лщовая скатерть на стол стелилась  даже  в  самых
бедных домах. Перекрестившись, хозяйка раскидывала ее  по  столу  и  ставила
одно общее блюдо со щами. У каждого за столом  имелось  свое  место.  Хозяин
резал хлеб  и  солил  похлебку,  укрощал  не  в  меру  активных  и  подгонял
задумчивых. Уронить и не поднять кусок хлеба считалось грехом, оставлять его
недоеденным, выходить из-за стола раньше времени также не полагалось.
   Выть - этот строгий порядок в еде - можно было нарушить только в  полевую
страду. Упорядоченность вытей взаимосвязана с трудолюбием и порядком вообще.
Отменить обед или завтрак было никому не под силу. Даже во время бесхлебицы,
то бишь обычного голода, семья  соблюдала  время  между  завтраком,  обедом,
паужной и ужином. Скатерть разворачивали и ради одной картошки. Хороший едок
редко не был и хорошим работником. Но он  никогда  не  ел  торопливо  и  про
запас. Жадность не прощалась даже детям.
   Будний день после  завтрака  красен  трудом,  делом.  Дообеденный  уповод
(упряжка) раззадоривал и самых последних лентяев, которых  нельзя  путать  с
тяжелыми на  подъем.  Иной,  скорый  на  ногу,  был  ленивей  медлительного,
всячески затягивающего начало работы, зато потом неохотно и оставляющего ее.
Таких приходилось кликать к обеду.
   Даже в страду обеденный перерыв делали довольно продолжительным,  два,  а
то и три часа, зимой же рабочее  время  на  нем  и  заканчивалось.  Летом  в
большинстве семей работники не  отказывались  от  короткого  послеобеденного
сна, возвращающего силы и бодрость*. На сенокосе особенно приятным был такой
сон в сеновале, на свежем сене. На пашне пристраивались где-нибудь  у  гумна
или опять же в сеновале и спали до тех пор, пока не выкормят коней.
   Обеденный час сводил за столом всю семью, а в старину на Севере крестьяне
собирались нередко на коллективные обеды,  называемые  трапезами.  Трапезные
строили при деревянных церквах. Во время таких обедов таяло накопившееся  за
какое-то   время   отчуждение.   Там   же   решались   важные   военные    и
общественно-экономические дела. Крепость таких решений зависела и  от  того,
под каким кровом они приняты.
   В короткие зимние дни  народ  сумерничал.  Сумерничать  -  означало  тихо
посидеть либо полежать перед паужной, а то и после, не зажигая огня.  Паужна
- это относительно легкая еда между обедом и ужином, замененная впоследствии
чаепитием. Ужин устраивался почти перед самым сном.  По  русскому  народному
обычаю спать натощак не принято. Летом перед ужином люди только идут с поля,
зимой по  вечерам  даже  старики  уходили  гулять  на  беседы.  День  у  них
заканчивался молитвой. Молодежь же, возвращаясь  с  игрищ,  бесед  и  других
гуляний, редко вспоминала икону,  освещенную  крохотным  огоньком  лампадки.
Религиозность молодежи проявлялась в других свойствах и действиях.
 
 
 
   Неделя
 
   Большинство людей жило, не помня и не замечая чисел месяца. Дни недели  -
совсем другое дело. Неделя была основной единицей времени в  годовом  цикле.
Неделями измерялись время от праздника до праздника, а также величина постов
и  промежутков  между  ними,  называемых  межговениями.  Количеством  недель
исчислялись и периоды беременности, ---------------------------------------*
Обычай уходит в далекую древность.  По  рассказам,  разоблачение  москвичами
одного из самозванцев было ускорено тем  обстоятельством,  что  он  не  спал
после обеда. бурлачества, затяжных болезней, биологические циклы животных  и
т.д. Русские названия семи дней недели (кроме субботы) говорят сами за себя,
о каждом из них сложены десятки пословиц и поговорок.
   В деревне обязательно жил  хотя  бы  один  книгочей,  имеющий  календарь.
Нередко такой человек вел и дневник, как это делал Иван  Рябков  из  деревни
Пичихи. Григорий  Иванович  Потехин  из  деревни  Вахрунихи  и  до  сих  пор
записывает значительные, на его взгляд, события, главным  образом  погодные.
