ишься  сделать  ее  постоянной  частью  своего  существования,  которая
проявляется везде. С этой точки зрения нет разницы между, скажем, бизнесом и
сидением в лесу за чтением книги".
     --  Кстати, о любви,  об  искусстве  любви.  Что стоит за разговорами о
твоем  увлечении  тантрическим  сексом? Публика узнала об этом  из интервью,
которое  ты взял у какого-то  специалиста  по тантре и опубликовал в журнале
"Домовой".
     -- На самом деле тантра -- это не секс. Тантра -- это духовное течение,
духовная  школа,  очень большая, основная задача которой  --  научить  людей
любить  жизнь. Научить  искусству любви в  широком смысле  слова. Существуют
тантрические  школы,  которые работают  с сексом  достаточно серьезно.  Есть
школы, где секс вообще не присутствует  и  царит стопроцентный целибат. Есть
школы, которые  опираются на целибат,  но в определенные периоды прибегают к
сексуальным  упражнениям.   Поэтому   тантрический   секс  вообще   странная
формулировка. При этом я  знаю, что в Москве существуют семинары по  тантре.
Если  кого-то  это  интересует,  я  могу  поговорить  с  руководителями этих
семинаров и помочь желающим туда попасть.
        "Независимость приобресть и рыбку съесть"
     -- Что, по-твоему, такое -- независимость прессы?
     -- Поскольку  я в  этой игре в свободную  прессу нахожусь  с момента ее
запуска,  то  я  бы  хотел,  чтоб  в этой  стране  пресса  была независимой.
Независимость -- это не  только  отсутствие зависимостей,  но и  способность
журналистов работать на определенном уровне качества и представлять интересы
читателя, для которого они  пишут. А это "Коммерсантом" еще не достигнуто на
все  100  процентов.  (Такой скромной  оценка  была  летом  97-го. Возможно,
процент независимости подпрыгнул после продажи издательского дома олигархам.
-- Прим. авт.)
     -- А кто ж тогда независимый, если не "Коммерсант"?
     --  Самое  главное  во всей  этой  штуке то, что  на сегодняшний день в
России  нет  ни одного независимого издания!  В  стране,  по крайней мере  в
Москве, не осталось изданий, которые в той или иной степени не находились бы
под   контролем   крупных   финансовых    структур.   Финансово-промышленные
группировки --  они сегодня в большой степени  не  что  иное,  как структура
власти  в  России. И  писать  о  них очень  непросто. На  самом  деле  когда
журналисты находятся под влиянием и вынуждены писать исходя из принципов тех
или  иных  боевых  действий  или,  наоборот,  замирений   между  банковскими
структурами,  это проще, чем когда ты  должен писать  реально независимо. Не
скатываясь   на  позицию   никакой   из  сторон,  а  пытаясь  разобраться  с
общечеловеческих,  общегосударственных  отношений. То  есть, кроме денег  на
издание  такой газеты, нужны и люди, которые могли бы  осмысливать жизнь  на
таком вот уровне.
     А  финансовая зависимость  плоха  тем,  что  издание  --  для банка.  Я
сознательно  утрирую,  но  зависимое  издание  работает  для  банка  (и  для
рекламодателя). А читатель им учитывается постольку-поскольку.
     Еще про ответственность перед читателем.
     Контроль  над  прессой  приводит  к  тому,  что  у  журналиста  понятие
ответственности перед читателем  меняется на  понятие  ответственности перед
банкиром. И что получается? Его  главный  редактор  слушает банкира. И когда
журналист пишет о  том, что банкира затрагивает,  он очень серьезно думает о
том, что пишет. (Хотя и тенденциозно  пишет.) А когда пишет о вещах, которые
банкира не затрагивают, у него вообще  ответственности никакой нет. Он пишет
все, что ему в голову взбредет. Вот в  одном журнале напечатали историю, что
я якобы строю  буддистский храм, -- это  ровно из той оперы. Банкира  это не
затрагивает,  ну  и почему бы не написать,  что  Яковлев  строит  храм?  Или
собачью  конуру? Подтверждений нет никаких, но отчего  бы и не  написать.  И
даже без ссылки, что, мол, это слух.
     -- Я так понимаю,  ты  решил принять меры, и теперь  "Коммерсант" будет
писать полную правду про банк "Столичный"?
     -- Про любой банк.
     -- А если банк обидится и не даст денег?
     -- А  мы  не  будем у  него просить. Мы найдем альтернативные источники
финансирования.
     -- Какие такие альтернативные? Многие хотят  и  невинность соблюсти,  и
капитал приобрести. Это уже удавалось кому-то?
     -- Ну, тот же "Тайм" -- независимое издание.
     -- А как у него получается быть независимым?
     --  Думаю,  его  акционеры  заинтересованы  в  том,  чтоб  издание было
независимым...
     -- Акционеры "Коммерсанта" тоже вроде заинтересованы. Но у них, то есть
у вас, на независимость не хватает денег. Что ж делать?
     -- Некоторые западные издания продают акции, но так,  чтоб  не потерять
контрольный пакет и не попасть в зависимость. Но не факт, что западные схемы
могут быть успешно применены в России...
        "Предпродажная подготовка"
     -- Говорят,  что  "Коммерсант"  выставлен на  продажу, а может,  уже  и
продан, -- просто никто про это не знает. (Разговор имел  место летом 97-го.
-- Прим. авт.)
     -- Ответ простой: "Коммерсант" не продается.  Да,  предложения были. Но
это не значит, что "Коммерсант" будет продан.
     -- А какой могла бы быть цена, теоретически?
     -- Не знаю. Но если бы "Коммерсант" был предложен к продаже, думаю, его
купили бы быстро и легко -- по моим ощущениям. Но "Коммерсант" не продается.
