ешник убиты. То же  постигнет  и Вас, если Вы обманете
мое доверие. Ждите меня, непременно,  в девять часов вечера у входа  в  парк
Сент-Дунстен. Если Вы скажете Шеннону, будет плохо и ему и Вам".
     Одри еще раз перечитала письмо,  и  ее рука, державшая листок, дрожала.
Сентдунстенский парк при богадельне для слепых солдат находился в предместье
Лондона, и это было очень пустынное  место. Должна ли она уведомить Дика? Ее
первым  побуждением было пренебречь угрозой, но следующей мыслью -- забота о
том, чтобы  предохранить Дика от  опасности. Спрятав письмо  в сумочку,  она
вышла и нашла горничную, дежурившую в коридоре.
     Эта  важная молодая  особа  не видела в коридоре никого, ни старого, ни
молодого человека, за  исключением,  впрочем, тех  лиц,  которых она  хорошо
знала. Одри так привыкла к  возникновению все  новых  и новых  тайн, что эта
новая  угроза  уже  не  казалась  ей  чем-то  необыкновенным. Кто  был  этот
таинственный  человек,  эта серая  тень,  которая  действовала  невидимо,  и
неуловимо, появляясь  и исчезая по своему  желанию? Что  касается отеля,  то
здесь ему  было легче всего действовать.  Здесь было  два выхода  на  разные
улицы и две лестницы с лифтами в  противоположных концах здания. Одри знала,
что ничего нет  легче чем проскользнуть незамеченным вверх и вниз. Она вновь
прочла письмо, и оно еще меньше понравилось ей. В одном Одри не сомневалась:
она не  смеет  ослушаться приказания  и  должна явиться на зов,  или  же все
рассказать Дику  и  испытать  все последствия своего поступка.  У  нее  были
веские  основания  не посвящать  Дика  Шеннона  в  это  дело: ведь он  искал
Малпаса, и хотя она могла прямо  привести  его к нему, но могла так же легко
привести его и к смерти!
     Целый день Одри в смятении обдумывала эту задачу, к которой прибавилась
новая тревога.  С  той  минуты,  как  она  ушла  утром  из  гостиницы  и  до
возвращения, у нее было чувство, что за ней следят. Кто шел  за ней,  шпионя
за  каждым ее  движением?  Она несколько  раз  испуганно озиралась кругом  и
оборачивалась  назад,  но  каждый  раз  встречала  лица  совершенно чужих  и
посторонних людей. Одри -- и это было характерно для нее -- решила, несмотря
на  трагическое  происшествие,  свидетельницей  которого она была  накануне,
совершить свою любимую прогулку. Все же она долго собиралась с духом, прежде
чем пройти по дорожке, на которой она видела неизвестную самоубийцу в час ее
смерти. Скамейки не было видно с конца аллеи, она находилась  за поворотом и
показалась не сразу. Внезапно  Одри остановилась с бешено бьющимся  сердцем.
Она увидела синюю юбку женщины и пару маленьких ног...
     -- Ты сумасшедшая, Одри Бедфорд! -- сказала она себе.
     Звук собственного голоса  немного успокоил ее. Одри  поспешила вперед и
увидела, что на месте  трагического происшествия на этот раз сидела  молодая
няня  с розовощеким  младенцем. Няня внимательно  посмотрела  на проходившую
хорошенькую   девушку,  которая  внезапно  громко  рассмеялась,  и,  немного
смутившись,  достала  из  своей  сумочки  зеркальце, чтобы  посмотреть,  что
вызвало смех барышни.
     По дороге  в гостиницу Одри остановилась купить журнал по птицеводству.
Эта  фантазия была в сущности очень  разумной мыслью,  так  как  Одри  нашла
некоторое  успокоение, погрузившись в чтение  журнала с хорошо известными ей
специальными терминами и широковещательной  рекламой.  Она  надеялась, что в
течение дня к  ней зайдет Дик. Но он был слишком занят,  она была этому даже
отчасти рада,  так  как не  удержалась  бы и  рассказала ему  о  предстоящем
свидании. Не явился он и ко времени обеда, и Одри удалилась в  свою комнату,
обдумывая план действий.
     Она решила, во-первых, оставить все  свои деньги на хранение в  конторе
гостиницы;  во-вторых,  выбрать самого  здоровенного  шофера, какого  сумеет
найти, и ни в коем случае не  выходить из автомобиля. Этот план показался ей
вполне  разумным  и  подбодрил   ее.  Если   бы  только  она  могла  достать
какое-нибудь  оружие,  все  ее  опасения исчезли  бы окончательно.  Но среди
миролюбивой публики, которую она видела в салоне отеля, по всей вероятности,
не было никого, кто бы мог иметь оружие. "И вероятнее всего,  я попала бы из
револьвера в самою себя", -- подумала девушка.