Известны  и  такие  знатоки,  которые  десятки  лет  вели  свои   деревянные
календари*.
   Дни недели приобретали в зависимости от погоды  свои  особенности,  имели
они в представлении крестьянина и свои цвета (красный, серый).
   Погода делала дни недели счастливыми или не  очень,  вёдро  или  непогодь
довольно ощутительно влияли на настроение, а у пожилых, много  потрудившихся
людей и вообще на здоровье. Но пресловутая пословица о понедельнике,  широко
известная в наше время, произошла  не  от  погоды.  Пьяницы  и  ленища,  как
называли лодырей, не могли иметь стабильности в крестьянском быту.  Одно  из
двух: либо работать, либо прослыть посмешищем. Трудовой понедельник  не  был
тяжелым для хорошо отдохнувшего человека. Вторник все же считался  удачливей
в смысле результата труда, так как работник успевал войти во вкус,  а  среда
считалась главным трудовым днем. "Неделя крепка середой" - говорится на этот
счет в пословице.
   Среда и пятница были у верующих русских постными, в эти дни  нельзя  было
слишком усердно развлекаться, есть мясную и молочную пищу. В  очень  строгих
семьях матери даже не давали грудь младенцам. Четвертый, пятый и шестой  дни
недели также были рабочими, но в субботу обязательно топили баню.
   Топили ее и  перед  престольными  праздниками,  кроме  того,  топили  для
умирающих,   для   рожениц,    а    ---------------------------------------*
Многогранная,  довольно  хитроумная  болванка,   испещренная   зарубками   и
крестиками, позволяла высчитывать на несколько лет переходящие  христианские
праздники. также по случаю возвращения из дальней дороги. Больных  и  совсем
одряхлевших возили в баню зимой на санках, носили и на закорках. Специальную
ритуальную баню припасали для невесты перед венчанием и  для  обоих  молодых
после  свадьбы.  Последнее  отнюдь  не  лишено  было   житейской   мудрости.
Целомудрие молодоженов, обусловленное высокой нравственностью и  молодостью,
делало иногда неудачной первую  брачную  ночь.  Баня  окончательно  сближала
новобрачных. С этого дня муж и жена ходили в баню вместе, хотя с  появлением
и взрослением деток порядок мог и  меняться.  В  большой  семье  очередность
хождения в баню зависела от многих причин, но первыми  всегда  шли  любители
париться, поскольку сухой пар сохранялся лишь до мытья. В шайках  еще  шумит
нагретая калеными камнями вода, а  парильщики  уже  на  верхней  полке.  Они
потеют, судя обо всем на свете,  "хвощутся"  вениками,  плещут  на  каменку.
Некоторые брали с собой квас для питья. Если плеснуть квасом на  каменку,  в
бане появлялся удивительно приятный злаковый запах. Баня без веника что хлеб
без соли.
   Перед сенокосной страдой ломали веники, выбирая момент,  когда  березовый
лист еще не зачерствел, но  уже  окреп,  набрался  и  соков.  Куча  душистых
зеленых ветвей, привезенная на  телеге,  охапками  перенесенная  под  крышу,
словно дышала целебной силой, на ней очень любили сидеть и кувыркаться самые
маленькие. И  это  кувыркание  могло  остаться  самым  чудным  воспоминанием
младенчества как раз благодаря сильному березовому  аромату,  яркой  зелени,
голосам ласточек, прохладе  сарая  и  летнему  зною,  синему  небу  и  белым
многоярусным облакам. И конечно же, благодаря добрейшей ворчливости бабушки,
которая прикладывает вичку к вичке, вяжет  веник.  Два  веника,  соединенных
вместе, чтобы удобнее вешать на жерди, составляют замок. Не забывали связать
венички и в подарок каждому из детей:  чем  меньше  ребенок,  тем  меньше  и
веничек.
   Замки, пары веников, висели зимой под крышей, напоминая о лете в морозную
пору.
   Выпаренные  в  бане  веники   использовались   для   подметания.   Иногда
вытаскивали из веника безлистную вичку  и  втыкали  в  стену  где-нибудь  на
видном месте. Непослушный ребенок сторонкой обходил это место, поглядывая...