     -- Но все-таки чем-то должны же быть вызваны слухи на эту тему?
     -- Может  быть,  тем, что мы начинаем  довольно  серьезную  перестройку
"Коммерсанта". Фактически это новый проект. Как любой новый газетный проект,
это  финансово очень емкое мероприятие. И конечно, встает вопрос: как  будет
финансироваться   этот    проект?   Какими-то   деньгами   располагает   сам
"Коммерсант", и нам было бы несложно  получить  деньги в том или ином банке.
Но  задача  в том, чтобы сделать то,  чего на российском  рынке пока ни одно
издание  не  сделало:  привлечь  те  или иные  деньги,  но  без попадания  в
зависимость  от  финансовых  структур. Эту  задачу  мы  пытаемся решить,  и,
наверное, это вызвало слухи. Но "Коммерсант" не продается, и мы не пойдем ни
на какое привлечение капитала, которое  могло бы  сделать нас зависимыми, --
такого не будет.
     -- А что это за перестройка такая?
     --  Смысл   этой   перестройки  такой.   Вместо   разрозненных  изданий
"Коммерсанта"  будет  единая связка  из ежедневной газеты и трех приложений:
политическое   приложение   "Коммерсант-Власть",  экономическое   приложение
"Коммерсант-Деньги",     московское     приложение     "Коммерсант-Столица".
(Ежемесячные  журналы  мы  не тронем.) Мы,  акционеры  и главные  редактора,
решили попытаться добиться  того,  чтобы "Коммерсант"  взял на себя роль вот
того  независимого  издания,  которое  сейчас  в  России,  как  мне кажется,
необходимо. Речь идет не только о независимости от финансовых структур, но и
более высоком уровне журналистской работы.
     -- Очень интересно. Разумеется, сразу возникает много вопросов. Главный
такой.  Вот   ты  опять  говоришь  о  том,  что  "Коммерсант"  должен  стать
независимым изданием.  То есть все-таки нельзя сказать, что он уже  является
им?
     -- В  той  или  иной степени  можно.  Но ровно в той или иной  степени.
"Коммерсант"  сейчас не имеет финансовой  зависимости,  которая влияла бы на
его публикации.
     -- То  есть ты хочешь  сказать, что  выплатил  все кредиты? И никому не
должен денег?
     -- На сегодняшний день "Коммерсант" не находится под влиянием ни  одной
финансовой  группировки. Мы  не  имеем инвестиций  и вложений со стороны. Те
кредиты, которые были  взяты,  нами возвращены.  Мы  только взяли  небольшой
оперативный кредит на журнал "Столица" в "Столичном" и небольшой оперативный
же кредит в "Альфа-банке".  Но это  именно оперативные кредиты, а не кредиты
влияния.
     --  А  вот некоторые  СМИ  утверждают, что  издательский  дом живет  по
принципу пирамиды,  то есть одни кредиты берутся для того, чтоб расплатиться
по другим, и это якобы единственный источник денег.
     -- Издательский дом  не является пирамидой, это совершенно  однозначно.
Но он тем не менее имеет кредиты в банке  "Столичный", и достаточно объемные
кредиты. Эти кредиты  связаны с  тем, что издательский дом  в течение  всего
времени с момента своего  создания быстро развивался. Было  много  проектов,
что  соответствовало  рынку,  темпам  его  развития  --  как   мне  кажется.
Естественно, что при такой скорости мы активно набирали кредитную массу. Это
нормально  для   любого  запускающегося  бизнеса.  Сейчас  мы  эти   кредиты
возвращаем. Это тоже  нормально. Я не вижу в  этом оснований для того, чтобы
играть словами -- "пирамида"...
     -- Что вообще значит -- купить "Коммерсант"? Не то же ли это самое, что
купить пару квартир в доме 17 по Хорошевскому шоссе -- и ожидать, что из них
вылупятся независимые издания?
     -- В смысле? Не понял.
     -- Ну, если "Коммерсант" будет продан, то там многое  изменится -- тебя
не будет, еще каких-то людей... Это уже будет совсем другая контора.
     -- Ну, наверно...
     -- Так, может, в покупке товарного знака "±" нет смысла?
     -- М-м-м... Не знаю. С коммерческой точки зрения, если б мне были нужны
деньги,  я бы мог  продать "Коммерсант" и получил бы много денег. Но мне это
не нужно.
        "Рантье"
     Первый  раз  Яковлев  уходил  от  дел в  95-м.  Весной ушел,  а к  зиме
вернулся.
     Почему ушел? Что так быстро вернулся?  По  возвращении он сам  объяснял
это так:
     --  Я  бы  не  сказал,  что  уходил  в отставку.  Просто перестал  быть
генеральным директором, потому что устал им быть. Остался только акционером.
А гендиректором  я  работал  не переставая  с 1988 года. И  я  решил немного
отдохнуть, развеяться, поэтому ушел с должности.
     Честно  говоря,  уходя,  я  не  очень   предполагал  на  эту  должность
возвращаться. Но спустя меньше  чем год  "Коммерсант"  оказался в достаточно
тяжелом  положении.   У  Дома  появились   финансовые  проблемы.  Они  стали
следствием  менеджерских проблем:  старшие  менеджеры "Коммерсанта" показали
низкие способности к управлению.
     Ситуация была неприятной, но не  критической. Если бы она развивалась и
дальше в  том же  направлении, было бы хуже. Мне пришлось вернуться и самому
стать   фактором    повышения    работоспособности.    И    жизнеспособности
"Ком-мерсанта".
     -- Менеджеры, которых ты по возвращении уволил, -- плохие?
     --  Не  могу сказать, хорошие они или  плохие. Они  ушли, потому что, с
моей  точки зрения, не справлялись с работой,  которая им  была поручена,  и
выполняли ее, с моей точки зрения, плохо.
     -- Чем ты занимался этот почти год, пока не работал гендиректором?
     -- Скажем так:  я шлялся по миру. Либо сидел в  Жуковке, либо шлялся по
миру.

