но, это не так. Но единственный критерий при
принятии  любого  решения --  это мое личное  отношение к моим  действиям. Я
никогда  не думаю: "А как на это  посмотрит тот или иной человек?" Можно это
называть  эгоизмом  или, напротив, высокими  требованиями к себе лично -- но
это ровно так, как я говорю.
     -- Вот  вы говорите, что опираетесь на свою совесть. А, в свою очередь,
на что опирается ваша  совесть? Вы один такой, у вас свои отдельные ценности
-- или вы с кем-то еще их разделяете?
     --  Вы знаете,  я не пытаюсь  никого насиловать своими  взглядами. Я не
хочу ни к кому в компанию лезть. И к себе в компанию никого  не приглашаю...
Такое  мое  понимание   есть,  конечно,  результат  моего  воспитания  моими
родителями, моего опыта,  который я почерпнул в общении с моими учителями --
в широком смысле учителями, их было несколько...
     -- Говорят, вы Сахарова считаете своим учителем?
     -- Ну,  я не  могу назвать  Сахарова  своим учителем.  А  вот  академик
Трапезников  Владимир  Александрович  --  это  мой  учитель.  Ну,  было  еще
несколько человек. Я сам есть результат того, что общался с этими людьми. Ну
и, конечно,  книжки,  и  собственный какой-то опыт  в России -- в  науке,  в
бизнесе, политике. Все вместе, такая каша получается...
     -- То есть нельзя сказать, что  вы  опираетесь на  какую-то  признанную
систему взглядов -- десять заповедей, на буддизм там, иудаизм?
     --  Нет.  Я человек абсолютно недогматичный, хотя и верующий: я  принял
православную веру достаточно давно, в  1994 году. Но я  это сделал скорее не
на основе логических  заключений, не на основе следования заповедям --  а на
основе   какой-то   такой  не   поддающейся  анализу  духовной  силы...  Это
исключительно внутреннее состояние.
     -- Но, если я  вас правильно понимаю, вы этим не взяли  на себя никаких
обязательств?
     -- Нет, я считаю, что взял на себя большие обязательства.
     -- Но не десять заповедей?
     --  Что  такое десять  заповедей? Это  на самом  деле концентрированное
изложение Библии. У меня нет возражений ни по одному пункту. Полное согласие
по всем пунктам.
     -- И по пятому пункту?
     -- Ну, по пятому совсем смешно было бы возражать  -- поскольку  Христос
тоже евреем был.
     -- Это вы очень хорошо сказали -- "тоже".
        "Классовое самосознание"
     -- Вот вы говорите, имидж вас  не интересует. А зачем вы тогда судитесь
с прессой?
     -- Мы --  я  имею  в  виду  новый класс,  класс буржуазии России --  не
уделили  достаточно  внимания  некоторым  важным  вещам. И  потому на Западе
создалось  искаженное представление о  России  в целом и о бизнесе в России.
Поэтому  я очень  последовательно  занимаюсь  этим процессом,  который  веду
против  журнала  "Forbes". Нет, речь не о том, что мне  не нравится, в каком
свете  журнал выставляет меня  перед Западом. Мне кажется, я не переоцениваю
себя лично --  этот процесс важен  для всего российского бизнеса. Я думаю, в
ходе этого процесса удастся изменить образ предпринимателя в России.
        "Смысл жизни"
     -- Зачем вы все это делаете -- то, что вы делаете? Одни думают, что это
из-за голых денег, другие полагают, что вы игрок, и так далее.
     -- У меня есть цель... Я неоднократно ссылался на формулировку Сахарова
по поводу смысла  жизни. Он говорил:  "Смысл жизни -- в экспансии". И вот  я
стал задавать себе вопрос -- а что такое экспансия? И в чем для меня состоит
экспансия? И  я нашел для себя ответ: экспансия --  это создание  порядка по
своему пониманию. Как мы  хотим, чтоб выглядел  наш дом, наша страна, как мы
хотим, чтоб было устроено общество -- или вспахан огород.
     -- Да, много писали про то, что вы вроде знаете, как обустроить Россию,
и вы б ее обустроили, дай вам волю. Это так? Был такой разговор?
     -- Конечно, я имею свою точку зрения на  то, какой должна быть власть в
России. Но я никогда не заявлял: "Дайте мне, и я сделаю".
        "Россию портят деньги"
     --  Широко  распространено мнение,  что России для  полного счастья  не
хватает  какой-то  суммы денег.  Вы  в  деньгах  разбираетесь, так  скажите,
сколько ж надо?
