной деятельности ОАС - НСС на территории Франции.
   Они оба, как и Родин, считались в ОАС сторонниками "жесткой" линии,  хотя
и  по  разным  причинам.  У  Монклера  был  сын,  девятнадцатилетний  юноша,
проходивший службу в Алжире в то время, когда его отец вел  финансовые  дела
базы Иностранного легиона под Марселем. Майор  Монклер  так  и  не  дождался
возвращения сына. Его  похоронил  патруль  Легиона,  занявший  деревню,  где
партизаны держали захваченного в плен рядового Монклера.  Но  отцу  сообщили
подробности того, что они сделали с юношей перед смертью. В  Легионе  тайное
быстро становится явным.
   Андре Кассон родился в Алжире, посвятив всю жизнь  работе,  семье,  дому.
Центральное управление его банка находилось в Париже, так что он не  остался
бы без работы и после потери Алжира. Но он участвовал  в  мятеже  поселенцев
1960 года, став одним из его организаторов в родном городе Константине. Даже
после этого он сохранил свою  должность,  но  по  тому,  с  какой  скоростью
закрывались счета постоянных клиентов,  понял,  что  дни  Франции  в  Алжире
сочтены. Вскоре после военного мятежа, когда мелкие фермеры и  торговцы  без
гроша в кармане тысячами потянулись в  метрополию,  он  помог  ОАС  ограбить
собственный банк на 30 миллионов старых франков. Младший  кассир  прознал  и
доложил о его участии в ограблении, на этом и закончилась банковская карьера
Кассона.  Он  отослал  жену  с  двумя  детьми  к  ее  родственникам,  а  сам
присоединился к ОАС. Он лично знал несколько тысяч человек,  симпатизирующих
этой организации и проживающих во Франции.
   Марк Родин сел за стол и внимательно посмотрел на Кассона и Монклера.  Те
молчали, хотя и чувствовалось, что их интересует  причина  столь  внезапного
вызова.
   Неторопливо и методично Родин  перечислил  неудачи  и  поражения  ОАС  за
последнее время. Его гости мрачно изучали дно опустевших стаканов.
   - Мы должны смотреть правде в глаза. За четыре месяца  нам  нанесено  три
серьезных удара. Я не буду вдаваться в детали, они вам известны.
   Несмотря на  верность  Арго  нашим  идеалам,  нет  сомнений  в  том,  что
современные  методы  допроса,  включая,  возможно,  психотропные  препараты,
позволят  полиции  получить  информацию,   которая   поставит   под   угрозу
существование всей организации. Мы должны  будем  создавать  ее  заново.  Но
начинать сейчас гораздо труднее, чем год назад. Тогда мы могли  рассчитывать
на тысячи добровольцев, горящих энтузиазмом и  патриотизмом.  Теперь  многое
изменилось. Я не склонен винить в этом только наших  сторонников.  Они  ждут
реальных результатов, а не пустых обещаний.
   - Хорошо, хорошо. К чему вы клоните? - прервал его Монклер.
   Оба понимали, что Родин прав. Монклер  лучше  других  знал,  что  деньги,
добытые ограблением банков в  Алжире,  ушли  на  содержание  организации,  а
поступления от промышленников, придерживающихся правых  взглядов,  стали  не
столь щедрыми. Его просьбы о деньгах  встречались  уже  с  плохо  скрываемым
пренебрежением. И Кассон видел, что каналы связи с Францией с каждой неделей
становились все менее надежными. Явки проваливались, а после похищения  Арго
многие отвернулись от ОАС.  Расстрел  Бастьена-Тири  ускорил  этот  процесс.
Резюме  Родина  лишь  подвело  черту.  Итог  получился   весьма   и   весьма
неутешительным.
   Родин продолжал, словно не услышав вопроса:
   - В сегодняшней ситуации главная цель  нашего  движения  за  освобождение
Франции - физическое уничтожение предателя, засевшего в  Елисейском  дворце.
Без этого наши дальнейшие планы неизбежно обречены на провал. Но,  по  моему
глубокому убеждению, осуществить ее традиционными методами не представляется
возможным. Я не могу, господа, вовлекать патриотически настроенных юношей  в
новые заговоры, которые уже через несколько дней перестают быть  тайной  для
французского гестапо. Короче, среди нас слишком много колеблющихся, а  то  и
просто доносчиков.
   Воспользовавшись этим, агенты службы безопасности столь глубоко  проникли
в наши ряды, что им становятся известны решения самых  секретных  заседаний.
Они сразу  узнают,  что  мы  задумали,  каковы  наши  планы,  кто  будет  их
исполнять. Неприятно говорить об этом, но убежден, что, думая иначе,  мы  не
вырвемся из порочного круга.
