знь  промолчать о том, что семья долгие годы скрывалась от  преследований!
Их  раскулачивали три раза.  Четырех дядьев  Зыкиной  по  материнской  линии
расстреляли.  Оставшиеся  родственники  сбежали из  деревни  и спрятались  в
Москве -- потому только и уцелели.
     Да как  же могла мать молчать? А чтоб спасти дочку. И Людмила была-таки
спасена.  Она ведь смогла  стать великой артисткой. А знай она  смолоду  про
все, разве пошла б в Колонный зал петь Сталину про Ленина?
     Это -- жизнь...
        "Россия"
     Не поверите,  но у Зыкиной нет  в  России  любимых  мест и городов.  Ей
нравится на родине все, ну абсолютно все -- вплоть до черной полярной ночи в
Амдерме. И даже более того  -- безжизненные пустые льды, потому что там была
советская станция "СП-6", где Зыкина выступала. Это скорее всего не рисовка,
а часть не только образа, но и образа  жизни тоже; едва ли удастся влюбиться
до  смерти в березки,  когда  вам  удается  находить прекрасное в Елисейских
Полях  и  таким манером  уже  занимать  часть территории души. Здесь как  на
войне:  не  видь в противнике в  упор положительных качеств, а то промажешь.
Или  как в  любви -- когда все чужие  женщины  (мужчины)  кажутся  абсолютно
непригодными для  интима,  и это  участникам любви  не  кажется  слишком  уж
глупым. То есть  любовь  к родине, как и  любая  другая  любовь, встречается
бытовая,  но  попадается  и  безумная,  в  хорошем  смысле  слова  (Ромео  и
Джульетта). Первая искусству неинтересна.
     Отсюда,  кстати, и особенное отношение Зыкиной к  военным. Нет, это для
нее не толстые  тыловые прапорщики с казенной тушенкой и красными носами, но
воины, защитники отечества. Представьте себе впечатлительную полудеревенскую
девочку  двенадцати лет, и  1941 год "с фашистской силой темною, с проклятою
ордой", бедный госпиталь, где гнойные бинты идут в прачечную и после обратно
в   операционную,  и  она   всерьез,   не   для   забавы  поет  раненым   --
мальчикам-инвалидам, и сколько там было, по разным причинам, слез (их и ее).
     Надо  ж так повернуть  жизни, что пятьдесят  с лишним лет спустя Зыкина
снова пошла петь по госпиталям! Опять увидев мальчиков-калек --  в госпитале
Бурденко  -- глазами уже не девочки, но бабушки, она опустилась на кровать и
в сердцах зарыдала. Ей было, что называется, плохо. Это происходило не далее
как 23  февраля 1995 года -- если кто помнит,  тогда  под Новый  год как раз
впервые штурмовали Грозный. Чечня ей вообще дорого стоила...
     Опять про любовь к России, которая дошла  у  нее  до гипертрофированных
размеров: "Не  хочу  за  границу, потому  что  Россию люблю". Как будто  для
заграничного вояжа непременно надо разлюбить родину!
     Но и  в загранице встречается иногда ей милое -- то, что списано было с
нас: те же пионеры с галстучками посреди Северной Кореи.
     Может, Зыкина  смогла так раскрыться  и  стать великой женщиной главным
образом  потому, что ее способность испытывать высокие чувства --  куда выше
среднего. Душевные  ее фибры  тоньше  наших,  но одновременно и  крепче: она
может отдаваться чувству, постоянно к этому  готова и не боится, что  это ее
погубит. И таки не губит, несмотря на совершенно наркотический,  смертельный
накал этой редкой любви. Кроме того, она эти чувства способна выражать.
     Отчего так интенсивно ее чувство к России? В частности, и оттого, что у
Зыкиной другая родина,  не та, что у среднестатистического квартиросъемщика.
А  такая:  огромная,  яркая, ослепительно прекрасная,  сказочная, населенная
замечательными  красавицами  и  мудрыми  богатырями,   которых   приводит  в
священный  трепет один факт протекания реки "среди  хлебов  спелых".  Темные
стороны   российской  действительности  не  более  чем  временные  отдельные
недостатки, которых  ее влюбленные глаза и  разглядеть-то не могут, да и  не
хотят.
     И потом, с точки зрения даже холодного здравого смысла все-таки удобней
родину любить, чем не любить.  Если человек себе не враг. (Легко представить
себе,  насколько ж чужим кажется Зыкиной остальной, нерусский мир, как все в
нем холодно и пусто...)
