ля Дика Шеннона. Он опоздал всего  на три
минуты. У девушки в кармане было несколько шиллингов, скопленных в тюрьме за
целый  год  работы.  Она  вышла  на  последней остановке  трамвая и пошла по
широкой  улице, пока  не увидела маленький  ресторанчик. Она  заказала  себе
порцию жареных почек и яйца.
     Лицо девушки осунулось, глаза были печальны, но все же это была прежняя
Одри. Девять  месяцев  однообразной  тюремной  работы в обществе отверженных
преступников опустошили ее душу. Но Одри не опустилась до их уровня, но и не
испытывала и чувства неизмеримого превосходства над ними. В долгие тоскливые
ночи воспоминания о предательстве, жертвой которого она стала, обуревали ее,
она закрывала глаза, пытаясь забыть весь этот кошмар. Это были ночи мучений,
когда Одри была близка к безумию и сознавала,  что жизнь ее разбита.  Она не
удивлялась, что Дора поступила таким образом. Это так походило  на Дору, так
соответствовало тому,  что она слышала и затем узнала о ней. Хуже всего  для
Одри было  то, --  и это больше всего  огорчало ее, --  что все эти качества
сестры были особым достоинством в глазах их матери.
     Девушка поднялась со вздохом и, взяв счет, направилась к кассе. Куда ей
теперь идти? К Доре, решила она. Одри должна была убедиться, что не напрасно
осуждала  ее.  Но днем она  не могла пойти к ней, это было бы нечестно. Утро
она провела в поисках комнаты, которую нашла в доме на Грейен-роуд -- темное
маленькое  помещение.  Здесь  она  отдохнула до  вечера,  набираясь сил  для
предстоящей  встречи.  Когда  стемнело,  Одри отправилась  на  Керзон-стрит.
Горничная, открывшая ей, была та же, что и при первом ее посещении.
     -- Что вам нужно? -- сухо спросила она.
     -- Мне нужно видеть миссис Элтон, -- ответила Одри.
     -- Это невозможно, -- сказала девушка и попыталась закрыть дверь.
     Тяжелая работа  в течение девяти  месяцев не прошла даром для Одри. Без
особого усилия она распахнула дверь и вошла в дом.
     -- Пойдите и скажите вашей госпоже, что я здесь, -- сказала она.
     Горничная побежала наверх, а Одри  не  задумываясь последовала за  ней.
Войдя за горничной в гостиную, она услышала, как Дора сказала:
     -- Как она смела явиться сюда?
     Дора была в бальном платье  и  казалась еще красивее. Ее светлые волосы
отливали  золотом. Она  посмотрела  на Одри,  как на привидение, и зрачки ее
сузились.
     -- Как ты смеешь врываться в мой дом? -- сердито спросила она.
     --  Отошли  прислугу,  --  спокойно сказала  Одри,  и  когда  горничная
удалилась,  подошла к двери убедиться,  что та  не подслушивает.  Затем Одри
направилась к Доре, заложив руки за спину.
     --  Я хочу, чтобы ты  поблагодарила меня,-- просто  сказала  она.  -- Я
поступила глупо, но  я чувствовала,  что должна была  сделать это ради нашей
матери.
     -- Я не понимаю, о чем ты говоришь, -- вспыхнув, сказала Дора.
     --  Как  у  вас хватило  смелости  прийти  сюда?  --  спросил  неслышно
появившийся Мартин. -- Вы хотите сделать нас сообщниками вашего преступления
и спокойно являетесь в наш дом, чтобы навести на нас подозрение!
     -- Если тебе нужны деньги, напиши, -- сказала Дора, распахнув дверь. --
Но если ты еще раз явишься сюда, я позову полисмена.
     -- Пошли  за ним сейчас,  --  хладнокровно предложила Одри.  --  Я  так
хорошо знаю полицию и тюрьму, что ты не испугаешь меня, дорогая сестра!
     Дора быстро прикрыла дверь.
     --  Мы не сестры,  если хочешь знать.  Ты  даже не англичанка, -- тихим
насмешливым голосом сказала она. --  Твой отец был вторым мужем нашей матери
-- он американец, осужден пожизненно и находится на каторге в Южной Африке.
     Одри схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
     -- Это ложь! -- крикнула она.
