За восемь дней, прошедших с той поры,  как  он  возглавил  расследование,
Лебель проникся уважением к этому спокойному,  непредсказуемому  человеку  с
ружьем, который,  похоже,  учел  все,  даже  непредвиденные  обстоятельства.
Разумеется, он не мог открыто высказать свои чувства в кругу  чиновников  от
политики. Лишь массивная фигура комиссара Бувье, во-бравшего голову в  плечи
и не отрывающего взгляда от стола, хоть как-то поддерживала его. По  крайней
мере, он тоже был детективом.
   - Чего он ждет, я не знаю,  -  ответил  Лебель.  -  Но  ждет  несомненно.
Возможно, определенного дня. Я не верю, господа, что Шакал канул в  Лету.  Я
чувствую, что мы еще услышим о нем. Тем не менее я не могу объяснить, на чем
основана моя уверенность.
   -  Он  чувствует!  -  фыркнул  Сен-Клер.  -  Определенный  день!  Знаете,
комиссар, создается впечатление, что вы читаете слишком много  романтических
историй  с  захватывающими  дух  приключениями.  Мы  же  имеем  дело  не   с
литературой, а с реальностью. Этот человек ушел, и этим все сказано. - И  он
сел, довольный собой.
   - Я надеюсь, что вы правы, - спокойно ответил Лебель. - В этом  случае  я
должен поставить вас в известность,  господин  министр,  о  моей  готовности
отказаться от ведения расследования и просить разрешения вернуться к обычным
преступлениям.
   Министр смотрел на него, не торопясь выносить решение.
   - Вы считаете, комиссар, что расследование  целесообразно  продолжить?  -
спросил он. - Вы думаете, что реальная угроза еще существует?
   - Относительно второго вопроса, господин  министр,  я  не  знаю.  Что  же
касается первого, я твердо стою за то, что Шакала нужно искать до  тех  пор,
пока у нас не будет доказательств его отъезда из Франции.
   - Очень хорошо. Господа, я хочу, чтобы комиссар продолжил  расследование,
а мы по-прежнему будем собираться каждый вечер, чтобы узнать о его  успехах.
На сегодня все.

   Утром 20 августа Марканго Кале, лесник, отстреливал  птицу  во  владениях
его работодателя между Эгльтоном и Юселем, в департаменте Коррез.  Он  ранил
лесного голубя, который упал в заросли диких рододендронов. Раздвинув ветви,
лесник нашел голубя, бьющегося на переднем сиденье спортивного автомобиля  с
открытым верхом.
   Поначалу, откручивая  птице  голову,  он  подумал,  что  машину  оставили
любовники, отправившиеся  в  лес  на  пикник,  несмотря  на  предупреждающую
табличку, приколоченную им к бревну, перегораживающему съезд с шоссе.  Затем
он заметил, что часть ветвей не растет из земли, а  воткнута  в  нее,  чтобы
скрыть машину от посторонних глаз. Нашел он и пеньки  срезанных  ветвей.  Их
белые торцы аккуратно припорошили землей, чтобы они не привлекали внимания.
   По птичьему помету на сиденьях он определил, что машина стоит в кустах по
меньшей мере несколько дней. По пути домой, катя  на  велосипеде  по  лесной
дороге с ружьем за плечами, он еще раз напомнил себе,  что  о  машине  нужно
сказать деревенскому жандарму. Тем более что он собирался в  деревню,  чтобы
купить салки для зайцев.
   Только в полдень жандарм позвонил в комиссариат Юселя и  доложил,  что  в
лесу найдена брошенная машина. Белого цвета? -  спросили  его.  Нет,  синяя,
ответил он, сверившись с записной книжкой. Итальянская? Нет, с  французскими
номерными знаками, неизвестной модели. Хорошо, в течение дня  вышлем  тягач,
пообещали ему, но пусть он никуда не уходит и ждет, чтобы сразу  отвезти  их
на место, потому что работы много, людей не хватает и дорога каждая  минута.
Все ищут белую итальянскую спортивную машину, на  которую  хотят  посмотреть
большие люди в Париже. Жандарм пообещал, что будет ждать тягач.
   Уже в пятом часу "альфу" завезли во  двор  комиссариата  Юселя,  а  часом
позже механик, осматривающий машину, обратил внимание на качество покраски.
   Он достал отвертку  и  царапнул  одно  из  крыльев.  Из-под  синей  эмали
показалась белая  полоска.  Тут  он  пригляделся  к  пластинам  с  номерными
знаками. Заметил, что они,  похоже,  перевернуты.  У  него  ушло  не  больше
минуты, чтобы отвернуть винты передней  пластины.  На  обратной  стороне  он
прочитал: М1-61741. Мгновение спустя он уже спешил к зданию комиссариата.

