Хьюдж-Беккет продолжают молча изучать свои руки.
      -- Желаете ли вы мне успеха?
      Он перевел взгляд на  мое лицо с таким видом, будто оторвал  от земли
двухтонную тяжесть.
      -- Я был бы  рад, если бы вы осознали, что обеспечение  лорду Фаррин-
гфорду  возможности  выступить на Олимпиаде означает всего-навсего, что  он
получит шанс доказать, что он сам  или его лошадь достаточно хороши. Но это
не тот предмет,  ради которого мы  хотели бы пожертвовать  хоть  чем-нибудь
из... э-э... деловых отношений с Советским  Союзом. На самом деле мы не хо-
тели бы оказаться, в Положении, когда нам пришлось бы приносить извинения.
      -- Тогда просто чудо, что вы уговаривали меня поехать в Москву.
      -- Этого хотел принц?
      -- И он обратился к вам?
      Хьюдж-Беккет чопорно поджал губы.
      -- Это была вовсе  не безосновательная просьба. Но если бы все  мы не
одобряли данное вам поручение, то отказались бы от любой помощи.
      -- Ну ладно, -- сказал я, поднимаясь и рассовывая бумаги по карманам.
      -- Я  понял, что вы  стремитесь избежать впечатления, будто не счита-
етесь с  желаниями члена королевской семьи. Поэтому вы  хотите, чтобы я по-
ехал, задал несколько беспредметных  вопросов  и получил на них бессодержа-
тельные ответы. В итоге принц воздержится от покупки немецкой лошади, Джон-
ни Фаррингфорд не будет включен в команду и никому не потребуется для этого
пальцем шевельнуть.
      Он окинул  меня  взглядом,  полным мировой скорби высокопоставленного
государственного служащего.
      -- Мы забронировали для вас комнату  на две недели, -- сообщил он, --
но, конечно, вы можете вернуться раньше, если захотите.
      -- Спасибо.
      --  Если вы  прочтете  этот список, то  увидите,  что мы  приготовили
один-другой: э-э: контакт, который может пригодиться.
      Я пробежал  глазами короткий список, возглавляемый британским посоль-
ством. Набережная Мориса Тореза, 12.
      -- Одна из следующих фамилий принадлежит человеку, имеющему отношение
к подготовке советской команды по многоборью.
      Я был приятно удивлен.
      -- Что ж, это уже лучше.
      Хьюдж-Беккет улыбнулся не без оттенка самодовольства.
      -- Мы не такие  уж бездельники, какими вы нас считаете. --  Он откаш-
лялся. -- Последнее имя в этом списке --  студент Московского университета.
Он англичанин и приехал туда на  год по обмену. Конечно, он говорит по-рус-
ски. Мы предупредили его о вашем приезде. Он пригодится, если  вам потребу-
ется переводчик, но мы просим вас  не делать ничего такого, что помешало бы
ему закончить учебный год.
      -- Поскольку он важнее лошадей?
      Хьюдж-Беккет одарил меня натянутой холодной улыбкой.
      -- Большинство вещей важнее лошадей, -- подтвердил он.
      Согласно билету, полученному от Хьюдж-Беккета, уже  на следующий день
я удобно расположился в первом  салоне  самолета  Аэрофлота, который должен
был приземлиться в шесть часов вечера по местному времени. Большинство моих
соседей составляли чернокожие. Наверно, кубинцы, лениво  подумал  я.  Но  в
этом изменчивом мире они могли оказаться откуда угодно: нынешние противники
завтра становятся союзниками. Они были  одеты  в  прекрасно сшитые костюмы,
белые рубашки и элегантные галстуки, близ трапа самолета их ждали длиннющие
лимузины. Менее значительным  персонам  предстояло пройти через обычную им-
миграционную процедуру,  но у меня  здесь не возникло ни малейшей задержки.
Таможенник сделал мне разрешающий  жест,  словно я нисколько не интересовал
его, хотя  за соседней стойкой  буквально набросились на мужчину моего воз-
раста. Таможенники читали  каждый  клочок бумаги, выворачивали все карманы,
рассматривали швы подкладки чемодана. Объект внимания стойко и спокойно все
переносил. Он не протестовал, не возмущался, даже, как мне показалось, вов-
се не волновался.  Когда  я проходил мимо, один  из  таможенников взял пару
трусов и принялся тщательно ощупывать резинку
      Только я успел подумать, не взять ли такси, как проблема отпала, пос-
кольку, оказывается, меня тоже ожидали. Девушка в коричневом  пальто и жел-
то-коричневой вязаной шапочке внимательно посмотрела на меня и спросила:
      -- Мистер Дрю?
