дом поднялась, не выказывая даже протеста. - Ты 
совершеннейший дурак, - сказала она ему тихо и прошла в коридор, 
направляясь к задней двери. Отсюда, через заросли деревьев, она могла 
видеть заболоченный рукав реки, где все еще была вода. Недалеко 
виднелись бараки рабов. Но в них никаких рабов не было. У нее вообще 
не было рабов. Она купила несколько человек, которые работали на нее, 
а остальных наняла из свободных людей. Но со временем, всех 
купленных она освободила. Они остались работать на нее, поскольку им 
было лучше работать здесь, находясь рядом друг с другом, чем 
находиться еще где-нибудь. Это всегда удивляло некоторых новых. Они 
еще не привыкли быть в нормальных отношениях с другими людьми. 
Это были недовольные беспокойные люди, хотя они не могли причинить 
никаких неудобств для Энинву. Они относились к ней, как к матери, как 
к старшей сестре, как к учителю, и, когда она позволяла, как к 
любовнице. Так или иначе, но даже это последнее обстоятельство не 
умаляло ее авторитета. Все они знали ее силу. Она была тем, кем была, и 
не имело никакого значения, какую роль она выбирала.
	Однако, она не запугивала их, не устраивала среди них 
кровопролитий, как это делал Доро среди своих людей. Самое худшее, 
что она делала, это увольняла кого-нибудь. Увольнение означало 
выселение. Это же означало, что человек оставлял безопасную и 
удобную жизнь на плантации, и становился вновь неудачником, но уже 
вне плантации. А это означало изгнание.
	Немногие из них знали, как это было трудно для Энинву выгнать 
кого-то из них, или еще хуже, выгнать целую семью. И немногие из них 
знали, как их присутствие помогало ей. Она не была такой как Доро, 
разводящий людей словно рогатый скот, хотя вполне возможно, что и 
она, собирая у себя всех этих странных особей, преследовала те же самые 
цели. Она поступала по собственному убеждению, собирая семьи. Не 
было никаких сомнений, что некоторые эти люди были из ее 
собственной семьи, были ее потомками. Они даже ощущали себя ее 
детьми. Возможно, что здесь возникали и взаимные браки, потому что ее 
потомки тянулись друг к другу по внутренней схожести, ничего не зная о 
своем общем происхождении. Кроме них, здесь были еще и другие люди, 
которые, вероятнее всего не были ее родственниками, и обладали 
зачатками определенной чувствительности, которая могла стать чем-то 
вполне реальным, например чтением мыслей, через несколько 
поколений. Мгбада говорил ей об этом, о том, что она собирает людей, 
которые были похожи на его бабушку и дедушку. Он ей сказал, что она 
разводит колдунов.
	Тут к ней подошла старуха, белая женщина, поблекшая и седая, 
которую звали Луиза, которая была одним из пяти белых, которые 
работали на плантации. Здесь могло бы быть гораздо больше белых, 
которые могли бы очень хорошо приспособиться в этом месте, но 
расовые предрассудки, пронизывающие культуру местных людей, делали 
это очень опасным. Четверо других белых, более молодых по возрасту, 
пытались уменьшить эту напряженность, рассказывая всем про себя, что 
они и сами имели на одну восьмую негритянской крови. Луиза же была 
креолкой, франко-испанской смесью, и ее мало заботило, кто еще мог 
знать об этом.
	- Что-нибудь случилось? - спросила Луиза.
	Энинву кивнула.
	- Стивен сказал, что он был здесь, этот самый Доро, о котором ты 
рассказывала мне.
	- Иди и скажи остальным, чтобы они не спешили сюда с полей, 
пока я сама не позову их.
	Луиза не сводила с нее тяжелого взгляда. - А что если позовет он, 
но только уже используя твой голос?
	- Тогда они сами должны решать, бежать им, или нет. Они все 
знают про него. Если они захотят бежать сейчас, пусть бегут. Позже, 
когда в лесу вновь появится черная собака, они могут вернуться. Если 
Доро убьет ее, то он будет не в состоянии использовать ее способности к 
лечению или к превращениям. Она уяснила это еще за годы, проведенные 
в Витли. Когда, много лет назад, он завладел телом Томаса, то он не 
смог воспользоваться способностями Томаса к чтению чужих мыслей. 
Она ни разу не имела подтверждений тому, что он мог использовать 
какие-либо сверх естественные способности людей, чьи тела он забирал 
себе.