     Второй уход Яковлева от дел случился в начале 97-го. Летом того же года
он рассказывал о своей жизни в таких терминах:
     -- Вот уже пять месяцев я не переставая в дороге, и это дико интересное
ощущение само  по себе. Два месяца я путешествовал по Ирландии, которая дико
красивая  страна, до  этого путешествовал  по Индонезии,  а теперь собираюсь
поехать еще куда-нибудь.
     -- Ну что -- все? Ты перебрался на Запад?
     -- Нет, так передо мной  вопрос не стоит. Я никогда не принимал решения
не возвращаться в Россию,  никогда -- нет  такой необходимости. У меня такое
ощущение,  что,  может быть,  год, а может,  дольше я буду заниматься своими
личными делами. Я бы хотел попутешествовать, поездить, кое-что посмотреть, с
кем-то увидеться...
     -- Это большой отпуск?
     -- Нет, не отпуск, поскольку я больше не работаю в "Коммерсанте"!  Я --
не  главный  редактор  ни  одного  из  изданий,  не  гендиректор.  А  просто
совладелец  компании.  Сидеть  в  "Коммерсанте"  и  управлять  через  голову
генерального директора, который -- настоящий начальник компании? Это было бы
странно...
     -- То есть ты решил наслаждаться плодами своего труда и пожинать лавры?
     --  Да. Я работал, занимался "Коммерсантом" девять  лет.  А теперь я не
обязан ходить на работу. Пришло время, когда я могу себе позволить жить так,
как я хочу! Я рад, что теперь могу  заниматься тем, чем  хочу. О'кей?  Да, я
буду наслаждаться положением рантье!
     -- Будешь ли ты заниматься какими-то  новыми проектами, вообще работать
-- или ты совсем ушел на покой и посвятил себя личным делам?
     -- Я не знаю. Я не знаю.
     Победа демократии:
     "Коммерсантъ" проданъ.
     "Коммерсантъ" купленъ.
     --  Володя,  ты много  рассказывал  о  том, что  "Коммерсант"  не будет
продан. И все-таки. Перейди "Коммерсант" в другие руки, что бы изменилось на
рынке, в политике?
     --  Э-э-э...  Не знаю.  Это  зависит  от того,  в  какие  руки перейдет
"Коммерсант". На сегодняшний  день  он принадлежит мне  и  еще  двум частным
лицам.  И  они  заинтересованы  в  том, чтоб "Коммерсант"  развивался  и был
независимым. У них нет другой  структуры интересов. А когда газета переходит
в  руки  людей, у  которых есть и другие коммерческие интересы,  часто более
привлекательные, чем газета, -- то понятно, что происходит...

