горело,  то  на
поверхности земли давно не было бы ни растений, ни животных,  были бы только
углекислота да вода.
     Очевидно, в природе должно существовать явление,  об-ратное горению, т.
е. превращение веществ, вполне  сгорев-ших,  в вещества,  вновь  способные к
горению.  Рядом с  об-разованием  углекислоты должен существовать и обратный
процесс разложения этой углекислоты, образованной по-всеместным горением".

     "В природе должен существовать процесс, который этот испорченный воздух
вновь превращает в хороший. Не при-надлежит ли эта роль растению?"

     "Животные   поглощают  кислород   и  выделяют  углекис-лоту;   растения
поглощают   углекислоту  и  выдыхают   кисло-род...   растение  и   животное
представляют химическую ан-титезу".

     "Это  роль посредника между  солнцем  и  животным  миром. Растение или,
вернее,  самый  типичный  его орган--хлоро-филловое зерно -- представляет то
зерно, которое связыва-ет деятельность всего органического мира, все то, что
мы называем жизнью, с центральным очагом энергии в  нашей планетной системе.
Такова космическая роль растения".
     "Это - превращение простых, неорганических веществ,  углекислоты и воды
в  органическое,  в  крахмал,  есть  един-ственный,  существующий  на  нашей
планете,  естественный  процесс   образования  органического  вещества.  Все
органи-ческие  вещества,  как  бы  они  ни были разнообразны, где  бы они ни
встречались,  в  растении ли,  в животном или в человеке, прошли через лист,
произошли из веществ, выработанных  листом.  Вне  листа,  или,  вернее,  вне
хлорофил-лового  зерна,  в   природе  не  существует   лаборатории,  где  бы
выделывалось органическое вещество. Во  всех других органах и организмах оно
превращается,  преобразуется, только  здесь оно образуется вновь из вещества
неоргани-ческого".


x x x


     "Привыкли считать, что солн-це у всех одно и земля одна. И тут есть две
крайности.  Так  и  можно  считать  единственным  и  солнце  и  землю,  если
приподнять-ся,  отвлечься и  вести разговор на уровне  общих  процессов,  на
уровне,  там, поглощения  углекисло-ты, процессов в хролофилловом  зерне,  в
прорастающем  семечке. Но в другой крайней точке, можно сказать нисколько не
преувеличивая,  что  у  каждого  отдель-ного  растения  (не  вида, а  именно
растения, экземпляра)  своя зем-ля  и свое солнце. На этот  одуванчик падает
тень от  садовой избушки,  а  на  этот  одуванчик--не падает.  У  этого  под
кор-нями  оказался обломок кирпича, а  у этого в корнях оказа-лась гнилушка.
Мимо этого во время дождя всегда бежит  ручей, а  мимо  этого не бежит. Этот
оказался на южном  склоне оврага, а этот--на северном. Этот в кустах, а этот
на чистом месте.  Этого  облучает своими жесткими фитонцидами близко стоящая
черемуха, а этого осеняет  мягкая широкошумная липа.  Затем начинается более
широкая раз-ница: в кислотности почвы, во  влажности воздуха,  в коли-честве
годового тепла, в господствующих ветрах, в моро-зах и паводках, в высоте над
уровнем моря, в географи-ческой широте...
     Что же делать одуванчику, который вынужден расти в тени садовой избушки
и которому больше бы  нравилось расти на открытой поляне,  где и  растут его
многочислен-ные соплеменники. Очевидно, ему нужно перебраться, пе-ребежать к
ним из тени на  солнце.  Незабудке, случайно оказавшейся на  сухом косогоре,
совершенно  необходимо  сбежать вниз  на дно оврага,  где постоянно  сочится
вода. Валериане,  выросшей на полевой меже, необходимо  срочно перебраться в
приречные  кусты.  Пижме,  выросшей  в  при-речных кустах, необходимо срочно
перебраться на полевую межу.
     Убегая  из одних  микроусловий  и  задерживаясь в  дру-гих,  постепенно
переселяясь,  путешествуя  по  земле,  распре-деляясь  и  перераспределяясь,
сортируясь и  группируясь,  растения  выбрали себе те места,  те условия  на
земле и под солнцем, где им больше по вкусу, и теперь, обозревая ра-стения в
какой-нибудь  книге,  мы   можем   точно  их   разделять  и  говорить   так:
"Распределение  растений  по  их месту оби-тания.  Опушки  и лесные  поляны.
Суходольные  луга.  За-ливные   или  сырые  луга.   Сорные  места,  пустыри.