     Не так легко было найти подходящего шофера.  Среди  шоферов наблюдалось
явное вырождение,  так  как стоя у подъезда отеля, Одри видела, как проехало
чуть не пятьдесят старых, бессильных джентльменов, пока наконец не показался
нужный ей великан. Она поспешно подозвала его:
     -- Мне нужно  встретиться в Сент-Дунстене с  одним  человеком, и  я  не
желаю оставаться с ним наедине. Вы понимаете?
     Он не понимал.  В большинстве случаев  молодые леди,  отправлявшиеся на
свидание в уединенные места, желали совершенно  обратного.  Одри дала шоферу
нужные  указания и села в автомобиль, облегченно вздохнув при мысли, что это
неприятное приключение скоро будет позади.
     Была темная, холодная  ночь,  и улицы были  мокры  от падавшего  снега.
Голые деревья качались от порывов ветра. В этой части Лондона местность была
пустынна, и  за несколько минут быстрой езды Одри  не  видела на  улицах  ни
души. Автомобиль долго ехал по этой пустыне и наконец остановился:
     --  Сент-Дунстен,  мисс,  --  сказал  шофер,  выходя  из  автомобиля  и
остановившись у дверцы. -- Тут никого нет.
     -- Я думаю, что скоро будет,  --  ответила она, и  не успела произнести
последнее  слово,  как  издали  показался  большой, бесшумно  приближающийся
автомобиль, который остановился  в  десяти шагах от  такси. Девушка увидела,
как из автомобиля с трудом вышла согбенная фигура.
     -- Одри!
     Нельзя  было  ошибиться  в этом голосе. Она  неохотно сделала несколько
шагов и остановилась с часто бьющимся сердцем, оглядываясь на шофера.
     -- Подойдите, пожалуйста, сюда, -- сказала она с деланным спокойствием.
Малпас медленно направился к  ней. Она увидела  над  меховым воротником  его
длинный нос и выступающий подбородок, который она так обстоятельно описывала
Дику.
     -- Идите сюда и отошлите своего шофера, -- нетерпеливо сказал он.
     --  Шофер останется здесь, -- громко  ответила она.  -- Я не могу долго
разговаривать с вами. Вы знаете, что вас разыскивает полиция?
     --  Отошлите шофера!  --  сердито повторил он и вдруг воскликнул: -- Вы
привезли кого-то в автомобиле! Проклятье! Я предупреждал вас...
     Она увидела блеснувшую сталь в его руке и отпрянула назад.
     --  Там  никого  нет.  Клянусь  вам,  там нет никого, кроме  шофера, --
сказала она.
     --  Идите  сюда,  --  приказал он. --  Садитесь в  мой  автомобиль. Она
повернулась, но поскользнулась на обледеневшей земле,  и в следующую секунду
он сзади схватил ее за руки.
     -- Эй, что это такое? -- угрожающе закричал шофер и направился к ним.
     -- Оставайтесь на месте!
     Шофер отступил перед дулом револьвера.
     -- Садитесь в свою машину и уезжайте! Вот вам!
     Горсть золотых монет упала к ногам шофера.
     Шофер  нагнулся, чтобы поднять  их,  но  не успел  этого  сделать,  как
револьвер  с силой опустился на его незащищенную голову, и рослый малый упал
на землю.
     Все это произошло так быстро, что Одри не успела осознать угрожавшую ей
опасность.  Она  не успела  даже  разглядеть лица  убийцы. Он стоял за нею и
ударил шофера через ее плечо. Когда тот упал, он поднял ее с земли.
     -- Если вы закричите,  я  перережу вам горло, --  прошипел голос над ее
ухом.  --  Вы  погибнете, как  погибли Маршалт  и Тонгер,  как погибнет  Дик
Шеннон, если вы не будете мне повиноваться.
     -- Чего вы хотите от  меня? -- произнесла  она, задыхаясь  и безуспешно
стараясь освободиться от державших ее рук.
     -- Услуги, -- прошептал он, -- за которую заплатил вам.