     -- Это  в корне неверно. Сколько России сегодня денег ни дай, все будет
мало.
     -- А если аж сто миллиардов?
     -- Хоть пятьсот. Даже триллион -- мало.
     -- Да ну?
     --  Точно.  И вот  по какой  причине. Россия  не  является  эффективной
машиной. Это крайне неэффективная машина!  Поэтому деньги, особенно большие,
будут Россию только портить.
     -- То есть и от налогов толку не будет?
     -- С налогами все просто. Налоги никто не  будет платить, пока не будет
уверен,  что ему гарантируют социальную защиту. В  Швеции люди с готовностью
отдают государству 70 процентов  своего  дохода в виде налогов -- потому что
они знают, что  полностью  защищены. А в  России мы рассматриваем налоги как
государственный рэкет. Прекрасно понимая, что  ничего лично для нас  с  этих
налогов не будет.  Они не  защитят  наших детей, а случае болезни не приедет
квалифицированная медицинская помощь -- и так далее,  и так далее. И поэтому
мы готовы государству платить как рэкетиру -- 10 процентов.
        "Восемнадцати-, а то и двадцатичасовой рабочий день"
     -- А что ж тогда делать? Вы можете объяснить?
     --  Это  очень  просто: страна должна научиться ра-бо-тать.  Конкретно.
Наверно,  многие  люди на сегодня  побывали в Германии.  Но, как большинство
русских, они встают поздно и потому не могли увидеть самого интересного и не
поняли, как  живет  страна. А  я  на  заре бизнеса  много  времени провел  в
Германии  и  понял. Там как?  В  7 утра проехать не-воз-мож-но. Все  едут на
ра-бо-ту. К станку. Работают  8 часов и  возвращаются  домой в  семью. В  10
вечера все в койке. А в 7 утра опять на  работе. А у нас средь бела дня в 11
часов  утра  по   городу  пройти  невозможно.  А  праздники!  Теперь  еще  и
католические! 140 нерабочих  дней  в  России!  А  кто их  знает?  Зачем  они
придуманы?  Я знаю три праздника, ну, четыре. Новый год,  День Победы. И как
человек  православный, еще  скажу:  Рождество  и  Пасха.  Все,  других  нет!
Извините, может,  вам кажется,  я педалирую,  повторяю про православие... Но
это --  доминирующая  религия  в  России.  Россия  в  этом  смысле полностью
совпадает с  Израилем. В России  и  там понятие религия и  национальность --
одно  и  то  же.  Большая  степень идентификации одного и  другого.  Если ты
русский -- значит,  православный, если православный --  значит, русский. И в
Израиле  то  же: если ты еврей,  то иудей -- и наоборот. Про это еще Бердяев
писал, это "Русская идея".
     Нужно понимать, что есть простые вещи. Люди должны работать.  Я не знаю
ни  одного олигарха, который бы  работал  меньше 20  часов. Меньше  20 часов
никто не работал из них! Никогда!
     -- Но это ж не заслуга олигархов.
     -- Это заслуга исключительно их! Я не хочу о себе много говорить,  но с
16 лет  я,  как пошел учиться, никогда меньше  18 часов не  работал.  Может,
такого кривого меня мама родила.
     -- Нет, это  не ваша заслуга, что вы  работаете 18 часов. У вас  просто
энергии  больше,  чем у  среднего человека, вы ее и  тратите,  вот и все.  У
одного зайца слабая  батарейка,  а  другому вставили Energizer, и он думает,
что это  его заслуга! Другие  б тоже хотели столько денег, как у вас, но сил
нету!
     -- Абсолютная  ерунда. В юношеском возрасте  я очень любил спать. Спать
хотелось! Сколько себя помню -- все время хотелось спать...
     -- Герцена декабристы разбудили, а вас кто?
     -- Я всегда сам себя перебарывал.  Это биологическая данность. Данность
того, что ты отвечаешь  за  себя и за других. За себя, за жену, за детей, за
постаревших родителей. Все остальное -- это абсолютная безответственность. И
оправдание своей  лени. А  больше ничего! Можно  строить любые  конструкции,
можно привлекать  любые деньги! Но пока  Россия не научится работать, ничего
хорошего не будет!
        "Куда делись умные люди"
     --  Вот и Солженицын  пишет, что Россия в таком обвале, что может вовсе
исчезнуть... А он ведь эксперт серьезный!
