околдует над ним, дунет, плюнет, а потом уже
даст в руки и расскажет, как пользоваться.
     Никогда  не приходилось  встречаться  с знахарями, а литература,  кино,
вообще искусство создали такое вот идиллистическое представление о них.
     Вспомним  знаменитое  полотно Михаила  Васильевича Нестерова. Изображен
лес.  Землянка  в  лесу.  Вокруг цве-тущие  летние травы.  Русская  женщина,
молодая  и  краси-вая,  присела  около  землянки на  лавочке,  а из землянки
выползает  дед с  пронзительно  синими  глазами. Пан,  Дух природы.  Колдун,
ведун, знахарь. Женщина исполнена решимости,  но одновременно сквозят в  ней
смущение и надежда. Называется картина "За приворотным зельем".  Таинственно
и  красиво. Разве  трудно дорисовать  теперь внутренность старикова  жилища,
пучки  трав, свисающие там и  тут,  мешочки с травами? Велика ли  может быть
та-кая землянка, просторно ли в ней? Каков размах знахар-ского  дела? Гадать
об  этом не  надо.  Старик  выходит  из  своего жилища,  пригибаясь.  Низкий
потолок, и свету  в землянке мало.  Старик  знает  свое дело и дает  щепотку
приворотного  зелья (сухой травы,  корешков)  или  пузы-рек  --  настойку  в
готовом виде.
     Существует  еще  и такой литературный образ собирате-ля трав. Раскрываю
том Алексея Константиновича Тол-стого:

     Пантелей-государь ходит по полю,
     И цветов и травы ему по пояс.
     И все травы пред ним расступаются,
     И цветы все ему поклоняются.
     И он знает их силы сокрытые,
     Все благие и все ядовитые,
     И всем добрым он травам, безвредным,
     Отвечает поклоном приветным,
     А которы растут виноватые,
     Тем он палкой грозит суковатою.

     По листочку с благих собирает он,
     И мешок ими свой наполняет он,
     И на хворую братию бедную
     Из них зелие варит целебное.
     Государь Пантелей!
     Ты и нас пожалей,
     Свой чудесный елей
     В наши раны излей.
     В наши многие раны сердечные;
     Есть меж нами душою увечные,
     Есть и разумом тяжко болящие,
     Есть глухие, немые, незрящие,
     Опоенные злыми отравами, --
     Помоги им своими ты травами!..



     Вот  я  и   говорю:  ну  какой  можно  было  представить  се-бе  размах
знахарского дела,  если он ходит по полю,  сры-вает  по листочку  и кладет в
мешок?   Пусть   хоть  и  осьминный   мешок  (что  маловероятно,  исходя  из
нарисованного поэтом  образа, легче вообразить небольшую  суму через плечо),
все равно, много ли натолкаешь травы в мешок?
     Я  никак не  мог освободиться  от этих  масштабов, ко-гда  один молодой
журналист (не буду говорить, где, около какого большого города) повез меня к
настоящей будто бы знахарке, с  которой будто бы он, Сергей, хорошо зна-ком.
Воображались мне избушка,  землянка,  сума через плечо, старуха с клюкой,  с
носом,  врастающим  в  подбо-родок,  и седыми  космами,  но  не  вязалось  с
воображаемы-ми картинками уже одно то, что ехали к знахарке на такси.
     -- Отшельница? Хижина? -- пытался расспрашивать я. Но чем больше Сергей
рассказывал   о   Митрофанихе  (фамилия   ее,  допустим,  Митрофанова),  тем
настойчивее внедрялось в мое сознание слово "усадьба".
     -- Странно, что к знахарке на такси, не так ли?
     -- Что тут  странного? Она и сама  в  летнее горячее  время,  когда для
сбора трав дорог каждый день, нанима-ет такси.
     _ ???
     -- Ну да.  Заключает договор с таксомоторным парком на все  лето. Утром
ежедневно ей присылают машину.
     -- Но ведь это же...
     -- Насчет денег, что ли? Тридцать рублей в день, -- и спокойно добавил,
как о незаслуживающем внимания:-- Деньги у нее есть.
     О  нестеровский старичок,  вылезающий из  темной зем-лянки, о  государь
Пантелей, обрывающий по  листику и кладущий  оные листики в суму: снился  ли
вам подобный размах? Небось такси не простаивает, ежели тридцатка-то в день.
Надо, наверно, эту  тридцатку на худой  конец оправдать.  И еще  один мотив:
техника двадцатого века на службе у  знахарки! И ехали мы отнюдь не в лесные
деб-ри, а в благоустроенный поселок поблизости большого города.
