он гнал "рено" по горным  дорогам,  пока  не
выскочил на шоссе RN89 в восемнадцати километрах к юго-западу  от  Эгльтона.
До Тюля оставалось чуть больше двадцати километров. Часы показывали 9.40.
   Едва он скрылся за поворотом, миновав довольно длинный прямой участок, из
Эгльтона показался конвой, состоящий из патрульной машины и  двух  фургонов.
Проехав половину прямого участка,  конвой  свернул  на  обочину,  и  шестеро
полицейских начали устанавливать передвижное  заграждение  из  металлических
труб.

   - Что значит "его нет"? - ревел Валентин,  нависнув  над  плачущей  женой
таксиста в Эгльтоне. - Куда он уехал?
   - Я не знаю, месье. Я не знаю.  Каждое  утро  он  ждет  на  привокзальной
площади до прихода поезда из Юселя. Если пассажиров нет, он  возвращается  в
гараж и возится с машинами. Раз он не приехал домой, значит, кого-то повез.
   Валентин мрачно огляделся. Кричать на  женщину  бессмысленно.  Ее  муж  -
владелец единственного в городке такси, он же ремонтирует машины соседей.
   - Он отвозил кого-нибудь в  пятницу  утром?  -  спросил  комиссар,  более
сдержанно.
   - Да, месье. Он вернулся со станции, потому что  пассажиров  не  было,  а
вскоре позвонили из кафе. Кому-то понадобилось такси.  А  он  как  раз  снял
колесо и очень волновался, что заказчик уедет или найдет  другое  такси.  Он
ругался все двадцать минут, пока ставил колесо, а  затем  умчался.  Пассажир
никуда не делся, но муж  не  сказал  мне,  куда  он  его  отвез,  -  женщина
вздохнула. - Он вообще неразговорчив со мной.
   Валентин похлопал ее по плечу:
   - Хорошо, мадам. Не расстраивайтесь. Мы подождем, пока он вернется,  -  и
повернулся к сержанту: - Поставьте одного человека на вокзале, а  второго  -
на площади,  у  кафе.  Номер  такси  вы  знаете.  Как  только  он  появится,
немедленно пришлите его ко мне.
   И зашагал к своей машине.
   - Комиссариат, - коротко бросил он шоферу.
   Свою штаб-квартиру он перенес в Эгльтон,  много  лет  не  знавший  такого
нашествия полицейских.

   Не доехав шести километров до Тюля, Шакал выбросил  в  лощину  чемодан  с
вещами Александра Даггэна и его паспортом. Они верно послужили ему.  Чемодан
перевалился через парапет моста и исчез в густом подлеске, растущем  на  дне
лощины.
   В Тюле он нашел вокзал, а  затем  поставил  машину  в  боковой  улочке  в
полумиле от него и вернулся пешком с двумя чемоданами и саквояжем,  прямиком
направившись в кассу.
   - Один билет до Парижа,  второй  класс,  пожалуйста,  -  обратился  он  к
кассиру. - Сколько с меня? - И поверх очков,  через  маленькое  зарешеченное
оконце, оглядел каморку, в которой работал кассир.
   - Девяносто семь новых франков, месье.
   - А не подскажете ли вы мне, когда следующий поезд?
   - В двенадцать пятьдесят. Вам  придется  подождать  почти  час.  В  конце
платформы есть ресторан. Поезда на Париж отходят с платформы номер один.
   Шакал поднял чемоданы и подошел к  контролеру,  стоящему  у  барьера  при
входе на  платформу.  Тот  прокомпостировал  билет.  Шакал  вновь  подхватил
чемоданы, но не сделал и пяти шагов, как его остановили:
   - Предъявите документы, пожалуйста.
   Юноша в синей форме КРС старался выглядеть старше своих лет. За плечом  у
него висел автоматический карабин. Шакал снова  поставил  вещи  на  землю  и
протянул ему датский паспорт. Юноша пролистал его, не поняв ни слова.
   - Вы датчанин?
   - Простите?
   - Вы датчанин? - Он постучал пальцем по корочке паспорта.
   Шакал просиял, поняв, что от него хотят:
   - Датчанин, да, да.
   Юноша  вернул  паспорт  и  кивком  головы  предложил  Шакалу  пройти   на
платформу. И тут же остановил следующего пассажира, только  что  миновавшего
контролера.