ХХХIV. Мистер Браун подает совет
     Рука  Малпаса  закрывала ей  рот, когда он поднес ее  к автомобилю. Она
была близка к обмороку, как вдруг  тиски разжались, и она  почти  без чувств
упала на землю. Прежде чем она сообразила, что случилось,  фонари автомобиля
Малпаса промелькнули мимо нее. Она увидела трех бегущих людей, услышала звук
частых  выстрелов,  затем  кто-то  поднял ее на  ноги. Рука, обнимавшая  ее,
показалась  ей странно знакомой, она подняла  глаза...  и  посмотрела в лицо
Дику Шеннону.
     -- Вы скверная девочка, -- сказал он мрачно. -- Как вы напутали меня!
     -- Вы... вы видели его?
     -- Малпаса? Нет. Я видел задний фонарик  его машины, и, может быть, его
еще поймают у ворот  парка,  но  сознаюсь  вам, что этот шанс очень невелик.
Один  из моих, людей потерял вас  из виду и только по счастливой случайности
увидел вас снова, когда вы проезжали Кваннгрейт. Он позвонил мне по телефону
с Мэрилебон-лейн, и если бы не он...
     Она вздрогнула.
     -- Что он говорил вам? -- спросил Дик. Она покачала головой.
     --  Ничего,  кроме  весьма неприятных  обещаний,  которые,  надеюсь, не
выполнит. Дик, я хочу вернуться к моим цыплятам. Шеннон тихо рассмеялся:
     -- Самая  свирепая из ваших наседок не  сумеет защитить вас теперь, моя
дорогая! -- сказал он. -- Малпас по  неизвестной причине решил избавиться от
вас.  И я  ума не приложу, почему  он  просто не застрелил  вас без  всякого
предупреждения.
     В одном Дик успокоил ее.
     --  Да,  за  вами  следили целый  день,  но не  по поручению  зловещего
Малпаса.  Два сыщика следили за всеми  вашими  действиями. Молодая женщина в
парке испугала вас, говорят!
     Одри покраснела:
     -- Я не видела, чтобы кто-нибудь следовал за мной, -- созналась она.
     --   Это  потому,  что   вы   ожидали  увидеть  не   обычных  людей,  а
отвратительного старика с длинным носом.
     Дик проводил ее до гостиницы и отправился на Хеймаркет. Здесь он второй
раз увидел человека, который называл себя мистером Брауном. Он стоял  на том
же месте, что и в ту ночь, когда Дик повел его в первый раз в свою квартиру.
     --  Мой друг,  вы  преследуете меня, --  сказал Шеннон. -- Долго  ли вы
ждете?
     -- Четыре минуты, а может быть, и пять, --  ответил Браун с добродушной
улыбкой.
     -- Могу ли я вам предложить, если вы пожелаете видеть меня, постучать в
мои  двери? У  меня есть  слуга,  который  впустит вас.  Мне кажется, что вы
хотите поговорить со мной?
     -- Нет, не особенно! --  неожиданно ответил Браун, а затем  добавил, --
ну что, вы поймали его? Дик быстро повернулся.
     -- Поймали... кого?
     -- Малпаса. Я слышал, вы охотились на него этой ночью.
     --  Вы слышите слишком  много  для человека, ни в чем не  виновного, --
сказал Дик.
     Мистер Браун рассмеялся.
     -- Для  полиций нет  ничего  более обидного, чем  со  стороны  узнавать
сведения,  которые  она считает  своей тайной.  Если  вы  вспомните, как  вы
напугали  мирных жителей  Риджент-парка  своими  выстрелами,  то  не  будете
отрицать, что ваша попытка поймать этого человека-дьявола не могла  остаться
в тайне?
     -- Человека-дьявола? Вы знаете Малпаса?
     -- Очень хорошо, --  быстро  ответил  тот.  --  Немного людей знают его
лучше.
     -- И вы, может быть, знали также покойного Лэси Маршалта?
     --  Еще  лучше, чем знал Малпаса, --  сказал Браун. -- Действительно, я
знал его еще лучше, чем покойного мистера Лекера.
     -- Зайдем ко мне, -- предложил Дик.
     Он  не был уверен,  следует ли  человек за  ним,  так тихо тот  ступал,
несмотря на свою хромую ногу. Оглянувшись, Дик увидел его за собой.
     -- Лекер? Вы уже упоминали раньше это имя. Кто он?
     -- Это  был пьяница, вор и укрыватель воров. Но  он недостаточно хорошо
знал  Малпаса, чтобы избежать ошибки.  Имея дело с Малпасом, можно ошибиться
только  раз,  и ошибка Лекера была  в том, что  он  явился  к своему хозяину
пьяным. В ту же ночь он нашел свою смерть!
     -- Свою смерть? Разве он умер? Мистер Браун кивнул головой.