     --  Безусловно серьезный.  Россия понесла колоссальные интеллектуальные
потери в  этом веке,  таких потерь  не понесла ни  одна страна.  И  сегодня,
занимаясь  бизнесом ли, политикой, я могу сказать,  что одно из самых острых
ощущений  --  нехватка адекватных, умных,  профессиональных  людей.  Их  все
меньше, меньше и меньше...
     -- Они уезжают?
     -- К  сожалению, опять  многие  уезжают! Они  думают,  что...  начнутся
репрессии. Действительно, такое впечатление, что опять будут искать крайних.
Я считаю, что многие действия Прокуратуры России -- как минимум некорректны.
Но методы тридцать седьмого года в России не пройдут, мы такого не позволим.
Я считаю, что Россия сможет преодолеть сегодняшнее тяжелое положение.
     --  С  чего вдруг?  Вон  писатель Альфред Кох пишет,  что русские  сами
виноваты во всех своих бедах...
     -- Мы действительно сами себя уничтожали,  сами себя расстреливали.  Ну
действительно, кто виноват? Никто, кроме нас самих... Но  в чем-то я с Кохом
расхожусь.  Он  говорит:  вполне  возможно,  что русские  исчерпали себя как
нация. Я как раз так не считаю. Русские -- молодая нация! А молодости всегда
это свойственно -- кидаться из  крайности в крайность. Я все-таки  не думаю,
что крайности будут такие, что мы погубим Россию.
        "Еврейский вопрос"
     -- Когда вы говорите:  "Мы погубим  Россию..." -- под  словом  "мы" вы,
видимо, имеете  в виду  вообще  граждан страны.  Но есть же и другие мнения,
например у Макашова.
     -- А, это? Слова Макашова меня  лично не задевают. Меня задевает другое
-- то, что он опасен для России. И поэтому я последовательно выступаю за то,
чтобы Макашов сидел в тюрьме. И чтобы компартия была запрещена. Не моя обида
здесь  говорит...  Я  глубоко  убежден,  что  если  в  России, не  дай  Бог,
антисемитизм и нацизм примут силовые формы, то пострадают-то от этого больше
всего русские. В конечном счете погибнет больше всего русских!
     Я  за  себя  не  боюсь.  Может,  я  такой  толстокожий  --  но  я  себя
исключительно комфортно чувствую в России. У меня одна жена  русская, вторая
жена русская... У меня не меньшее желание видеть Россию благополучной, чем у
кого бы то ни было. И борюсь я потому, что хочу,  чтобы мои дети тоже жили в
России.
     -- При теперешнем всплеске моды  на отъезд -- тем  более им проще взять
да уехать.
     -- Мои старшие дочери учились в Лондоне и в Германии, они долго жили за
границей. Притом  что я  не считаю,  что  для  них  было  бы  зазорным жить,
например, в Германии. Но я думаю, что они не уедут.
     -- Вам это приятно как русскому патриоту?
     --  Я  не  считаю  себя  русским  патриотом.  Я считаю себя  совершенно
нормальным человеком. Один из  самых умных людей, которых я встретил в своей
жизни  (не хочу называть его фамилию), написал: "Родина -- это почти  то же,
что удобство".  Я  думал  над этим  и  выстроил  цепочку:  родина  -- дом --
удобство. Нам действительно удобно  жить в  России! У нас одна культура,  мы
говорим на  одном  языке,  у  нас  много  событий, которые  нас  объединяют.
Поэтому, наверно, и сражаемся за то, чтоб нам было удобно. Не надо этих слов
--  патриотизм,  за  родину...  Проще,  проще!  Не  нужно  надрыва. А  нужно
серьезное осознание реалий. Что люди хотят жить нормально, удобно.
     -- Борис Абрамович, я вами просто горжусь!
     -- В каком смысле?
     -- Ну, вы  на родине живете. А меня на родину жить палкой  не загонишь.
Мне уютней в эмиграции, тут у вас в России. А не на Украине.
        "Олигархи бессмертны"
     -- Вот Немцов  говорит: "Я,  мол,  воевал с  олигархами, так у меня все
хорошо, а они где?" А как с вашей точки зрения выглядит пейзаж после битвы?
     --  Я  вообще  не считаю,  что пейзаж  изменился.  Что касается  самого
термина "олигархи"... Если он народный, то что ж, пускай, я не возражаю. Кто
у нас  олигархи? Потанин, Гусинский,  Смоленский, Авен, Фридман, Виноградов.