	Старая женщина взяла Энинву за плечи и обняла.
	- Так что же ты будешь делать? - спросила она.
	- Не знаю.
	- Я никогда не видела его, но я его ненавижу.
	- Иди, - сказала ей Энинву.
	И Луиза торопливо пошла прямо по траве. Она была очень 
подвижная для своего возраста. Подобно детям Энинву, она на долгие 
годы сохранила здоровье. Холера, малярия, желтая лихорадка, тиф и 
другие страшные болезни миновали эти места и почти не затронули 
людей Энинву. Если болезнь и прихватывала кого-то из них, они все 
равно выживали и быстро поправлялись. Если же они причиняли вред 
самим себе, то здесь всегда была Энинву, чтобы позаботиться о них.
	Как только Луиза скрылась за деревьями, из дома вышел Доро. - Я 
ведь мог бы пойти прямо за ней, - сказал он. - Я знаю, ты послала ее, 
чтобы предупредить своих людей, работающих в полях.
	Энинву с разгневанным лицом повернулась к нему. - Ты в 
несколько раз старше меня. Должно быть ты имеешь какой-то 
врожденный порок, который мешает тебе набраться мудрости, 
приходящей с годами.
	- Может быть ты милостиво снизойдешь, чтобы объяснить мне, 
какую мудрость приобрела ты? Наконец, в его голосе послышался 
надлом. Она начала раздражать его, и фаза соблазнения закончилась. 
Это было хорошо. Как глупо было с его стороны подумать о том, что 
она может вновь поддасться соблазну. Возможно, однако, что 
соблазниться может он сам.
	- Ведь ты рад вновь видеть меня? - сказала она. - Я думаю, что ты 
был очень удивлен, когда понял, насколько ты рад этой втсрече.
	- Говори, что ты хочешь сказать, Энинву!
	Она пожала плечами. - Исаак был прав.
	Наступило молчанье. Она знала, что Исаак несколько раз говорил 
с ним. Исаак очень сильно хотел, чтобы они были вместе, эти два самых 
дорогих для него человека. Имело ли это вообще хоть какое-то значение 
для Доро? Этого не было видно несколько лет назад, но сейчас.... 
Казалось, Доро был рад увидеть ее. Он был восхищен тем фактом, что 
она почти не изменилась, как будто только сейчас и начал осознавать 
тот факт, что она могла умереть чуть с большей вероятностью, по 
сравнению с ним, и, вообще без всякой вероятности не была подвержена 
возрастному старению. Как будто до сих пор, ее бессмертие было для 
него каким-то нереальным фактом, который он воспринимал лишь 
половиной рассудка.
	- Доро, ведь я буду продолжать жить, если только ты не убьешь 
меня. Ведь у меня нет других причин умереть, кроме как быть убитой 
тобой.
	- Не кажется ли тебе, что ты можешь заняться работой, на которую 
я потратил тысячелетия?
	- Неужели ты думаешь, что я хочу этого? - возразила она. - Ведь я 
говорила тебе правду. Эти люди нужны мне, а я нужна им. Я никогда не 
стану создавать поселения, подобные твоим. Да и зачем мне это? Я не 
нуждаюсь всякий раз в новом теле, в отличие от тебя. Все, что мне 
нужно, так это быть окруженной своими людьми. Около меня должна 
быть или моя семья, или люди, которых я воспринимаю как свою семью. 
Для тебя, как мне кажется, большинство моих людей не будут 
представлять интерес даже в качестве производителей породы.
	- Лет сорок назад, вот эта старуха возможно и заинтересовала бы 
меня.
	- Но разве я должна устраивать здесь конкурс, чтобы предоставить 
ей дом?
	- У тебя есть другие. Твоя служанка...
	- Это моя дочь!
	- Я так и подумал.
	- Она не замужем. Приведи ей мужчину. Если он понравится ей, 
пусть она выйдет за него замуж и принесет интересующих тебя детей. Но 
ей нужен только один муж, Доро, так же как и моему сыну нужна только 
одна жена.
	- Уж не твой ли жизненный опыт подсказал им это? Или я должен 
поверить, что ты спишь одна-одинешенька, поскольку все твои мужья 
умирают?
	- Если мои дети почувствуют некоторые признаки такого же как и 
у меня долголетия, то тогда пусть поступают как им нравится.
	- Так или иначе, они так и сделают.