     -- Его ведь несколько времени тому  назад выловили из реки. Я думал, вы
сопоставили этот случай с другими.
     Дик вскочил со стула, на котором сидел.
     --  Вы  говорите  о  человеке,  который  был  убит, а  затем  сброшен с
набережной?
     Браун опять кивнул.
     --  Это  был невоздержанный Лекер, -- сказал он. -- Я думаю, что он был
убит  Малпасом или кем-нибудь из  его помощников. Но я еще не могу проверить
этого предположения и не знаю, был  ли замешан здесь один из его агентов. Во
всяком случае, вы можете считать Лекера жертвой Малпаса.
     Дик молча посмотрел на своего гостя.
     Браун продолжал:
     -- Вы спрашиваете себя, возможно ли, чтобы мог существовать такой зверь
в образе человека, который убивал бы безжалостно всех стоящих на его пути?..
Почему  же нет? Совершите  одно убийство,  не  испытывая при  этом угрызений
совести, и все дальнейшие окажутся простым и неизбежным следствием  первого.
Я встречал многих убийц...
     -- Вы встречали убийц? -- недоверчиво спросил Дик. Браун кивнул.
     --  Да, я много лет пробыл на каторге.  Это вас удивляет? Тем  не менее
это так. Мое  имя  Торрингтон.  Я  был  осужден пожизненно, но  помилован за
спасение  жизни  двух  детей  --  детей главного комиссара  в  Южной Африке.
Поэтому мне разрешено иметь паспорт на другое имя. В действительности же, --
улыбка  быстро  мелькнула  на  его  лице  и  исчезла,   --  я  принадлежу  к
привилегированному  слою общества. Я интересуюсь Малпасом, но гораздо больше
я  интересовался покойным мистером  Маршалтом.  Преступники интересуют меня,
как нас  часто  интересует  поезд,  сошедший  с рельсов. Пока он остается на
рельсах и продолжает выполнять свое  назначение, никто  не  обращает на него
внимания, кроме, разве, железнодорожных служащих. Но как только он  сойдет с
рельсов,  превращаясь в  груду обломков,  или  слепо  несется к  гибели,  он
становится предметом, достойным интереса.
     -- Вы не любили мистера Маршалта? -- спросил  Дик, пристально  глядя на
Брауна. Тот улыбнулся.
     -- Нет, я... -- он приостановился, -- нет, я не любил его. Это верно. О
мертвых -- либо  хорошо,  либо ничего. Какая глупость!  Почему нельзя  плохо
отзываться  о мертвых? Ведь даже  когда они умирают, их  поступки влияют  на
судьбу.  Вам надо быть  осторожнее,  капитан Шеннон,  -- Браун перевел  свой
прямой взгляд на сыщика.
     -- Кого же мне опасаться?
     --  Малпаса.  Ему уже не  важно --  убьет он одним человеком больше или
одним  меньше,  и,  кроме  того,  у  него  есть  особая причина  убить  вас.
Запомните,  что он гений, и у  него какое-то странное чувство театральности,
-- Браун не спускал глаз с лица Дика. -- Если бы я был на  вашем месте, я бы
отпустил его.
     Вместо того чтобы рассердиться, Шеннон засмеялся.
     -- Хорошенький совет вы даете полицейскому, -- сказал он. -- Это ценный
совет, -- ответил  гость,  но  тут же переменил  тему разговора.  -- Как  вы
думаете, куда они дели тело Маршалта?
     Дик покачал головой.
     -- Спрятали в том же доме. Но я  не  понимаю,  с какой стати  я  должен
делиться с вами своими соображениями.
     --  Мне кажется, что  он не  в  доме,  -- сказал Браун. -- У  меня есть
мысль... но, однако, я и так сказал уже слишком много. И теперь вы, капитан,
в ночном колпаке будете бродить вокруг моей гостиницы.
     Шеннон засмеялся.
     -- Ну хорошо, а не проводите  ли  вы меня? -- спросил Браун, неуверенно
улыбаясь. -- Я хилый человечек и нуждаюсь в помощи полиции.
     Дик попросил его  выйти на  улицу, а сам позвонил по телефону  и узнал,
что дальнейших следов Малпаса найдено  не было. Когда Шеннон присоединился к
своему компаньону,  тот  стоял на  своем  обычном  месте  у края тротуара  и
смотрел в сторону Хэймаркета, по-птичьи резко и быстро поворачивая голову.
     -- Вы кого-то ждете?
     -- Да, -- сказал тот, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
     По пути  в гостиницу Дик отметил один любопытный  факт: он заключался в
том, что хромота мистера Торрингтона  иногда была не такой сильной, какой ей
следовало бы быть. Было похоже на то, что он забывается и перестает волочить
ногу.