Встреча-ющиеся  около  жилья.  Встречающиеся вдоль  дорог. Степи  и  степные
склоны.  Берега  рек,  озер,  прудов. Лиственные  и  смешанные  леса.  Горы,
каменистые склоны, скалы..."
     Получается,  что  незабудкам,  выросшим  на суховатом  склоне, с  одной
стороны,  нельзя сбежать на дно оврага и никто  до сих пор не видел бегающую
незабудку. Но, с другой стороны, посмотрите, все они в конце концов сбе-жали
с горы и растут в  низине, на влажном месте, там, где им  больше нравится. А
кошачьи лапки, семена которых занесло  в низину,  на влажное место, в  конце
концов суме-ли выкарабкаться на влажный косогор, туда, где как мож-но суше.
     Всюду растет трава. Всюду она цветет, не  одна, так другая. Но все же с
понятием  "трава" у нас сочетаются, в  первую  очередь, те  места на  земле,
которые,  кроме  все-го,  специально  предназначены для роста цветущих трав.
Здесь  травы поднимаются зеленой  стеной,  разливаются  пе-стрым половодьем.
Здесь же они ложатся  под острыми  ко-сами,  во время обильных утренних рос.
Росную траву лег-че режет коса, потому и косят ее во время росы. Но те-перь,
с изучением чувствительности растений, можно  считать  установленным  фактом
одно замечательное совпа-дение. Во  время холодной росы, в ранние часы утра,
травы  как  бы   онемевают,  становятся  как  бы  анестезированными,   менее
чувствительными и ложатся на землю с меньшей болью.
     Но если рассуждать  строже, то почему именно луга  надо  иметь  в виду,
когда мы говорим о траве? А поля? Разве на полях не трава? В чем же разница?
А в том, что  эти травы культурные. Точно так же как мы домашнего  поросенка
не считаем  за зверя (за вепря) и корова для нас--не  лосиха, так  и  овес с
горохом и клевер вроде бы не трава. Прирученные, одомашненные растения.
     И вот растут себе дикие травы и не знают, что вокруг них развертываются
словесные  бои,   происходят  научные   конференции   и  даже  международные
конгрессы.  Случайно  включив  телевизор,  я  увидел  крупным  планом одного
знаменитого председателя  колхоза, пресыщенного  уж извест-ностью и славой и
оттого бросающего свои слова с непре-ложной директивной брезгливостью:
     -- С лугами пора покончить. Все разровнять, все рас-пахать, все засеять
культурными травами и пустить ко-силки!
     Растут и не знают луговые травы, что, может быть, так вот, в одночасье,
и решится их  судьба. Понравится  эта смелая, как бы дерзкая идея--распахать
луга,  засеять  их   какой-нибудь  одной  культурной  травой,--  и  начнется
искоренение десятков и  сотен разнообразных прекрас-ных трав, несущих земле,
миру  и  нам,  конечно,  людям,  что-нибудь драгоценное,  индивидуальное, на
других непо-хожее.
     Выпишу только  некоторые растения,  которые растут  на  наших  заливных
сырых  и  суходольных лугах, чтобы  на-помнить  о  великом  многообразии,  о
богатстве природы, до-ставшейся в наше распоряжение.
     Атей,  белозер,  белоус,  василек, вероника, гвоздика, го-рец, девясил,
колокольчик, кукушкин цвет, кровохлебка, лапчатка, лютик, марена, мыльнянка,
мята,   окопчик,  очи-ток,   подмаренник,  подорожник,   плакун,  сердечник,
серпу-ха, сивец, сурепка, стальник, сусак, таволга,  хвощ, частуха, чихотная
трава, чемерица, мник, щавель, бедренец, бор-щевник, герань, горчак, душица,
донник,  желтушник,  зверо-бой,  земляника,  разные  клевера, козлобородник,
коровяк, молочай,  нивяник,  цикульник,  фиалка,  цикорий,  шалфей,  адонис,
бессмертник,   грудница,  грыжник,   прострел,  цсин,   чабрец,  воробейник,
болиголов,  астра, переступень,  ман-жетка, зубровка,  купальница, чистотел,
сныть,   пустырник,  золототысячник,   яснотка,   ятрышник,   любка,  ягель,
вале-риана и множество, множество разных чудесных трав.
     На  необъятных, как  говорится,  просторах нашей  Роди-ны,  по  берегам
больших рек, разливающихся весной,  по-добно морям, по берегам небольших рек
и речушек  лежат сенокосные луга, сенокосные угодья. Все  равно  не миновать
нам упоминать какие-нибудь цифры, начнем же с этой.
