ище.  Таможенник
развернул шинель, скорчил гримасу, но решил, что шинель нужна, чтобы  укрыть
мотор в холодную зимнюю ночь, а старые брюки и башмаки - чтобы  переодеться,
если придется ремонтировать машину  прямо  на  дороге.  И  захлопнул  крышку
багажника.
   Шакал заполнил карточку, таможенники закрыли чемоданы и кивнули мужчине в
штатском.  Тот  в  свою  очередь  сверил  записи  во  въездной  карточке   с
паспортными данными, затем отдал паспорт Шакалу.
   - Благодарю, месье. Счастливого пути.
   Десять минут спустя Шакал подъезжал к окраине Ментоны. После ленча в кафе
с видом на старый порт и яхт-клуб  он  поехал  вдоль  побережья,  к  Монако,
Ницце, Каннам.

   В Лондоне суперинтендант Томас  одной  рукой  помешивал  ложечкой  черный
кофе, другой  поглаживал  щетинистый  подбородок.  Два  инспектора,  которым
поручалось найти Шакала, сидели перед ним. Все  трое  ожидали  прибытия  еще
шестерых  сотрудников,  сержантов  Особого   отделения,   освобожденных   от
привычных занятий телефонными звонками Томаса.  Ничего  не  подозревая,  они
поутру пришли  на  службу  и  тут  же  получили  приказ  явиться  в  кабинет
суперинтенданта.
   Они начали подходить после девяти часов. Когда  прибыл  последний,  Томас
коротко напутствовал их:
   - Значит, так, мы ищем мужчину. Мне нет  нужды  говорить,  зачем  он  нам
понадобился. Вам это неважно. Главное, чтобы мы его нашли и нашли быстро. Мы
знаем или думаем, что знаем, о его отъезде за  границу.  У  нас  также  есть
уверенность в том, что он путешествует по паспорту, выданному на вымышленное
имя.
   - Вот так он выглядит, - Томас роздал  сержантам  увеличенные  фотографии
Колтропа, переснятые с заявления на выдачу паспорта. Детективы  получили  их
ранее. - Учитывайте, что он может изменить внешность. Сейчас вы  отправитесь
в паспортный стол и составите полный список тех, кто обращался за  паспортом
в течение последних ста дней. Если вы ничего не найдете, придется составлять
такой же список за сто предшествующих дней. Работа предстоит тяжелая.
   В общих чертах он описал  самый  простой  способ  получения  паспорта  на
вымышленное имя, которым, надо отметить, и воспользовался Шакал.
   - Ни в коем случае не останавливайтесь на  свидетельстве  о  рождении,  -
заключил Томас. - Обязательно проверяйте свидетельство  о  смерти.  Поэтому,
составив список в паспортном столе, вы перейдете в Сомерсет  Хауз,  поделите
выписанные вами фамилии поровну и начнете просмотр  свидетельств  о  смерти.
Если вы обнаружите  заявление  на  выдачу  паспорта,  поданное  уже  умершим
человеком, скорее всего, окажется, что  нам  нужен  тот,  кто  его  написал.
Можете идти.
   Два  инспектора  и  шесть  детективов  Особого  отделения  потянулись  из
кабинета, а Томас позвонил в паспортный стол и в отдел регистрации рождений,
свадеб и смертей в Сомерсет Хауз, чтобы в обоих  учреждениях  им  обеспечили
максимальное содействие.
   Два  часа  спустя,  когда  он  брился  позаимствованной   у   подчиненных
электрической бритвой, позвонил старший из инспекторов. За сто  дней  подано
841 заявление на выдачу паспорта. Лето,  объяснил  инспектор.  В  это  время
заявлений всегда больше.
   Брил Томас положил трубку и высморкался в платок.
   - Чертово лето, - пробурчал он.

   В начале двенадцатого Шакал въехал в  Канны.  И  на  этот  раз  он  решил
воспользоваться услугами одного из лучших  отелей  города.  Несколько  минут
кружения по улицам,  и  он  подъехал  к  "Мажестик".  Проведя  расческой  по
волосам, вошел в холл.
   Народу было немного, отдыхающие уже отправились на пляж  или  осматривать
достопримечательности. Элегантный  костюм  и  уверенные  манеры  безошибочно
выдавали в нем английского джентльмена, поэтому его  появление  в  отеле  не
вызвало удивления коридорного, у которого Шакал поинтересовался,  откуда  он
может позвонить в другой город. Девушка, сидевшая за  коммутатором,  подняла
голову, когда он подошел к конторке.