      Угадав по моей реакции, что обратилась по адресу, она представилась:
      -- Меня зовут Наташа, я из "Интуриста". Мы позаботимся о вас, пока вы
будете в Москве. В гостиницу мы  отвезем вас на машине. -- Она обернулась к
женщине чуть постарше, стоявшей в двух шагах. -- Моя коллега Анна.
      -- Как мило с вашей стороны проявить такую заботу, --  вежливо сказал
я. -- Как вы меня узнали?
      Наташа деловито взглянула в зажатую в кулаке бумажку.
      -- Англичанин, тридцати двух лет, темные волнистые волосы, очки с за-
темненными коричневыми стеклами, без бороды и усов, хорошо одет.
      -- Автомобиль на улице,  -- перебила Анна. Я подумал, что в  этом нет
ничего удивительного, ведь именно  там  всегда находятся автомобили в аэро-
портах.
      Невысокая, коренастая Анна была одета в практичное серое пальто и бо-
лее темную, серую же, шерстяную шляпку. На ее лице было какое-то отталкива-
ющее застывшее выражение,  каким-то  образом распространявшееся на ее выпя-
ченный живот и широкие носки ботинок. Она держалась  вполне приветливо, но,
вероятно, лишь постольку, поскольку я вел себя соответственно ее ожиданиям.
      -- У вас есть  шапка? -- приветливо спросила Наташа. -- На  улице хо-
лодно. Меховая шапка вам просто необходима.
      Я успел  ощутить прелесть климата,  пока добежал от трапа самолета до
автобуса и от автобуса до дверей аэропорта. Большинство пассажиров вышло из
самолета  в  головных уборах, я же  поеживался,  пряча нос в свой  пушистый
шарф.
      -- Вы можете облысеть, -- серьезно сказала Наташа.  -- Вам необходимо
завтра же купить шапку.
      -- Ну что ж... -- неуверенно пробормотал я. У нее были роскошные тем-
ные брови и светлая кожа теплого оттенка, губы она красила  неброской блед-
но-розовой помадой. В ее глазах иногда вспыхивали смешливые  искорки. -- Вы
впервые в Москве?
      -- Да, -- подтвердил я.
      Около выхода стояли кружком четверо здоровенных мужчин. Казалось, что
они беседовали, но их взгляды были устремлены наружу, никто из них не гово-
рил. Наташа  и Анна,  не обращая внимания, прошли мимо  них, будто они были
нарисованы на стене.
      -- Кто попросил вас встретить меня? -- полюбопытствовал я.
      -- Конечно, наше управление "Интуриста", -- ответила Наташа.
      -- Но кто обратился к ним?
      Обе девушки вежливо посмотрели на меня и промолчали. Я сделал из это-
го вывод, что они не знали этого, да и не желали знать.
      Автомобиль с водителем, не говорившим по-английски, мчался по широко-
му пустынному шоссе. В дальнем свете фар метались редкие хлопья снега. Про-
езжая часть, обрамленная неровным грязно-серым снеговым барьером, была чис-
та. Я дрожал в пальто скорее от антипатии к окружающему,  чем  от погоды: в
машине было достаточно тепло.
      -- Для конца ноября сейчас довольно тепло, -- сказала Наташа.  -- Се-
годня весь день было около нуля. Обычно к этому времени снег уже ложится на
всю зиму, а сегодня шел дождь.
      Неуютные автобусные остановки, которые я  видел  из  окна, были почти
пусты. В некоторых из них находились по три-четыре  человека, ожидавших ав-
тобуса.
      -- Если хотите, --  предложила Анна, -- завтра вам можно было  бы ус-
троить автобусную экскурсию по городу с гидом, а  послезавтра посетить Выс-
тавку достижений народного хозяйства.
      -- Мы постараемся достать вам билеты на балет и в оперу, -- добавила
Наташа.
      -- В  вашей гостинице всегда  много англичан, приезжающих в Москву на
отдых по путевкам, -- сказала Анна.  -- Вы могли бы присоединиться к ним на
экскурсии по Кремлю или другим интересным местам.
      Посмотрев на своих спутниц, я пришел к выводу, что они  искренне ста-
раются быть полезными.
      -- Спасибо, -- сказал я,--но я собираюсь в основном посещать друзей.