     -- Вы-то как с ней познакомились?
     -- Немного интересуюсь травами. Но, конечно, не на уровне лечения, хотя
бы самого себя, а на уровне состав-ления домашних бальзамов.
     -- Сколько же вы берете трав?
     --  До  сорока.  Зверобой,  аир, калган, кровохлебка, пустырник,  мята,
полынь, девясил,  тмин,  душица...  Надо на  каждой  из сорока трав  сделать
спиртовый экстракт, а потом смешивать их  в  нужных пропорциях и разбав-лять
до желаемой крепости. Или в чай по одной ложке...
     -- Бог с вами! Такое добро -- ив чай? Я тоже состав-ляю себе бальзамы и
тоже  до  сорока составных частей. Впрочем,  можно и восемьдесят...  Значит,
только  бальза-мы  и   послужили  причиной   знакомства  с  этой,  как   ее,
Митрофанихой?
     -- Не только.  Однажды  попробовали ее судить  за  то,  что  занимается
лечебной практикой, не имея медицинско-го образования и диплома. Суд привлек
внимание прес-сы, а я -- журналист.
     -- Умер, что ли, кто-нибудь от ее трав?
     -- От трав, если, конечно, не брать явно ядовитых,  умереть невозможно.
Пользы  может не  быть, но  и  вреда не будет.  Пей мяту,  крапиву,  шалфей,
подорожник -- ну какой от них вред?
     -- Осудили?
     --  Не  удалось.  Свидетелей человек  восемьдесят  вы-звали в  суд.  Но
поскольку и правда никакого вреда они от бабки не  получили, то наговаривать
на нее не стали. Однако врачебной  деятельностью заниматься ей запретили,  и
состоялось сожжение трав.
     -- Вот сюжет для живописного полотна!
     -- Но травы разве виноваты?
     --  Я  все   понимаю,  но  поймите  и  закон.  Действительно,  не  имея
медицинского образования и диплома,  заниматься врачебной  практикой... Если
каждый начнет...
     --  Вы  можете  мне  дать какой-нибудь  совет? Ну  хотя  бы  по составу
бальзамов? Или  по  диете, если  я случайно пожалуюсь вам  на печень?  Сразу
скажете: не ешьте  три "ж"  -- жир,  желток, жареное. Не так ли? Может быть,
это тоже медицинский совет? И как же, не имея диплома...
     --  Разные  вещи.  Во-первых, это советование я никогда не сделаю своей
профессией, главным делом жизни. Во-вторых,  я за этот совет не возьму с вас
пятерку.
     Между  тем мы подъехали. Глухой забор. Тесовые во-рота и рядом калитка.
Большая кнопка электрического  звонка. Усадьба. Эту  кнопку и нажимают  все,
кто захо-тел  бы обратиться к Митрофанихе,  к бабе Соне. Но я, пожалуй, буду
называть ее просто Софьей Павловной.
     Нам открыла другая женщина, молодая, никак не подходящая по возрасту на
роль  хозяйки такой усадьбы.  Видел  я потом на  усадьбе и еще женщин, можно
ска-зать -- целый штат. Будто бы бывшие пациентки из благо-дарности приходят
и  помогают. Приходится  верить. Но  без этих вспомогательных женщин  нельзя
было бы по-нять, как одинокая, на восьмом десятке Софья Павловна управляется
с  заготовкой, сушкой и сортировкой трав,  упаковкой  их  в ящики,  как  она
успевает отправлять много-численные посылки  с травой в разные концы страны,
как ведет обширную (любой министр позавидует) переписку.
     Пройдя  в калитку, мы оказались  во  дворе, который был бы  чрезвычайно
широким  и просторным,  если  бы справа  не стояло двух сараев. Левее -- сам
дом.  Крыль-цо.  На   крыльце  Софья  Павловна,   полноватая,  розоволи-цая,
синеглазая  старуха--платок на плечах, руки на животе, приветливая улыбка на
губах. А в глубине глаз все же и вопрос: кто такие, зачем пожаловали? Но при
виде Сережи тревога в глазах погасла.
     Свои немногие  впечатления  (мы  провели  у  Софьи Пав-ловны  полдня) я
сейчас разгруппирую, чтобы дать поня-тие о каждой группе.
     Сад и огород. Шел дождь, под ногами на тропинках было склизко и грязно.
