что видны были
одни глаза.
      -- Он чертовски рисковал, -- протянул я, -- но был близок к успеху.
      -- Вы очень спокойно все это воспринимаете, -- удивился Стивен.
      -- А вы предпочли бы, чтобы я бился в истерике?
      -- Пожалуй, нет.
      -- А вот и  такси. -- Я помахал рукой, машина свернула  и затормозила
около нас. Мы сели.
      -- Я  никогда не видел, чтобы кто-нибудь так  вскакивал на лошадь, --
сказал Стивен, когда машина тронулась. -- Только что стояли на земле, а уже
через секунду мчались галопом.
      -- Никто  не знает, на что он способен,  пока не почувствует затылком
дыхание Немезиды.
      -- Вы кажетесь этаким маменькиным сынком из телерекламы,  -- продол-
жал Стивен, -- а на самом деле... -- Ему не хватило слов, и он умолк.
      -- Да, -- согласился я. -- Типичный неврастеник, не так ли?
      Он хохотнул.
      -- Кстати... Миша дал мне  свой  телефон. -- Порывшись в кармане,  он
достал смятый клочок бумаги.
      -- Пока Кропоткин  пытался ловить вас,  он сказал, что  хочет  что-то
сказать вам с глазу на глаз.
      -- Как вы  думаете, водитель может  знать английский? --  спросил  я.
Стивен ничуть не встревожился.
      -- Никто из них не знает, -- сообщил он. -- Вы можете сказать, что от
него воняет, как от выгребной ямы, а он и ухом не поведет. Попробуйте!
      Я попробовал. Ухо не пошевелилось.
      Мы вернулись вовремя, и я успел к ленчу в ресторане  "Интуриста". Суп
и блины оказались  вкусными, и мороженое с черносмородиновым вареньем было,
как всегда, отменным. Но мясо с тертой морковью, мелко нарезанным салатом и
так же мелко наструганным жареным картофелем отправилось на противоположный
край стола, к Фрэнку.
      -- Так вы совсем отощаете, -- без особого  беспокойства заметила мис-
сис Уилкинсон. -- Вы не любите мясо?
      -- Я произвожу его,  -- ответил я.-- Говядину. На ферме. Так  что это
не мясо. На него смотреть противно.
      -- Никогда бы не подумала, что вы работаете на ферме, -- заявила она,
с сомнением оглядев меня.
      -- Ну... В общем, работаю. На своей собственной  ферме. Она досталась
мне в наследство от отца.
      -- А вы умеете доить коров? -- с вызовом спросил Фрэнк.
      -- Да, -- спокойно ответил я. -- И доить, и  пахать  землю. Мне много
приходилось этим заниматься.
      Он оторвался от тарелки с  моим  завтраком и бросил на меня  свирепый
взгляд. Но я сказал чистую правду. С сельскохозяйственными  работами я поз-
накомился, когда мне было не более двух лет, а через двадцать лет в коллед-
же изучил  их технологию. С тех пор я  провел на правительственные субсидии
ряд исследований по влиянию химических веществ на почву и продукты. Для эк-
спериментов у меня был отведен изрядный участок. После  верховой езды сель-
ское хозяйство было  моим любимым занятием... А теперь единственным, напом-
нил я себе.
      -- Вы ведь не держите  телят  в этих противных клетках? --  неодобри-
тельно спросила миссис Уилкинсон.
      -- Нет.
      -- Я  стараюсь не думать  о несчастных убитых животных, когда покупаю
отбивные для уик-энда.
      -- Произвела ли на вас впечатление Выставка достижений? -- спросил я,
предпочтя сменить тему.
      -- Мы видели космическую капсулу, -- клюнула на удочку миссис Уилкин-
сон. По ее словам, выставкой нельзя было не восхищаться. -- Жаль, что у нас
в Англии  нет такого. Выставки, я хочу сказать.  Постоянной. Чтобы мы могли
бить в литавры, восхищаясь собственными успехами.