     -- Это правда, правда! -- резким шепотом проговорила Дора. -- Наша мать
все рассказала мне, и мистер Стэнфорд знает об этом. Твой отец скупал алмазы
и  застрелил  человека,  который выдал  его. В Южной  Африке  скупка алмазов
считается  преступлением.  Он  опозорил  нашу мать.  Она изменила  фамилию и
уехала в Англию через день после его ареста. Ты даже  не имеешь права носить
фамилию Бедфорд. Мама ненавидела твоего отца и всеми силами старалась забыть
его.
     Одри кивнула головой.
     --  Конечно, наша мать  оставила его, --  она говорила  словно  сама  с
собой.  --  Она  не осталась около него, чтобы поддержать и утешить, как это
должна сделать  всякая жена ради своего отверженного, опозоренного мужа. Она
просто покинула его. Это так на нее похоже.
     В голосе Одри  не было ни гнева, ни печали. Она  всегда трезво смотрела
на вещи. Медленно подняв глаза, девушка взглянула наДору:
     -- Напрасно  я  сидела в тюрьме. Ты не стоишь этого, так же, как и наша
мать, -- сказала она.
     -- Как ты смеешь говорить так о моей матери! -- яростно закричала Дора.
     -- Она была  и  моей матерью!..  Теперь  она  не нуждается  ни  в  моем
осуждении, ни в твоей защите. Благодарю тебя. Скажи мне мое настоящее имя!
     -- Узнавай его сама, -- ответила Дора.
     -- Я спрошу у мистера Шеннона, -- сказала Одри.
     Это  была единственная  колкость, которую она позволила  себе во  время
разговора. Но  она не ожидала, что ее угроза произведет такое впечатление на
обоих супругов.
XI. Мистер Малпас
     У Дика Шеннона была квартира в  доме  на Хеймаркете, удобное помещение,
служившее  ему  и  жилищем и конторой. Комнаты выходили окнами  на  одну  из
оживленнейших улиц  Лондона, и здесь он работал больше,  чем в своей конторе
на  набережной  Темзы.  Стил,  его  помощник,  называл  эту  квартиру "Новым
Скотланд-Ярдом",  и  не без основания, так как здесь  часто  заседал Большой
Совет Пяти,  возглавлявший  Скотланд-Ярд.  В тот день,  когда Одри  вышла из
тюрьмы,  в  квартире  Шеннона  проходило нечто вроде  негласного  заседания.
Сержант  Стил, специалист по громким процессам в среде  высшего  света --  в
Скотланд-Ярде говорили, что он одевается лучше всех в Лондоне -- и инспектор
Лейн принимали участие в этом заседании.
     -- Вы не видели ее? -- спросил инспектор.
     Дик Шеннон покачал головой.
     --  Пока я повидался с начальником тюрьмы и узнал, что она освобождена,
уже было поздно ее искать. Но я отдал  приказание найти ее тотчас же и  дать
мне знать об этом. -- Он подавил вздох. -- Это была ошибка правосудия. Но, с
другой  стороны,  я  не знаю, мог  ли суд  вынести  в  данном случае  другой
приговор.
     -- Но если  она невиновна,  -- заметил удивленный Стил, -- то почему же
она не сказала правду? Укрывать виновных -- тоже преступление.
     -- Лучше прекратим  обсуждение этого вопроса,  -- неохотно заметил Дик.
-- Что слышно о мистере Малпасе?
     -- Он -- воплощение таинственности, --  сказал Лейн. -- А его дом _ тем
более.  Насколько  мне  удалось  выяснить,   он  владеет  домом  No  551  на
Портмен-сквер с января 1917 года и проводит там большую часть времени. Никто
не  видел  его. Нам подал  на него жалобу  мистер Лэси  Маршалт,  живущий  в
соседнем  доме.  Ему мешают  ночью странные  стуки и шум,  но  мы лишь могли
посоветовать  ему  обратиться  к  самому мистеру Малпасу.  Малпас  аккуратно
оплачивает свои  счета и, когда въехал в дом (который,  между прочим, теперь
принадлежит  ему),  истратил  большие деньги  на ремонт. Крупная итальянская
фирма из Турина провела в доме электрическое освещение, сигнальные звонки  и
всякие  тому  подобные приспособления. Но никто не знает, как и  когда в дом
доставили обстановку.
     -- У него есть слуги?
     -- Ни одного, и это самая странная вещь. В дом  не доставляют провизии,
откуда  следует, что он вынужден есть в ресторане или же умирать с голоду. Я
поставил  людей  наблюдать  за  домом у главного и  черного ходов, но они не
смогли проследить за Малпасом, ибо он всякий раз ускользал от них.  Впрочем,
они все же видели кое-что интересное.