   - Пожалуйста, соедините меня с Парижем, - попросил Шакал. - Молитор 5901.
   Через пять минут она пригласила его в кабинку. Шакал плотно притворил  за
собой звуконепроницаемую дверь.
   - Алле, говорит Шакал.
   - Алле, говорит Вальми. Слава богу, что вы  позвонили.  Мы  уже  два  дня
пытаемся найти вас.
   Всякий, кто наблюдал  за  кабинкой,  мог  бы  заметить,  как  напрягся  и
помрачнел стоящий в ней англичанин. Большую часть десятиминутного  разговора
он молчал и слушал.  Лишь  изредка  его  губы  двигались,  задавая  короткий
вопрос. Но  никому  не  было  дела  до  телефонного  разговора,  девушка  за
коммутатором и та уткнулась  в  романтическую  историю.  Она  оторвалась  от
книги, лишь  когда  высокий  англичанин  в  черных  очках  вновь  подошел  к
конторке, чтобы заплатить по счету.
   В ресторане Шакал заказал  кофе  и  долго  сидел  на  террасе,  глядя  на
сверкающее море и загорелых людей на пляже.
   С Ковальски ему все было ясно: он запомнил громадного поляка из  пансиона
в Вене. Не мог он понять, откуда телохранителю, все  время  находившемуся  в
коридоре, известны его кодовое имя и суть  полученного  им  задания.  Может,
французская полиция дошла до этого сама? А  может,  Ковальски  почувствовал,
кто он такой, потому что был таким же убийцей, хотя больше полагался на силу
рук, чем на зоркий глаз.
   Шакал думал о том, что делать  дальше.  Вальми  советовал  отказаться  от
намеченного и вернуться домой, но признал, что не получил  прямого  указания
Родина об отмене операции. Случившееся лишь подтвердило подозрения Шакала: в
ОАС тайное  тут  же  становилось  явным.  Но  кое-чего  не  могли  знать  ни
доносчики, ни  французская  полиция.  Путешествовал-то  он  под  вымышленной
фамилией, по паспорту, официально выданному на эту фамилию,  имея  в  запасе
еще два иностранных паспорта и документы несуществующего француза  со  всеми
необходимыми средствами перевоплощения.
   Что известно французской полиции, комиссару  Лебелю,  о  котором  говорил
Вальми? Самые общие приметы: высокий,  блондин,  иностранец.  В  августе  во
Франции сотни тысяч иностранцев с такой внешностью. Всех же не арестуешь.
   Далее, французы, как сказал  Вальми,  ищут  какого-то  Чарльза  Колтропа.
Пусть ищут, можно только пожелать им удачи. Он-то Александр Даггэн  и  может
это доказать.
   А теперь, когда Ковальски мертв, уже никто, даже Родин и его приспешники,
не знают, какую он носит фамилию и где находится. Он ни от кого не  зависит,
к чему, собственно, он и стремился с самого начала.
   Опасность,  конечно,  возросла,  сомнений  тут  быть  не  может.   Охрана
президента будет начеку. Вопрос в том,  сможет  ли  он,  следуя  намеченному
плану, нанести разящий удар, невзирая на все защитные  редуты.  Он  полагал,
что это реально.
   Но вопрос оставался и требовал немедленного  ответа.  Возвращаться  назад
или  продвигаться  вперед?  Возвращение  означало  спор  с  Родином  и   его
головорезами из-за четверти миллиона долларов, переведенных на  его  счет  в
Цюрихе. Если он откажется вернуть  деньги,  они  попытаются  выследить  его,
пыткой добьются подписи на записке о переводе денег, а  затем  убьют.  Чтобы
уберечься от  них,  потребуются  деньги,  много  денег,  возможно,  все  его
накопления.
   Продолжить операцию - значит  преодолевать  все  препятствия  на  пути  к
конечной цели. И с каждым днем отступить будет все сложнее.
   Принесли счет. Шакал взглянул на него и внутренне вздрогнул. О боже, ну и
цены. Чтобы вести такую жизнь, нужно  быть  богатым,  иметь  доллары,  много
долларов. Лазурное море, коричневые от загара девушки, идущие  вдоль  кромки
воды, шипящие "кадиллаки"  и  рычащие  "ягуары",  ползущие  по  Круасет,  их
водители, одним глазом поглядывающие на  дорогу,  а  другим  -  на  тротуар,
выискивая подругу на вечер. К  этому  он  стремился  с  давних  пор,  еще  с
детства,  когда  целыми  днями  стоял  у  витрин   туристических   агентств,
разглядывая рекламные плакаты, с которых на него смотрел другой мир, далекий
от пригородных поездов, унылых дней в конторе,  бумаг  в  трех  экземплярах,
холодного чая. За три года он почти  достиг  желаемого,  во  всяком  случае,
денег у него значительно прибавилось. Он привык к добротной одежде,  дорогим
обедам,  уютной  квартире,  спортивному  автомобилю,  элегантным   женщинам.