      -- А вы были на выставке? -- спросил я Фрэнка.
      -- Нет. -- В подкрепление своих слов он потряс головой, продолжая же-
вать. -- Я там бывал раньше.
      Он  не  сказал,  где был. Я не заметил, чтобы Фрэнк следил за нами со
Стивеном, но он вполне мог это сделать. А если следил, то что он увидел?
      -- Завтра мы едем в Загорск, -- сообщила миссис Уилкинсон.
      -- Где это? --  спросил я, наблюдая за жующим Фрэнком. Его  лицо было
непроницаемым.
      -- Там целая куча церквей, -- неопределенно сказала  пожилая дама. --
Мы поедем на автобусе. Нужно взять с собой визы, потому что это за предела-
ми Москвы.
      Я взглянул на нее. В ее тоне мне послышалась досада. Миссис Уилкинсон
была  невысокой  плотной женщиной, далеко за пятьдесят, с  доброжелательным
выражением лица, присущим большинству  англичан.  Она обладала столь же ти-
пичной английской проницательностью, которая порой проявлялась в убедитель-
ных прямых высказываниях.  Чем  дольше я  общался  с миссис Уилкинсон,  тем
сильнее ее уважал.
      Мистер Уилкинсон сидел напротив супруги и, как обычно,  молча ел свой
ленч. Скорее всего он отправился в  эту поездку только для того, чтобы дос-
тавить удовольствие  жене, а  сам предпочел бы сидеть дома  с пинтой пива и
наблюдать за игрой "Манчестер Юнайтед".
      -- На  балет в Большой театр  сегодня вечером пойдут  всего несколько
человек, -- задумчиво сказала миссис Уилкинсон. -- Но наш папочка  не любит
такие вещи, так ведь, папочка?
      Мистер Уилкинсон  кивнул. Миссис Уилкинсон, понизив голос, обратилась
ко мне.
      -- Ему не нравится, как там одеваются мужчины. Эти трико.  Вы знаете,
они так обтягивают все сзади... А уж спереди!..
      -- Раковина, -- с серьезным видом сказал я.
      -- Что? -- Женщина взволнованно посмотрела на меня, как будто я упот-
ребил крепкое выражение.
      -- Так  они это называют.  То, чем прикрывают свои мужские принадлеж-
ности.
      -- Ах, вот как! -- Она успокоилась. -- По-моему, было бы гораздо кра-
сивее, если  бы они  носили туники. Это было бы  не настолько откровенно. И
зрители могли бы сосредоточиться на танце.
      Мистер  Уилкинсон  пробормотал что-то вроде "хвастаются чем могут"  и
набил рот мороженым.
      Миссис Уилкинсон отреагировала на реплику  мужа  как  на нечто хорошо
знакомое. Не обратив на нее никакого внимания, она спросила меня:
      -- А вы видели ваших лошадей?
      При этих словах Фрэнк слегка отвлекся от еды.
      -- Они  были великолепны, -- заявил я и  добрых две минуты расписывал
их вид и подготовку. По реакции Фрэнка нельзя было заключить, что он счита-
ет мой отчет неполным, но  я  скоро  сообразил,  что если бы его мысли было
легко отгадать, то вряд ли он справлялся бы со своей работой.
      В это время к нам подплыла Наташа с явным намерением  вновь осложнить
мне жизнь.
      -- Вам повезло, -- убежденно сказала она. -- Мы достали вам на завтра
билет в Большой театр на оперу. Ложа.
      Я поймал полный насмешливого сочувствия  взгляд  миссис  Уилкинсон  и
принялся бормотать какие-то вялые благодарности.
      -- Будет "Пиковая дама", -- заявила Наташа.
      -- Э-э...
      -- Опера Большого театра всем нравится, -- объяснила  девушка. -- Это
лучшая опера в мире.