      -- Если вы сообщите нам, куда хотите пойти, -- искренне сказала Ната-
ша, -- мы поможем вам.
      В моей  комнате в гостинице  "Интурист" вдоль одной стены стояла кро-
вать, а вдоль другой -- диван. Помещение вполне годилось для одного. В точ-
но такой же комнате  напротив, куда я бросил беглый взгляд, когда  дверь на
мгновение  открылась,  стояла двуспальная кровать. У окна, занимавшего  всю
стену моего номера, была устроена широкая полка, на  которой стояли телефон
и настольная  лампа. Еще там были стул, встроенный  платяной шкаф и ванная.
Коричневый ковер, узорчатые  красноватые  шторы, темнозеленый диван и такое
же покрывало на  кровати. Обычный нормальный гостиничный номер, без всякого
национального колорита. Он мог бы  находиться  в  Сиднее, Лос-Анджелесе или
Манчестере.
      Я распаковал свои скудные пожитки и посмотрел на часы. "Ваш ужин -- в
восемь часов, -- предупредила Анна, -- пожалуйста, приходите в ресторан. За
ужином я помогу вам спланировать завтрашний день". Нужно  было как-то изба-
виться от опеки "нянек", но, поскольку в мои намерения не входило немедлен-
но вызывать их волнение, я решил  покорно последовать совету. К тому же ко-
роткая передышка наверняка пойдет мне на пользу.
      Налив виски в стаканчик для чистки зубов, я присел на диван, но, ког-
да поднес стакан ко рту, зазвонил телефон.
      -- Это мистер Рэндолл Дрю?
      -- Да, -- ответил я.
      -- Приходите  в бар гостиницы "Националь" в девять  часов, -- сказал
незнакомый голос. -- Из гостиницы выйдете направо, свернете еще раз направо
за угол, и справа от вас окажется гостиница "Националь". Пройдете по корот-
кому коридору, слева будет бар. Встретимся в девять, мистер Дрю.
      Прежде чем я успел спросить, кто говорит, в трубке раздались гудки.
      Я отпил виски. Единственным способом выяснить, с кем  я говорил, было
принять приглашение.
      Через некоторое время  я достал памятку Хьюдж-Беккета. Телефон в моем
номере был включен  в городскую сеть,  поэтому я набрал  номер  английского
студента Московского университета и в  ответ  услышал  какие-то  непонятные
русские слова.
      -- Стивен Люс, -- как можно  отчетливее выговорил я. -- Могу ли я по-
говорить со Стивеном Лю-сом?
      Русский голос сказал по-английски:  "Ждите".  Я ждал. Всего через три
минуты я услышал голос молодого англичанина:
      -- Да, кто это?
      -- Меня зовут Рэндолл Дрю, -- начал я, -- я...
      -- О да, -- прервал он. -- Откуда вы звоните?
      -- Из моей комнаты в гостинице "Интурист".
      -- Какой у вас номер? Номер телефона, он должен быть написан на аппа-
рате.
      Я прочел номер.
      -- Отлично, -- продолжал  мой  собеседник. -- Давайте встретимся зав-
тра. Двенадцать часов вас устроит? Это время моего ленча. На Красной площа-
ди, перед храмом Василия Блаженного, о'кей?
      -- Э... да,--согласился я.
      -- Ну и отлично, -- последовал ответ. -- Мне нужно  идти.  Пока. -- И
он повесил трубку.
      Наверно, в московском  воздухе витает какая-то зараза, подумал я, на-
бирая следующим номер.  Я звонил человеку, связанному с тренерами советской
сборной. Снова мне  ответили порусски. Я по-английски попросил мистера Кро-
поткина, но на сей раз мне не повезло. После непродолжительной паузы я пов-
торил вопрос. На другом конце провода взволнованно проговорили что-то непо-
нятное и выразительно бросили трубку.
      Я счел за  лучшее связаться с британским посольством. Моим собеседни-
ком оказался атташе по культуре.
      -- Конечно, -- сказал он с  итонским произношением, -- мы знаем о ва-
шей поездке. Не хотите ли  зайти  выпить завтра вечером? Например, в  шесть
часов?
      -- Отлично, -- сказал я, -- но...
      -- Откуда вы звоните?
      -- Из гостиницы. -- Не дожидаясь вопроса, я продиктовал номер.
      -- Замечательно, -- быстро сказал атташе.  --  С  нетерпением  ожидаю
встречи.