   Женщины собирали на Иванов день веник из всех цветов  и  парились  им.  В
бане лечились  люди  любых  возрастов  и  от  большинства  болезней.  Первую
закалку, основанную на разнице  температур,  ребенок  получал  в  бане,  эта
разница   постепенно   с   возрастом    увеличивалась,    увеличивалась    и
продолжительность снежного "барахтанья". Летом, если баня стоит у реки  либо
у озера, всего приятней нырнуть в чистую воду. Понемногу можно было приучить
себя и к ледяной воде. Однако мысль о бесконечных возможностях закалки и  до
сих пор считается несерьезной, современные "моржи" не вызывают в  народе  ни
восхищения, ни восторга.
   Кстати, и в летнюю жару купались на Севере далеко  не  все.  Для  купания
подбирались излюбленные омута: там плещется ребятня, тут взрослые.  Парни  и
девушки купались или по очереди, или в разных местах,  поскольку  прыгали  в
воду совершенно голыми. Лишь супружеской паре можно  было  купаться  вместе,
причем вдалеке от людских глаз. Летом одним из  любимых  занятий  подростков
было купание лошадей*. Но никакое купание не может заменить баню, она хороша
в любое время года и в любую  погоду.  Если,  конечно,  хорошо  срублена,  с
хорошей каменкой и если на ней не экономить время, дрова и воду.
 
 
 
   Неразлучная пара
 
   Трудовая цикличность крестьянской жизни неотделима от бытовой. В стройном
течении года рука об руку проплывает неразлучная пара: быт и природа. В этой
неотделимости             главное              отличие              сельской
жиз---------------------------------------* Розовый, даже  красный  конь  на
картине К. Петрова-Водкина вовсе не плод фантазии.  Рыжий  мокрый  лошадиный
круп на солнце кажется действительно огненным. ни от городской. Но  природа,
вернее погода, наделенная женским непостоянством, не  всегда  ведет  себя  в
соответствии с народными святцами.  Она  то  с  девичьей  резвостью  забежит
вперед, то с медлительностью беременной отстает на неделю,  а  иногда  и  на
две. И русский крестьянский  быт  с  рыцарским  добродушием  принимал  такие
капризы, терпеливо подстраивался под ее прихотливый ритм.
   Впрочем, на Севере Руси причуды  погоды  не  так  уж  часто  выходили  за
пределы приемлемого, и Н. А. Некрасов имел право сказать: "Нет безобразья  в
природе..."*
   Деревенские праздники, обусловленные православным календарем, служили  не
одному только веселью да отдыху. Они же несли  в  быт  организующее  начало,
упорядочивали  трудовую  стихию,  были  своеобразными  вехами,   ориентирами
духовной и нравственной жизни. Время от праздника до праздника, от поста  до
поста, от одной сельскохозяйственной работы до другой  измерялось  неделями.
Но с какого времени начинается годовой праздничный  цикл?  Вопрос  опять  же
нелепый, поскольку годовой круг  неразрывен,  как  неразрывна  и  вся  жизнь
человеческая... Условно  можно  допустить,  что  начинается  с  календарного
нового года. Но для характеристики крестьянского быта  разорвать  этот  круг
(тоже, впрочем, условно) приличней всего на стыке Масленицы и  великопостных
недель. Почему же именно здесь? Потому что этот период как раз  не  отягощен
обязательными работами, а бытовая граница между масленой и  постом  довольно
резка и определенна. После неудержимого буйства  широкой  Масленицы,  словно
устыдившись содеянного, жизнь входит в обычную, несколько даже  аскетическую
колею. Большинство женщин,  в  руках  которых  находились  бразды  домашнего
благоустройства,  начинали   говеть.   Это   означало,   что   волей-неволей
приходилось поститься и ---------------------------------------* В  связи  с
исчезновением лесных массивов, строительством  равнинных  гидросооружений  и
т.д.  погода   на   Северо-Западе   заметно   утратила   стабильность.   Это
подтверждается наблюдениями народных фенологов  и  профессиональных  ученых.
всем остальным, хотя бы в еде. Недаром  сложена  пословица:  "Чего  жена  не
любит, того мужу не едать". Но для молвы такой вынужденный  пост  был  не  в
счет, хотя он и шел на пользу каждому в смысле здоровья. (Разгрузочная пора,
перемена питания на растительную, более витаминную пишу.) Ханжество как  раз
и сказывалось в притворных  постах,  в  притворной  религиозности,  когда  в
церковь ходят "на всякий случай", либо только для того, чтобы  не  выглядеть
белой  вороной.  Несомненно,  многие  мужчины  говели  вполне  искренне.   В
последний день масленой  большуха  убирала  подальше  все  скоромное.  Детям
разрешалось  доедать  остатки  мясной   и   молочной   еды.   Топили   баню.