	- Но без твоей помощи, Доро. Без твоего вмешательства, которое 
сделает из них животных. Во что может превратиться мой сын, попади 
он в твои руки? В очередного Томаса? Ты готов создать в разных местах 
десятки своих поселений, но ты не желаешь принять участие в жизни ни 
одного из них. Я же остаюсь здесь, присматривая за своей семьей, и 
предлагаю твоим детям жениться на моих. И если потомки от этих 
браков будут очень странными и трудно поддающимися воспитанию, я 
сама буду воспитывать их. Я буду заботиться о них. Им нет нужды жить 
в одиночку в лесах и по многу пить, превращая тем самым свое тело в 
живой труп.
	К ее удивлению, он обнял ее так же сильно, как только что сделала 
это Луиза, и рассмеялся. Затем взял ее за руку и повел к баракам, где 
жили рабы, продолжая улыбаться. Было видно, что он успокоился, хотя 
и был немного резок, когда открывал одну, первую попавшуюся дверь в 
жилище, отводившееся для рабов. Он внимательно осмотрел прочно 
сделанное жилье. Там была большая печь из кирпича, в самом центре 
которой над почти потухшими углями стоял испекшийся хлеб, видимо, 
дожидаясь ужина. В углу стояла большая кровать и недалеко от нее 
маленькая кровать-качалка. Еще там был стол и четыре стула, скорее 
всего кустарной работы, но вполне подходящие. Была там и колыбель, 
такой же кустарной работы, и было видно, что она часто 
использовалась. Был ящик для дров и емкость для воды с черпаком, 
сделанным из тыквы. С потолка свешивались пучки сушеных лечебных 
трав, а вокруг очага была расставленв многочисленная утварь и посуда. 
В общем, было впечатление простого, но очень удобного жилья.
	- Этого достаточно? - спросила Энинву.
	- У меня есть несколько человек, белых и черных, которые и не 
мечтали жить так хорошо.
	- У меня таких нет.
	Он попытался затащить внутрь, поближе к стульям или кровати, 
но она вырвалась.
	- Ведь это все-таки чье-то жилье, - сказала она. - Мы можем 
вернуться в дом, если ты хочешь.
	- Нет. Возможно, позже. Он обнял ее. - И ты должна вновь 
накормить меня и подыскать подходящую глинобитную лежанку, что бы 
могли лечь.
	"~И услышать вновь, как ты угрожаешь моим детям~", подумала 
она.
	Как будто в ответ на ее мысли, он сказал: - А я должен рассказать 
тебе, почему я смеялся. Это совсем не потому, что твое предложение не 
порадовало меня, Энинву. Оно порадовало. Но ты даже не можешь 
вообразить, с какими существами ты согласилась иметь дело.
	Разве она еще чего-то не знает? Или она мало повидала их в 
Витли?
	- Я собираюсь привести к тебе несколько твоих собственных 
потомков, - сказал Доро. - Я думаю, что они очень удивят тебя. С того 
времени, как погибла Нвеке, я проделал над ними большую работу. Я 
думаю, что ты недолго будешь с большой охотой заботиться о них или 
об их детях.
	- Почему? Какие новые отклонения могли появиться у них?
	- Возможно, что и никаких. Возможно, что твое влияние, это 
единственное, в чем нуждаются они. С другой стороны, они могут 
взорвать ту самую семью, которую ты создала для себя. Ты все еще 
хочешь получить их?
	- Доро, как я могу знать все заранее? Ведь ты мне так ничего и не 
рассказал.
	Ее волосы были распущены и коротко подстрижены на тот самый 
манер, как когда-то делал он. Сейчас он пригладил их двумя руками, 
прижимая к сторонам головы. Женщина-Солнце, или ты примешь моих 
людей именно так, как ты и сказала, или ты пойдешь вместе со мной, 
вступая в связь с мужчинами, когда и где я прикажу тебе, или же ты 
отдашь мне своих детей. Так или иначе, но ты все равно будешь служить 
мне. Так каков же твой выбор?
	"~Да~", - с горечью подумала она. "~Вот теперь начались 
угрозы~". - Приведи мне моих внуков, - сказала она. - Если они даже 
никогда и не видели меня, они меня вспомнят. Их тело убдет помнить 
меня вплоть до самых мелчайших частиц. Ты даже не представляешь, 
насколько хорошо человеческое тело помнит своих предков.