     1990, 1999



        "ПРИЛОЖЕНИЕ"
     К вопросу о гениальности
     и помешательстве
     По понятным  причинам автор этой книжки деликатно обходит молчанием ряд
подробностей из жизни великих. Однако общую  информацию о том, каковы вообще
бывают гении  -- притом что  исключений,  разумеется, полно, любой из  наших
персонажей запросто  мог  в список  этих  исключений попасть, --  любопытный
читатель  может  легко  почерпнуть  из   забавной   книжки  Чезаре  Ломброзо
"Гениальность и помешательство".
     Для тех читателей, которые одновременно  и любопытны,  и ленивы,  здесь
приводится краткий конспект упомянутой книги.

     "Все,  кому выпало на долю  редкое счастье  жить в  обществе гениальных
людей, поражались  их способности  перетолковывать  в дурную  сторону каждый
поступок окружающих, видеть повсюду преследования и во всем находить повод к
глубокой,  бесконечной  меланхолии.  ...Даровитый   человек  более  способен
находить  истину  и  в  то  же  время  легче  придумывает  ложные  доводы  в
подтверждение основательности своего мучительного заблуждения".
     "Вследствие такой преувеличенной и сосредоточенной чувствительности как
великих людей, так и помешанных чрезвычайно трудно убедить или раз-убедить в
чем бы то  ни было. ...Источник  истинных и ложных представлений лежит у них
глубже и  развит сильнее... Отсюда следует, с  одной стороны, что не дколжно
никому  верить безусловно, даже  великим  людям,  а с  другой  стороны,  что
моральное леченье мало приносит пользы помешанным".
     "Самое большое проявление злобы коварных  мучителей Руссо  видит в том,
что  они осыпают его похвалами и благодеяниями.  По его мнению,  "им удалось
даже подкупить продавцов зелени, чтобы они отдавали ему свой товар дешевле и
лучшего  качества, --  наверное, враги  сделали  это  с  целью  показать его
низость и свою доброту".
     "Великий  мыслитель Огюст  Конт... в продолжение 10  лет лечился...  от
психического  расстройства  и  затем  по выздоровлении  без  всякой  причины
прогнал жену, которая своими нежными попечениями спасла ему жизнь".
     "Слабоумный,  глухой, бессильный, неблагодарный относительно  друзей --
так охарактеризовал он (в данном случае Свифт. -- Прим. авт.) сам себя".
     "Чувства привязанности  были ему (Шопенгауэр. -- Прим. авт.) совершенно
незнакомы".
     "О гениальных людях, точно так же как о сумасшедших, можно сказать, что
они всю  жизнь остаются  одинокими,  холодными, равнодушными к  обязанностям
семьянина  и  члена  общества.  Микел-анджело  постоянно  твердил,  что  его
искусство заменяет ему жену".
     "Бодлер, Кардан,  Свифт, По, Гофман... почти у всех этих  великих людей
были какие-нибудь ненормальности в отправлениях половой системы".