     В Российской Федерации имеется восемьдесят шесть миллионов сенокосов  и
пастбищ--по данным за  1971 год.  Значит,  в эту  цифру уже не  входят луга,
затопленные  че-ловеком,  в  частности  не входит  волжская  пойма,  которая
ликвидирована  вся  целиком, за исключением  небольшого прогалка от  Нижнего
Новгорода (Горького)  до  Чебака.  А  всего в эту цифру  не  входит  полтора
миллиона гектаров затопленных земель.
     Казалось  бы,  оно  и  немного по  сравнению  с  восемьюде-сятью шестью
миллионами. Но  разве  один гектар тради-ционного, находящегося  под  руками
приволжского луга, не вошедшего теперь  в цифру, не стоит десяти  и даже ста
гектаров  (вошедших  в  цифру)  кочковатых  лугов   где-ни-будь  на  окраине
республики Коми или вятской земли, в неудобном комарином углу?
     Если  взять данные за 1971 год, то увидим, что куль-турных и улучшенных
сенокосных  угодий,  лугов  и паст-бищ  набирается  в  Российской  Федерации
немногим больше четырех миллионов. Ну а четыре миллиона и полтора уже  можно
сравнивать.
     Поскольку  ведомость  попала   нам   в   руки,   поинтересуем-ся,   как
подразделяются эти восемьдесят шесть миллионов  гектаров лугов и пастбищ.  А
вот как.
     Чистых лугов  и  пастбищ--68000000 (я  опускаю деся-тые и  сотые доли);
заросших  кустарником  и  мелколесь-ем--14000000;  покрытых кочками--160000;
засорено  камнями --  около 6 000  0 00;  заболоченных -- около 5  000  000;
засоленных  -- миллион с третью; изобильно увлажнен-ных--более  миллиона.  А
всего  требующих  мелиорации и  улучшения -- сорок  миллионов гектаров.  Для
сравне-ния можно вспомнить, что это приблизительно две "це-лины".
     Восемьдесят шесть  миллионов гектаров лугов и паст-бищ  в одной только,
пусть и самой большой республике, а там еще Украина, Белоруссия, Тянь-Шань и
Алатау,  степные  и  высокогорные  пастбища  Казахстана и  Киргизии, луговые
угодья Прибалтики, молдавские степи...
     Считается,  что у  нас в  Российской Федерации двадцать семь  миллионов
гектаров    сенокосной   площади    (остальные    от    восьмидесяти   шести
миллионов--пастбища).  В  1940  го-ду  выкашивалось  тридцать  два  миллиона
гектаров, то есть площадь, обширнее контрольной официальной и расчетной.
     Откуда  брались  пять  миллионов  гектаров?  Очень   просто.  Маленькие
овражки, полевые межи, лесные опушки и по-ляны, Всегда можно  пройтись косой
по дну и склону не-большого овражка, не причисленного к сенокосным угодь-ям,
глядишь,  выросло  четыре  копны  сена,  немного  огруб-ленного  осокой  или
сдобренного душистой таволгой. Там четыре копны, да там четыре копны, да там
десять копен,  да  там пусть  хоть  одна  копна  --  набирались их по России
миллионы, потому что,  повторяю, пять миллионов гекта-ров обкашивалось сверх
расчетных двадцати семи мил-лионов.
     В 1965  году колхозники выкосили  уже не тридцать два,  а двадцать один
миллион   гектаров.  К  1971  году  эта  цифра  сократилась  до  шестнадцати
миллионов, то есть сократи-лась, по сравнению с 1940 годом, в два раза.
     "Фактически  укосная   площадь  естественных  сенокосов  в   хозяйствах
Калининской  области за  период  с  1960  года  по  1968 сократилась на  45,
Ленинградской на 38,  Вологод-ской  на 20  процентов.  В  целом по РСФСР эти
площади сократились с 23,8 миллиона гектаров  в 1960 году  до 18 ,5 миллиона
гектаров в  1968 году"  (Усынин П. Кладовые кормов.--  Сов. Россия, 1970, 28
апреля).
     Это  свидетельство  интересно  тем,  что   оно  принадлежит  начальнику
Управления лугов и пастбищ Министерства сельского хозяйства РСФСР П. Усынину
(тогда он зани-мал этот пост), но сам по себе 1968 год уже нам неинтере-сен,
если у нас есть 1971-й.