     Россия и Зыкина. Россия и березы и песни про Волгу. С чем это сравнить?
Так  американцы в  ковбойских  сапогах и  джинсах  слушают, под банджо, свои
американские народные  песни  и пьют  свое виски и соседнюю  текилу. Но ведь
разве  не  то же самое делаем и мы -- в таких же джинсах, под тот же  черный
джаз, и виски у нас не хуже.
     Другая картина,  воображаемая: мы в  армяках от  Юдашкина  и  фирменных
лаптях исполняем нечто под  балалайку. Бывает  такое? Нет...  Мы для чего-то
сильно  полюбили чужое,  настолько же заморское,  как  киношная  баклажанная
икра, притом что настоящая русская икра выше. Отчего так? Нет ответа.
     Возможно, тут дело  вот в  чем. Американцем  стать и  быть  понятно как
(получив гражданство США), а русским -- непонятно. По крови? Но что намешано
в крови, точно ж  неизвестно. Может, люди стесняются, скромничают, думают: я
вроде русский, а там кто  его знает... Уж я на  всякий случай  от  балалайки
подальше, чтоб не случилось конфуза...
     Представим  себе  двух китайцев,  которые  сменили  гражданство.  Один,
допустим,  получил паспорт  США, а второй стал гражданином РФ. Когда  первый
объявляет, что он американец, -- это не более чем констатация факта. Но если
второй назовется русским, то это будет началом анекдота.

     Александр   Файфман,   режиссер,   как-то  заметил:   "Однажды   Виктор
Черномырдин сказал  Майе  Плисецкой:  "Вы,  Майя  Михайловна,  и  есть  наша
Россия". С  точки  зрения  циников, наверное,  достаточно  нелепо  и  смешно
говорить такое литовской еврейке. И вместе с тем это в каком-то смысле очень
точно, поскольку так оно и есть...
     Как ни странно,  мне кажется, что Плисецкая и  еще Пугачева и Зыкина --
именно эти три актрисы с большой буквы олицетворяют  Россию. Ту мудрость, то
страдание, ту несуразность, за которые мы Россию любим.
     ...Я  вообще  человек  не  сильно  русский...  Точнее,  ничего  во  мне
русского. И честно скажу, именно  из-за Зыкиной впервые задумался о том, что
такое  Россия...  Людмила  Георгиевна  вбирает в  себя всю  мудрость русской
земли. Это какая-то магия... У меня такое впечатление, что она знает про эту
жизнь гораздо больше, чем мы все, гораздо больше..."
        "The Beatles & the Зыкина"
     Зыкина пела с  "Битлами"! Многие думают, что  это легенда  настолько же
далекая от истины, как беседы  Зыкиной со Сталиным  и Хрущевым.  Но она таки
точно   встречалась    с   ливерпульской    четверкой!    "В   сопровождении
вокально-инструментального  ансамбля "Зе битэлз" (пережидание аплодисментов)
выступает   народная   артистка  СССР,   лауреат  Ленинской  премии  Людмила
Георгиевна Зыкина!" -- ну, не совсем так, чуть иначе.
     В  шестидесятые Зыкина ездила петь в  Америку. Как-то в  Бостоне пришла
она с друзьями-эмигрантами в  ресторан. А там как  раз  обедают "Битлы".  "Я
тогда  про  них не  знала",  --  рассказывает  она сейчас; ей объяснили, кто
такие. А им  сказали: в зале русская певица как раз обедает!  Они захотели с
ней спеть...
     -- Ну а вы?
     -- Я стала с ними петь "Вниз по Волге-реке".
     -- Ну а они?
     -- А они мне чуть-чуть подыгрывали.
     -- Говорят, они вам подарили гитару и крестик. Это правда?
     --  Гитару  не  дарили, это  легенда. А  подарили свой  талисман, такой
хороший нательный крест, из серебра. И сказали, что этот крест освященный, а
мне он должен принести радость.
     Так он мне действительно приносит радость. Я его не на шее ношу, а вожу
все время в косметичке с собой. "Битлз" -- хорошие ребята. Они в ту пору мне
понравились. (Я  вообще люблю всякую  музыку,  джазовую например).  Битловая
музыка в ту пору только начиналась, это было ново. Все мне было в диковину и
интересно.
     Я тогда прямо аж  загорелась: надо  нам  тоже  какой-то  такой акцентик
внести.  И я его постаралась внести в  песню "Мне березка дарила сережки" --
хорошая такая песня.