Остепенившись физически и духовно, встречали  чистый  понедельник.  Молодежь
прекращала на какое-то время гулянья и песни.
   С началом Великого поста связан один извечный обычай высочайшей, как  нам
кажется, духовной красоты.  Он  исполнялся  чаще  всего  женщинами.  Мужчины
бывали намного реже его застрельщиками и непосредственными исполнителями. Но
обаяние и сила доброго дела таковы, что в его, так сказать,  магнитном  поле
оказывались все, даже самые злые люди.
   Анфиса Ивановна рассказывает, как перед хождением на  исповедь  старались
припомнить каждого, кого тайно или явно  обидели  в  минувшем  году,  с  кем
обменялись руганью, повздорили и т.д. Выходя из дома, по очереди  обращались
ко всем домашним с искренней просьбой простить ради Христа. При этом тот,  к
кому обращались, почти всегда отвечал тем  же  чувством  раскаяния.  Погасив
внутрисемейные неурядицы, старались припомнить и общедеревенские: "Ой, ой, я
ведь Кузьмича дураком осенись* обозвала".
   Шли к Кузьмичу.
   На традиционное: "Прости меня, грешного!"  -  надо  было  ответить:  "Бог
простит".  Если   грех   считался   ---------------------------------------*
Наречия:  осенись,  летось,  зимусь,  веснусь,   утрось,   вчерась,   ночесь
обозначали только прошедшее время. уж очень большим, кланялись  в  ноги  или
вставали на колени. Тем крепче и значительнее оказывалось примирение  и  тем
легче становилось у того и другого "на сердце".  Окончательное  освобождение
от сердечной тяжести происходило уже в церкви и после церкви.
   Так начинался самый длинный,  семинедельный,  Великий  пост  -  время  от
Масленицы до Светлого воскресенья.
   Дни становятся все теплей и длинней. На подходе весна. Чем объяснить  то,
что птицы, животные, дети и даже многие взрослые так любят это промежуточное
состояние воды, когда она одновременно и тает и замерзает? На застрехе  едва
заструится первая золотая капель, у зауголка в снегу едва  зародится  первая
лужица, а неунывающий воробей тут как тут. И лезет прямо  в  воду.  Топорщит
перья, отряхивается. Примерно с таким  же  азартом  ребятишки  зобают  снег,
проколачивают пятками  валенок  мартовский  наст,  сшибают  палками  с  крыш
ледяные  сосульки  и  грызут  будто   бы   леденцы.   Такому   своеобразному
"причащению"  к  окружающей  юную  душу  природе  предшествовало   настоящее
причащение в церкви, когда ребенку дают с ложечки святые дары  и  когда  под
звуки торжественного пения священник публично произносит полное имя  дитяти.
Серьезность  и  основательность  входят  в  детскую  душу  сами   по   себе,
естественно и незаметно. Мальчишке не обязательно запоминать такую  примету:
на которой неделе поста падет с елей игла, на  той  же  неделе  после  Пасхи
начнется сев. Но вот на переломе  поста,  иными  словами,  на  средокрестной
неделе, в четверг пекут из теста обыденные кресты, а в один из них  запекают
настоящий бронзовый крестик. Тот, кому при разборке  попадется  лакомство  с
настоящим крестиком, весною будет бросать первую горсть семян.  Конечно  же,
ребенок, если  крестик  достался  ему,  с  нетерпением  дожидается  сева,  и
взрослые никогда не забывают про этот обычай.
   За неделю до Пасхи, в Вербное воскресенье,  взрослые  освящали  в  церкви
пучки вербушек - ивовых либо вербных веток, покрытых серебряными  барашками.
Вербушки украшали божницу каждой избы, такой лозинкой погоняли  скотину  при
первом выпуске из хлева на улицу.
   Светлое воскресенье для русского крестьянина -  самый  великий  праздник,
самый торжественный и радостный день в году.
