елегко, сняли с
него пиджак и галстук и  расстегнули  рубашку. Выглядел он ужасно, дышал  с
трудом, но хуже ему не становилось. Он пришел в сознание, и к нему сразу же
вернулся ужас.
      -- Ублюдки... -- прошептал он. Лежавший около двери ванной Йен засто-
нал и попытался подняться. Стивен помог ему встать и усадил на диван.
      Склянка валялась на ковре у их ног, и  Стивен автоматически нагнулся,
чтобы поднять ее.
      -- Не  трогайте! -- испуганно воскликнул  я. -- Стивен,  не касайтесь
ее. Это смерть!
      -- Но она пуста.
      -- Сомневаюсь, -- возразил я. --  К тому же, думаю, будет вполне дос-
таточно нескольких  капель. -- Я поднял стул и  поставил его над пузырьком.
-- Пока что сделаем так... И смотрите, чтобы Йен не дотронулся.
      Я повернулся к Малкольму. Он дышал  чуть ровнее, но все равно с боль-
шим трудом.
      -- Как вызвать врача? -- спросил я.
      Стивен испуганно взглянул на меня. Я расценил его  взгляд как нежела-
ние связываться с советскими официальными лицами, но он  наклонился к теле-
фону и несколько раз повернул диск.
      -- Скажите им, чтобы врач взял налоксон.
      Он дважды  повторил название и произнес его по  буквам, но, когда за-
кончил разговор, вид у него был обескураженный.
      -- Она сказала, что доктор будет, а вот насчет налоксона...  Она ска-
зала, что доктор сам знает, что принести. Безнадежно. Сплошные запреты. Чем
больше настаиваешь, тем больше им хочется показать зубы...
      -- Рэндолл... -- слабым голосом прохрипел Малкольм.
      -- Да? -- Я нагнулся над ним, чтобы лучше слышать.
      -- Достань... этих ублюдков...
      Я глубоко вздохнул.
      -- Почему они облили вас, а не меня?
      Мне показалось,  что он  услышал и понял меня, но  не ответил. На его
лицо внезапно выступили крупные капли пота, и он вновь начал задыхаться.
      Я набрал в шприц налоксон из второй ампулы и сделал инъекцию в бедро.
Сразу же  последовала не слишком  сильная, но все-таки заметная реакция. Он
вновь начал дышать, правда, пугающе слабо.
      -- Ублюдки ... сказали... я... обманул их.
      -- Что это значит?
      -- Я продал им...  информацию.  Они сказали... что она... полезная...
Деньги.
      -- Много они вам заплатили? -- спросил я.
      -- Пятьдесят... тысяч...
      -- Фунтов?
      -- Боже... ну конечно... Сегодня  вечером...  они  сказали... я обма-
нул... Я  сказал... чтобы они  пришли... разделаться с тобой... слишком ум-
ный... к половине седьмого... Не знал... что Йен... будет здесь...
      Я сообразил, что, обнаружив меня в компании Йена и Стивена,  он попы-
тался поскорее уйти и предупредить своих друзей. Хотя никто не мог сказать,
что из этого последовало бы. Возможно,  его все равно убили бы. Друзья Мал-
кольма Херрика были непредсказуемы, как молния.
      Я прошел в ванную, набрал полстакана воды и попытался влить Малкольму
в рот. Он лишь слегка смочил губы. Похоже, это было все, чего он хотел.
      Посмотрев на часы, я увидел, что с момента второй инъекции прошло две
минуты, а с момента первой -- четыре. Эти незаметные промежутки времени ка-
зались мне годами.
      Йен быстро  пришел в себя и начал  задавать вопросы.  Я же подумал  о
другом. Окружающие не могли не слышать шума. Почему они не попытались выяс-
нить, что  случилось? Никто не слышал крика Малкольма...  или не обратил на
него внимания. Я-то подумал, что этот вопль был слышен в Кремле. Когда мик-
рофоны выключены, стены становятся непроницаемыми.
      Малкольм снова потерял сознание и начал задыхаться. Я угрюмо ввел ему
содержимое последней  ампулы. Налоксона больше не было. В  случае чего ни у
кого из нас не оставалось шансов на спасение.


      ГЛАВА 16

      И опять Херрик слегка ожил. Опять к нему вернулось сознание, и он на-
чал дышать. Но кожа его оставалась мертвеннобледной, а зрачки были не боль-
ше булавочной головки.
      -- У меня.... голова... кружится, -- запинаясь проговорил он.