   Клод Лебель узнал о находке около шести. Ему позвонил  комиссар  Валентин
из региональной штаб-квартиры ПЖ в Клермон-Ферране,  столице  Оверни.  После
первых слов Валентина Лебель чуть не выпрыгнул из кресла.
   - Хорошо, послушайте, это очень важно. Я не могу объяснить почему,  прошу
поверить мне на слово. Я знаю, что мы с вами в  одном  звании,  мой  дорогой
друг, но, если вам нужно подтверждение моих полномочий,  я  переадресую  вас
генеральному директору ПЖ.
   Я хочу, чтобы вы немедленно направили в Юсель своих людей. Самых лучших и
как можно больше. Начинайте опрашивать население от того места, где  найдена
машина. Нанесите эту точку на карту и проведите тотальный опрос. Зайдите  на
каждую ферму, допросите всех крестьян, кто  обычно  ездит  по  этой  дороге,
побывайте в каждом магазине и лесной сторожке.
   Вам  нужен  высокий  блондин,  англичанин  по  национальности,  но  бегло
говорящий по-французски. У него три чемодана и саквояж. При нем много денег,
он хорошо одет, но одежда, возможно, потрепана,  словно  последние  ночи  он
спал на земле.
   Ваши люди должны спрашивать, где он был, куда пошел, что пытался  купить.
О, и  еще,  пресса  ничего  не  должна  знать...  Что  значит  "невозможно"?
Разумеется,  местные  газетчики  что-то  пронюхают.  Скажите  им,  что  была
автокатастрофа и один пассажир пропал, возможно, ему  отшибло  память  и  он
блуждает по лесам. Да, совершенно верно, акция милосердия. Во всяком случае,
рассейте их подозрения. Скажите, что едва ли  этой  историей  заинтересуются
центральные газеты, особенно сейчас,  в  период  отпусков,  когда  ежедневно
случается до пятисот дорожно-транспортных происшествий.  Главное,  успокойте
их... И последнее, если вы обнаружите этого  человека,  не  приближайтесь  к
нему. Окружите его и ждите. Я буду у  вас,  как  только  смогу  вылететь  из
Парижа.
   Лебель положил трубку и повернулся к Карону:
   - Свяжитесь с министром. Попросите  его  перенести  совещание  на  восемь
вечера. Я знаю, что это время  ужина,  но  долго  я  их  не  задержу.  Затем
позвоните в Сатори.  Пусть  подготовят  вертолет.  Ночной  полет,  в  Юсель.
Попросите их заранее определить место посадки, чтобы там меня ждала  машина.
Вы остаетесь здесь за старшего.

   Полицейские автобусы  из  Клермон-Феррана,  в  затем  и  Юселя  запрудили
площадь маленькой деревеньки, ближайшей к тому месту, где  лесник  обнаружил
машину, еще до  захода  солнца.  По  рации  Валентин  руководил  патрульными
машинами, рассыпавшимися по окрестным деревням и  фермам.  Первым  делом  он
решил допросить всех, кто проживал на территории с радиусом пять километров,
а затем постепенно расширять зону поисков. Наступление ночи его не  смутило.
Наоборот, местных жителей легче  застать  дома,  когда  стемнеет.  С  другой
стороны, конечно, в темноте его люди могли заблудиться или пропустить в лесу
какую-нибудь сторожку, но не хотелось сидеть сложа руки.
   На душе у него, правда, было тревожно, но причину своего беспокойства  он
не мог изложить по телефону, да и не хотел бы объяснять  Лебелю  при  личной
встрече. Кстати, его  опасения  полностью  подтвердились  той  ночью,  когда
группа детективов допрашивала фермера, жившего  в  двух  милях  от  зарослей
рододендронов, в которых Шакал спрятал машину.
   Крестьянин вышел на порог в ночной  рубашке,  явно  не  желая  приглашать
детективов в дом. Керосиновая лампа освещала их мерцающим светом.
   - Слушай, Гастон, ты часто ездишь по этой дороге. В пятницу утром ты ехал
в Эгльтон?
   Глаза крестьянина сузились.
   - Может, и ехал.
   - Так ехал или нет?
   - Не помню.
   - Ты видел на дороге мужчину?
   - Я не сую нос в чужие дела.
   - Мы не об этом. Тебе встретился мужчина?
   - Никого я не видел.