   Луизон вернулся около часа дня, успев пропустить  в  кафе  пару  стаканов
красного вина. Эрнестина тут же поделилась с ним своими заботами. Решение ее
муж принял быстро.
   - Я должен подняться к окну и заглянуть в спальню.
   Но прежде ему пришлось повоевать с лестницей. Она  никак  не  хотела  его
слушаться, но в конце концов Луизон установил  ее  под  окном  спальни  и  с
трудом забрался наверх. Пять минут спустя он спустился на землю.
   - Мадам спит, - объявил он.
   - Но она никогда не спит так поздно, - запротестовала Эрнестина.
   - А сегодня спит, - возразил Луизон, - и никто не должен ее будить.

   Парижский поезд чуть опоздал и прибыл в  Тюль  ровно  в  час  дня.  Среди
поднявшихся в вагоны пассажиров был седовласый протестантский пастор. Он сел
в уголке купе, в котором уже находились две женщины средних лет, надел  очки
в золотой оправе, достал из саквояжа толстую книгу о церквах и  кафедральных
соборах Франции и углубился в чтение. Как он выяснил ранее, поезд прибывал в
Париж в 8.10 ве-чера.

   Шарль Бобе стоял на обочине рядом со своей машиной,  смотрел  на  часы  и
ругался. Половина первого, время ленча, а он  застрял  на  пустынной  дороге
между Эгльтоном и деревушкой Ламазьер. Со сломанной полуосью.  Не  жизнь,  а
дерьмо, куча дерьма. Он  мог  бросить  машину,  дойти  пешком  до  ближайшей
деревни, на автобусе добраться до Эгльтона и к вечеру вернуться  с  тягачом.
Такое путешествие обошлось бы ему в недельный заработок.  Но  опять  же,  на
дверцах не было замков, а все его благополучие зиждилось на этом  стареньком
такси. Лучше не оставлять машину на  милость  деревенской  ребятни,  которая
растащит  все,  что  только  можно.  Надо  набраться  терпения  и  дождаться
грузовика, который возьмет его на буксир (за вознаграждение)  и  дотащит  до
Эгльтона. Еды у него не было, но в ящичке на приборном щитке лежала  початая
бутылка вина. Допив ее, Бобе залез  на  заднее  сиденье.  В  такую  пору  не
приходилось рассчитывать на появление грузовика.  Крестьяне  отдыхали  после
ленча. Он устроился поудобнее и крепко заснул.

   - Что значит "его все еще нет"? Где же этот подонок? - бушевал у телефона
Валентин. Он звонил из комиссариата Эгльтона и разговаривал  с  полицейским,
оставленным в доме таксиста. На другом конце провода что-то  пролепетали,  и
Валентин швырнул трубку на рычаг. Все утро и день  в  комиссариат  по  рации
поступали доклады полицейских застав, перекрывших дороги. Никто из  уехавших
из Эгльтона даже отдаленно не напоминал высокого светловолосого англичанина.
И в полуденную жару городок  блаженно  дремал,  словно  двести  полицейских,
съехавшихся из Юселя и Клермон-Феррана, и не появлялись на его улочках.

   Лишь в четыре часа Эрнестине удалось добиться своего.
   - Ты должен снова залезть на лестницу и разбудить мадам, - твердо заявила
она.
   Старик  Луизон  придерживался  другого  мнения,  но  по  выражению   лица
Эрнестины понял, что спорить с ней бесполезно. Он поднялся по  лестнице,  на
этот раз более уверенно, открыл окно и  исчез  в  спальне.  Эрнестина  ждала
внизу.
   Несколько минут спустя голова старика появилась вновь.
   - Эрнестина, - он внезапно осип, - кажется, мадам умерла.
   Он уже собрался вновь спуститься по  лестнице,  по  Эрнестина  закричала,
чтобы он открыл изнутри дверь спальни. Вместе они долго  смотрели  на  глаза
баронессы, уставившиеся в подушку, на укрытое до подбородка тело.
   Первой пришла в себя Эрнестина.
   - Луизон.
   - Да, дорогая.
   - Скоренько отправляйся в деревню и привези доктора Матье.
   Пару минут спустя Луизон уже катил на велосипеде вниз, с силой нажимая на
педали. Доктор Матье, уже сорок лет пользовавший жителей От Шалоньер от всех
болезней, спал в своем саду под абрикосовым деревом. Луизон разбудил его,  и
старый доктор тут же согласился поехать с ним. В 4.30 его машина подъехала к
замку, а еще через пятнадцать минут он разогнулся и посмотрел на двух  слуг,
ждущих у порога спальни.
   - Мадам мертва. У нее сломана шея. - По его телу пробежала  дрожь.  -  Мы
должны вызвать полицию.
   Жандарм Кебу был педантом. Он понимал, сколь серьезны  обязанности  слуги
закона  и  как  важно  учесть  весь  фактический  материал,   особенно   при
расследовании тяжкого  преступления.  Часто  слюнявя  карандаш,  он  записал
показания Эрнестины, Луизона и доктора Матье,  сидящих  за  столом  в  кухне
замка.
   - Нет сомнений в том, что  совершено  убийство,  -  за-ключил  он,  когда
доктор подписал свои показания. - Скорее всего, это дело рук  светловолосого
англичанина, который жил здесь несколько  дней,  а  затем  уехал  на  машине
мадам. Я доложу о случившемся в Эгльтон.
   И на велосипеде покатил в деревню.