     Шеннон  отметил  это  как  раз  перед  тем,  как  они   достигли  места
назначения.
     -- Мне кажется, что в большей степени это дело привычки, -- не смущаясь
ответил Торрингтон. -- Я так привык волочить ногу, что это стало моей второй
натурой.
     Он опять оглянулся  с тем же странным нетерпением,  которое проявил еще
раньше.
     -- Вы все еще кого-то ожидаете? Торрингтон кивнул.
     -- Я ищу тень, -- сказал он. Шеннон остановил его.
     --  Вам  не  нравится, что за  вами  следят?  Но как  вы это  заметили?
Торрингтон удивленно посмотрел на него.
     -- Вы  имеете в виду того полисмена, который  следит за мной? Он там за
углом, я знаю. Нет, я говорю о человеке, который следит за вами.
     -- За мной? -- спросил комиссар. Брови Торрингтона поднялись.
     -- Неужели вы не знали? -- невинно спросил он. -- Боже! Я думал, вы все
знаете!
XXXV. Шаги на лестнице
     Слик Смит жил в Блумсбери. Он занимал второй этаж дома, который  служил
жилищем  еще в те времена, когда Георг II  на ломаном английском языке ругал
своих министров. Теперь, несмотря на все улучшения, произведенные владельцем
дома No 204 на Даут-стрит, дом все же был весьма старым.
     В некоторых отношениях архаичное устройство дома являлось преимуществом
для  Слика Смита.  Так, например, под окнами его. спальни  была цистерна,  и
постоянный шум и плеск капающей воды  раздражал бы  более нервного человека.
Но Слик не был нервным и находил шум успокаивающим, а цистерну -- прекрасным
приспособлением. От  окна  до края  цистерны был один шаг, дальше можно было
ступить  на верхушку каменной ограды,  и  ловкий  человек  мог очутиться  на
боковой улице в более короткий срок, чем понадобилось бы ему если спуститься
по лестнице и  выйти через входную дверь. Таким  же  образом  можно  было  и
возвратиться. Поэтому  Слик мирился  с цистерной,  с  низкими  потолками,  с
винтовой лестницей, где легко было удариться  головой о трехсотлетние балки.
И хотя дым кухонной плиты часто проникал к нему через открытое окно спальни,
он говорил  извиняющемуся  хозяину,  что, в  общем, предпочитает дым  другим
более  тонким  ароматам.  Никто в доме не знал, чем  он  занимается,  и  все
считали,  что  у него больше  денег, чем обязанностей. Большинство ночей  он
проводил вне дома, а днем почти все время спал, заперев двери. У него бывало
мало посетителей, и обычно они приходили в то  время, когда  хозяин  обедал.
Слик  сам  встречал их.  Они не  стучали  и не звонили: тихий свист с  улицы
вызывал его к дверям. Когда по вечерам Слик выходил, то всегда был тщательно
одет  и  неизменно  отправлялся  по  одному  и  тому  же  маршруту:  бар  на
Корк-стрит,   маленький  и  не   очень  изысканный;   клуб  в   Сохо,  более
фешенебельный; клуб на Конвент-стрит и так далее. Он исчезал, не оставляя ни
малейшего следа.  Опытные  сыщики  из Скотланд-Ярда  теряли  его  из виду, и
всегда   на  одном   и  том   же   месте  --  на  углу  Пикадилли-Серкус   и
Шафтсбери-авеню, в наиболее ярко освещенной части Лондона.
     В тот вечер, когда Одри отправилась на богатое приключениями свидание с
Малпасом,  Смит  добрался  до  своей  постоянной  остановки  в Сохо, сел  за
маленький столик в дальнем конце зала и стал слушать трех музыкантов, тщетно
пытавшихся попасть в такт  танцующим, которые  шаркали по паркету, такому же
плохому, как и оркестр.
     Маленький  человечек  с худым  порочным лицом  пробрался к Слику сквозь
толпу, тихо придвинул стул и сел у стола, кивнув слуге.
     --  Мне то же самое, -- бросил  он, указывая  на кружку, стоявшую перед
Смитом, который даже не повернулся к нему.
     --  Слик, есть одна дама в отеле "Астория" -- француженка-разведенка. У
нее чуть не  вагон  драгоценностей.  Можно заинтересовать горничную скромной
суммой.
     -- Говорите толком, -- лениво сказал Слик. -- Какой суммой?
     -- Положите на это двести пятьдесят фунтов. Горничная -- поль