Трава и  кусты обдавали  водой,  поэтому с садом и огородом  мы ознакомились
очень  бегло.  Больших  деревьев  я  как-то не  запомнил. Но есть  там кусты
малины,  смородины, есть  и  вишенье. По  сторо-нам  тропинок  растут разные
травы, которые  в  другом  са-ду  можно  было  бы  считать  за  сорняки,  за
запущенность  огорода,  но  которые  здесь  росли со  смыслом, были посе-яны
хозяйкой.  На грядках  я видел и ландыши,  и любку двулистую, и наперстянку,
но,  конечно,  не огород  явля-ется  главным  поставщиком  сырья  для  Софьи
Павловны.
     Сараи. На чердаки обоих сараев мы забирались по обыкновенным приставным
крестьянским  лестницам.  Чер-даки завешаны и заложены  сушащимися  травами.
Заго-товка их поставлена на широкую ногу. Я думаю, если бы сложить все травы
вместе,  получилось  бы несколько цент-неров. Много  пижмы,  тысячелистника,
зверобоя, болиголова,  пустырника,  ромашки,  мяты, таволги, тмина,  укропа,
кровохлебки, крапивы, чистотела, кипрея, дягиля, василь-ков.
     При  всем том  на чердаках, где  развешаны и  разложе-ны  десятки трав,
чистота и  порядок. Смешанный  аромат трав вдыхаешь жадно,  ненасытно,  даже
крякаешь от удовольствия, словно пьешь очень вкусный и вместе с тем  крепкий
напиток.
     На  земле перед лестницей нас  заставили разуться, да и правда, было бы
кощунством ходить по такому чердаку в уличных башмаках.
     Склады. Высушенные травы  Софья  Павловна хранит  в  больших  картонных
коробках,   которые  берет   в   продо-вольственных   магазинах.   Там   они
освобождаются  из-под  разного  импортного  товара.   Картонными   коробками
заставлены коридоры в доме, терраса, чуланы, сени  -- все, кроме трех  жилых
комнат.   На  каждой  коробке  сделана  четкая  надпись:   аир,  подорожник,
одуванчик, валериана.
     Комнаты.  Чистые, опрятные  комнаты:  одна--вроде  горницы,  другая  --
кухня. И в той и в другой есть иконы.  Некоторые в хороших окладах. Подарки.
Большую комна-ту мы обошли  и  осмотрели, а в  маленькой сели за стол. Есть,
кажется, еще и спальня, но мы туда не ходили.
     Стол.   Всевозможная  деликатесная  рыба.  Пелядь   (сы-рок),   муксун,
стерлядь-сыроежка,  сосвинская  селедка, осетрина,  икра  черная и  красная,
коньяки  лучших  сор-тов,  разнообразные  кагоры  и собственные  настойки  и
на-ливки, которые только и пригубливает из рюмочки сама хозяйка.
     --  Присылают.  Не выбрасывать же!  --  коротко  поясни-ла  нам хозяйка
ассортимент стола.
     Теперь главная группа  впечатлений. В разговоре я убедился, что у Софьи
Павловны есть  пусть и своеобраз-ное, но медицинское мышление.  Речь зашла о
больном с  раковой опухолью, который  четвертый год  уж  пьет лекар-ственные
сборы Софьи Павловны.
     -- Что же, надеетесь?
     -- Так ведь рак! Не бог же я! Однако четыре года если не лучше, то и не
хуже.
     --  У моего знакомого в  Москве  есть подозрение на  опухоль, чтобы ему
помочь, чем укрепить организм?
     -- Организм! Организм укрепишь, а опухоль куда де-нешь? Организму лучше
-- и опухоли лучше.
     -- С  какими больными  чаще приходится  иметь дело? -- Да ведь время-то
какое?  На  месте  не  посидят.  Все  куда-то  едут,  торопятся,   суетятся,
опаздывают. На все нужны нервы. А где нервы, там и болезнь. Думают,  язва от
еды, а она от нервов.  И  сердца никудышные от того же, и желчь, и камни. --
Софья Павловна  задумалась.--  Мужчин много обращается. Плачут. В семье ведь
как?
     Всякое  может  быть, ругань и опять мир после ругани.  А уж  если этого
самого нет, мирись, не мирись...
     -- Отчего такое поветрие?
     --  Те же нервы,  я  думаю. И  потом--винище. Пьют без памяти, а  хотят
здоровыми и крепкими быть.
     -- Помогаете?
     -- Отчего  же  не помочь! Вот на  днях  ящик коньяку  один привез. Дочь
родилась, А хотел вешаться...