   В половине седьмого Клод Лебель позвонил в Эгльтон комиссару Валентину.
   - Что нового, Валентин?
   - Пока ничего, - ответил тот. - Мы перекрыли все  дороги  в  окрестностях
Эгльтона. Должно быть, он неподалеку от города, если только не успел  уехать
раньше. И никак не объявится этот чертов таксист, который вез его в  пятницу
утром. Его повсюду ищут... Подождите минуту, еще одно донесение.
   До Лебеля долетали звуки разговора Валентина по другому  телефону.  Затем
он вернулся на связь с Парижем.
   - Ну и дела здесь творятся. Совершено убийство.
   - Где? - оживился Лебель.
   - В замке неподалеку. Позвонил местный жандарм.
   - Кого убили?
   -  Женщину.  Жену  владельца  замка.  Одну  секунду...  Баронессу  де  ла
Шалоньер.
   Карон заметил, как побледнел Лебель.
   - Валентин, слушайте меня, это он. Он уже уехал из замка?
   Последовала пауза, Валентин спросил об этом у жандарма.
   -  Да,  еще  утром,  на  машине  баронессы.  Маленьком  "рено".  Садовник
обнаружил тело еще в полдень, но решил, что  баронесса  спит.  Только  около
четырех он залез в спальню через окно и понял, что она мертва.
   - У вас есть описание и номерной знак машины? - спросил Лебель.
   - Да.
   - Тогда объявите общий розыск. Секретностью можно пренебречь.  Теперь  мы
ищем убийцу баронессы де ла Шалоньер. Мы организуем поиск по всей стране, но
постарайтесь взять его след с места преступления. Важно определить, куда  он
направился.
   - Хорошо, комиссар. Теперь-то мы знаем, что нужно делать.
   Лебель положил трубку.
   - Мой бог, я старею. Баронесса де ла Шалоньер находилась в отеле "Серф" в
ночь, когда там был Шакал.
   В 7.30 полицейский, обходивший  свой  участок,  нашел  машину  баронессы,
стоящую у тротуара на тихой улочке Тюля. В 7.45 он  вернулся  в  комиссариат
города, в 7.55 из Тюля позвонили Валентину, чтобы сообщить о находке. В 8.05
комиссар Оверни связался с Лебелем.
   - В пятистах метрах от железнодорожной станции, - доложил он.
   - У вас есть расписание поездов?
   - Да, где-то было.
   - Скажите мне время отправления из Тюля парижского  поезда  и  время  его
прибытия на Аустерлицкий вокзал. Ради бога, поторопитесь.
   До него донеслись приглушенные голоса.
   - Два поезда в день, - наконец ответил Валентин. - Первый  отходит  около
часа и должен быть в Париже... ага, в десять минут девятого.
   Лебель бросил трубку и метнулся к двери, на ходу  крикнув  Карону,  чтобы
тот следовал за ним.
   Экспресс прибыл на Аустерлицкий вокзал точно по расписанию, в 8.10.  Едва
он остановился, как раскрылись двери купе. Пассажиры высыпали на  платформу.
Одни обнимались с  встречающими  друзьями  и  родственниками,  другие  сразу
потянулись к стоянке такси. Среди них был  и  седовласый  пастор.  Одним  из
первых он достиг стоянки и  поставил  два  чемодана  и  саквояж  в  багажник
"мерседеса".
   Водитель включил счетчик, и такси тронулось  с  места.  На  привокзальной
площади дорога образовывала полукруг, оканчивающийся  двумя  воротами.  Одни
служили для въезда, другие - для выезда. У самых выездных ворот  водитель  и
пассажир услышали вой полицейских сирен, приближающихся с  каждой  секундой.
Когда они проехали ворота и водитель затормозил у поворота на улицу,  ожидая
просвета в транспортном потоке, к зданию вокзала  подкатили  три  патрульные
машины и два черных автобуса с решетками на окнах.
   - Похоже, сегодня эти засранцы решили потрудиться, - буркнул водитель.  -
Куда ехать, господин аббат?
   Пастор дал ему адрес небольшого отеля на набережной Гранд Огюстен.