      Снова торопливый отбой. Я допил виски и задумался. Моя наивность, ви-
димо, пугала старожилов этого города.
      Анна ожидала меня около  ресторана  и вышла мне навстречу. Оказалось,
что под пальто она носила зеленый шерстяной костюм  с бронзовыми пуговками,
который был бы вполне уместен в респектабельной лондонской конторе. Ее чис-
тые каштановые волосы, в которых виднелись седые нити, были хорошо причеса-
ны. Она явно была человеком, умевшим давать советы и планировать.
      -- Вы можете  расположиться здесь, --  сказала она, указывая  на  ряд
столов близ длинного, во всю стену, окна. -- Это те самые английские турис-
ты, о которых я вам говорила.
      -- Спасибо.
      -- А теперь, что касается завтрашнего дня...
      -- Завтра, -- любезно сказал я, -- я рассчитываю побывать  на Красной
площади, в  Кремле и,  возможно, в ГУМе. У меня  есть карта и путеводитель,
так что я не потеряюсь.
      -- Но мы можем  включить вас в одну из экскурсионных групп,  -- веско
возразила Анна. -- Есть специальные двухчасовые экскурсии по  Кремлю, с по-
сещением Оружейной палаты.
      -- Поверьте,  меня это не привлекает. Я не  большой любитель музеев и
тому подобного.
      Моя опекунша была явно недовольна, но после еще  одной бесплодной по-
пытки уговоров сказала, что мой ленч -- в полвторого, когда должна вернуть-
ся группа из Кремля. А в полтретьего отправится автобусная экскурсия по го-
роду.
      -- Да, -- сказал я. -- Это очень удобно.
      Я совершенно явно ощущал,  как  в Анне нарастало напряжение. Туристы,
желавшие гулять сами по себе, явно представляли для нее проблему, хотя я не
мог понять  почему. Мое полусогласие  было, видимо, принято за добрый знак,
поскольку Анна таким тоном, будто обещала ребенку гору конфет, сказала, что
билеты на оперу  в  Большой театр будут почти  наверняка.  Столы, каждый на
четверых, начали заполняться. Ко мне присоединились вопросительно улыбавша-
яся чета средних лет из Ланкашира  и тот самый человек, которого так стара-
тельно обыскивали на таможне. Мы обменялись банальными приветственными реп-
ликами, и ланкаширская леди принялась обсуждать таможенников из аэропорта.
      -- Нам пришлось столько времени просидеть в автобусе,  пока вас нако-
нец не отпустили.
      Невысказанный вопрос  повис  в воздухе. Длинноволосый объект любопыт-
ства, облаченный в джинсы  и свитер, разболтал в борще сметану и  счел, что
пора ответить.
      -- Они  вцепились меня и обшарили с  головы до  пяток, -- заявил  он,
наслаждаясь произведенным впечатлением.
      -- Ох! -- с деланным ужасом и трепетом воскликнула ланкаширская леди.
-- И что же они искали?
      -- Не знаю, -- пожал плечами Герой дня. -- У меня они не смогли найти
ничего.  Я  позволил  им убедиться в этом, и в конце концов меня оставили в
покое.
      Его звали Фрэнк Джонс, он был школьным учителем из Эссекса и в Москву
приезжал уже  в третий раз. Великая страна, сказал  он. Ланкаширская чета с
сомнением отнеслась к его словам, а  затем все мы принялись за какое-то се-
рое  мясо  неизвестного происхождения. Последовавшее за ним мороженое  было
лучше, но я подумал, что не было смысла предпринимать путешествие ради гас-
трономических изысканий.
      Нечего делать, пришлось отправляться в гостиницу "Националь". Я надел
пальто и завернулся в теплый шарф. Снег с дождем хлестал мне в лицо, волосы
отсырели, пронизывавший ветер забирался под одежду. Мокрый асфальт блестел,
хотя еще не покрылся льдом. Было достаточно холодно, я чувствовал  это вер-
хушками легких. Для того чтобы  сорвать  мою  миссию, достаточно подхватить
бронхит, подумал я, и под влиянием минутного порыва чуть не распахнул паль-
то навстречу холоду. Но  на самом деле все, что угодно, было  лучше, нежели
кашлять и отхаркивать мокроту, сидя в гостиничном номере.
      Бар гостиницы "Националь" безвкусной  роскошью  напоминал старомодный
паб времен короля Эдуарда или пришедший в упадок маленький лондонский клуб.