     Вообще же  складывалась  следующая  картина  ее  деятель-ности.  Первый
бесспорный факт. Люди обращаются к ней уже с готовым  диагнозом, находившись
по сельским, рай-онным, а то и городским поликлиникам. Обращаются, прослышав
о ней и  рассуждая очень  просто: вреда не  бу-дет, а может быть...  Так что
определять болезнь, исследо-вать  организм,  делать многочисленные и сложные
анали-зы (кровь, моча, кислотность желудочного сока, бронхо-скопия, рентген,
электрокардиограмма,  реакция "аперке"  или "манту")--все это уже сделала за
нее  офици-альная  медицина  с ее современным  оборудованием.  В  не-котором
смысле можно сказать,  что  современная знахар-ка  невольно паразитирует  на
теле официальной медицины.
     Во-первых, повторим: диагноз  известен заранее. Но, во-вторых, известны
заранее из многих книг и  целебные свойства  трав.  В этих  книгах все травы
разложены по по-лочкам. Вот они, эти полочки.

     1. Тонизирующие, возбуждающие и общеукрепляющие (перечислено 80 трав).
     2. Успокаивающие -- 105 трав.
     3. Применяемые при бессоннице --47 трав.
     4. Болеутоляющие -- 218 трав.
     5. Применяемые при головной боли -- 63 травы.
     6. Противосудорожные и противоспазматические-- 88 трав.
     7. Отвлекающие (средства рефлекторного действия -- 12 трав.
     8. Применяемые при нервных и психических заболева-ниях -- 152 травы.
     9. Сердечно-сосудистые -- 94 травы.
     10. Применяемые при атеросклерозе -- 82 травы.
     11. Применяемые при гипертонии -- 49 трав.
     12. Повышающие кровяное давление -- 117 трав.
     13. Применяемые при удушье и одышке -- 45 трав.
     14.    Желудочно-кишечные.   Возбуждающие    аппетит    и    улучшающие
пищеварение--80 трав.
     15. Слабительные--146 трав.
     16. Рвотные-- 16 трав,
     17. Противорвотные -- 24 травы.
     18. Применяемые при язвенной болезни--41 трава.
     19.  Применяемые при различных  желудочно-кишечных  заболеваниях -- 153
травы.
     20. Вяжущие--149 трав.
     21. Мочегонные--242 травы. .
     22. Потогонные -- 100 трав.
     23. Уменьшающие выделение пота -- 11 трав.

     В  таком  же духе  перечисляются еще многие  и  многие  травы,  как-то:
применяемые  при  водянке  и  отеках,  жел-чегонные,  действующие  на  обмен
веществ, кроветворные,  кровоостанавливающие, жаропонижающие,  молокогонные,
противоглистные, применяемые при ревматизме и подагре, укрепляющие волосы...
вплоть до отпугивающих насеко-мых, мышей и крыс.
     В  каждом  разделе мы видим десятки и даже  сотни ре-комендуемых  трав.
Вопрос  с травами настолько ясен, что обычно в  южных  городах (например,  в
Кисловодске) на  базаре  есть  целые ряды травниц.  Красиво  засушенные,  не
перемолотые в  труху, а цельными снопиками  лежат тут тысячелистник, душица,
чабрец,  земляника,  бессмертник.  Грудками  (на  рубль) наложены  калганный
корень, де-вясил, аир. Клубеньки ятрышника, высушенные на ниточке, идут по 3
рубля 50 копеек за десяток. Облепиховые ягоды--40 копеек стакан. Но главное,
на бумажках  карандашом накорябано: "от давления", "от  головной бо-ли", "от
геморроя", "от язвы желудка". Начинаешь спра-шивать, как пользоваться, ответ
один:
     -- Купите, тогда и расскажу.
     Стоит  истратить  рубль,  чтобы   услышать  наставления  травниц.   Но,
вклинившись два раза в  ее частоговорку и переспросив и поставив ее в  тупик
(а  это сделать нетруд-но), заставляешь ее протянуть руку под прилавок. Тебе
протягивают все ту же книгу о лекарственных травах:
     Носаля, Махлаюка, Серегина с Соколовым...
     Итак, известен диагноз, известно и действие трав. Что остается на  долю
знахарки? Выбрать несколько трав, со-ответствующих  болезни,  скомбинировать
их, то есть со-ставить то, что в государственных аптеках называется сбо-рами
(почечный сбор,  желудочный  сбор, желчегонный сбор и т. д.),  вручить  этот
сбор  больному  и...  получить день-ги. Софья Павловна так и делает.  Больше
того,  во многих случаях  она действует заочно, не видя пациента в глаза.  И
даже  не  во многих,  а  в  большинстве случаев. Больной присылает письмо, в
котором подробно описывает свою болезнь. Так, как в поликлинике ему сказали.
Баба Соня собирает травы и посылает их посылкой. Наложенным платежом. Просто
и хорошо. Сергей говорит, что очень часто баба Соня не берет денег заранее.