   Клод Лебель вернулся в свой кабинет  в  девять  часов.  На  столе  лежала
записка с просьбой позвонить комиссару Валентину в Тюль. Он связался  с  ним
через пять минут. Пока Валентин говорил, Лебель делал пометки в блокноте.
   - Вы сняли отпечатки пальцев в машине? - спросил Лебель.
   - Конечно, и в комнате замка. Их сотни, одни и те же.
   - Переправьте их в Париж как можно быстрее.
   - Сделаем. Вы хотите, чтобы я прислал и того парня из КРС, что дежурил на
железнодорожной платформе в Тюле?
   - Нет, благодарю, едва ли он что-то добавит к тому,  что  уже  рассказал.
Спасибо за помощь, Валентин. Можете отозвать своих ребят. Он теперь на нашей
территории. Тут уж мы разберемся сами.
   - Вы уверены, что это датский пастор? -  спросил  Валентин.  -  Возможно,
совпадение.
   - Нет, - ответил Лебель,  -  это  он.  Он  выбросил  один  из  чемоданов,
наверное, вы найдете его в какой-нибудь реке или ложбине между От Шалоньер и
Тюлем. Но описание остальных вещей совпадает с тем, что у нас есть. Это  он,
можете не сомневаться, - и положил трубку.
   - Пастор, - с горечью пожаловался он Карону. -  Датский  пастор.  Фамилия
неизвестна, этот парень из КРС, которому он предъявил паспорт,  не  запомнил
ее. Человеческий фактор, всегда человеческий фактор. Водитель такси спит  на
обочине дороги, садовник боится побеспокоить хозяйку, которая целый день  не
встает с кровати, полицейский не может запомнить фамилию в паспорте. Одно  я
знаю наверняка, Люсьен, это мое последнее  дело.  Я  слишком  стар.  Стар  и
медлителен.  Вызовите  мне  машину,  пожалуйста.  Пора  ехать  на   вечернюю
экзекуцию.
   Совещание в министерстве  внутренних  дел  проходило  напряженно.  Лебель
доложил  о  перипетиях  прошедших  суток:  поисках,  приведших  в   Эгльтон,
пропавшем водителе такси, убийстве  в  замке,  высоком  седовласом  пасторе,
севшем в Тюле на парижский поезд.
   - Короче говоря, - едко заметил Сен-Клер, когда Лебель закончил, - убийца
уже в Париже, с новой фамилией и  внешностью.  Похоже,  вы  опять  потерпели
неудачу, мой дорогой комиссар.
   - Давайте подождем с упреками, - вмешался министр.  -  Сколько  в  Париже
датчан?
   - Вероятно, несколько сот, господин министр.
   - Мы можем их проверить?
   - Только утром, когда гостевые карточки привезут в префектуру полиции,  -
ответил Лебель.
   - Я могу организовать сбор карточек в полночь, в два и четыре часа  утра,
- подал голос префект полиции. - В  графе  "профессия"  он  должен  написать
"священнослужитель", иначе у портье возникнут подозрения.
   Вокруг стола замелькали улыбки.
   - Скорее всего, он прикроет жесткий воротник шарфом или снимет  его,  так
что в графе "профессия" будет указано совсем  другое,  -  эти  слова  Лебеля
стоили ему нескольких мрачных взглядов.
   - В таком случае остается только одно, -  министр  встал.  -  Я  еще  раз
попытаюсь встретиться с президентом и попрошу его отменить все появления  на
публике до тех пор, пока мы не найдем и не обезвредим этого человека. А пока
позаботимся   о   том,   чтобы   с   утра   проверили   каждого   датчанина,
зарегистрировавшегося  в  отелях  Парижа  этим  вечером  и  ночью.  Я   могу
положиться в этом на вас, комиссар? Господин префект полиции?
   Лебель и Карон кивнули.
   - На сегодня все, господа.
   - Более всего меня бесит, - жаловался Лебель Карону, вернувшись в кабинет
после совещания,  -  их  нежелание  признать,  что  дело  не  только  в  его
удачливости и нашей глупости. Да, ему везет, но он и чертовски  умен.  А  от
нас постоянно отворачивается удача, и мы допускаем ошибки. В том числе и  я.
Но одного обстоятельства они не учитывают. Дважды мы разминулись  с  ним  на
самую малость. Сначала он уехал  из  Гапа  на  перекрашенной  машине.  Затем
покинул замок, убив любовницу, сразу после того,  как  мы  нашли  машину.  И
каждый раз это происходило утром, после того как я заявлял  в  министерстве,
что он у нас в руках и мы  надеемся  схватить  его  в  ближайшие  двенадцать
часов.  Люсьен,  мой  дорогой  друг,  я  думаю,  пора  воспользоваться  моей
неограниченной властью и организовать прослушивание телефонных разговоров.
   Он стоял у окна и  смотрел  на  другой  берег  лениво  текущей  Сены,  на
Латинский квартал, где ярко горели окна и громко смеялись парижане.
   В трехстах ярдах от него высокий мужчина всматривался сквозь летнюю  ночь
в громаду здания Полис Жюдисер, слева от подсвеченных  шпилей  Нотр-Дам.  Он
был в черных брюках и ботинках, шелковая водолазка скрывала белую рубашку  и
манишку. Он курил  длинную  английскую  сигарету  с  фильтром,  и  его  лицо
казалось слишком молодым для седых волос.
   Не подозревая об этом, они смотрели друг на друга с разных берегов  Сены,
а в это время часы на церквах Парижа возвестили о приходе 22 августа.