Отступить - значит отказаться от всего этого.
   Шакал расплатился, оставив щедрые чаевые. Сел в "альфу", выехал на шоссе,
держа курс к сердцу Франции.

   Комиссар Лебель сидел за столом. Ему казалось, что он никогда в жизни  не
спал и едва  ли  ляжет  спать  в  будущем.  В  углу  на  раскладушке  громко
похрапывал Люсьен Карон. Всю ночь он руководил розысками в  архивах.  Лебель
сменил его на рассвете.
   Перед  ним  лежали  донесения  учреждений,  осуществляющих  контроль   за
пребыванием иностранцев во Франции. Одинакового содержания. С  начала  года,
глубже проверка не велась, Чарльз Колтроп не пересекал границы  Франции,  во
всяком случае, через контрольно-пропускные пункты. Не  останавливался  ни  в
одном отеле  как  в  Париже,  так  и  в  провинции.  Не  значился  в  списке
нежелательных персон. Ранее он вообще не попадал в поле зрения служб  охраны
правопорядка.
   Когда   поступало   донесение,   Лебель   усталым   голосом   просил   не
ограничиваться началом года, чтобы определить, бывал ли Колтроп во  Франции.
Он надеялся ухватиться за эту ниточку, найти дом  приятеля,  любимый  отель,
куда Колтроп мог вернуться под вымышленной фамилией.
   Утренний звонок суперинтенданта Томаса похоронил его  надежды  на  скорую
поимку убийцы. Вновь прозвучала фраза "у разбитого корыта", к счастью,  лишь
в разговоре с Кароном. Члены вечернего совета еще не знали, что Колтропа  им
не найти. Но к десяти часам он должен добиться  хоть  какого-то  результата.
Если он не узнает новой фамилии Колтропа,  ему  вновь  придется  выслушивать
упреки Сен-Клера при молчаливом согласии остальных.
   Кое-чего, конечно,  удалось  добиться.  Во-первых,  они  получили  полный
перечень примет Колтропа и его фотографию. Возможно, он  изменил  внешность,
если приобрел фальшивый паспорт,  но  все-таки  лучше  что-то,  чем  ничего.
Во-вторых, никто из членов совета не предложил более  эффективного  средства
ведения расследования - тотальной проверки всех и вся.
   Карон  высказал  мысль,  что,  возможно,  британская   полиция   спугнула
Колтропа, когда тот уехал на пару часов по каким-то делам. Другого  паспорта
у него нет, и он просто вынужден отказаться от операции.
   Лебель только вздохнул:
   - Не стоит на это рассчитывать. Особое отделение сообщило, что умывальных
и бритвенных принадлежностей  в  ванной  нет.  В  разговоре  с  соседкой  он
упомянул, что собрался на рыбалку в Шотландию.  Колтроп  оставил  паспорт  в
квартире, потому что больше в нем не нуждался.  Мне  представляется,  что  у
него все продумано. Я чувствую, что он  доставит  нам  немало  хлопот,  этот
Шакал.

   Человек, розыск которого вела полиция двух стран, решил не ехать из  Кана
в Марсель, а оттуда по автостраде RN7 в Париж. Он знал, что  в  августе  обе
дороги забиты машинами и движение по ним - сущий ад.
   Уверенный в своих документах, он выбрал путь через Бургундию и Альпы.  Он
мог не спешить, до дня убийства оставалось еще немало времени,  так  как  во
Францию он прибыл загодя.
   От Кана он повернул на север, и дорога  RN85  привела  его  в  живописный
городок Грас и далее в Кастеллан,  где  неистовая  река  Вердон,  укрощенная
плотиной в нескольких милях выше по течению, уже более спокойно  несла  свои
воды, чтобы слиться с Дюранс у Кадараша.
   Оттуда он проследовал через Баррем к маленькому курортному городку  Динь.
Обжигающая жара равнины Прованса  осталась  позади,  воздух  холмов  приятно
холодил кожу. Если он останавливал машину, солнце припекало как следует,  но
при движении ветер напоминал холодный душ, пахнущий соснами и дымком.