     "...Самым  выдающимся  признаком  ненормальности  рассматриваемых  нами
гениев (здесь имеются в виду  Паскаль, Руссо, Байрон, Шуман. -- Прим.  авт.)
служит,   как  мне  кажется,  крайне  преувеличенное   проявление  тех  двух
перемежающихся  состояний  --   экстаза  и  атонии,  возбуждения  и   упадка
умственных сил, которые  до известной степени  заметны почти у всех  великих
мыслителей,  даже  у  совершенно здоровых,  и составляют,  в сущности, чисто
физиологическое явление".
     "Меланхолия, уныние, застенчивость, эгоизм --  вот жестокая расплата за
высшие  умственные  дарования,  которые  они  тратят,  подобно  тому  как...
неумеренность в пище сопровождается желудочными катарами".
     "...Большей  впечатлительности  соответствует и  большая ограниченность
мышления (concetto). Ум, находящийся под влиянием  экстаза,  не воспринимает
слишком простых и легких положений, не соответствующих его мощной энергии".
     "...Гениальные  люди отличаются наравне с помешанными и наклонностью  к
беспорядочности, и полным неведением практической жизни,  которая кажется им
такой ничтожной в сравнении с их мечтами".
     "Кардан, о котором современники говорили, что это умнейший из людей и в
то  же  время  глупый, как  ребенок...  сам сознавался, что  обладает  всеми
пороками -- склонен к пьянству, к игре, лжи, к разврату и зависти".
     * * *
     "Есть страны,  где уровень  образования  очень низок  и где  поэтому  с
презрением относятся не только к гениальным, но даже к талантливым людям".

     "Вторая жизнь "по Вийе""

     Так  называется  описанный французским психиатром начала 20  века  и  в
честь него же названный синдром, который наблюдался у разных великих людей.
     В отличие от болезни, которая имеет свое течение,  развитие, синдром --
разовая вещь: это случилось, и -- все. Смысл этого синдрома такой.
     Человек живет, живет некой размеренной  жизнью, движется  по накатанной
колее, его  будущее ясно и  предсказуемо. И вдруг ни  с  того  ни с сего все
меняется -- резко, быстро и  разительно. Характер, мировоззрение,  жизненные
планы,  ценности, судьба  -- все теперь  другое. Часто эта вторая  жизнь  не
имеет  никакой  связи  с первой.  Так, обычный клерк бросает службу и семью,
уезжает  на Таити и  там становится  знаменитым художником  (Гоген). Или,  к
примеру, убежденный атеист, фронтовой генерал, дважды Герой Советского Союза
вдруг  уходит  в  монастырь и становится  настоятелем Псково-Печерской Лавры
(реальный случай). Другой  пример: простой репортер вдруг уходит в бизнес  и
становится миллионером (М. Мельник) и др.
     Этот момент перехода от первой  жизни ко второй пациенты Вийе описывали
как озарение, волну, яркий свет. Возможно,  толчок  к такой  резкой перемене
дает  шизофренический приступ -- но  точно ничего  не  известно.  Тайна  сия
велика есть.

     (Со слов Андрея Бильжо, который  сам  полжизни был  психиатром, а после
резко ушел в художники.)
     Краткое содержание
     предыдущих и последующих книг

     "Книга No 1."
     ""Москва за океаном""
     (О  путешествии по американским городам с названием Moscow, которых там
22 штуки)

     Список штатов,  в которых есть  Moscow: Alabama (Lamar County), Alabama
(Marengo  County),  Arkansas,  Illinois, Indiana,  Iowa,  Kansas,  Kentucky,
Maine, Maryland, Michigan, Minnesota, Mississippi, Ohio, Pennsylvania, Rhode
Island, Tennessee, Texas, Vermont, Virginia, West Virginia, Wisconsin.
     " К истории индейского вопроса"
     Индейцы,  совершенно  как  коммунистические  депутаты Госдумы, не могли
никак постигнуть умом, что земля может быть собственностью.
     Они просто не понимали друг друга. Фермер, например,  вырастил  урожай.
На поле приходят индейцы и рвут кукурузу, --  растения же ничьи, они  всегда
сами по себе росли. И еще индейцы забивают фермерскую  ручную свинью -- ведь
звери, они специально созданы Богом  для охоты. Фермер  обижается на индейца
так,  как  обиде