	- Теперь ты будешь учить меня, - сказал он. - Кажется, ты 
преуспела в изучении подобных вещей с тех пор, как я последний раз 
видел тебя. Я занимаюсь разведением людей всю свою жизнь, и до сих 
пор не знаю, почему некоторые вещи срабатывают, а другие нет, или 
почему некоторые вещи срабатывают только один раз, даже с той же 
самой парой. Ты должна научить меня.
	- Но ты не причинишь вреда моим людям? - спросила она, 
внимательно наблюдая за ним.
	- А что они знают обо мне?
	- Все, что угодно. Я подумала, что если бы уж ты нашел нас, то у 
меня не будет времени, чтобы объяснить им всю опасность 
случившегося.
	- Скажи им, чтобы они подчинялись мне.
	Она вздрогнула, будто от боли, и отвернулась. - Ты не сможешь 
получить все одновременно, - сказала она. - Или ты просто можешь 
забрать мою жизнь. Что за радость, жить и жить и жить, ничего не имея?
	Возникла короткая пауза. - А они подчинялись Денис? Ими мог 
командовать Мгбада?
	- Изредка. Они очень независимые люди.
	- Но они подчиняются тебе?
	- Да.
	- Тогда скажи им, чтобы они подчинялись мне. Если ты не 
сделаешь этого, я скажу им это сам, и так, что они поймут.
	- Не пытайся навредить им!
	Он только пожал плечами. - Если они будут подчиняться, то я не 
буду.
	Он создавал новый Витли. У него везде были поселения, везде 
были семьи. У нее же была только одна, и вот он забирал ее. Он забрал ее 
от одних людей, заставил уйти от других и вот теперь он пытался 
оторвать ее от третьих. И она ошибалась. Она могла жить, не имея 
ничего. Она должна. А он будет присматривать за этим.



12.

	Энинву никогда не видела раньше, как группа людей, такая, как 
была у нее, начинает распадаться. Она даже не знала, была ли когда-
нибудь раньше такая группа людей. Конечно, раз Доро начал проводить 
время на плантации, проявляя свою власть по собственному выбору, в то 
время как Энинву находилась рядом и молчала, характер этих людей 
стал меняться. Затем он привез Джозефа Толера, в качестве мужа для 
одной из дочерей Энинву, и этот молодой человек еще больше усугубил 
положение своим отказом от любой работы. Его приемные родители 
баловали его, разрешали ему тратить время на пьянство, игру и на 
молодых женщин. Но при этом он был очень красивым молодым 
человеком, высоким и стройным, и у него были слегка вьющиеся черные 
волосы. Маргарет Ннека, дочь Энинву, была без ума от него. Она очень 
быстро сошлась с ним. И еще несколько человек на плантации были 
целиком под его влиянием. Хотя он и не делал своей доли работы, его 
нельзя было наказать и выселить. Но при этом от него была масса 
неприятностей. Он был на плантации всего лишь несколько недель, 
когда зашел слишком далеко, и у него произошла первая стычка со 
Стивеном.
	Энинву была одна, когда Стивен пришел рассказать ей о том, что 
случилось. Она только что закончила заниматься с четырех летним 
ребенком, который отправился к заболоченному рукаву реки, где на него 
напала водяная змея. Энинву могла очень легко произвести внутри 
собственного тела лекарство, которое могло нейтрализовать действие 
яда, с тех пор, когда она только что поселилась в Луизиане, и ее укусила 
точно такая же змея. Сейчас же, нейтрализрвать подобный яд для было 
нее секундным делом. После таких дел она любила поесть, вот почему 
Стивен, весь взъерошенный и в синяках, застал ее в столовой как раз за 
этим занятием.
	- Ты должна избавиться от этого ленивого бесполезного ублюдка, - 
сказал он.
	Энинву лишь вздохнула. Не было нужды спрашивать, кого он имел 
в виду. - Что еще он сделал?
	- Он пытался изнасиловать Элен.
	Энинву даже выронила кусок пшеничного хлеба, который только 
что намеревалась откусить. Элен была ее самой младшей дочерью, ей 
было всего одиннадцать лет. - Вот он каков!
	- Я поймал его в бараке Дюран. Он пытался содрать с нее одежду.
	- С ней все хорошо?
	- Да. Она у себя в комнате.
	Энинву встала из-за стола. - Я зайду к ней немного позже. Где он 
сейчас?
	- Лежит перед бараком Дюран.