     --  Быть  отшельником --  не  преступление,  --  сказал  Шеннон, --  но
преступление -- участвовать в заговоре. Приведите женщину, Стил.
     Стил  вышел  и  вернулся  с  сильно  напудренной  особой.  Она  холодно
поклонилась присутствующим и уселась на стул, который ей с недовольным видом
придвинул Стил.
     -- Вы -- мисс Нельсон, танцовщица, находящаяся без работы?
     -- Да, это я, -- лаконично ответила она.
     -- Расскажите о вашем посещении дома No 551 на Портмен-сквер.
     Женщина с видимой неохотой ответила:
     -- Если бы я знала, что разговаривала  прошлой ночью с сыщиком, нипочем
не  рассказала  бы ему столько, -- откровенно начала она. --  Вы  не  имеете
права допрашивать меня.
     --  Но  вы обвинили  джентльмена, занимающего определенное  положение в
обществе, в том, что он хотел нанять  вас для  участия в заговоре, -- сказал
Дик. -- Это очень серьезное обвинение.
     -- Я не говорила, что это был заговор, -- быстро возразила она. -- Все,
о чем просил меня старый  джентльмен, которого я видела первый  раз в жизни,
это устроить скандал  у  мистера Маршалта, его соседа.  Он хотел, чтобы  я в
ближайший вечер  отправилась  к  мистеру  Маршалту,  стала кричать,  что  он
негодяй, и разбила бы у него окна, после чего меня бы арестовали.
     -- Он  сказал вам, для  чего  это ему нужно? Она  отрицательно покачала
головой.
     -- Это меня не касается. Но я  рада была убежать от него: этот  человек
напугал меня.-- Она вздрогнула. -- Вы видели уродливых людей?  Вы  не можете
представить себе  такого  уродства! А как  он боится  людей!  Я  должна была
сидеть у стола в одном конце огромной комнаты, а он сидел в другом. Там было
почти совсем темно, и только над его  столом горела маленькая лампа. Это дом
привидений -- так показалось мне.  Двери открываются  сами собой, неизвестно
откуда раздаются голоса. Когда я выбралась на улицу,  то готова была  упасть
на колени и молиться от радости, что вышла невредимой.
     -- Если вы совершенно не знали его, то каким же образом он знал вас? --
подозрительно спросил Дик.
     -- Он узнал мое  имя из театральной газеты, где я поместила объявление,
что ищу ангажемента.
     Объяснение звучало убедительно.
     Лейн досконально допросил женщину,  но она повторяла одно и то же, и, в
конце концов, ее отпустили.
     -- Странно, -- задумчиво сказал Дик Шеннон. -- Я хотел бы посмотреть на
мистера Малпаса. Жалоб на него больше нет? Лейн медлил с ответом.
     -- Это даже  нельзя назвать  жалобой:  инспектор по  подоходному налогу
говорил, что ему не удалось увидеть этого человека. Малпас показал как будто
слишком малый доход и  был  вызван  к  инспектору. Так вот,  он не явился, а
вместо этого прислал разрешение проверить его текущий счет в банке.  Я узнал
об этом и воспользовался  случаем участвовать в проверке. Счет самый простой
из  тех,  что мне  когда-либо  приходилось  видеть:  тысяча  пятьсот  фунтов
вносятся ежегодно на текущий счет, и тысяча пятьсот фунтов  снимаются с него
ежегодно наличными деньгами.  Никаких  чеков, никаких бумаг. Только суммы на
уплату налогов, земельной ренты и для покрытия текущих расходов.
     -- Вы говорите, что у него бывают странные посетители? -- спросил Дик.
     --  Как  раз  об  этом  я  хотел  вам  рассказать.  Через  определенные
промежутки  времени,  не реже  чем  раз в  две  недели,  к  Малпасу является
какой-нибудь посетитель,  иногда два - в течение одного дня. Обыкновенно это
происходит по субботам. Гость никогда не приходит раньше вечера и никогда не
остается более получаса. Мы заметили, что никто не приходил  к нему  дважды.
Узнали  мы  все это случайно: один из наших людей увидел посетителя, который
вошел в дом и скоро вышел оттуда. В следующую субботу, в то  же самое время,
наблюдавший увидел другого входившего посетителя,  также вскоре вышедшего из
дома. Это повторилось через две недели, на этот раз посетителем был негр. За
ним проследили, но ничего не смогли узнать о нем.