      Я смочил его губы водой и небрежно спросил:
      -- А кто облил Ганса Крамера, вы сами или ваши друзья?
      -- Бог... с тобой... па... парень... Я не... убийца...
      -- А лошадиный фургон?
      -- Хотел... только сбить... напугать... чтобы домой... уехал... -- он
отхлебнул крошечный глоток воды. --Думал...  что  ты...  не решишься... ос-
таться.
      -- Зато ваши друзья не шутили, -- заметил я. -- Ни на улице Горького,
ни на набережной.
      -- Они сказали... слишком  опасно...  с помощью Кропоткина... ты смо-
жешь... разобраться...
      -- Угу...  А что они  сказали, когда  им стало известно,  что я  знаю
предсмертные слова Ганса Крамера?
      -- Проклятый мальчишка... Миша...
      -- Яд, не оставляющий следов, придумали вы или Крамер? -- продолжал я
допрос.
      -- Я случайно...  узнал... Гансу поручил... украсть... -- Херрик сде-
лал  слабую  попытку  ухмыльнуться.  -- Безмозглый ублюдок...  я  подставил
его... Он сделал это... просто так... ради своих... идеалов...
      -- И он отправился в Гейдельбергскую клинику? -- уточнил я.
      -- Боже... -- Несмотря на то, что он решил все  рассказать, журналист
оказался неприятно удивлен. -- В факсе... опасался... но думал... ты не за-
метишь... Они не хотели... чтобы ты... прочел...
      -- Но почему они убили Ганса? Он же помогал вам!
      Херрик явно устал. Его голос становился все слабее, дышал он  редко и
очень слабо.
      -- Следы... спрятать...
      Йен встал и подошел к кровати. С момента нападения он впервые посмот-
рел в  лицо Малкольму. От  потрясения его лицо потеряло привычную бесстрас-
тность.
      -- Послушайте, Рэндолл, -- взволнованно  сказал  он,  -- оставьте эти
вопросы до  тех  пор,  пока ему не станет получше. Что бы он ни сделал, это
может потерпеть.
      Он понятия не имеет, с чем  мы имеем дело, подумал я. Но объяснять не
было времени.
      Я  дал Малкольму  еще  немного воды. После  вмешательства  Йена он  о
чем-то задумался и, видимо, уже сожалел, что так много наговорил. В его су-
женных зрачках вновь загорелся отблеск ненависти, а когда я убрал  стакан с
водой от его губ, на лице появилось подобие обычного упрямства.
      -- Как их зовут? -- спросил я. -- Какой они национальности?
      -- Пошел... в задницу...
      -- Рэндолл! -- воскликнул Йен, -- неужели не хватит с него?
      -- Один из них был Алеша,  -- сказал Стивен. Он осторожно обошел стул
и встал рядом с нами. -- Вы что, не слышали? Малкольм называл одного из них
Алешей.
      С кровати послышалось подобие смеха. Лицо  журналиста исказила грима-
са. Но его голос -- вернее, шепот -- был полон злобы.
      --Алеша еще... прикончит... тебя... па... парень...
      Стивен недоверчиво посмотрел на лежавшего.
      -- Но ведь это ваш  приятель  старался вас убить. А Рэндолл  пытается
спасти вас.
      -- Черта лысого!
      -- У него мысли путаются, -- сказал я. -- Хватит.
      -- Боже... -- простонал Малкольм. -- Тошнит...
      Стивен быстро оглянулся в поисках  какого-нибудь  сосуда,  но  ничего
подходящего в комнате не оказалось. Впрочем, ничего и не было нужно.
      Херрик дышал все слабее и слабее.  Я взял его за запястье, но не смог
нащупать пульс. Его глаза медленно закрылись.
      -- Надо что-то делать! -- воскликнул Йен.
      -- Можно попробовать искусственное дыхание, -- ответил я, -- но толь-
ко не изо рта в рот.
      -- Почему?
      -- Ему плеснули отраву в лицо... Мы не можем так рисковать.
      -- Вы хотите сказать, что он умирает? --  недоверчиво спросил Стивен.
-- Несмотря ни на что?
      Йен энергично принялся сводить и разводить  руки Малкольма, используя
старый метод искусственного дыхания. Он не мог допустить,  чтобы для спасе-
ния умирающего не было сделано все возможное.
      Цвет шеи, рук и обнаженной груди  Малкольма  из  сероватоголубого  на
глазах менялся на индиго. Лишь лицо оставалось бледным.