     Хорошие  ребята...  Только, правда, одного из них  не  стало. А так они
работают, и работают много. -- Людмила Георгиевна озабоченно вздыхает.
        "Чужие песни"
     С  Пугачевой  отношения у  нее ровные,  добрые. Они всегда  друг  друга
поздравляют  с  удачами.  Отношение к песням Пугачевой,  конечно  же,  очень
уважительное.
     -- А свои песни часто слушаете?
     -- Очень редко -- только для дела.
     -- А для души что?
     -- Ну, я люблю классику.  Как  ни странно, я люблю оперу. Люблю оперных
певиц, не только наших, но и зарубежных.
     -- Вы ведь смогли бы петь оперу, просто не хотите?
     -- Почему? Наверное, не смогла  бы. Потому что у меня совершенно другой
голос.  Специфика  голосовая  певческая  другая.  Надо  специально  к  этому
готовиться. (Я пела оперные арии, только когда в институте училась.)
     -- Кто из молодых  работает в близком  вам жанре,  на кого вы  могли бы
указать -- вот, мол, поют люди!
     -- Мне очень нравится Люда  Николаева, сама она  пробивает себе дорогу.
Неплохая певица Петрова, исполняет народные песни. Очень своеобразная, умная
девочка. У нее есть свое что-то.
     На эстраде почти ни у кого нет яркой индивидуальности.  Они  все в одну
дуду поют  и все бегают по сцене, не зная зачем. Из эстрадников мне нравится
разве  только  Вайкуле.  Каждую песню  она  так обыгрывает, готовит  ее! Она
знает, зачем вышла на сцену. А ведь  не сказать, что у нее большие вокальные
данные. Однако на нее приятно смотреть и приятно слушать. А есть ведь певицы
более одаренные, с лучшими голосами, но делают они что-то непонятное.
     Не  всегда  ей нравится раскрепощенность на  сцене. Бывает, взглянет  в
телевизор да вдруг в сердцах скажет: "Эти бляди с голыми задами уже надоели!
Так бы в морду и дала".
        "Характер"
     Зыкина с младых ногтей была далека от женских, дамских, бабских штучек,
у  нее  с  самого  начала  получился твердый, железный,  как  бы  совершенно
мужской,  идеальный  характер.  В   совсем  юном  возрасте  придумала  такое
упражнение, чтоб тренировать волю: заходила в речку со страшными пиявками и,
стоя там, считала до трехсот. Кроме пиявок, увлекалась парашютами: прыгала с
парашютной вышки  в  парке,  готовилась  стать летчицей. После  войны любила
ездить  на  трофейном мотоцикле  -- то есть часть  пути к самолету  была уже
пройдена. Если дома у нее была кличка  ласкательная (Милуша), то на улице --
более суровая: Зыка.  Здесь  вспоминается довольно  редкое  слово  "зык"  --
громкий,  резкий звук, "зык колокола". И еще слова "зыкать"  и  "зыкнуть" --
громко, отрывисто крикнуть. Более того, когда Тургенев описывал, как "что-то
резко зыкнуло близ  самого уха Базарова",  он имел в виду не  что  иное, как
свист пули (из пистолета, дуэльного).
     По  почти  непременному правилу  великих она торопилась  жить  и потому
приписала себе  пару лет  -- чтоб взяли. И  взяли  -- на станко-строительный
завод им. Орджоникидзе ученицей токаря, а через три  месяца она сдала на 3-й
разряд. "Всю  жизнь я всего добивалась сама".  Перечисляя то, чего добилась,
она  в  первую  очередь  называет устройство на  завод.  "Я пришла к  маме и
сказала  ей, что я завтра выхожу на работу.  Она спрашивает --  на какую еще
работу? Я объясняю, что -- токарем на завод".
     Отступление,  эвакуация, домоседство -- это  не  ее стиль.  Она обязана
делать не  просто  нужную,  но  и  важную,  заметную работу. То есть, будучи
токарем, она, если округлить, ковала русское победное оружие.
     "Ничего в жизни я никогда не боялась и не боюсь", -- провозглашает она,
и это похоже на правду.
     -- Сильный  человек не бывает грубым,  -- продолжает она. -- Это  я про
себя, я действительно такая. Мне часто говорят -- ну что ты унижаешься перед
ним,  да  послала  бы  ты  его  давно! Да я не унижаюсь, я  стараюсь так ему
объяснить, чтоб он понял.
     Когда какие-то крупные неприятности, я на них меньше реагирую. А мелочи
меня больше задевают, выводят из равновесия. Я  ранимая очень -- по мелочам,
а по-крупному -- нет.