     --  Надо установить  более строгий надзор  за этим  Малпасом, -- сказал
Дик,  и инспектор сделал заметку в своей записной книжке. -- Сыщите  под тем
или иным предлогом  одного из этих  посетителей, посмотрим, что вы найдете у
него.    Может    быть,    окажется,    что    старик    втайне   занимается
благотворительностью, а может быть, выяснится что-нибудь иное.
     Этим окончился разговор о  таинственном  мистере Малпасе,  и  участники
совещания перешли к обсуждению  подозрительного пожара, который вовремя спас
одного разорившегося дельца от банкротства.
     Они, может быть, вовсе не обратили бы внимания на мистера Малпаса, если
бы  не  случай с танцовщицей,  рассказавшей свою странную историю одному  из
следивших за домом сыщиков.
     Дику Шеннону и в голову  не могло прийти,  что этот зловещий незнакомец
имеет  какое-то  отношение  к  назревающим  событиям,  и  что  "принцесса  в
лохмотьях",  которую  Дик не  мог забыть все эти месяцы, попадет  в  мрачное
жилище старика,  идя  навстречу своей  судьбе. Мистер Малпас был для Шеннона
лишь   интересным  объектом  для  наблюдения,  загадку   которого  следовало
разгадать. Но  эта  таинственная личность вскоре всецело поглотила  внимание
капитана Шеннона.
     Одри  Бедфорд сделала интересное  открытие: в жизни важную  роль играет
нечто,  о  чем  она  до сих  пор не имела  ни малейшего  представления,  это
странное  нечто называлось "рекомендацией".  Без нее  совершенно  невозможно
было получить  службу. Находились,  правда, люди, которые с жадным блеском в
глазах говорили: "Это неважно, милая девушка, мы обойдемся  без нее". Другие
так  не говорили,  но были возмущены, когда узнавали от нее, что она недавно
вышла из тюрьмы, и вместо службы предлагали ей  отобедать  у  них. Но были и
такие, которые говорили ей коротко: "У нас нет места для вас".
     Деньги таяли. Наступило Рождество. В этот день Одри, проснувшаяся,  как
обычно,  с  чувством голода,  смогла подкрепиться  лишь  водой  и сухариком,
сохранившимся у нее  со вчерашнего дня. Этот завтрак мог оказаться для нее и
обедом  и  ужином, если бы  ей  не повезло.  Вечером,  проходя по  маленькой
улочке, неподалеку  от  Грейен-роуд, Одри стала свидетельницей  драки  между
двумя женщинами,  и одна из них  впопыхах сунула  девушке  в руку  маленький
промасленный  пакетик,   чтобы  он  не   мешал  ей  расправиться   со  своей
противницей. На месте драки немедленно  появилась полиция, произошла свалка,
дерущихся  женщин  отвели в ближайший  полицейский участок, а  Одри, принеся
домой маленький пакет, по-Царски  поужинала оказавшимися в нем жареной рыбой
и холодной картошкой. Это было восхитительно.
     Во  вторник  утром  Одри  услышала   на  лестнице  тяжелые  шаги  своей
квартирной хозяйки.
     -- Доброе утро, мисс! Вам письмо.
     Одри удивленно посмотрела  на нее. Никому она не давала  своего адреса,
никто даже не спрашивал его при ее неудачных попытках найти службу.
     --  Я надеюсь, что  это хорошие вести,  --  многозначительно произнесла
хозяйка. -- У  меня комнаты недорогие,  но я требую аккуратной платы. Мы все
должны так или иначе жить, и меня как раз сегодня спрашивали, не освободится
ли ваша  комната... Нет, я не выселю  вас:  в крайнем случае  я  постелю вам
постель на диване.
     Но  Одри не слушала. Она повертела письмо в руках и распечатала его.  В
письме  были  чей-то  адрес  и  несколько  слов,  написанных  карандашом.  С
удивлением прочла она послание: "Приходите сегодня в 5 часов  вечера. У меня
есть для вас работа".
     Внизу была подпись: "Малпас".
     Одри  нахмурила брови.  Кто  этот  Малпас,  и  как он  узнал,  где  она
находится?
XII. Свидание
     Одри  Бедфорд  поднесла  промокший лист бумаги  ближе к  глазам,  чтобы
разобрать адрес. Написанные  карандашом буквы  были совершенно неразборчивы.