      Йен теперь с  силой нажимал ему  на грудь, пытаясь  заставить  легкие
втянуть хоть немного воздуха. Мы со Стивеном молча наблюдали. Казалось, что
мы стоим так уже несколько часов.
      Я не пытался остановить Йена. Он должен был сам решить, когда следует
прекратить бесплодные попытки. Наконец почувствовав, что тело Малкольма пе-
рестало отзываться на все усилия вернуть  ему жизнь, Йен опустил руки и по-
вернулся к нам. Его лицо было непроницаемым, как у сфинкса.
      -- Он умер, -- утвердительно сказал Янг.
      -- Да.
      Наступила длительная пауза. Никто из  нас  не  мог решиться высказать
вслух свои  мысли, хотя думали мы об одном и том же. В конце концов загово-
рил Йен.
      -- Скоро здесь будет доктор. Что мы ему скажем?
      -- Сердечный приступ? -- пробормотал я. Остальные кивнули.
      -- Тогда давайте приберем здесь, -- предложил я,  оглядывая поле бит-
вы. -- Что нам крайне необходимо, так это резиновые перчатки.
      Стеклянный пузырек  так и лежал под стулом. Я  подумал, что его нужно
положить в стакан, и оглянулся в поисках длинной ложки, подходящей  для то-
го, чтобы поужинать с дьяволом. В это время Стивен вытащил из кармана паль-
то покупки, которые утром сделал в аптеке.
      -- А что вы скажете об этом? -- спросил он. -- Это вполне герметично.
      В иной ситуации я только рассмеялся бы в ответ на его предложение. Но
сейчас было не до  смеха. Я совершенно серьезно надел на пальцы  левой руки
презервативы, затянув их резинками вокруг суставов.
      Стивен запротестовал. Раз это  его  презервативы, значит, он и должен
ими пользоваться. Тем более что  мне  трудно работать левой рукой. Я  велел
ему заткнуться и заниматься своим делом. А это -- мое  дело,  добавил я про
себя.
      Стивен убрал стул. Я встал на колени, постарался проникнуться уверен-
ностью в непроницаемости моей импровизированной перчатки,  поднял пузырек и
поставил его в стакан.
      Надо признаться, что во рту у меня мгновенно пересохло.
      Лежа на боку, пузырек казался пустым, но когда я поставил  его верти-
кально, оказалось,  что в нем еще  осталась примерно десертная  ложка блед-
но-золотистой жидкости. Бледное золото... цвет смерти.
      -- Где-то должна валяться крышка, -- напомнил я. -- Только  не касай-
тесь ее руками.
      Йен обнаружил крышку под диваном. Он слегка приподнял диван, а  я из-
влек маленький колпачок и положил его в стакан рядом со склянкой.
      -- И что вы собираетесь со всем этим делать? -- спросил Стивен, с по-
нятным опасением глядевший на содержимое стакана.
      -- Вымыть.
      Я поставил стакан посреди ванны, заткнул слив и  повернул краны. Хлы-
нувшая вода скоро закрыла стакан, но стеклянный пузырек упрямо не желал то-
нуть. Он плавал на поверхности, словно детская игрушка, и не  хотел расста-
ваться со своим смертоносным грузом. Кончиком пальца я помог ему погрузить-
ся в воду.
      Потом я завернул краны. Зубной щеткой поболтал пузырек в воде  и, вы-
дернув пробку, выпустил воду. Когда она сошла, на белой эмали  лежали вымы-
тые и безопасные пузырек, крышка и стакан. Я вынул их  из  ванны, положил в
раковину и на всякий случай снова залил водой.
      После этого я  осторожно снял с  пальцев презервативы, спустил  их  в
унитаз и только тогда позволил себе спокойно вздохнуть.
      Тем временем Стивен  и Йен восстановили  порядок в комнате.  Шприц  и
пустые ампулы были убраны.  Две  половинки матрешки соединены. Разбитая бу-
тылка и осколки  исчезли. Стул спокойно стоял перед туалетным столиком-пол-
кой, которую украшал магнитофон. Чемоданы  скрылись  в  платяном шкафу. Все
опрятно, спокойно и невинно.
      И  Малкольм...  Малкольм молча лежал на кровати. Застегнутая  доверху
рубашка была аккуратно заправлена в брюки. Пиджак и галстук лежали на дива-
не, но не небрежно скомканные, а аккуратно свернутые.  Мертвый Малкольм был
куда более миролюбив, чем когда находился при смерти.