     Я сильный человек. Правда, в последние  годы стала  слабее, с сахаром с
этим (у нее повышенный сахар в крови. -- Прим. авт.).
     -- К вам трудно приспособиться, подладиться под вас? Вы ж сложная?
     --  Сложная,  да. Но  если  рядом  со мной  человек сильный и  умный  и
нуждается в  моем присутствии, в  контакте со  мной --  я  всегда помогу.  Я
сделаюсь  такой, что  меня  и  не  заметишь.  Я не тщеславна,  это  я в себе
заметила. Тщеславные говорят: "Как  ты со мной  разговариваешь!" А я -- нет,
не скажу такого.
     Люди,  которые  часто  и близко  с  ней общаются,  рассказывают  -- она
властная.  Может  стукнуть по столу! Возражений, бывает,  не терпит даже  от
близких  людей.  Но   порой   чужие  доводы  кажутся  ей  разумными,  и  она
соглашается.
     Зыкина, в отличие от новых русских, уже настолько давно  в элите и  при
деньгах, что кажется, будто  она  старинного боярского  рода  (притом что на
самом  деле, мы  помним, из рабоче-крестьянской  семьи).  О  старых  русских
дворянах пишут, что  у них было аристократическое  чувство равенства со всем
живым.  Это сказано  как будто специально  про Зыкину! Машины, богатые дачи,
квартира в высотке, путешествия по планете, знакомство с сильными мира сего,
огромная  свобода в денежных  тратах  --  к  этому всему  у  нее многолетняя
привычка. И при всем при этом, несмотря на все это, она живет ясно и просто,
без  церемоний и предрассудков. Она, ничуть не стесняясь,  могла в приличном
обществе рассказать, как купила на гастролях в дальнем колхозе очень выгодно
сколько-то десятков  яиц (во  время трудностей с  едой в начале  90-х). Или,
когда телевизионщики приезжают домой ее снимать,  может из вчерашнего кефира
этак запросто замесить  блины и по  рюмке  ребятам  лично поднести -- "они ж
работали, надо угостить".
     Как натура цельная, она не соглашается делить общение на сугубо деловое
и  сугубо личное. И дела она не со всякими делает,  а только с  теми, кто ей
приятен.
     А  чего  стоят ее  отношения  с  опальными военными  Дмитрием Язовым  и
Матвеем Бурлаковым, которые остаются ее  друзьями независимо от политической
конъюнктуры!
     Кругом  примеры  ее  мудрости  и  деликатности.  Как-то  в предвыборную
кампанию в Думу она поначалу активно поддерживала "Наш дом  --  Россию". Но,
как  отмечают опытные наблюдатели, "ей хватило мудрости сознательно отойти в
сторону, поняв, что ее помощь не очень  востребована". Сделала она это очень
тактично. Поговаривают, что ее помощью не воспользовались  из-за боязни, что
у избирателей она ассоциируется со старыми правителями...
     Вот что  про нее рассказывают шоу-бизнесмены: "Несмотря на возраст, она
взрослая,   колоссально  организованная  артистка.  Она  не  позволяет  себе
каких-то  опозданий,  которые  могут  быть   у  звезды,  или  какой-то   там
необязательности.  Абсолютно  четкая, партийная  субординация.  То есть  нет
слабинки абсолютно ни на что!
     Она к ситуации относится серьезнее, чем  к  себе. То есть  у  нас часто
так,  что  если человек  чихнул, он  отменяет  концерты,  съемки, встречу  с
журналистами. Она -- другая".
     Вообще Зыкину можно полюбить за одни  только  истории, которые  про нее
рассказывают.  Хоть  вот  такая.  В  Театре  эстрады  шел творческий  вечер,
посвященный 50-летию ее творческой деятельности. Зачитывается приветственный
адрес от  Ельцина,  который ее  удостоил очередного  отличия.  И  при словах
"Президент  Российской  Федерации  Ельцин  Борис  Николаевич", за  которыми,
разумеется,  следует почтительная пауза, Зыкина медленно хлопнула три раза в
ладоши и произнесла  тихо,  с достоинством  и  глубоко  спрятанным  холодным
юмором: "Бра-во". (Как отмечают очевидцы,  в похожей ситуации другая великая
певица плакала -- только там был еще вместо Ельцина Горбачев.)