   После Диня он пересек Дюранс и поел  в  маленьком,  но  уютном  ресторане
гостиницы на ее берегу. Еще через сотню миль Дюранс  превращалась  в  серую,
липкую змею, вяло  ползущую  меж  покрытых  галькой  берегов.  Но  здесь,  в
предгорьях, она была настоящей рекой, изобилующей рыбой, с зеленой травой по
берегам.
   RN85, проложенная по левому берегу Дюранс, привела его в Ситерон, а затем
повернула на север. В спускающихся сумерках он  въехал  в  Гап.  Он  мог  бы
доехать до Гренобля, но никуда не спешил и  подумал,  что  в  августе  легче
снять номер  в  гостинице  маленького  городка.  Рекламный  щит  убедил  его
завернуть  в  отель  "Серф",  бывший  охотничий  замок  герцога  Савойского,
обещавший покой сельской местности и отличную кухню.
   Получив ключ и поднявшись в номер,  он  принял  ванну  вместо  привычного
душа, надел серый костюм с шелковой рубашкой и вязаным галстуком.  Клетчатый
костюм, в котором он ехал, Шакал отдал горничной,  которая  обещала,  что  к
утру его вычистят и выгладят.
   Обед подали в отделанном деревом зале с видом  на  заросший  лесом  холм.
Среди сосен громко стрекотали цикады. Стоял теплый вечер, но вскоре  женщина
в декольтированном  платье  без  рукавов  пожаловалась  метрдотелю,  что  ее
знобит, и попросила закрыть окна.
   Шакал обернулся, когда его спросили,  не  будет  ли  он  возражать,  если
закроют окно, и взглянул на женщину, просьбу  которой  выполнял  метрдотель.
Она обедала одна, миловидная дама лет тридцати  пяти  -  сорока,  с  нежными
белыми руками и высокой грудью. Шакал  кивнул,  разрешая  за-крыть  окно,  и
женщина одарила его холодной улыбкой.
   Обед был великолепен. Он выбрал речную  форель,  запеченную  на  открытом
огне,  и  картофель,  обжаренный  с  фенхелем  и  тимьяном.  Вино   местного
производства, Коте дю Рон, крепкое, с тонким букетом, подали в бутылках  без
этикеток. Вероятно, его разливали из стоящих в подвале бочек.
   Шакал доедал фруктовое мороженое, когда услышал  низкий,  властный  голос
сидящей позади женщины. Она  сказала  метрдотелю,  что  будет  пить  кофе  в
гостиной. Метрдотель обращался к ней  не  иначе,  как  баронесса.  Несколько
минут спустя Шакал также попросил принести ему кофе в гостиную.

   Из Сомерсет Хауз суперинтенданту Томасу  позвонили  вечером,  в  четверть
одиннадцатого. Он сидел у открытого окна кабинета и смотрел на уже  затихшую
улицу, на которой не было ни ресторанов, ни танцзалов. Только  мрачные,  без
единого огонька здания контор тянулись  от  Миллбэнк  до  Смит  Сквэа.  Окна
горели допоздна лишь в Особом отделении.
   В миле отсюда, на шумной Стрэнд, горели окна и в той части Сомерсет Хауз,
где хранились миллионы свидетельств о смерти граждан Британии. Там трудилась
команда Томаса из шести  детективов-сержантов  и  двух  инспекторов.  Каждые
несколько минут кто-то из них  поднимался  из-за  стола  и  в  сопровождении
клерка, им пришлось задержаться после  окончания  рабочего  дня,  шел  вдоль
длинных полок, чтобы проверить еще одну фамилию.
   Звонил старший из инспекторов. В  его  утомленном  голосе  проскальзывали
нотки оптимизма, так как он мог рассчитывать, что его сообщение снимет с  их
плеч тяжкую ношу: поиск сотен  несуществующих  свидетельств  о  смерти,  ибо
владельцы паспортов еще не отправились в мир иной.
   - Александр Джеймс Квентин Даггэн, - объявил инспектор, когда Томас  взял
трубку.
   - Что о нем известно? - спросил суперинтендант.
   - Родился 3 апреля 1929 года в Сэмбуэн Фишли, приход Святого Марка. Подал
заявление на выдачу  паспорта  14  июля  этого  года.  Паспорт  выписали  на
следующий день и 17 июля отправили по адресу, указанному в заявлении. Скорее
всего, Даггэн там не живет.
   - Почему? - спросил Томас. Он не любил, когда его заставляли ждать.