При сером  свете угасавшего  дня  их  трудно было  прочесть, тем  более, что
мешали  ветер  и  дождь.  Старое пальто  Одри насквозь промокло, с  краев ее
бархатной шляпы капала  вода. Она спрятала  записку  в  карман  и неуверенно
посмотрела  на  двери  дома  No  551 на Портмен-сквер. Этот неуютный  дом  с
мрачным каменным  фасадом  и  темными окнами вполне  мог  скрывать комфорт и
роскошь. Хотя это было маловероятно. "Чем окончится эта попытка? -- подумала
Одри  со спокойствием,  показавшимся странным  ей  самой. --  Будет  ли  она
походить  на  прежние,  и  кончится  ли   она   неудачей   или,   еще  хуже,
предложениями,  не  высказываемыми прямо, но  все же такими  ясными...".  На
Портмен-сквер не было прохожих. По противоположной  стороне проезжали  время
от времени огромные красные автобусы и автомобили.
     Глубоко вздохнув, Одри поднялась по двум ступенькам  и поискала звонок.
Его  не оказалось. На дверях не было ни малейшего следа  ручки. Она тихонько
постучала рукой.
     -- Кто там?
     Голос, казалось, исходил из каменного косяка двери.
     --  Мисс  Бедфорд, -- сказала она. --  Мистер Малпас назначил мне здесь
встречу.
     Наступило короткое молчание, и дверь медленно открылась перед ней.
     -- Идите наверх,  в  комнату  на  первой  площадке, --  произнес голос,
который теперь раздавался за стеной.
     Вестибюль был пуст. Одна желтая лампочка составляла все освещение. Пока
Одри  оглядывалась Кругом, дверь  бесшумно  закрылась за ней  сама собой. На
минуту девушку охватил невольный страх. Она начала искать ручку двери, но не
нашла ее. Тяжелая черная дверь была плотно закрыта. Руки Одри дрожали, холод
и страх лишили ее мужества. Холод, страх и голод, потому что в этот день она
ничего не ела, кроме куска хлеба и оставшегося с  вечера кофе. Она осмотрела
вестибюль, в котором не было  никакой мебели, кроме старого стула, стоявшего
у  стены. Мраморный пол был покрыт пылью, на бесцветных  стенах не висело ни
одной картины и  ни одного украшения. Одри с усилием подавила дрожь в теле и
поднялась по  каменной лестнице. На  первой площадке находилась полированная
дверь из розового дерева, единственная дверь,  которую она  заметила во всем
доме, кроме входной. Остановившись на  мгновение,  чтобы собраться с  духом,
она наконец постучала.
     -- Это мисс Бедфорд?
     В этот раз голос раздался над ее головой. Посмотрев наверх, она увидела
такую же  маленькую  решеточку, как  и  в косяке  входных  дверей. Решеточка
находилась на такой высоте от пола,  что всякий, стоявший перед  дверью, был
виден в нее.
     -- Да, -- ответила Одри, стараясь преодолеть свой страх.
     В тот же  миг дверь из розового  дерева  распахнулась,  и  она вошла  в
большую, хорошо освещенную  комнату. Напротив входа была другая  приоткрытая
дверь.
     -- Войдите, пожалуйста, -- голос доносился из второй  комнаты, но менее
ясно.
     С сильно  бьющимся  сердцем Одри  медленно пошла  вперед.  В  следующей
комнате  было  почти  совсем  темно,  мерцал один  только маленький  неясный
огонек. Толкнув дверь, Одри вошла.
     Комната была огромной, шириною приблизительно тридцать футов, а  длиною
почти  вдвое  больше.  Стены  были  так  задрапированы  тяжелыми  бархатными
портьерами,  что  невозможно было определить, где  находились спрятанные  за
ними окна. Вошедший не мог различить, где кончались черные стены и начинался
черный  потолок.  На полу лежал роскошный  мягкий ковер, в  котором  утопала
нога. Одри сделала три шага и остановилась с широко раскрытыми глазами.
     В дальнем углу комнаты у письменного стола, на котором стояла лампа под
зеленым абажуром,  составлявшая  единственное освещение погруженной  во мрак
комнаты,  сидел человек. Это было  странное,  отталкивающее существо. У него
была узкая лысая  голова. Его  желтое  безбородое лицо  было  покрыто  сетью
морщин и  рубцов. Нос  был  толстый и длинный. Острый выступающий подбородок
беспрестанно  двигался, словно его  обладатель все время разговаривал  сам с
собой.
     -- Садитесь вон на тот стул, -- глухо сказал он.
     Одри заметила стул лишь тогда, когда ее глаза привыкли к темноте, -- он
стоял перед маленьким столиком. Она медленно, с трудом опустилась на него.