Ну и что с ними случилось? Они  разве исчезли? Компании многих стали беднее,
да, --  но относительно других они занимают то же самое положение. Гусинский
как  владел  НТВ  и  банком,  так  и  владеет.  НТВ  по-прежнему,  по-моему,
процветает. ОРТ,  несмотря на огромные трудности, тем  не менее как занимало
ведущее место на телевизионном рынке СМИ, так и занимает. ТВ-центр вперед не
вышел и не стал лучше.  Насколько мне известно, Потанин  тоже не  стал самым
бедным человеком в России; "Норильский никель" продолжает приносить прибыль.
СБС-Агро сейчас...  э-э-э... подлежит реконструкции. Но он есть! "Инкомбанк"
тоже  вроде не умер. Да,  Менатеп  много потерял  -- но тоже  сохранился как
сила!  Алекперов  --  как  был  олигарх,  так  и остался.  Поэтому...  Какая
проблема? В чем разница?
     -- Например, в том, что их меньше стали показывать по телевизору. Кроме
вас, -- потому что у вас там свои ребята на ТВ.
     -- Ну, да, часто показывают.
     -- Это само собой так или вы им даете указания?
     -- Каждое свое утро начинаю с того, что звоню генеральном директору ОРТ
и даю указание:  "Значит, так: сегодня будешь меня показывать в вот таком-то
объеме". Он говорит: "Легко!" Смотрю ТВ: показывает!
     -- Больше, меньше -- в зависимости от чего?
     -- А это в зависимости от настроения. (Он смеется).
     -- Я вас серьезно спрашиваю!
     -- А  вы  что, решили, что я вам серьезно отвечаю? Нет,  это само собой
идет.  Это  идет пропорционально той ненависти,  с которой  ко мне относятся
средства массовой информации.
     -- Чем больше ненавидят, тем чаще показывают?
     -- Совершенно верно!
     --  Да...  Судя  по  этому,   дела  ваши  не  блестящи.  Я   опять  про
имиджмейкерство. Понятно, что вы человек самодостаточный. Но не думали ли вы
о том, что если  б к вам возникла массовая симпатия,  ваша деятельность была
бы более эффективной?
     --  Я  за эффектами не гонюсь.  Самый главный эффект... Этого эффекта я
достиг: у меня с самим собой все нормально.
        "Светло на душе"
     -- Вы не жалеете, что тогда, в 96-м, сагитировали олигархов за Ельцина?
Думаете, все тогда было сделано правильно?
     --  Ни  малейшего в  этом  сомнения! Это был  выбор не между Ельциным и
Зюгановым,  а  между  одним общественным  строем  и  другим... Но,  с другой
стороны,  был конкретный  человек,  были надежды,  --  и многие  надежды  не
оправдались.
     -- Вы ждали какой-то большой благодарности и не получили ее?
     --  Какая  там  благодарность!  Бизнес --  и  благодарность?  О чем  вы
говорите!  Это была чисто рациональная  политика. Мы поддерживали Ельцина не
потому,  что ожидали, что он нас  отблагодарит,  не  потому,  что он хороший
человек. Мы так и сказали Борису  Николаевичу, когда с ним встречались:  "Мы
пришли не потому, что вас любим персонально..."
     -- Буквально так и сказали?
     --  Абсолютно. Мы ему объяснили: "А потому,  что вы -- это единственный
выход из той ситуации, в которую попала Россия".
     -- Вы были первый в той группе?
     -- Я... я... не  анализировал,  кто  там  первый был, кто  второй,  кто
третий.  Вот в моем союзе  с  Гусинским -- я был первый, я пришел к  нему. И
сказал: "Володя, значит, заканчиваем, время  сложное, давай отложим все наши
споры на потом..."
     -- Это было  ваше  самое  большое  достижение  в жизни --  что вы  всех
помирили и поставили своего кандидата?
     -- Я действительно считаю, что в 96-м  мы сломали коммунизм в России. Я
лично испытывал очень серьезные чувства. Я действительно как бы очень... мне
было очень светло.
     -- Это было упоение?
     -- Нет -- просто очень светло на душе.
        "Скучно жить"
     -- Вы говорите, светло на душе -- как в 91-м?
     -- Нет, в 91-м я плохо понимал все те расклады. Тогда я был посторонний
зритель в общем все-таки, а в 96-м я чувствовал -- да, мои усилия значимы.
     Честно сказать,  после этого мне уже  скучно жить. Больше, чем это, я в
жизни уже ничего не сделаю.