      -- Потрясающе, -- восхитился я. -- Буду ждать с нетерпением.
      Во взгляде Наташи появилось  одобрение,  а я, улучив момент, сообщил,
что проведу вечер с друзьями и чтобы к обеду меня  не  ждали. Она деликатно
попыталась заставить меня проговориться, где именно я буду находиться, но в
тот момент я знал лишь, что мы будем там, где  хорошо  кормят. Девушка была
огорчена.
      -- А  сейчас, -- поспешно сказал  я, предупреждая ее  возможное недо-
вольство, -- музей Ленина.
      Лицо Наташи заметно  прояснилось. Она наверняка подумала, что я нако-
нец-то начинаю себя вести так, как подобает настоящему туристу.
      -- Не позволите  присоединиться? -- спросил Фрэнк, доедая мою порцию.
Выражение его лица было совершенно невинным. До меня дошла вся прелесть его
метода работы. Если трудно незаметно следить за человеком,  то можно просто
навязаться к нему в компанию.
      -- С удовольствием, -- согласился я. -- Встретимся  в вестибюле через
полчаса. -- С этими словами я  поспешил удалиться, а Фрэнк принялся за вто-
рую порцию мороженого. Чтобы оторвать его от трапезы, нужно было  бы прило-
жить немалые усилия.
      Я быстро вышел из гостиницы, дошел до Центрального телеграфа, который
находился в квартале от "Интуриста", вошел в телефонную будку и  набрал но-
мер посольства. Мне ответил Оливер Уотермен.
      -- Это Рэндолл Дрю, -- представился я.
      -- Откуда вы звоните? -- прервал он меня.
      -- С почты.
      -- А, хорошо. Тогда продолжим.
      -- Не  поступало ли для меня  сообщений из Лондона?  От Хьюдж-Беккета
или кого-нибудь еще?
      -- Ну конечно, -- ответил он. -- Мне кажется, мой дорогой, что что-то
было. Подождите... -- Он положил трубку, и я услышал шелест бумаг и приглу-
шенные голоса. -- Вот оно, -- в конце концов послышалось в трубке. -- Бери-
те карандаш.
      -- Уже взял, -- терпеливо сказал я.
      -- Юрий Иванович Шулицкий.
      -- Пожалуйста, продиктуйте  по буквам, -- попросил я. Он продиктовал.
-- Записал. Продолжайте.
      -- Там больше ничего нет.
      -- Это все сообщение? -- недоверчиво спросил я.
      В голосе Уотермена послышалось колебание.
      -- Полностью сообщение, полученное по факсу,  выглядит так: "Сообщите
Рэндоллу Дрю. Юрий Иванович Шулицкий". Там еще несколько цифр, и все.
      -- Цифр? -- переспросил я.
      --  Возможно,  это  телефонный  номер.  Во  всяком  случае,  вот они:
180-19-16. Записали?
      Я прочел номер вслух.
      -- Все правильно, мой дорогой. Как движутся дела?
      -- Так себе, -- признался я.--Вы не могли бы отправить для меня факс,
если я дам вам текст?
      --Ах, -- сокрушенно вздохнул Уотермен. -- Должен вас огорчить. Сейчас
на международной арене происходят какие-то волнения.  Нам довольно бесцере-
монно предложили не занимать факс  всякими  пустяками  вроде музыки. Музыка
для них пустяки, вы  только посмотрите! Так или иначе, мой дорогой,  но для
того, чтобы ваше сообщение наверняка ушло, вам придется  самому отвезти его
туда.
      -- Куда? -- удивился я.
      -- Ах,  я и забыл, что вы можете не знать. Факс установлен не в самом
посольстве, а в коммерческом отделе на Кутузовском проспекте. Это продолже-
ние проспекта Калинина. У вас есть карта?
      -- Я найду его.