   Допрос продолжался минут двадцать, а потом они ушли, один сделал  пометку
в  записной  книжке.  Собаки  охрипли  от  лая,  пытаясь  добраться  до  ног
полицейских, и им пришлось бочком пробираться к  воротам.  Фермер  подождал,
пока  они  сели  в  машину  и  уехали.  Затем  закрыл   дверь,   дал   пинка
подвернувшейся под ногу козе и улегся рядом с женой.
   - Ты же подвозил какого-то парня, - пробурчала она. - Чего  они  от  него
хотят?
   - Не знаю, - ответил фермер, - но Гастон Гросжан  никогда  никого  им  не
выдаст. - Он сел и плюнул в очаг. - Чертовы шпики.
   Затем завернул фитиль, задул лампу и придвинулся поближе к  полному  телу
жены. Удачи тебе, дружище, кем бы ты ни был.

   Лебель оглядел собравшихся и положил папку на стол.
   - Как только совещание закончится, господа, я вылечу в Юсель и возьму  на
себя руководство поисками Шакала.
   Молчание длилось не больше минуты.
   - Какой вывод следует из вашего сообщения, комиссар?
   - Два вывода, господин министр. Мы знаем,  что  он  купил  краску,  чтобы
изменить цвет машины, и, смею предположить, расследование  покажет,  что  из
Гапа в Юсель он ехал  на  перекрашенной  машине,  скорее  всего,  в  ночь  с
четверга на пятницу. В этом  случае,  сейчас  это  выясняется,  он,  похоже,
покупал краску в Гапе. Если это подтвердится, то его  предупредили  о  нашем
налете. Кто-то позвонил ему или он позвонил  в  Париж  или  Лондон,  но  ему
сообщили, что нам известна фамилия Даггэн. Он понял, что мы можем  выйти  на
него или его машину, и уехал.
   Лебель подумал, что потолок над  ним  сейчас  рухнет,  столь  напряженной
стала тишина.
   - Вы с полной  ответственностью  заявляете,  -  донесся  издалека  чей-то
голос, - что из этой комнаты идет утечка информации?
   - Не могу этого утверждать, месье. Есть телефонисты, операторы  телексов,
средний и младший персонал, выполняющий наши распоряжения. Возможно,  кто-то
из них связан с ОАС. Но одно не вызывает сомнений. Ему сообщили о  раскрытии
плана покушения на президента Франции, но он не отказался от его реализации.
Ему сообщили, что мы ищем Александра Даггэна. Все-таки у него есть  связной.
Я подозреваю, что это  человек,  известный  нам  под  фамилией  Вальми,  чей
разговор с Римом перехватило ДСТ.
   - Черт, - выругался глава ДСТ, - нам следовало  взять  этого  мерзавца  в
почтовом отделении.
   - И каков второй вывод, комиссар? - спросил министр.
   - Второй вывод состоит в следующем. Узнав, что  он  раскрыт  как  Даггэн,
Шакал не стал искать способа покинуть Францию. Наоборот, он двинулся в глубь
страны, к  Парижу.  Другими  словами,  он  по-прежнему  охотится  за  главой
государства. Он попросту бросил вызов всем нам.
   Министр встал и собрал лежащие перед ним бумаги.
   - Не будем вас задерживать, господин комиссар. Найдите его.  Найдите  его
сегодня ночью. И уничтожьте, если это будет необходимо. Таков мой приказ, от
имени президента.
   И он вышел из зала заседаний.
   Часом позже  вертолет  Лебеля  поднялся  в  воздух  с  взлетно-посадочной
площадки в Сатори и взял курс на юг.

   -  Наглая  свинья!  Как  он  посмел?  Заявить,   что   мы   все,   высшие
государственные деятели Франции, ошиблись. Я обязательно упомяну об  этом  в
моем следующем отчете.
   Жаклин сбросила  с  плеч  бретельки  комбинации,  и  прозрачный  материал
широкими складками лег на бедра. Бицепсами она чуть сжала груди,  чтобы  они
стали торчком, ладонями коснулась головы своего любовника и привлекла его  к
себе.
   - Расскажи мне об этом, дорогой, - проворковала она.
   г л а в а 1 8
   Утро 21 августа было таким  же  ясным  и  светлым,  как  и  в  предыдущие
четырнадцать жарких летних дней. Окружающие  замок  холмы  дышали  покоем  и
тишиной,  не  давая  и   намека   на   суету   полицейского   расследования,
за-хлестнувшую находящийся в восемнадцати километрах Эгльтон. Как и в другие
три дня, проведенные в замке, Шакал стоял у окна в кабинете барона,  ожидая,
пока его соединят с Парижем. Баронессу он оставил спящей наверху, после  еще
одной страстной ночи.