     1999
     HHHH Валентин Гнеушев HHHH
        ""Цирк превосходит все искусства""
     Гагарин, водка, икра, балет. (И  перекрытый Енисей.) Ничего  не забыли?
Привет, а цирк? Па-рам-пам-пам, пара-пара-парам-папам! Циркее всех цирков!
     Забыли...
     Это   непростительно,  ибо  миллионы  людей  никогда  не  целовались  с
Гагариным на Ленинском проспекте в шестьдесят первом,  не  пили никогда (!),
ну, пока,  водки, не  ели икры  ложкой,  не психовали над галстучным  узлом,
опаздывая  на премьеру в Большой... Но ведь  все были же когда-то  в  цирке,
хоть  раз.  Да,  бывает жалкий  лепет про "чудеса для детворы",  но  в цирке
главное другое -- то, что  все  тут, несмотря на  всеобщую  компьютеризацию,
живое,  неподдельное.  Акробаты  летают  в  самом  прямом и непосредственном
эфире, живые дрессировщики кладут  головы в пасти неплюшевым львам, огромные
слоны  сдрейфили и  выполняют команды маленького человечка, а сальто-мортале
обходится без помощи компьютерной графики.  (Ну, это мы просто в сегодняшнем
русском быту  немного подустали  от правды, от ее передозировки, но  это все
временно, и цирк скоро вспомнится, опять займет достойное место в рейтинге.)
     У Гнеушева  очень цирковое  лицо,  всмотритесь:  в нем проступают черты
факира,  цыгана,  восточного  всадника, мага  и  чародея,  --  как бы  такая
вопиющая профпригодность. И точно, в его русской крови есть северокавказская
порция, как специя. Может, и весь его темперамент, и сверкание -- оттуда.
     Он  в свете прожекторов,  в ярко-синем богатом,  от  Кензо, пиджаке,  с
хищным  веселым  лицом,  увешанный  золотыми  парижскими  и разными  прочими
медалями, пролетом из Токио в Нью-Йорк  по делам,  только  успевши прижать к
груди красавицу  француженку-жену, которая бросила ради него  всю свою belle
France!  Не  то чтоб  она декабристка,  но  полпути от Парижа до  Сибири  не
проскакала, но пролетела... (Они, впрочем, развелись в девяносто девятом, но
это уже  другая  история, выходящая за рамки данного исследования.  -- Прим.
авт.)
     Эта масштабная многоплановая картина ослепительного великолепия была уж
почти  вся  нарисована  давным-давно,  к  его  40-летнему  юбилею,  к самому
занавесу старого режима. А дальше-то как жить после этого?

     В  7  часов  начинается  его  трудовое  утро. Идут репетиции  в  разных
залах...  Под  музыку лазерных дисков,  под руководством  главного режиссера
происходит  изнаночная, закулисная жизнь цирка -- потная, трудовая и унылая,
как  на  заводе.  Вот некто жонглирует  шариками  три  часа  подряд,  видимо
перевыполняя план, и непонятно, как при этом не  сходит с ума от однообразия
и  не  сжигает  ладони  трением.  Другой,  то  есть другая, ходит  по  арене
туда-сюда,   бесконечно  долго,   с  поставленным  на  подбородок,  спинкой,
стулом... Наверное, жевать  потом невозможно, ее, видимо,  в  обед отпаивают
бульоном через шланг... А вот пара  -- ловкий накачанный, но не перекачанный
юноша, и неприлично,  до странной,  извращенной степени, гибкая  девчонка  с
узкими  бедрами. И эти  двое заползают, извиваясь,  друг  на друга,  трутся,
вращаются,  перекручиваются.  Ты таращишься на  это  как  дурак...  Неужели,
удивленно спрашивает  Гнеушев, это может возбуждать?  А им нипочем, плевать,
ни один лишний  мускул  у  них  не шевелится. Отдохнули  пять минут  и опять
безобразничают, елозят друг по  другу потными трико. У  них  на самом  деле,
конечно,  простой  акробатический  номер... Рядом молча  стоят три  слона  в
кандалах,  прикованные  к  каменному полу.  Раннему утру  так идет колхозный
теплый запах  свежего  слонового  навоза. Им циркачи  удобряют  свои  дачные
участки.
     -- Что слоны! -- роняет Гнеушев, проходя мимо. -- Впрочем, ну, слоны. В
цирке  вообще  все  есть!  И  если б сейчас  были  динозавры, мы  б их  тоже
дрессировали.
     Линия  его  жизни прочерчена  вполне  по