	Она вышла, еще не зная, что она собирается делать: то ли еще 
добавить молодому человеку, или же помочь ему, если Стивен серьезно 
покалечил его. Но что же это было за животное, если он попытался 
изнасиловать ребенка? Как Энинву могла терпеть его здесь после всего 
этого? Доро должен будет забрать его назад, будь проклято это 
разведение уродов.
	Молодой человек выглядел не таким красавцем, когда Энинву 
отыскала его. Он был почти в полтора раза выше Стивена и достаточно 
силен, не смотря на свою праздность. Но Стивен унаследовал силу 
Энинву, и кроме того, он знал, как следует правильно наносить удары, 
даже с такими слабыми, как у него руками.
	Лицо молодого человека напоминало сплошное месиво. Нос был 
перебит, и из него текла кровь. Кожа вокруг глаз неестественно опухла, а 
левое ухо было почти полностью оторвано. Он выглядел как один из 
рабов, проданных на Юг в наказание за побег.
	Его тело, выступающее из под рубашки, было так избито, что 
Энинву не сомневалась, что у него сломаны ребра. И у него не хватало 
нескольких передних зубов. Теперь ему уже не удастся стать таким 
красавцем, как прежде. Он начал приходить в себя, когда Энинву решила 
проверить его ребра. Он мычал, сыпал проклятья, кашлял, и от кашля 
корчился в агонии.
	- Успокойся, - сказала Энинву. - Дыши неглубоко, и постарайся не 
кашлять.
	Тогда он начал хныкать.
	- Скажи спасибо, что это Стивен поймал тебя, - сказала она. - Если 
бы это была я, у тебя больше никогда не возникло бы интереса к 
женщинам, обещаю тебе. На всю оставшуюся жизнь.
	Не смотря на свою боль, он съежился и старался отползти от нее, 
сжимаясь в комок, словно для защиты.
	- Так какая же ценность может быть в тебе, кроме как причинять 
вред потомкам? - спросила она, не скрывая отвращения. Она заставила 
его встать, не смотря на слабость и стоны от боли. - А теперь иди в дом! - 
сказала она. - Или лежи в хлеву с остальными животными.
	Он пошел в дом, почти не останавливаясь, пока не добрался до 
ступеней. Здесь Энинву помогла ему подняться в небольшую душную 
спальню на чердаке, вымыла его, перевязала его ребра и оставила ему 
воду, хлеб и немного фруктов. Она мола бы дать ему что-то, чтобы 
ослабить боль, но не стала.
	Малышка Элен спала в своей постели все в той же рваной одежде. 
Ее лицо опухло с одной стороны, как будто от тяжелого удара, и один 
вид этого лица вызвал у Энинву желание избить молодого человека еще 
раз. Но вместо этого, она очень осторожно разбудила ребенка.
	Несмотря на то, что она прикасалась к ней очень мягко, Элен тут 
же проснулась и начала вскрикивать.
	- Сейчас ты в безопасности, - сказала Энинву. - Я здесь.
	Ребенок вцепился в нее и перестал плакать, стараясь как можно 
сильнее обхватить ее своими рками.
	- У тебя что-то болит? - спросила Энинву. - Он что-то повредил 
тебе?
	Девочка не реагировала на ее вопрос.
	- Обигель, что у тебя болит?
	Но та лишь очень медленно вновь легла на кровать и только молча 
смотрела вверх, на Энинву. - Он проник в мои мысли, - сказала она. - Я 
даже могла чувствоать, как он вошел.
	- ....в твои мысли?
	- Да, я могла чувствовать это. Я узнала его. Он хотел, чтобы я 
пошла к дому Тины Дюран.
	- Он заставил тебя пойти?
	- Я не знаю. Наконец, ребенок вновь расплакался. Она уткнула 
распухшее лицо в подушку и так продолжала реветь. Энинву погладила 
ее по плечам, по шее и позволила ей выплакаться. Она не думала, что 
девочка плакала лишь только потому, что ее едва не изнасиловали.
	- Обигель, - прошептала она. Перед самым ее рожденьем одна 
бездетная белая женщина по имени Элен Метью попросила Энинву дать 
своему ребенку ее имя. И хотя Энинву и не любила это имя, но она все-
таки дала его своей дочери, потому что эта женщина была хорошим 
другом Энинву. Она была одной из тех, кто пренебрег своим 
воспитанием и досужими сплетнями соседей, и пришла жить на 
плантацию. Она никогда не могла иметь детей, и к тому же, она 
встретилась с Энинву уже в таком возрасте когда вообще нево