      Русский врач не выказал никаких эмоций и с выражением привычной скуки
на лице  выполнил бюрократические формальности.  Стивен и Йен сочли, что он
был крайне невысокого мнения  об  иностранцах, которые отбрасывали копыта в
субботу вечером, когда деятельность государственных служб прекращается.
      Когда нам порекомендовали  выйти из комнаты, мы расположились в крес-
лах лифтового холла. Коренастая  дама,  дежурившая за столом, несколько раз
приходила и уходила. Стивен спросил, не раздражает ли ее работа.
      Она спокойно ответила, что здесь мало что происходит, а вообще работа
есть работа.  Стивен перевел мне вопрос и ответ,  и мы сочувственно кивнули
даме. Скорее всего, когда заявились друзья Малкольма, ее не было на месте.
      Доктор не выказывал  никаких подозрений. В Англии заключение о смерти
Ганса Крамера от сердечного приступа подтвердилось даже после вскрытия тру-
па. При  удачном стечении обстоятельств  здесь можно было ожидать такого же
результата. Доктор ничего не сказал о нашей просьбе взять с собой налоксон.
Очевидно, ему просто-напросто ее не передали. Как оказалось, к счастью.
      У Йена от выпитой водки и сотрясения мозга разыгралась сильнейшая го-
ловная боль. Он сидел с закрытыми  глазами и чуть слышно стонал. Стивен ба-
рабанил пальцами по подлокотнику. Я кашлял. Вокруг ходило  много хмурых лю-
дей. Кто-то из них в конце концов позволил нам войти  в  комнату. Стивену и
Йену следовало забрать одежду, а  мне  собрать вещи и перебраться в  другой
номер.
      Стонущий Йен сразу же ушел домой, а Стивен помог мне  перетащить вещи
на пятнадцатый этаж. Новая комната выходила на ту же сторону, но в ней пре-
обладали другие цвета, да на кровати не было тела, накрытого простыней.
      Стивен обвел стены взглядом и приложил палец ко рту. Я кивнул. Игры с
магнитофоном казались сейчас неуместными. Мы сделали пару подходящих к слу-
чаю сокрушенных замечаний насчет больного  сердца  и  внезапных приступов и
оставили все как есть.
      Я успел заметить, что во время нашей торопливой  уборки Стивен собрал
все  разбитые  стекла,  ампулы и шприц, завернул их в халат и засунул в мой
чемодан. По дороге на пятнадцатый этаж мы успели в нескольких  словах дого-
вориться, что  выбросим все это  при первой возможности. Поэтому мы сложили
все осколки  в первый, самый  большой кокон новой матрешки, поставив вторую
куколку вместе со всеми остальными на полку. Положив полную мусора матрешку
в сетчатую сумку-авоську, мы взяли магнитофон и спокойно вышли из комнаты.
      Дама, охранявшая пятнадцатый  этаж, посмотрела на нас без всякого ин-
тереса. Ожидая лифт, мы улыбнулись ей, но она, видимо, не привыкла отвечать
улыбкой на улыбку.
      Без всяких хлопот мы спустились на первый этаж. Неторопливо прошагали
через вестибюль к двери и вышли  на улицу мимо толпы людей, чьим единствен-
ным занятием было наблюдение.
      Сели в такси и, не глядя по сторонам, доехали до университета.
       Здесь не было ни единого укромного места, где можно было  бы успоко-
иться и прийти в себя. Когда мы со Стивеном у него в комнате сняли пальто и
шапки, нас  обоих трясло. Нужно было о чем-то  говорить. Пожалуй, никогда в
жизни мне не было так трудно предаваться пустой болтовне. Голова была заби-
та ужасами сегодняшнего вечера, но магнитофон недвусмысленно показывал, что
мы были в комнате не одни. Не имея возможности хоть как-то разрядить напря-
жение, мы  чувствовали себя настолько неуютно,  что не могли  смотреть друг
другу в глаза. В конце концов Стивен с еле сдерживаемой яростью заявил, что
сейчас поставит чай и вытряхнет матрешку в общее мусорное ведро. Я же вышел
в коридор и позвонил Юрию Шулицкому.


      ГЛАВА 17

      В воскресенье утром я ждал Юрия у гостиницы  "Националь". Было девять
часов. Декабрьское небо было пасмурным,  свет  еле  пробивался сквозь гряз-
но-серые облака.
      Ночью опять шел снег, улицы еще не успели расчистить. Все было покры-
то белой  пеленой. Точь-в-точь как  вчера вечером тело Малкольма Херрика на
кровати в номере гостиницы. Настроение у меня было на той же отметке, что и
наружный термометр.