     Нетрудно догадаться, что если  меньше  косим, то мень-ше  и сена.  Если
взять  даже  самый  средний  урожай  естест-венных трав,  ну,  скажем,  семь
центнеров  с гектара,  то,  помножив,  получим  недостачу  -- сто двенадцать
миллионов  центнеров лугового сена. Этим сеном  можно прокормить всю  зиму 6
720 000 коров.
     Я спросил  в  министерстве: почему стали меньше выка-шивать лугов?  Мне
ответили: потому что стало меньше кос. Ответ неожиданный и простой. Конечно,
их стало меньше не из-за того, что не успевают вырабатывать, но оттого,  что
меньше стало в деревне рук, которые этими косами могли бы махать.
     -- Все  же в прошлом году продано четыре  с половиной миллионов  кос,--
порадовались в  министерстве.--  Но  зна-ете,  не  все  ведь эти  косы будут
активными.  Много кос  покупают  дачники,  чтобы  содержать в  порядке  свой
дач-ный участок.
     Сокращение  сенокосов  происходило  и  по  другой причи-не (кроме убыли
косцов),  а именно: по  запущенности  лу-говых угодий и  по  их естественной
порче.  Цитированный нами  П.  Усынин  пишет в той же  статье:  "Отчего  так
полу-чается?   Из-за   крайней   (крайней.--В.   С.}  запущенности,   низкой
продуктивности  природных кормовых угодий.  От-сутствия должного внимания  и
несоблюдения простейших  (простейших.--В.  С.) правил эксплуатации привело к
то-му,  что  большие  площади  естественных  сенокосов  и  паст-бищ  заросли
кустарником и мелколесьем, покрылись коч-ками и заболотились".
     Кандидат  сельскохозяйственных  наук  А.  Дударь,   со  своей  стороны,
подтверждает это положение на примере  лугов Северного Кавказа (статья "Лугу
нужен технолог".-- Правда,  1971,  25 января).  "Степное разнотравье год  от
году редеет. Там, где некогда (когда некогда?  -- В. С.) луг давал  до тонны
превосходного сена с гектара, теперь получают 2--3 центнера.
     Парадоксальное явление--у лугов,  этих бесценных кор-мовых  угодий, нет
хозяина.   Во  многих   колхозах   и   совхозах  специалисты   имеют  весьма
приблизительное представление о состоянии лугов и пастбищ, не знают (забыли,
что  ли?  -- В.  С.)  их потенциальные возможности. За  редким исключением в
хозяйствах, располагающих большими площадя-ми естественных угодий, нет  даже
плана    использования   этих    богатств,   не    разработана    простейшая
(опять--про-стейшая! -- В. С.} технология ухода за ними.
     Улучшением  лугов  надо  заниматься грамотно. Иначе  это вызовет  порчу
угодий,  которые  потом  приходится исключать  из  дальнейшей  эксплуатации.
Пример  такого  "улучшения"  --  распашка легких  почв на зимних  пастби-щах
"Черные  земли",  которая  привела  к  сильной  ветровой  эрозии.  Пески  из
Прикаспия двинулись в глубь калмыцких степей. Только продолжительный отдых и
интенсивное  залужение   пашни  многолетними   травами   способно  возродить
пастбища".
     В  приведенном отрывке А. Дударь коснулся и  другого, наверно, все-таки
главного вопроса -- урожайности луго-вых угодий.
     В министерстве я спросил  специалиста: какой  урожай  травы на  лугу он
считал  бы  если  не  оптимальным,  то  же-лательным? Работник  министерства
подумал, подумал и сказал:  "Семьдесят центнеров зеленой  массы с гектара --
это было бы хорошо".
     Для людей, слышавших о зеленой массе впервые, пояс-ню, что урожай травы
исчисляют  трояко.  Можно свешать траву  как таковую,  и  это  будет зеленая
масса. Можно тра-ву сначала высушить, превратить в сено, и тогда цифра будет
другая, а именно: из пяти килограммов травы полу-чается один килограмм сена.
А  еще  иногда исчисляют  уро-жай  в  условных  кормовых  единицах. За  одну
кормовую  единицу  принята  питательность  одного  килограмма  овса.   Тогда
получается, что  трава лесная содержит 0,17  кормо-вой единицы, то есть  100
граммов такой травы заменяют 17 граммов овса.  Килограмм  травы заменяет 170
граммов овса. И таким образом, чтобы полностью заменить один килограмм овса,
нужно взять травы лесной 5900 граммов, почти 6 килограммов.