      -- Скажите там,  что вас направил  я. Если захотят  проверить,  пусть
свяжутся со мной, а я их успокою. Вам придется быть настырным, мой дорогой,
и тогда они пошлют вашу записку хотя бы для того, чтобы избавиться от вас.
      -- Я воспользуюсь вашим советом, -- усмехнувшись про себя, ответил я.
      -- Там, на Кутузовском проспекте, находится Британский клуб, -- томно
сказал Уотермен. -- Он всегда набит изгнанниками, томящимися от ностальгии.
Скучное местечко. Я редко бываю там.
      -- Не могли бы вы позвонить  в гостиницу "Интурист", -- перебил я, --
если мне пришлют еще какую-нибудь информацию?
      -- Конечно, -- вежливо ответил  атташе.  --  Скажите, пожалуйста, ваш
номер.
      Ужасно хотелось напомнить,  что  он уже  дважды  его записывал, но  я
сдержался и еще раз продиктовал телефон, представив себе  при этом, сколько
времени после моего отъезда Уотермен будет находить клочки бумаги с одним и
тем же номером  и  как он в легком  замешательстве  будет рассматривать их,
поглаживая седоватую шевелюру.
      Повесив трубку, я задумался, не оставить ли мне Фрэнка скучать в гос-
тинице, а самому пойти отправить факс, но решил, что это займет у меня час,
а то и два и породит лишние подозрения. Поэтому я поспешил вернуться в "Ин-
турист", взбежал наверх и спустился  на  лифте. Как я и рассчитывал,  Фрэнк
уже был там.
      -- Вот  и  вы,  --  приветствовал он меня. -- А я уже подумал, что мы
разминулись.
      -- Тогда пойдемте, -- глупо сказал я. Мы вышли из гостиницы и спусти-
лись  в  длинный подземный пешеходный переход под площадью  Пятидесятилетия
Октября, который  выводил на мощеную улицу  между красными домами  слева от
Кремля.
      Пока мы шли по подземелью, Фрэнк излагал мне свои взгляды на товарища
Ленина, который, по его  мнению,  был единственным гением двадцатого столе-
тия.
      -- Но родился он в девятнадцатом, -- заметил я.
      -- Ленин принес свободу массам, -- восторженно объявил Фрэнк.
      -- Свободу от чего?
      Фрэнк пропустил мой  вопрос мимо ушей. За пустыми лозунгами, которыми
он так щедро  одаривал меня и  Уилкинсонов, скрывался закосневший  в  своих
догмах коммунист  с партийным билетом. Я  смотрел на угловатое,  с неровной
кожей лицо Фрэнка, на его полосатый шарф, говоривший об окончании колледжа,
и восхищался. Этот тип настолько точно соответствовал образу полуобразован-
ного левака, примазавшегося к Национальному союзу преподавателей, что труд-
но было представить, кем он является на самом деле.
      В моем сознании то и дело всплывала мысль, что Йен Янг ошибался и что
Фрэнк не  был агентом КГБ. Впрочем, если сам Янг был тем, кем я его считал,
то он, скорее всего, был прав.  И зачем Йену припутывать Фрэнка к КГБ, если
он к этому не причастен?
      Еще я спрашивал  себя,  сколько же лжи я  выслушал,  пока находился в
Москве, и сколько еще мне предстояло услышать.
      Фрэнк благоговейно  переступил  порог  музея  Ленина,  и нашим глазам
предстали одежда, стол, автомобиль и прочее, чем при  жизни пользовался ос-
вободитель масс. А ведь этот человек, подумал я, глядя на самодовольное ли-
цо с  маленькой бородкой, смотревшее на нас с  картин, плакатов, открыток и
скульптур, положил начало  убийствам  миллионов людей и оставил кровожадных
учеников, пытающихся создать  всемирную  империю. Этот человек, мечтавший о
справедливости, оказался пророком, развязавшим истребительные войны.