      Подлетела золотая коробочка. Я быстро проскользнул на сиденье рядом с
водителем и зашелся в приступе кашля.
      -- Заболели? -- поинтересовался Шулицкий, дергая  ручку коробки пере-
дач с такой силой, словно там стояли титановые шестерни.
      На языке крутилось "готовлюсь к смерти", но я счел эту шутку неостро-
умной.
      -- Вы сказали, -- сменил тему  Юрий, -- что хотите поговорить с чело-
веком, занимающим достаточно высокое положение.
      Голос с уже хорошо знакомым мне акцентом заглушал шум двигателя. Меш-
ки под глазами по сравнению  с  прошлой встречей набрякли еще больше,  Юрий
сам казался нездоровым. Верхняя губа дергалась чаще. Он привычным движением
одной рукой щелкнул зажигалкой,  прикурил  сигарету и глубоко затянулся. На
лбу у него выступил обильный пот.
      Он, как и я, был одет в строгий костюм со  свежей  сорочкой и галсту-
ком. Но, в отличие от меня, заметно нервничал. Я подумал, что он решился на
отчаянный шаг и не знает толком, к чему тот приведет.
      -- Вы встретитесь с генерал-майором. Это очень большая фигура.
      Я был  поражен. Накануне я  обратился к Шулицкому с просьбой устроить
мне встречу с представителем официальных кругов  достаточно высокого ранга,
чтобы  принимать  самостоятельные решения. Правда, мне казалось, что  такой
персоны не окажется во всей  иерархии  власти.  Советские порядки позволяли
действовать только после  консультаций.  Как здесь шутили, "после заседания
комитета было принято  решение сказать "нет". Официальные лица всячески из-
бегали единоличных решений из боязни совершить ошибку.
      -- Куда мы едем? -- спросил я.
      -- В Дом архитекторов.
      Значит, даже генерал-майор не хотел  рисковать,  встречаясь  со  мной
официально.
      -- Он не назвал своего имени  и просил, чтобы вы обращались к нему по
званию: генерал.
      -- Очень хорошо.
      Некоторое время мы ехали молча. Я  покашливал  и  вспоминал  минувшую
ночь. Я провел ее за составлением письма. Как ни странно, это оказалось тя-
желой работой, поскольку я был  не  в состоянии нормально держать ручку.  В
горячке боя  я  схватил  стул и даже сумел им размахивать и бить, но к ночи
нервное возбуждение спало,  и боль вернулась. Утром, когда Стивен, расстав-
шись с Гудрун, явился в свою комнату, я дал ему прочесть подготовленный ме-
морандум. Факс, из-за которого я чуть  не расстался с жизнью, формулу и две
страницы из записной книжки Малкольма я поло жил в большой конверт.
      Стивен прочел  мои записи  до конца и, не говоря  ни слова, поднял на
меня глаза.
      -- Мы знаем, куда вносить деньги на страховку, -- криво  улыбнулся я,
пытаясь имитировать русский акцент.
      С этими словами я положил в  тот же конверт свои заметки и написал на
конверте имя и титул принца. Стивен  еще выше вздернул брови. Потом я обвел
взглядом стены, мы молча вышли и спустились по лестнице.
      -- Если товарищи  окажутся настолько не приветливы, что отправят меня
в тюрьму,  -- сказал я когда мы оказались на улице, -- завтра с самого утра
летите в посольство и добейтесь личной встречи с  Оливером Уотерменом. Объ-
ясните, какие кары обрушатся на его голову, если он немедленно  не отправит
это письмо по назначению дипломатической почтой.
      -- А я слышал о письме,  которое должно было быть доставлено в Москву
этой самой дипломатической почтой,  но  оказалось в Улан-Баторе, -- ободрил
меня Стивен.
      -- Многообещающая возможность.
      -- А еще говорят, что здание на Лубянке имеет семь  подземных этажей,
-- не унимался Стивен.
      -- Благодарю за ценные сведения.
      -- Не ходите, -- без обиняков сказал он.
      -- Загляните на ленч в гостиницу "Интурист", -- ответил я. -- Там по-
дают прекрасное мороженое.
      Юрий на скорости завернул за угол. Машину занесло, и он резким движе-
нием руля выровнял автомобиль.
      -- Юрий, это вы прислали Кропоткину страницу из  записной книжки Мал-
кольма? -- спросил я.
      Шулицкий уро