     Сено, оказывается,  питательнее  свежей  травы.  Так,  на-пример,  одну
кормовую  единицу  содержат:  лугового сена  2,4 килограмма,  заливного--2,1
килограмма, степного-- 1,9 килограмма.
     Один  килограмм овса заменяет:  картошки--3,3 кило-грамма, моркови--7,7
килограмма, свеклы сахарной--3,8 килограмма, турнепса и кормового арбуза--11
килограм-мов, кабачков--14,2 килограмма.
     Изучение подобных таблиц дело не только интересное, но и полезное. Так,
дойдя в таблице до разных солом, я понял все значение так называемых средних
цифр  и ус-ловных  эквивалентов, которыми очень часто питается  ста-тистика.
Оказывается, килограмм пшеничной соломы со-держит 0,20  кормовой единицы  и,
таким образом, пита-тельнее и ценней как корм почти  всех свежих, только что
скошенных  и  еще  обрызганных   росой   сочных,  напичканных  всевозможными
фитонцидами,   витаминами,  эфирными   мас-лами,  глюкозидами,  алкалоидами,
хлорофиллами, фермен-тами и нектарами  трав.  Питательнее  моркови, кормовой
свеклы,  тыквы,  более  чем  в  два  раза  питательнее   кормовой   капусты,
вико-овсяной  смеси,  люцерны,  эспарцета,  равно-ценна  клеверу красному  и
кукурузе. Вот  что такое  обык-новенная  солома,  с  точки  зрения  кормовой
единицы. Прав-да, можно  догадаться, что кормовой  арбуз,  морковь, крас-ный
клевер и  свекольную ботву  корова будет уплетать с  большей  охотой, нежели
ржаную солому, но зато, если вам надо написать отчет о заготовке кормов,  то
очень  удобно  этот счет выразить в условных  кормовых  единицах.  Вот  жаль
только,  что  молоко  должно  быть  не  условным  моло-ком,  а  натуральным,
питательным и душистым.
     О том, что молоко зависит от корма, напоминать,  на-верное, не надо. Но
все же упомяну о двух случаях.  Утра-чено качество швейцарского сыра на  его
родине  в  Швей-царии   оттого,  что  коров  стали  кормить   однообразными,
унифицированными кормами, вместо  горного швейцарского разнотравья. Ценность
особого, знаменитого барабинского масла зависела, оказывается, не от рецепта
его  приготов-ления и  не  от  породы  скота,  но от  особого  букета  трав,
обитающих в барабинской степи.  О кормовых единицах тогда не  имели никакого
представления.
     Можно  кормить  человека  одним   свиным  салом  (огром-ное  количество
калорий!),  не  давая ему ни ягодки, ни петрушечки, ни гриба, ни  огурца, ни
молока,  ни хлеба,  ни ры-бы, ни  редьки, ни  мяса,  ни  капусты, ни яблока.
Четверо наших  ребят, оказавшихся в  океане  в  бедственном  поло-жении, как
известно, съели гармонь, которая  тоже со-держала, наверное, подобно соломе,
какую-то часть кор-мовой единицы, а может быть, и целую кормовую еди-ницу.
     Я всегда вспоминаю об  этих фактах, когда вижу, что луговое разнотравье
постепенно подменяется травами се-яными, занимающими пахотные земли, то есть
поля, где  полагается расти  хлебам: ржи,  пшенице,  ячменю, также  гречихе,
льну,  гороху, а  из  кормовых  культур  тому  самому овсу, который является
кормовой единицей.
     Какие  же  обстоятельства  побуждают  наших  современ-ных  земледельцев
занимать  пахотные   земли   под   травы,   под   зеленый  корм?   Несколько
обстоятельств. Вот первое из них: укосная площадь сократилась в два раза.  С
тридцати   миллионов  гектаров   до   шестнадцати.   Второе  обстоятель-ство
--чрезвычайно низкая урожайность наших лугов  вследствие  их  запущенности и
отсутствия, как мы  недавно цитировали, простейшего ухода, простейших правил
поль-зования.
     Но улучшение лугов дело  очень  хлопотливое и трудо-емкое. Надо срезать
кочки,  надо изводить кустарник,  надо подсевать нужные травы, надо заводить
дождевальные  установки,  надо  организовывать,  где  это  можно  и  нуж-но,
лиманное  поливание, которое,  говорят,  широко  прак-тиковалось  в  прежние
времена, надо, наконец, удоб-рять.
     Уро-жай  трав  на  обширнейших российских  лугах чрезвычайно  низок,  а
повышать   его--дело    хлопотное.   Оно   требует   "чет-кой   организации,
растор