На устланных коврами полах стояли три длинных стола,  окруженные каждый во-
семьюдесятью стульями, было и несколько небольших  столиков на трех-четырех
человек. Большинство стульев было занято; перед стойкой, находившейся в уг-
лу, стояло два ряда людей.  Вокруг  разговаривали  на английском, немецком,
французском, множестве других языков,  но  никто не спрашивал входящих, нет
ли среди них Рэндолла Дрю, недавно прилетевшего из Англии.
      Прождав несколько минут, я подошел к бару и  подобающим образом полу-
чил порцию виски. На часах к тому времени было четверть десятого. Некоторое
время я пил стоя,  а когда один из маленьких столиков освободился,  сел, но
ко мне никто не  присоединился. В девять тридцать пять я купил  вторую пор-
цию, а в девять  пятьдесят пришел к выводу, что если все  мое расследование
пойдет так же успешно, то бронхит мне не потребуется.
      Когда в две  минуты  одиннадцатого я посмотрел на  часы  и допил свой
стакан, от ряда стоявших перед стойкой отделился человек.
      -- Рэндолл  Дрю? -- обратился он ко мне,  поставив два полных стакана
на стол и усаживаясь  на один из свободных стульев. -- Извини,  парень, что
заставил тебя ждать.
      Я точно помнил, что  все время, пока я был здесь, он  находился перед
стойкой, время от бремени обмениваясь репликами с соседями или барменом или
глядя  в  стакан. Обычный завсегдатай баров, рассчитывающий найти  мудрость
веков в смеси воды и спирта.
      -- И зачем было нужно заставлять меня ждать? -- спросил я.
      Вместо ответа человек что-то хрюкнул,  поднял  колючие  серые глаза и
подтолкнул ко мне один из стаканов. Это был крепкий мужчина лет сорока. Его
длинная шея выглядывала из распахнутого темного двубортного пиджака, разве-
вавшегося при  ходьбе. Чуть поредевшие  на макушке черные волосы были акку-
ратно зачесаны.
      -- В Москве нужно быть осторожным, --сказал он.
      -- Гм-м... А у вас есть имя? -- спросил я.
      -- Херрик. Малкольм Херрик. -- Он сделал паузу,  ожидая моей реакции,
но я никогда не слышал о нем. -- Московский корреспондент "Уотч".
      -- Как дела? -- вежливо спросил я, но никто из нас не протянул руки.
      -- Это тебе не детские игры на лужайке, -- неожиданно  сказал Херрик,
-- говорю для твоего же блага.
      -- Очень признателен,--пробормотал я.
      -- Ты приехал  сюда задавать дурацкие вопросы насчет этого аутсайдера
Фаррингфорда.
      -- Почему аутсайдера?
      -- Я не люблю его, -- отрезал  он. --  Но это  к делу не относится. Я
уже задал  все возможные вопросы об этом  дерьмовом деле  и узнал все,  что
можно было узнать. И если бы  оттуда воняло, я нашел бы источник вони. Зна-
ешь, парень, никто не сравнится со старым газетчиком, когда нужно раскопать
какуюнибудь грязь, имеющую отношение к благородным графам.
      Даже его голос производил впечатление физической силы. Я не хотел бы,
чтобы он постучал в мою дверь,  если я попадусь на зуб журналистам: способ-
ности к состраданию у него было не больше, чем у торнадо.
      --Как же  вы все это узнали? -- вставил я. -- И откуда вы знаете, что
я приехал сюда, зачем приехал и что остановился в "Интуристе"? Да к тому же
смогли позвонить мне почти сразу же после того, как я вошел в номер?
      Херрик снова окинул меня тяжелым, ничего не выражавшим взглядом.
      -- Нам ведь не нужно  знать  слишком много, правда, парень? --  Отпив
глоток, он продолжал: -- Это  мне  пропела одна маленькая птичка в  посоль-
стве. Что еще ты хочешь узнать?
      -- Продолжайте, -- сказал я, когда он умолк.
      -- Не  буду называть источники,  -- ответил он без всякого выражения.
-- Но скажу тебе, парень, что  это не новая история. Я уже несколько недель
бегу по следу. Посольство тоже пустило своих ищеек. Если хочешь  знать, они
даже послали одного из разведки втихаря собирать слухи  в очередях, которые
тут на  каждом шагу. Все это оказалось одним  большим ляпом. Было чертовски
глупо  послать  тебя сюда. Эти фанатики  в  Лондоне не хотят слышать  слово
"пустышка", хотя вся эта история не стоит