   Когда наконец дали Париж, он начал с обычного: "Говорит Шакал".
   - Говорит Вальми, - ответил хриплый голос  на  другом  конце  провода.  -
Ситуация изменилась. Они нашли машину...
   Он слушал еще две минуты, лишь однажды задав короткий  вопрос.  Произнеся
завершающее "благодарю", он полез в карман за сигаретами  и  зажигалкой.  Он
уже понял, что услышанное им меняло его планы, хотел он этого  или  нет.  Он
собирался задержаться в замке еще на два дня, но должен уехать сегодня же, и
чем быстрее, тем лучше. Но по ходу телефонного разговора в  трубке  раздался
какой-то посторонний звук.
   Сначала он не придал этому  значения,  но  с  первой  затяжкой  в  голову
закралась тревожная мысль. Когда же он докурил сигарету и  бросил  окурок  в
открытое окно, все стало на свои места. Теперь он знал,  что  означал  тихий
щелчок,  который  он  услышал  впервые  за  четыре  дня.  В  спальне   стоял
параллельный телефон, но Колетт крепко спала, когда он покинул ее. Но  спала
ли... Он повернулся, взлетел по ступенькам и ворвался в спальню.
   Телефонная трубка покоилась на рычаге. У распахнутых дверей шкафа  лежали
три чемодана с открытыми замками. Тут же  валялось  его  кольцо  с  ключами.
Баронесса, стоя на коленях среди  разбросанных  вещей,  подняла  голову,  ее
глаза широко раскрылись. Она уже вынула из чемодана стальные трубки, достала
их из мешочков. Из одной торчал телескопический прицел, из другой  -  кончик
глушителя. В руке она держала ствол и казенную часть ружья.
   Спустя несколько секунд Шакал нарушил молчание.
   - Ты подслушивала.
   - Я... я хотела узнать, кому ты звонишь каждое утро.
   - Я думал, ты спишь.
   - Нет, я всегда просыпалась, когда  ты  вставал  с  кровати.  Это...  это
ружье, ружье убийцы.
   Полувопрос, полуутверждение, в надежде на  то,  что  он  все  объяснит  и
содержимое трубок окажется сущей безделицей, никому не приносящей вреда.  Он
смотрел на нее сверху вниз, и впервые она увидела, как его глаза подернулись
серым туманом, из них исчезли все чувства, словно  теперь  они  принадлежали
мертвецу или роботу.
   Баронесса медленно поднялась на ноги, выпустив из руки ружейный ствол.
   - Ты хочешь его убить, - прошептала она. - Ты - один из них, из  ОАС.  Ты
хочешь застрелить де Голля из этого ружья.
   Ответом послужило молчание Шакала. Она метнулась к двери. Он легко настиг
ее и швырнул на кровать, в три быстрых шага оказался рядом. Ее рот раскрылся
в крике, но удар ребром ладони по сонной артерии заглушил  его  в  зародыше.
Затем левой рукой Шакал схватил ее  за  волосы  и  потянул  к  себе.  Голова
баронессы свесилась над краем кровати, она еще увидела рисунок ковра, и  тут
же ребро ладони Шакала с размаху опустилось на ее шею.
   Он подошел к двери, но снаружи не доносилось ни звука. Эрнестина,  должно
быть, пекла рогалики и варила кофе на кухне в дальнем конце дома,  а  Луизон
собирался на рынок. К счастью, они оба были глуховаты.
   Шакал разложил компоненты ружья по трубкам и убрал их в чемодан с шинелью
и поношенными вещами Андре Мартина, прощупал подкладку, чтобы убедиться, что
документы на месте, запер чемодан. Второй чемодан, с вещами пастора из Дании
Пера Йенсена, баронесса открыла, но не успела перетряхнуть.
   Пять минут Шакал умывался  и  брился  в  ванной  комнате,  примыкающей  к
спальне. Затем достал ножницы и еще десять минут зачесывал  волосы  назад  и
подстригал на два дюйма. После чего покрасил их в серо-стальной цвет. Краска
для волос смочила волосы, и он смог уложить их  так,  как  носил  пастор  на
фотографии в паспорте. Паспорт стоял перед ним,  на  полочке  под  зеркалом.
Наконец, он вставил в глаза синие контактные линзы.
   Тщательно смыл следы краски и волосы  с  раковины,  собрал  умывальные  и
бритвенные принадлежности и вернулся в  спальню,  не  бросив  и  взгляда  на
обнаженное тело баронессы.