     --  Вот  погоди, -- говорит она,  -- если  поможет моя тра-ва, тогда  и
заплатишь.  --  И  будто  бы  идут потом  от  бла-годарных  пациентов  ящики
итальянского вермута, доро-гие коньяки, красная рыба, икра, наличные деньги.
     Думаю,  что альтруизм  (человеколюбие)  не  исключает-ся из побуждающих
мотивов  Софьи  Павловны. Действи-тельно,  ей  за  семьдесят,  два  века  не
проживешь, на ее век, наверное, ей уже хватит. Можно было бы и приостановить
бурную  деятельность. Значит, помимо денег есть и другое -- любовь к травам,
быть  может,  а  то  и к людям. Но,  с другой сторона,  на чистом альтруизме
нельзя было бы арендовать на летние месяцы ежедневно такси (трид-цать рублей
в день, девятьсот рублей в месяц) да еще со-держать штат помощниц.
     Тут  к  Софье  Павловне  пришел  молодой   мужчина  за  очередной,  как
выяснилось,  порцией  лекарства. Софья  Павловна взяла  из  его рук  большой
мешок,   который  на-зывается  картофельным,  и  пошла  ходить  между  своих
картонных коробок.  Остановившись,  она  взглядывала испы-тующе то  на  одну
коробку,  то  на другую, словно прицели-валась или  дожидалась наития, потом
запускала руку, вынимала большую горсть  травы и клала ее в мешок. Пригоршня
(две-три  пригоршни)  служила  ей мерой, вмес-то  наивных аптекарских весов,
миллиграммов  и  кубических  миллиметров.  Отсюда  горсть и  отсюда  горсть.
Отсюда. Те-перь отсюда. Теперь этой добавить. И этой  тоже...  Парень  ушел,
унося на плечах мешок, набитый сушеными трава-ми. Хватило бы корове два раза
наесться.
     Я посмотрел на Софью Павловну с новым любопытст-вом. "Вреда не будет,--
как бы сказал мне ее взгляд,-- все травы проверены, вредных среди них нет!"
     Еще раз пройдя по комнатам Софьи Павловны и ос-мотрев их,  я увидел то,
что непременно надеялся увидеть: стопу книг о лекарственных растениях.
     Конечно, каждый врач, каждый, там, нейрохирург дол-жен  читать и читает
книги по своей специальности,  и  в этом  нет ничего странного,  а тем более
предосудительного. Напротив, было бы  странно  видеть современного врача, не
читающего книг по своей специальности.
     Но, с  другой стороны, если своя болезнь  человеку за-ранее известна  и
если свойства  трав  изложены в книгах,  то на чем  же зиждется  потребность
людей  обращаться  к  Софье  Павловне  и  ей  подобным?  Платить  втридорога
не-известно за что. И это при бесплатной-то медицине, при всем ее могуществе
и всеобщем уважении к ней! Не дей-ствует ли здесь  врожденное, инстинктивное
или  из  поколе-ния  в  поколение  дошедшее  до   нас   доверие  к   травам,
под-сознательная надежда на то, что природа не подведет,  выручит и  спасет,
особенно когда говорят "нет, нет и нет". Доверие это обоснованно. На природу
действительно можно положиться.  В ней  есть  все, что  нужно  человеку  для
здо-ровья и жизни: и целебные вещества, и пример жизне-стойкости, и красота.


x x x


     В  Главном  ботаническом  саду (в Москве)  много  сотрудников,  много и
телефонов.  Я  обзавелся  номером одного  из  них,  и  это оказался  телефон
девушек-экскурсоводок  в  оранжерее.  Трубку снимала  то одна, то  другая, и
вскоре   я   стал   различать   девушек   по   голосам,  по   крайней   мере
двухэкскурсоводок -- Галю и Любу--я узнавал сразу. Надое-дал же я им одним и
тем же воп-росом: когда зацветает Викто-рия регия?
     Вернее  сказать,  этот вопрос я задал  при первом разговоре, при первом
телефонном  знакомстве,  а  потом они  уже  знали,  зачем  я  звоню,  и  мне
достаточно было спросить: "Ну как?"
     Меня уверили,  что  события надо ждать не раньше кон-ца  июня, а то и в
июле и что  мне сразу же позвонят и вообще  будут держать, что называется, в
курсе.  Поэтому,  когда  я  так,  на  всякий случай  набрал нужный  номер  в
последних  числах мая  (скорее для поддержания  знакомства и чтобы  меня  не
забыли) и услышал, что  она вчера уже отцвела, то я воспринял это чуть ли не
как  преда-тельство. Не  со  стороны Виктории регии, конечно,  но со сторон