ный жандарм, поставил его  у  стены  и  вошел  в  холл.  К  нему
поспешил владелец отеля.
   - Как всегда, с утра пораньше?
   - Как всегда, - кивнул жандарм. - Ехать к вам далеко, поэтому я  оставляю
вас напоследок.
   - Дело совсем в другом, - улыбнулся владелец отеля. - Просто мы варим  на
завтрак лучший в округе кофе. Мари-Луиза, принесите месье кофе, и  я  думаю,
он не будет возражать, если вы плеснете в чашку коньяка.
   Жандарм просиял.
   - Вот карточки,  -  владелец  отеля  протянул  жандарму  маленькие  белые
бланки, заполненные прибывшими вчера вечером гостями. - Только три.
   Жандарм сунул карточки в кожаный кошель на поясе.
   - Не стоило и ехать, - улыбнулся он  и  сел  на  скамейку,  ожидая,  пока
Мари-Луиза принесет ему кофе с коньяком, а когда она пришла, еще и  поболтал
с девушкой.
   В жандармерию и комиссариат Гана он вернулся в начале  девятого.  Передал
гостевые карточки из окрестных отелей инспектору. Тот лениво просмотрел их и
бросил в сумку,  чтобы  позднее  их  доставили  в  региональное  полицейское
управление в Лионе, а затем - в Центральный архив в Париже.  Смысла  в  этих
манипуляциях с карточками инспектор не видел.
   Пока  инспектор  проглядывал  карточки,  мадам  Колетт  де  ла   Шалоньер
расплатилась по счету, села за руль своего автомобиля и  поехала  на  запад.
Шакал спал до девяти утра.

   Суперинтенданта Томаса разбудил резкий звонок аппарата внутренней  связи.
Звонили из  комнаты,  где  "висели"  на  телефонах  шесть  сержантов  и  два
инспектора.
   Он взглянул на часы. Ровно десять. Черт, негоже спать на работе,  подумал
он, но тут же вспомнил, сколько часов он спал, вернее, не спал  после  того,
как Диксон вызвал его к себе в понедельник. А сегодня уже четверг.  Интерком
зазвонил вновь.
   - Слушаю.
   - Наш приятель Даггэн, - без вступления начал доклад старший детектив,  -
улетел из Лондона рейсом авиакомпании ВЕА  в  понедельник  утром.  Билет  он
заказал в субботу. Заплатил наличными в аэропорту перед вылетом.
   - Куда? В Париж?
   - Нет, супер. В Брюссель.
   Томас окончательно проснулся.
   -  Хорошо,  слушайте  внимательно.  Он  улетел,  но  может  и  вернуться.
Посмотрите, нет ли других заказов на его имя. Особенно  на  рейсы  ближайших
дней. Если он вернулся из Брюсселя, я хочу знать об  этом.  Хотя  я  в  этом
сомневаюсь. Боюсь, мы потеряли его, но, разумеется,  он  покинул  Лондон  до
начала расследования, так что это не наша вина. Все понятно?
   - Да, супер. Но что делать с розысками настоящего Колтропа на  территории
Соединенного Королевства? Они связаны с привлечением провинциальной полиции.
Из Скотленд-ярда позвонили, чтобы  сказать,  что  те  жалуются  на  нехватку
людей.
   Томас обдумал его слова.
   - Розыски прекратить, - решил он. - Я уверен, что он покинул Британию.
   Он снял трубку другого телефона и попросил  соединить  его  с  комиссаром
Лебелем из Полис Жюдисер.

   Инспектор Карон думал о том, что еще одно  такое  утро  и  он  попадет  в
сумасшедший дом. Сначала в 10.05 позвонили из Лондона. Трубку  взял  он,  но
суперинтендант Томас настоял на  том,  чтобы  поговорить  лично  с  Лебелем,
который спал на раскладушке в углу кабинета. Лебель  вы-глядел  так,  словно
умер неделю назад. Как только он назвал себя, трубка вновь перешла к Карону,
ибо Томас, как говорилось выше, не знал французского, а Лебель - английского
языка. Карон переводил то, что говорил Томас, и вопросы Лебеля.
   - Скажите ему, - заключил Лебель, переварив полученную информацию, -  что
с бельгийцами мы свяжемся сами. Передайте ему мою искреннюю благодарность за
оказанное содействие. Если убийцу найдут на континенте, а не в  Британии,  я
немедленно сообщу ему, чтобы он смог отозвать своих людей.
   Трубка легла на рычаг, Лебель и Карон переглянулись.
   - Соедините меня с Сюрте Брюсселя, - приказал комиссар.