     Или  еще  вот. Назначен  был прямой эфир с концерта Зыкиной.  Деньги за
него  обещали  заплатить  после.  Но  рабочие  из  технического  обеспечения
трансляции  не  поверили,  что  долг  отдадут,  и  потому  забастовали.  Все
срывалось.  "Мы-то,  мы-то и  бесплатно готовы,  Людмила  Георгиевна! Да вот
техника пришла, тут людям сразу надо денег дать, иначе они электричество  не
включат, и все!"  --  объясняли телевизионщики.  Людмила  Зыкина сделала вот
что. Сняла с пальца  кольцо, вынула серьги  из ушей и отдала главному:  "На,
все им отдай, пусть включат".
     "Понимаешь, это был удар ниже пояса, когда бабушка для внучка как будто
снимает  крестик  с  груди",   --  объяснял  мне  потом  ситуацию  очевидец.
Пролетарии тогда зыкинское серебро не взяли и после полтора месяца терпеливо
ждали денег.
     В год она дает в среднем 100 -- 120 концертов. Из них 30 -- 40 шефские,
то  есть  бесплатные  (для  солдат, рабочих,  сирот).  "Надо выступить перед
шахтерами!" Едет. Выступает.
     -- Вы сразу видите людей насквозь?
     -- Я привыкла людям доверять, и доверяю, -- я ж не политикой занимаюсь,
а искусством! Но  если меня человек раз подвел, я от него  отвернусь  на всю
жизнь, просто перестану замечать. Я  считаю, что человек должен жить честно,
правдиво,  а самое главное,  выполнять ту  работу,  на  которой он работает.
Служить преданно и честно, если взялся.
     -- Какую черту характера, какой проступок вы  не  можете простить  даже
другу?
     -- Ложь не могу терпеть. Этого я не умею прощать. Когда человек солжет,
для меня он перестает  существовать.  То есть я могу здороваться,  но он для
меня потерянный.
     "Если  сделала  что хорошее,  то пусть люди это скажут. И  я  жду этого
момента, когда  скажут. И  то не каждого слушаю, если скажут. А, думаю, этот
врет, нарочно говорит. А этот вот говорит правду. Потому  что он начинает не
с  моих  достоинств, а наоборот.  Допустим,  какую-то песню  спела  не очень
удачно.  И он мне говорит, вот в этом куплете и  в том ты спела неправильно.
Вот этот человек для меня самый дорогой".
        "Друзья"
     -- Я  прожила большую,  трудную, но  красивую,  изумительную  жизнь.  Я
многое видела, я встретила много ярких людей...
     Друзей не  выбирают!  (Свежий афоризм!  --  Прим. авт.)  Я  никогда  не
подбирала себе друзей по рангу. Мои друзья -- это  люди, с которыми я вместе
росла, училась, работала. Много лет я дружила с Колей  Чикиревым.  Мы с  ним
начали дружить, когда были никем --  наши токарные станки  на  заводе  Серго
Орджоникидзе рядом стояли. Потом он стал директором завода. Изумительный был
человек...
     Есть люди, которых я боготворю, общение с ними я считаю за счастье. Это
-- Щедрин, Плисецкая, которых я очень люблю. Когда я с ними общаюсь, на душе
становится легко. А в искусстве они для меня -- эталон.
     Очень   люблю   Пахмутову  и   Добронравова.   И  как   музыкантов,   и
по-человечески. Я где-то  даже  старалась брать с них пример. Они  за каждую
ноту борются на записи. Другой бы сказал -- как запишут, так и ладно. Эти --
нет! Коля настолько заботливо относится к  слову... Знак  препинания в пении
так трудно сделать, а вот он может.
     Дружу  с  Быстрицкой.   С  Николаем   Васильевичем  Кутузовым,  который
руководил хором  радио  и многому  меня  научил. Дружу с  Катей  Семенкиной,
которая была солисткой этого хора.
     Еще я дружу с одной изумительной парой -- это профессор  медицины и его
жена. Теплые, близкие, отзывчивые люди. В любой момент я им  могу позвонить,
и они тут  же откликнутся. И  еще у  меня  есть очень хорошая пара.  Она  --
преподаватель физики. Он в войну был летчиком, потом замминистра куль-туры.
     Я  с  удовольствием  приглашаю друзей  на дачу.  Посидеть,  пообщаться,
поговорить.  Когда  встречаюсь  с  друзьями, подпитываюсь  от  них энергией,
набираюсь сил. Вот  говорят, что  устаешь  от друзей...  Нет. Можешь устать,
пока на  кухне  готовишь  и  на  стол подаешь.  А потом  за разговорами  вся
усталость  снимается.  Это  для  меня  очень