   Надел нижнее белье, носки, рубашку, купленные в Копенгагене. Закрепил  на
груди манишку, за ней последовали высокий жесткий воротник,  черный  костюм,
недорогие туфли. Очки в  золотой  оправе  он  положил  в  нагрудный  карман,
датскую книгу о французских церквах - в саквояж. Во внутренний карман  сунул
паспорт датчанина и пачку денег.
   Его собственная одежда вернулась в тот чемодан, где лежала раньше,  после
чего Шакал запер и его.
   Все приготовления он завершил к  восьми  часам,  и  с  минуты  на  минуту
Эрнестина должна была принести кофе. Баронесса пыталась скрыть их  отношения
от преданных барону слуг, которые до безумия  любили  его  и  когда  он  был
ребенком, и когда стал хозяином замка.
   Из окна он  увидел,  как  Луизон  на  велосипеде  покатил  к  воротам,  с
корзинкой для покупок на багажнике. Мгновением позже Эрнестина  постучала  в
дверь. Он не ответил. Эрнестина постучала вновь.
   - Ваш кофе, мадам, - прокричала она.
   Приняв решение, Шакал ответил по-французски, полусонным голосом:
   - Оставьте у двери. Мы возьмем его, когда встанем.
   Рот Эрнестины превратился в букву "О". Скандал! Вот до чего дошло дело. И
где, в спальне  господина  барона.  Она  поспешила  вниз,  чтобы  поделиться
новостью с Луизоном, но тот уже уехал,  и  с  длинным  монологом  о  падении
нравов в нынешнем обществе ей  пришлось  обратиться  к  раковине  на  кухне.
Поэтому она не услышала, как три чемодана и саквояж, спущенные на  петле  из
простыни, мягко легли на клумбу под окном спальни.
   Затем Шакал запер дверь спальни изнутри, уложил тело баронессы в постель,
придал ей позу спящей и укрыл простыней до подбородка, вылез на  подоконник,
притворил за собой окно и спрыгнул вниз.
   Эрнестина  услышала,  как  заурчал  мотор  "рено"   мадам,   стоящего   в
переоборудованной под гараж конюшне, увидела, как машина вырулила к воротам.
   - Что это она еще задумала? - пробормотала Эрнестина и поспешила наверх.
   Поднос с уже остывшим кофе  остался  нетронутым  перед  дверью.  Постучав
несколько раз, она толкнула дверь, но та не открывалась. Запертой  оказалась
и спальня приезжего господина. Она позвала. Ей никто не ответил. Она решила,
что они уехали, но никто не уезжал из  замка  подобным  образом,  разве  что
боши, которые долго мучили старого барона вопросами о сыне.
   Оставалось только одно - посоветоваться с Луизоном. Он поехал на рынок, и
кто-нибудь в кафе на площади мог найти его и подозвать к  телефону.  Она  не
понимала принципа действия телефонной связи,  но  знала,  что  стоило  снять
трубку, как на другом конце провода люди начинали говорить с тобой, а  затем
шли и искали того, кто тебе нужен. Она сняла  трубку  и  держала  ее  у  уха
десять минут, но никто с ней не заговорил. Она, естественно, не подозревала,
что провод аккуратно перерезан.

   Клод Лебель, также на вертолете, вернулся в Париж после завтрака. Как  он
позднее объяснял Карону, Валентин добился  блестящего  успеха,  несмотря  на
противодействие овернских крестьян. К утру он проследил путь Шакала до  кафе
в Эгльтоне, где тот позавтракал и куда  за  ним  приехало  такси.  Затем  он
распорядился,  чтобы  к  полудню  на  всех  дорогах,  ведущих  в  город,  на
расстоянии двадцати километров  от  него,  были  установлены  заграждения  и
организована проверка  документов  пассажиров  проезжающих  машин.  Учитывая
важный пост Валентина, Лебель намекнул ему,  кто  такой  Шакал,  и  комиссар
Оверни обещал, что из Эгльтона не выскочит и мышка.

   Миновав От Шалоньер, маленький "рено" помчался  на  юг,  к  городу  Тюль.
Шакал рассчитал, что полиция, с вечера начав поиски от того  места,  где  он
оставил машину, к утру должна добраться до Эгльтона. Бармен кафе  заговорит,
затем таксист, и в замке они будут до полудня, если только ему не  улыбнется
удача.
   Но искать-то они будут светловолосого англичанина, ибо он  позаботился  о
том, чтобы никто не знал, что он  стал  седым  священником.  Тем  не  менее,
кольцо вокруг него сжималось. И