   Шакал встал, когда солнце высоко поднялось над холмами, обещая  еще  один
прекрасный летний день. Он принял душ, надел клетчатый костюм, вычищенный  и
выглаженный, поблагодарил Мари-Луизу.
   В половине одиннадцатого сел  в  "альфу"  и  поехал  в  город,  чтобы  из
почтового отделения позвонить в Париж. Двадцать минут  спустя  он  торопливо
вышел на улицу. Вид у него был озабоченный.
   В близлежащем магазине скобяных товаров купил большую  банку  темно-синей
эмали и маленькую - белой  краски,  две  кисточки,  тонкую,  из  верблюжьего
волоса, для написания букв и широкую - для окраски стен. Там же  приобрел  и
отвертку. Банки он положил в багажник, кисточки и отвертку  -  в  ящичек  на
приборном щитке, вернулся в "Серф" и попросил счет.
   Поднялся в номер, запаковал  чемоданы  и  сам  снес  их  вниз,  уложил  в
багажник, саквояж поставил  на  переднее  сиденье,  вновь  вошел  в  холл  и
заплатил по счету. Дневной портье показал позже, что он спешил и  нервничал,
расплатился новенькой купюрой в сто франков.
   Пока  портье  находился  в  задней  комнатке,  куда   ушел   за   сдачей,
светловолосый англичанин перевернул лист регистрационной  книги,  в  которую
вписывались сведения о приезжающих в отель, и нашел адрес  баронессы  де  ла
Шалоньер: От Шалоньер, Коррез.
   Шакал получил сдачу, вышел из  холла,  несколько  секунд  спустя  взревел
мотор "альфы", и он уехал.
   Перед полуднем новые сообщения  поступили  в  кабинет  комиссара  Лебеля.
Позвонили из Брюсселя, чтобы сказать, что Даггэн пробыл в городе  лишь  пять
часов. Прилетев в понедельник рейсом ВЕА, он в тот же день улетел в Милан на
самолете "Алиталии". За билет он заплатил наличными прямо в аэропорту,  хотя
заказал его в прошлую субботу по телефону из Лондона.
   Лебель тут же связался с полицией Милана.
   Едва он положил трубку, снова зазвонил телефон. На этот раз ДСТ доложило,
что  при  обычной  проверке  въездных  карточек  они  обнаружили   карточку,
заполненную Александром Джеймсом Квентином Даггэном. Вчера утром он  приехал
во Францию из Италии через контрольно-пропускной пункт Вентимилье.
   Лебель взорвался.
   - Почти тридцать часов! - взревел ои. - Больше суток! - И швырнул  трубку
на рычаг.
   Брови Карона взлетели вверх.
   - Въездная карточка, - пояснил Лебель, - путешествовала из  Вентимилье  в
Париж. Сейчас они сортируют карточки  тех,  кто  приехал  во  Францию  вчера
утром. Говорят, что их двадцать пять тысяч. За один день.  Полагаю,  кричать
мне не следовало. По крайней  мере,  теперь  мы  знаем,  что  он  здесь,  во
Франции. Если сегодня вечером я не скажу им ничего нового, они живьем сдерут
с меня шкуру. О, между прочим, позвоните суперинтенданту Томасу  и  еще  раз
поблагодарите его. Скажите, что Шакал во Франции и мы пытаемся его найти.
   Когда Карон поговорил с Лондоном, позвонили из региональной штаб-квартиры
ПЖ в Лионе. Лебель послушал, затем победно взглянул на Карона, прикрыл рукой
микрофон:
   - Он у нас в кармане. Остановился на двое суток в отеле  "Серф"  в  Гапе,
начиная со вчерашнего вечера. - Лебель убрал руку с микрофона и заговорил  в
трубку: - Послушайте,  комиссар,  я  не  имею  права  объяснять,  зачем  нам
потребовался этот Даггэн. Поверьте мне на слово, это очень важно. Вот что  я
попрошу вас сделать...
   Он говорил десять минут. Потом зазвонил  телефон  на  столе  Карона.  ДСТ
дополнительно сообщило, что Даггэн въехал  во  Францию  на  взятой  напрокат
двухместной "альфа ромео" белого цвета с номерным знаком М1-61741.
   - Объявить общий розыск машины? - спросил Карон.
   Лебель задумался.
   - Нет, пока не стоит. Раз он  ездит  по  сельской  местности,  его  может
остановить  какой-нибудь  полицейский,  подумав,  что  мы  ищем   украденную
спортивную машину. Шакал убьет любого, кто попытается помешать  ему.  Оружие
наверняка у него при себе. Крайне важно, чтобы он задержался в отеле на  две
ночи. Я хочу, чтобы его окружила целая армия. Нам не  нужны  лишние  жертвы.