      Посмотрев на часы, я сказал Фрэнку, что с меня хватит. Мне было необ-
ходимо глотнуть воздуха. Он не обратил внимания на затаенный вызов  и вышел
вместе со  мной, сказав,  что бывает в музее при  каждом посещении Москвы и
это ему никогда не надоедает. Было нетрудно поверить, что на сей раз он го-
ворит правду.
      Стивен,  успевший  поесть после занятий, которых нельзя было  пропус-
тить, ожидал  меня около входа, как мы и  договорились. Он рассчитывал уви-
деть одного меня, и Фрэнк оказался совершенно лишним. Я без пояснений пред-
ставил их:
      -- Фрэнк Джонс... Стивен Люс.
      Они сразу же не понравились друг другу.
      Если бы эти двое были собаками, то принялись бы сердито рычать и ска-
лить зубы. Во всяком случае, оба действительно наморщили  носы. Мне захоте-
лось угадать, внешняя или скрытая ипостась Фрэнка вызвала такое неприятие у
Стивена и кого он  невзлюбил -- самого этого человека или тип,  который тот
изображает.
      А Фрэнку,  предположил я, просто не мог бы  понравиться никто из моих
друзей. К тому же если Янг был прав, Джонс не мог не видеть Стивена раньше.
      Ни тот ни другой разговаривать не собирались.
      -- Что  ж, Фрэнк, -- бодро сказал я,  стараясь не показать, насколько
меня забавляет ситуация, -- спасибо вам  за компанию. А теперь мы со Стиве-
ном уйдем на весь вечер. Думаю, что увидимся за завтраком.
      -- Конечно.
      Мы пошли прочь, но через несколько шагов Стивен с хмурым  видом огля-
нулся. Я увидел, что он смотрит на удаляющуюся спину Фрэнка.
      -- Кажется, я его уже видел, -- сказал Стивен. -- Но где?
      -- Не знаю. Может быть, вчера утром здесь, на площади?
      Мы шли по Красной площади мимо ГУМа. Стивен тряхнул головой, прогоняя
мысли о неприятном новом знакомом.
      -- Куда мы направляемся? -- спросил он. -- К телефонной будке.
      В первой же попавшейся мы опустили в автомат две копейки, но по номе-
ру, который дал нам Миша, никто  не ответил. Набрали снова, на этот раз но-
мер Юрия Ивановича Шулицкого -- с тем же результатом.
      -- Тогда едем на  Кутузовский проспект, -- сказал я. -- Где  мы можем
взять такси?
      -- Метро дешевле. Пять копеек, куда  бы вы ни ехали. -- Стивен не мог
понять, почему  я хотел тратить деньги, когда этого  можно было избежать; в
его глазах  и голосе угадывалось  недовольство. Пожав плечами, я уступил, и
мы спустились в  метро. Мне пришлось преодолеть обычный приступ клаустрофо-
бии, которую  у меня всегда  вызывали поезда, несущиеся глубоко под землей.
Похожие на храмы станции московского метро, казалось, были  построены к вя-
щей славе русской технологии (покончившей с церквями), но  на длинном скуч-
ном эскалаторе я понял, что здесь мне недостает  вульгарных лондонских рек-
лам, расхваливающих бюстгальтеры. Важный, пестрый, шумный, грязный, свобод-
ный старый Лондон, жадный, дерзкий и жизнелюбивый.
      В конце концов мы  выбрались  на поверхность, прошли изрядное рассто-
яние, задали множество вопросов и добрались до коммерческого отдела посоль-
ства. У дверей стоял охранник. После долгих переговоров мы проникли внутрь.
Следуя совету Оливера  Уотермена и едва  не потеряв терпение,  я  смог-таки
убедить хозяев конторы отправить мое сообщение. Оно выглядело следующим об-
разом:
      "ЗАПРОСИТЬ ПОДРОБНОСТИ ЖИЗНИ И СПОРТИВНЫХ ЗАНЯТИЙ ГАНСА КРАМЕРА. ТАК-
ЖЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЕГО ТЕЛА. ТАКЖЕ  ИМЯ  И  НОМЕР ТЕЛЕФОНА ПАТОЛОГОАНАТОМА,
КОТОРЫЙ ДЕЛАЛ ВСКРЫТИЕ".