   По моему разумению, есть только один способ решить  наипервейшую  задачу,
уничтожить нашего главного врага. Способ этот позволит отсечь армию  шпионов
и осведомителей, лишить преимуществ службу безопасности, поставить ее  лицом
к липу с неведомым. Они даже не будут знать, откуда последует удар.
   Монклер и Кассон жадно ловили каждое слово.
   - Если мы согласимся, что моя оценка создавшейся ситуации,  к  сожалению,
соответствует  действительности,  -  продолжал  Родин,  -  тогда  мы  должны
признать: все, что мы делаем или  собираемся  сделать,  становится  известно
тайной полиции. И на нашего человека, посланного во Францию с заданием убить
предателя, сразу же начнется охота, причем преследовать его будет не  только
полиция, но и барбудос и их бандиты. Я пришел к выводу, господа, что  у  нас
остался  единственный  альтернативный  вариант  -   обратиться   к   услугам
постороннего.
   Монклер и Кассон, кажется, начали понимать ход мыслей своего шефа.
   - Что значит "постороннего"? - все-таки спросил Кассон.
   - Прежде всего, это должен быть иностранец. Не являющийся членом ОАС  или
НСС. Не известный полиции Франции, не упомянутый ни в одном досье.  Слабость
всех диктатур в засилье бюрократии. Чего нет в досье, того не существует. Он
приедет в Париж по фальшивому паспорту,  выполнит  поручение  и  скроется  в
своей стране, а народ Франции поднимется, чтобы смести  деголлевскую  шайку,
оставшуюся без главаря. Не будет ничего страшного, даже  если  его  схватят,
потому что мы в любом случае освободим его, взяв власть. Главное,  чтобы  он
смог проникнуть во Францию незамеченным  и  не  вызывая  подозрений.  Сейчас
никто из нас на это не способен.
   Оба  слушателя  молчали,  переваривая  план  Родина,   свыкаясь   с   его
неординарностью.
   Монклер присвистнул.
   - Профессиональный убийца. Наемник.
   - Совершенно верно,  -  кивнул  Родин.  -  И  не  будем  никого  смешить,
предполагая, что посторонний человек возьмется за такое дело из любви к  нам
или во имя патриотизма  или  чего-то  еще.  Уровень  и  значимость  операции
требуют, чтобы мы обратились к  настоящему  профессионалу.  А  они  работают
только за деньги, большие деньги, - добавил он, бросив взгляд на Монклера.
   - Но сможем ли мы найти такого человека? - спросил Кассон.
   Родин поднял руку:
   - Всему свое время, господа. Нам  придется  обсудить  массу  деталей.  Но
прежде всего я хочу знать, согласны ли вы с основной идеей?
   Монклер и Кассон переглянулись. Затем, повернувшись  к  Родину,  медленно
кивнули.
   - Отлично, - Родин откинулся на спинку стула. -  Будем  считать,  что  по
первому  пункту  принципиальное   согласие   достигнуто.   Второй   касается
секретности операции. С моей точки зрения, остается  все  меньше  людей,  на
которых можно положиться с абсолютной уверенностью в том, что полученная ими
информация не попадет к  кому-то  еще.  Вышесказанное  ни  в  коей  мере  не
означает, что я не доверяю нашим коллегам в  руководстве  ОАС  или  НСС.  Но
народная  мудрость  гласит,  чем  больше  людей  знает  секрет,  тем  меньше
вероятность того, что он останется таковым. Наш план может строиться  только
на полной секретности. Следовательно, о нем должны знать единицы.
   В ОАС есть агенты службы безопасности, которые заняли высокие  посты,  но
еще не передали известные им сведения своим хозяевам. Эти люди  ждут  своего
часа, а пока представляют собой потенциальную опасность. Среди политиков НСС
есть слишком трусливые и слишком нерешительные, и  они  не  смогут  осознать
значимости нашего  плана.  Я  не  хочу  подвергать  опасности  жизнь  любого
человека, поставив этих людей в известность о его существовании.
   Я вызвал вас, Рене, и вас, Андре, потому что  полностью  уверен  в  вашей
верности нашему общему делу и  вашему  умению  хранить  тайну.  Более  того,
реализация подготовленного мною плана потребует  вашего  активного  участия,
Рене,  как  казначея,  ибо  профессиональному  убийце   наверняка   придется
заплатить. Не обойтись нам и без вашей помощи, Андре.  Вы  должны  подобрать
людей, к которым он сможет обратиться, находясь во Франции.
   Но я не вижу оснований для того, чтобы посвящать  в  наши  планы  кого-то
еще. Поэтому  предлагаю  следующее.  Мы  втроем  образуем  комитет,  который
возьмет на себя всю ответственность за саму идею, подготовку ее  реализации,
осуществление и финансирование.
   В комнате повисла тишина.
   - Вы хотите, чтобы мы оставили в  неведении  весь  совет  ОАС  в