   Ночь на  Пасху  также  была  торжественной  и  для  большинства  прихожан
бессонной, она вся посвящалась церковным молебствам. Если во время крестного
хода вода под ногами стынет, то до полного торжества весны случится не менее
сорока утренников*, иными словами, предстоит поздняя весна.
   Поутру, в Светлое воскресенье  люди  разговляются,  христосуются,  многие
обмениваются крашеными  яйцами.  Всю  последующую  неделю  священнослужители
ходили по домам. По этому случаю в избе развевали платы (полотенца), стелили
на стол специальную скатерть и запасали деревянные чаши с житом. В эти  чаши
прямо в зерно втыкались иконы, на скатерть клали по одному пирогу  и  одному
караваю**.
   В день Георгия Победоносца святили также скот, и все  это  сопровождалось
тысячами характерных деталей, поговорок, примет. Так, например, до Троицы не
разрешалось ломать березу на веники. В Троицу же улицы в деревнях украшались
целыми рядами срубленных берез, которые стояли у домов по нескольку дней.
   Троица - самый веселый, наполовину  весенний,  наполовину  летний  пивной
праздник. Все вокруг в эту пору свежо, зелено,  дни  долгие,  ночи  светлые,
трава самая молодая - не жесткая и не запыленная; воздух уже  сухой,  но  не
жаркий, комаров и мошки очень немного.
   В заговенье перед Петровым постом у взрослых и у  холостяков  существовал
обычай катать куриные  ---------------------------------------*  Утренник  -
заморозок. Все погодные приметы - только для родины автора, то есть примерно
для нынешних Вожегодского, Харовского и  Кирилловского  районов  Вологодской
области.
   ** Пирог предназначался псаломщику, каравай - попу. Описание церковных  и
религиозных обрядов не входит в задачу  автора.  яйца  с  наклонных  лотков.
Некоторые везучие игроки выигрывали по нескольку десятков яиц.
   В Петров пост вновь прекращались все подобные развлечения.  Словно  бы  в
назидание или в наказание природа для людей и животных припасает в это время
тучи всяческих кровопийц: ночью мизерная, еле  видимая  мошка,  днем  оводы,
вечером комарье. Вообще близость  природы  к  повседневному  быту  настолько
привычна, настолько тесна, что в  иных  случаях  побуждающей  на  это  силой
представляется не человек, а сама природа. Например, очень трудно разубедить
жницу в том, что порезная* трава  во  ржи  вырастает  не  случайно.  Женщина
убеждена в справедливости природы. Она думает, что порезная трава  и  растет
как раз на случай пореза. Такое же отношение ко многим  природным  явлениям:
тот или иной обычай так естествен, так древен,  что  выглядит  произведением
самой природы.
   Страда летних недель не выглядела  тяжелой,  если  погода  стояла  сухая.
Успевали жать и косить, пахать, сеять, молотить и варить пиво.
   Молодежь ухитрялась еще и погулять в  светлые  ночи  Тихвинской,  Петрова
дня, Казанской, Иванова дня.
   За лето много воды утечет.
   Иная любовь забудется, иная окрепнет. Женихи и невесты  выявятся  лишь  к
осени, а окончательно - на Крещение, чтобы до Великого поста успеть  сыграть
свадьбу (Крещение - девушкам решение). На Илью - последний летний праздник -
днем тень "уже из-за куста выходит", ночи становятся темней и длинней. (Конь
наедается, казак высыпается.) Если в праздничной деревне нет  ни  родни,  ни
приятельства, можно подкрепиться на обратном пути лесными ягодами.  Впрочем,
землянику, например, в эту пору  уже  не  ели,  говорили,  что  ее  облизала
лягушка. Яблоки нельзя было есть до Спаса-Маковея, до освящения их в церкви,
куда носили святить и другие плоды. Перед  днем  Успения  снова  две  недели
постились. Ночь ---------------------------------------* К сожалению, автору
неизвестно ее латинское название. этого праздника была  уже  совсем  темной,
гуляли на улице, ничего не видя и узнавая друг друга по голосам да  по  тону
гармошек.
   Годовая система праздников* и почти каждый день  недели  прочно  увязаны,
"утрясены" с природой  и  с  трудовым  циклом.  (Эта  взаимосвязь  уходит  в
дохристианские  языческие  времена.)  Поэтом