Пойдемте, вертолет уже ждет.
   Пока он говорил с Кароном, полиция Гана перекрывала все выезды из  города
и дороги, ведущие к отелю "Серф". Приказ поступил из  Лиона.  В  Гренобле  и
Лионе мужчины, вооруженные автоматами и  карабинами,  загружались  в  черные
автобусы. На полицейской базе Сатори под Парижем механики готовили  вертолет
для комиссара Лебеля, вылетающего в Гап.

   Жара чувствовалась даже под сенью деревьев. Раздевшись по пояс, чтобы  не
запачкать одежду, Шакал уже два часа красил машину. Из Гана  он  покатил  на
запад. Дорога петляла между  горами,  словно  небрежно  брошенная  на  землю
лента. Он гнал "альфу" на предельной  скорости,  проходя  повороты  в  визге
тормозов, дважды  встречные  машины  вылетали  на  обочину,  чтобы  избежать
столкновения. После Аспра он повернул на шоссе RN93, проложенное  по  берегу
Дромы.
   Еще восемнадцать миль дорога переходила с одного берега реки  на  другой.
Проехав Люк-ан-Диуа, он подумал, что пора съезжать с шоссе, от которого то и
дело отходили проселки, ведущие к расположенным в горах деревням. Наугад  он
выбрал один из них, проехал по нему милю с небольшим и свернул прямо в лес.
   Закончив покраску, он отступил на пару шагов. Эмаль почти везде  высохла,
машина блестела темной синевой. Конечно, до фабричного качества было далеко,
но особых подозрений, тем более в сумерках, машина не вызывала. Обе пластины
с номерными знаками лежали на траве. На обратной стороне каждой Шакал  белой
краской написал выдуманные им французские номера,  оканчивающиеся  на  цифре
75, регистрационном коде Парижа. Шакал знал, что парижские  машины  наиболее
часто встречались на дорогах Франции.
   Документы на  прокат  и  страховку  машины  уже  не  годились  для  синей
французской "альфы", так  как  были  выданы  на  белую  итальянскую,  и  его
задержали бы при первой же проверке на дороге. Поэтому,  обмакнув  тряпку  в
бензин и стирая краску с рук, он думал, ехать  ему  прямо  сейчас,  когда  в
ярком солнечном свете легко заметить,  что  машина  покрашена  вручную,  или
дожидаться сумерек.
   Он понимал, что, раскрыв его вымышленное имя,  полиция  вскорости  узнает
место его въезда в страну и  описание  автомобиля.  Во  Францию  он  приехал
загодя, до покушения оставался еще не один день, так что требовалось  место,
где бы он мог отсидеться. Это означало, что он должен попасть в  департамент
Коррез, и быстрее всего он мог доехать туда на  машине.  Риск,  конечно,  но
Шакал решил, что лучшего выхода нет. А раз так, то чем скорее он проедет эти
250 миль, тем лучше, пока вся дорожная  полиция  Франции  не  начала  искать
"альфу ромео" со светловолосым англичанином за рулем.
   Он прикрутил пластины с новыми номерными знаками, выбросил в кусты  банки
с остатками краски и кисточки, надел  шелковую  водолазку,  пиджак  и  завел
двигатель. Выехав на шоссе RN93, Шакал взглянул на часы. 3.41 пополудни.
   Высоко в небе летел  вертолет,  держа  курс  на  восток.  До  городка  Ди
оставалось  семь  миль.  Даже  про  себя  он   произнес   название   городка
по-французски, но не мог не отметить совпадения  с  малоприятным  английским
глаголом1. Он не был суеверен, но внутренне напрягся, въезжая  в  город.  На
центральной площади, у памятника погибшим на войне, посередине дороги  стоял
затянутый в черную кожу здоровяк полицейский.  Жезлом  он  дал  знак  Шакалу
подать вправо и остановиться. Разобранное ружье в трубках покоилось  в  раме
машины. Ни ножа, ни пистолета у него не было. Секунду он  размышлял,  то  ли
сбить полицейского и ехать дальше, чтобы в дюжине  миль  от  города  бросить
машину и попытаться без зеркала и теплой воды превратиться в пастора Йенсена
с тремя чемоданами и саквояжем на руках, то ли выполнить указание.
   Решение принял за  него  полицейский.  Заметив,  что  "альфа"  сбрасывает
скорость, он отвернулся  от  Шакала,  всматриваясь  в  улицу,  подходящую  к
площади с другой стороны. Шакал отъехал вправо и заглушил мотор.