      -- На ответ  можете не рассчитывать, -- бесцеремонно предупредили ме-
ня. -- Сейчас весь ад с цепи сорвался из-за  событий  в  Африке.  Там  пол-
ным-полно советского оружия и так называемых советников. Аппарат просто ды-
мится. Пропускаем в  основном дипломатическую информацию, так что вы будете
в самом конце списка.
      -- Я вам очень благодарен, -- ответил я, и мы выбрались на улицу.
      -- Куда теперь? -- поинтересовался Стивен.
      -- Попробуйте еще раз набрать эти номера. Мы  нашли застекленную буд-
ку, опустили в щель две копейки... Снова никакого ответа.
      -- Вероятно, еще не вернулись с работы, -- предположил Стивен. Я кив-
нул.
      Было четыре часа. На улице начинало темнеть, и  освещенные окна домов
с каждой минутой становились все ярче.
      -- Что вы теперь собираетесь делать? -- спросил Стивен.
      -- Не знаю.
      -- Тогда давайте пойдем в университет. Он совсем  недалеко. Во всяком
случае, ближе, чем ваша гостиница.
      -- Но поесть там, полагаю, не удастся?
      Стивен удивленно посмотрел на меня.
      -- Почему  же? В нижнем этаже  там находится своего  рода супермаркет
для студентов, а наверху  есть кухни. Мы можем чтонибудь купить и  поесть в
моей комнате.  -- Правда, в его голосе слышалось  сомнение. -- Думаю, полу-
чится не хуже, чем в "Интуристе".
      -- Рискнем, пожалуй.
      -- Я только позвоню и предупрежу,  что приду с гостем, -- сказал Сти-
вен, возвращаясь в телефонную будку.
      -- А разве нельзя прийти просто так?
      Он отрицательно потряс головой.
      -- В России все нужно предварительно согласовывать. Если вы предупре-
дили тех, кого следует, то все  в порядке. Если нет, то это непорядок, под-
рывные действия или еще того хуже.  -- Он порылся в карманах в поисках оче-
редной двухкопеечной монеты и сунул ее в автомат.
      Выйдя из телефонной будки, Стивен сказал, что обо всем договорился, и
принялся  объяснять,  как  мы поедем на метро, но я его больше не слушал. В
нашу сторону, оживленно  разговаривая между собой, шли двое мужчин. Сначала
я просто  решил, что они мне кого-то  напоминают, но  почти сразу же  узнал
обоих. Это были Йен Янг и Малкольм Херрик.


      ГЛАВА 8

      Похоже, они удивились еще сильнее моего.
      -- Рэндолл! -- воскликнул Йен. -- Что вы тут делаете?
      -- Да это  же  наш сыщик! -- прогремел  на  весь Кутузовский проспект
Малкольм Херрик. -- Ну что, парень, нашел Алешу?
      -- Боюсь, что нет, -- ответил я. -- Это мой друг Стивен Люс. Англича-
нин.
      -- Малкольм Херрик, -- сказал журналист, протягивая руку и ожидая ре-
акции. Ее не последовало. Но Херрик, похоже, привык к этому.  -- Московский
корреспондент "Уотч", -- добавил он.
      -- Очень  интересные материалы, --  заявил Стивен. Скорее всего, он в
жизни не видел ни одной строчки, вышедшей из-под пера Херрика.
      -- Вы не в Британский клуб? -- спросил Йен. -- Мы как раз направляем-
ся туда.
      Он внимательно смотрел мне в  лицо,  ожидая ответа. У меня было  нес-
колько безв