   -  Потому  что  Александр  Джеймс  Квентин  Даггэн  погиб  под   колесами
автомобиля в своей родной деревне в возрасте двух с половиной лет, 18 ноября
1931 года.
   Томас задумался.
   - Сколько паспортов, выданных за последние сто дней, осталось проверить?
   - Около трехсот, - последовал ответ.
   - Пусть остальные продолжат проверку на случай,  что  найдется  еще  один
вымышленный заявитель. Руководство группой передайте вашему коллеге. А вас я
попрошу проверить адрес, на который  выслали  паспорт.  Позвоните  мне,  как
только побываете там. Если по этому адресу кто-то живет,  допросите  хозяина
дома. Привезите мне все сведения по  Даггэну  и  фотографию,  прилагаемую  к
заявлению. Я хочу взглянуть на Колтропа в его новом обличье.
   Второй раз инспектор позвонил около одиннадцати.  Указанный  в  заявлении
адрес привел его в маленький магазин по продаже табачных изделий и газет  на
Прейд-стрит в Паддингтоне, один из  тех,  что  украшают  витрины  множеством
визитных карточек с адресами проституток. Владелец, живущий  над  магазином,
его пришлось разбудить, признал, что он получает почту для тех, у  кого  нет
постоянного места жительства. И берет за услуги скромную плату.  Он  не  мог
вспомнить постоянного клиента по фамилии Даггэн, но предположил, что  Даггэн
заходил к нему дважды, первый раз,  чтобы  договориться  о  том,  что  будет
получать здесь адресованные ему почтовые отправления, второй - чтобы забрать
присланный конверт.  Инспектор  показал  фотографию  Колтропа,  но  владелец
магазина его не признал. Ему показали и фотографию Даггэна  с  заявления  на
выдачу паспорта. На этот  раз  владелец  магазина  ответил,  но  без  особой
уверенности, что вроде бы видел этого человека. Возможно,  добавил  он,  тот
приходил в  черных  очках,  как  и  многие  из  тех,  кто  покупает  у  него
эротические журналы.
   - Отвезите его в участок, а сами возвращайтесь сюда, - приказал Томас.
   Затем взял трубку и попросил соединить его с Парижем.

   Второй раз кряду  ход  вечернего  заседания  прервал  телефонный  звонок.
Комиссар Лебель успел  доложить,  что  Колтроп,  вне  всякого  сомнения,  не
появлялся на территории Франции  под  настоящей  фамилией,  если  только  не
проник тайком, на рыбачьей лодке или по суше в укромном месте. Лично  он  не
думал, что профессионал пойдет на такой риск, так  как  при  любой  проверке
документов  его  могли  арестовать  за  отсутствие   в   паспорте   отметки,
разрешающей въезд в страну.
   Не останавливался Чарльз Колтроп и в отелях Франции.
   Главы  Центрального  архивного  управления,  ДСТ  и   префектуры   Парижа
подтвердили факты,  изложенные  Лебелем,  так  что  никто  не  поставил  под
сомнение его слова.
   Что же из этого следует, продолжал Лебель. Допустим,  что  этот  человек,
считая себя вне подозрений, не стал заботиться о фальшивом паспорте. В  этом
случае лондонская полиция взяла бы его на квартире. Он,  Лебель,  в  это  не
верит, потому что сотрудники суперинтенданта Томаса обнаружили, что полки  и
вешалки  шкафов   полупусты,   исчезли   также   умывальные   и   бритвенные
принадлежности. Одна из соседок показала, что  в  разговоре  с  ней  Колтроп
упомянул о намерении поехать  на  машине  в  Шотландию.  Ни  английская,  ни
французская полиция не верила, что он говорил правду.
   Более вероятной представлялась версия, согласно которой  Колтроп  получил
фальшивый паспорт, и в настоящее время Особое отделение  пытается  выяснить,
на какую фамилию. С этим паспортом он или уже въехал на территорию  Франции,
не  вызвав  подозрений,  или  заканчивает  подготовку  к  покушению  вне  ее
пределов.
   Вот тут несколько участников совещания не выдержали.
   - Вы хотите сказать, что он уже здесь, во Франции, может, даже  в  центре
Парижа? - выпалил Александр Сангинетти.
   - Дело в том, - пояснил Лебель, - что у него есть план, известный  только
ему. Мы ведем расследование лишь семьдесят два часа. Мы не можем  знать,  на
какой стадии находится реализация его  плана.  В  одном,  правда,  можно  не
сомневаться: убийца не только не подозревает, что нам известно о готовящемся
покушении, но и не догадывается о том, что мы  начали  его  активный  поиск.
Таким обра