   Издалека донесся вой сирен. Что бы ни случилось, уезжать было поздно.  На
площадь  вырвался  конвой  из  четырех  патрульных  машин  и  шести   черных
автобусов. Полицейский отпрыгнул в сторону и отдал  честь.  Конвой  пронесся
мимо "альфы" в том направлении, откуда приехал  Шакал.  Сквозь  зарешеченные
окна  автобусов,  из-за  которых  французы  прозвали  их  "салатницами",  он
разглядел сидящих в салоне полицейских с автоматами на коленях.
   Как только конвой скрылся из виду, полицейский  ленивым  жестом  разрешил
Шакалу следовать дальше и направился к мотоциклу, стоящему у  памятника.  Он
все еще пинал педаль стартера, когда "альфа" завернула за угол,  держа  курс
на запад.

   В отель "Серф" они  прибыли  в  4.50  пополудни.  Вертолет  Клода  Лебеля
приземлился с другой стороны Гапа, в миле от города, и его доставили к отелю
на патрульной машине. В холл он вошел в сопровождении Карона. Тот  держал  в
правой руке автоматический карабин MAT-49,  положив  указательный  палец  на
спусковой крючок. Наброшенный на руку макинтош скрывал оружие от посторонних
взглядов.  За  исключением  владельца  "Серфа",  в  городе  все  знали,  что
готовится большая облава. Уже пять часов к отелю никого не подпускали,  лишь
рыбак принес форель, наловленную за день.
   Вызванный дневным портье управляющий, занимавшийся  банковским  учетом  в
своем кабинете, отвечал на вопросы Карона, нервно  поглядывая  на  макинтош.
Лебель внимательно вслушивался в ответы.
   Пять минут спустя отель кишел  полицейскими.  Они  допрашивали  прислугу,
осматривали номер, где останавливался  Шакал,  подсобные  помещения.  Лебель
вышел  на  подъездную  дорожку  и  оглядел  заросшие  лесом  холмы.  К  нему
присоединился Карон.
   - Вы думаете, он смылся, шеф?
   Лебель кивнул:
   - Это точно.
   - Но он снял номер на двое  суток.  Вы  думаете,  владелец  отеля  с  ним
заодно?
   - Нет. Ни он, ни прислуга не лгут. Утром он передумал. И уехал. Вопрос  в
том, куда он уехал и подозревает ли, что нам известно, кто он такой?
   - Но откуда? Он не может этого знать. Это совпадение.  Иначе  и  быть  не
может.
   - Мой дорогой Карон, будем надеяться, что это так.
   - И теперь у нас нет ничего, кроме номерного знака автомобиля.
   - Да, это моя ошибка. Нам следовало объявить розыск машины.  Свяжитесь  с
полицейским управлением Лиона по рации и прикажите им объявить розыск. Белая
"альфа  ромео",  зарегистрированная  в  Италии,  номерной   знак   М1-61741.
Приближаться с осторожностью, так как водитель вооружен и опасен. Да вы сами
все  знаете.  Вот  еще  что,  никаких  сообщений  в  прессе.  Укажите,   что
подозреваемый в краже мужчина еще не знает, что мы его ищем, поэтому я сдеру
шкуру со всякого, кто позволит ему услышать об этом по радио или прочитать в
газете. Я попрошу заняться этим лично  комиссара  Геллара  из  Лиона.  А  мы
возвращаемся в Париж.

   Около шести часов вечера синяя "альфа" въехала в город Баланс и влилась в
сплошной  транспортный  поток,  громыхающий  по   проложенной   вдоль   Роны
автостраде RN7,  главной  артерии,  соединяющей  Лион  и  Марсель,  Париж  и
Лазурный берег. "Альфа" пересекла автостраду, уходящую на юг,  переехала  по
мосту на западный берег широкой реки, неторопливо, не  обращая  внимания  на
полчища вечно спешащих стальных букашек, катящей свои  воды  к  Средиземному
морю.
   По дороге RN533 Шакал погнал "альфу" все выше и выше в горы  Центрального
массива и провинции  Овернь.  После  Ле-Пюи  подъем  стал  круче,  а  каждый
выходящий к шоссе городок, где били из  скал  целебные  источники,  именовал
себя курортом. Воды  излечивали  язвы  и  экземы  жителей  больших  городов,
принося немалую прибыль хитрющим оверн-ским крестьянам, встречающим приезжих
с распростертыми объятьями.
   Пока он ехал долиной Алье, сгустились сумерки и  дневная  жара  сменилась
вечерней прохладой. Ближе к полуночи он обогнул верховья Дордони,  сбегающей
с гор Оверни на юго-запад, чтобы, пройдя с полдюжины плотин, влиться у Бордо
в Атлантический океан, и повернул на шоссе RN89, ведущее к  Юселю,  главному
городу департамента Коррез.