   Часть 3
   АНАТОМИЯ УБИЙСТВА


   г л а в а 1 9
   Выспаться Клоду Лебелю не удалось. В 1.30, когда он  едва  заснул,  Карон
потряс его за плечо.
   - Шеф, извините, пожалуйста, но меня осенило. Этот парень, Шакал, у  него
датский паспорт, так?
   Лебель сел, сбрасывая остатки сонливости.
   - Продолжайте.
   - Где-то он его взял. Или подделал, или украл. Но раз паспорт  потребовал
изменения облика, выходит, он его украл.
   - Логично. Продолжайте.
   - Если не считать его разведывательной поездки в Париж в июле,  остальное
время он находился в Лондоне. Скорее всего, паспорт украден в одном из  этих
городов. А что делает датчанин, если он потерял или у него  украли  паспорт?
Идет в свое посольство.
   Лебель даже подпрыгнул.
   - Иногда, мой дорогой Карон, я думаю, что вы  далеко  пойдете.  Соедините
меня с суперинтендантом Томасом, а потом  с  генеральным  консулом  Дании  в
Париже. В таком порядке.
   Следующий час он провел у телефона и убедил обоих мужчин покинуть  теплые
постели и вернуться в рабочие кабинеты. Сам Лебель около  трех  часов  снова
прилег на раскладушку, но уже в четыре ему позвонили из префектуры  полиции,
чтобы сказать, что среди гостевых карточек,  собранных  в  отелях  Парижа  в
полночь и в два часа утра,  датчанами  заполнено  более  980,  и  сейчас  их
сортируют по категориям "возможно", "вероятно" и "прочие".
   В шесть часов, когда он пил кофе, позвонили  технические  специалисты  из
ДСТ, получившие его указания сразу после полуночи. Заброшенная ими  сеть  не
осталась  пустой.  Лебель  вызвал  машину  и  вместе  с  Кароном  поехал   в
коммуникационный центр, чтобы прослушать запись на магнитофонной ленте.
   Она  началась  с  громкого   щелчка,   за   которым   последовала   серия
потрескиваний, словно кто-то набирал номер. Потом долгие гудки  и  еще  один
щелчок: на другом конце провода сняли трубку.
   - Алле? - произнес хриплый голос.
   - Говорит Жаклин, - женский голос.
   - Говорит Вальми, - мужской.
   - Они знают, что он - датский пастор.  Они  проверяют  гостевые  карточки
датчан по всем отелям Парижа, собирая их в полночь,  в  два  и  четыре  часа
утра. Потом они до-просят каждого датчанина.
   - Благодарю, - ответил мужчина после короткой паузы и положил трубку.
   То же сделала и женщина.
   Лебель долго смотрел на вращающуюся бобину.
   - Вы знаете номер, по которому она звонила?
   - Да, мы можем определить его по времени возвращения  диска  в  начальное
положение после набора той или иной цифры,  -  ответил  связист.  -  Молитор
5901.
   - Адрес у вас есть?
   Связист протянул Лебелю полоску бумаги. Комиссар взглянул на нее.
   - Пошли, Люсьен. Пора нам побеседовать с господином Вальми.

   В дверь постучали в семь часов  утра.  Школьный  учитель  варил  кофе  на
газовой плите. Нахмурившись, он вы-ключил  газ  и  пересек  гостиную,  чтобы
открыть дверь. На пороге стояли четверо. Он сразу понял,  кто  они  и  зачем
пришли. Двое дюжих полицейских едва не набросились на него, но их  остановил
низенький мужчина в штатском.
   - Мы прослушивали телефоны, - буднично объясн