   - Вы болван, господин комиссар, болван. Он был у вас в руках, а  вы  дали
ему ускользнуть. - Сен-Клер даже привстал, чтобы подчеркнуть значение  своих
слов, и вперился взглядом в Лебеля.  Но  детектив  спокойно  изучал  лежащие
перед ним бумаги, словно и не подозревал о существовании Сен-Клера.
   Он решил, что по-иному вести себя с  наглым  полковником  из  Елисейского
дворца нельзя, и Сен-Клер так и  не  понял,  что  означает  поникшая  голова
комиссара - признание собственной вины или высокомерное безразличие.  Он  бы
предпочел первый вариант. Когда же полковник высказался и сел, Лебель поднял
голову.
   - Если вы взглянете в лежащий перед вами  отчет  о  проделанной  за  день
работе, мой дорогой полковник, то заметите, что он не был в наших  руках,  -
начал Лебель, не повышая голоса. - Донесение из Лиона о том, что человек  по
фамилии Даггэн остановился прошлым вечером в одном из отелей Гапа, поступило
к нам сегодня, в двенадцать часов пятнадцать минут.  Теперь  мы  знаем,  что
Шакал покинул отель в пять минут двенадцатого. Какие бы меры мы ни  приняли,
он опередил нас на час.
   Более того, я не могу согласиться с вашей критикой действий полиции. Хочу
напомнить вам, что президент  настаивал  на  абсолютной  секретности  нашего
расследования. Отсюда мы не можем довести до каждого сельского жандарма, что
мы ищем Даггэна, иначе пресса немедленно заинтересуется этим делом. Гостевую
карточку Даггэна забрали в отеле "Серф", как обычно, в то же время, что и  в
любой другой день, и по заведенному порядку переслали из Гана в региональную
штаб-квартиру полиции в Лионе. Только там знали, что нам нужен Даггэн. Такая
задержка неизбежна, если только мы  не  хотим  во  всеуслышание  объявить  о
розыске этого человека, но на это у меня нет полномочий.
   И последнее, Даггэн намеревался задержаться в отеле на  два  дня.  Мы  не
знаем, что заставило его изменить решение и уехать в одиннадцать часов утра.
   - Возможно, ваша полиция, слоняющаяся вокруг, - фыркнул Сен-Клер.
   - По-моему, я достаточно ясно объяснил, что до четверти  первого  полиции
около отеля не было и в помине, а Даггэн уехал на семьдесят минут раньше.
   - Хорошо, с этим нам не повезло, ужасно не повезло, - вмешался министр. -
Но хотелось бы знать, почему сразу же не начался поиск машины. Комиссар?
   - Я согласен, это была ошибка, в свете последующих  событий.  Я  полагал,
что Даггэн в отеле и проведет там еще одну ночь. Я опасался,  что  он  будет
ездить по окрестностям и  его  остановит  какой-нибудь  полицейский.  Даггэн
почти наверняка застрелил бы его. Таким образом, он бы узнал, что его  ищут,
и уехал бы из отеля...
   - Что он и сделал, - вставил Сен-Клер.
   - Да, это  так,  но  у  нас  нет  доказательств  того,  что  его  заранее
предупредили о наших действиях. Возможно, он просто перебрался куда-то  еще.
Если так, он остановится в другом отеле и нам  об  этом  сообщат.  Как  и  о
машине, если ее заметят.
   - Когда вы объявили розыск белой "альфы"? -  спросил  директор  ПЖ,  Макс
Ферне.
   - Я отдал приказ о розыске в четверть шестого, находясь в  отеле  "Серф",
до отлета из Гапа. К семи часам он поступил во  все  подразделения  дорожной
полиции, так что ночная патрульная смена получит соответствующие инструкции.
Учитывая, что этот человек очень опасен, я  запретил  останавливать  машину,
если полицейский будет один на  дороге.  Увидев  ее,  он  должен  немедленно
доложить  в  региональное  управление.  Если  совещание  сочтет  необходимым
изменить мой приказ, я должен  просить,  чтобы  оно  взяло  на  себя  и  всю
ответственность.
   Последовала долгая пауза.
   - К  сожалению,  жизнь  полицейского  -  ничто  по  сравнению  с  защитой
президента Франции, - пробурчал наконец полковник Галлон.
   Сидящие за столом согласно закивали.
   - Совершенно верно, - не стал  спорить  и  Лебель.  -  При  условии,  что
полицейский в одиночку сможет  остановить  этого  человека.  Но  б